Человек со шрамом - Ежи Эдигей

Роман польского писателя Ежи Эдигея посвящен работникам следственных органов и милиции народной Польши.

Содержание:

• Глава 1. Урок математики 1

• Глава 2. На месте преступления 2

• Глава 3. "Это был черт" 4

• Глава 4. Прическа "трапеция" 6

• Глава 5. Старший сержант начинает расследование 9

• Глава 6. Снова налет! 12

• Глава 7. Визит к приходскому священнику 14

• Глава 8. Встреча в "Ягеллонке" 15

• Глава 9. Промах поручика Левандовского 18

• Глава 10. Дичь и охотник 20

• Глава 11. "Два шрама" 22

• Глава 12. В западне 25

• Глава 13. Мальчик с пальчик дает показания 26

• Глава 14. Капитан Жвирский вступает в игру 29

• Глава 15. Человек без шрама 30

Ежи Эдигей
Человек со шрамом

Глава 1. Урок математики

Где-то далеко лаяли собаки. Ночь стояла светлая, но холодная. Как и всегда во второй половине сентября. Во всех домах Домбровы Закостельной было уже темно. Неудивительно: час поздний, больше одиннадцати, а завтра - трудовой день. Нужно копать картофель, убирать свеклу и везти на ближайший сахарный завод в Цеханов. Осенний день короток, нельзя терять ни минуты.

Свет горел только в двух окнах нового дома, на краю деревни у дороги, ведущей в Цеханов. Лампочка над дверью освещала овальную табличку с изображением орла и надписью: "Отделение милиции Домбровы Закостельной".

Просторное помещение перегораживал барьер. Неподалеку от входа стояли две длинные лавки. За деревянным барьером - два сдвинутых стола, несколько стульев, телефон. На стенах - государственный герб и несколько портретов. В глубине комнаты дверь. На ней табличка: "Начальник отделения".

За столом сидел мужчина в расстегнутом, довольно поношенном мундире с погонами старшего сержанта милиции. Было ему лет за сорок. Волосы - густые, с проседью, зачесанные назад, явно нуждались в услугах парикмахера. Продолговатое лицо покрывала густая сеть морщин. То ли следы переживаний, то ли результат дурной привычки - морщиться во время чтения.

Перед человеком в мундире лежали раскрытая книга, тетрадь и авторучка. Сержант читал вполголоса, очевидно стараясь лучше усвоить текст:

- "Равнобедренная трапеция имеет основания А и В, причем А больше В. Какими должны быть боковая сторона Р и высота Н этой трапеции, чтобы в нее можно было вписать окружность?" Черт! - выругался сержант. - Придумают же такое! Ничего не поймешь.

Он перечитал задачу, и по его выразительному лицу видно было, что яснее она не стала. Он напряженно всматривался в учебник. Резче обозначились морщины на лице. Он повторял почти наизусть: "Равнобедренная трапеция…"

За дверьми послышались шаги, что-то звякнуло. Кто-то ставил у стены велосипед. Через минуту в комнату вошел другой милиционер - молодой, с нашивками капрала. Облокотившись о барьер, он сказал:

- Все в порядке. Я объехал не только нашу деревню, но Затишье и еще Люботынь. Повсюду спокойно.

- Магазины закрыты? Проверял?

- Проверил. У нас и в Люботыни все как положено. Два висячих замка и задвижка. А вот в Затишье только один замок. И засова до сих пор нет. А замок такой, что любой железкой в минуту откроешь.

- Надоел мне этот Лупежовец. Сколько раз говорил ему, что магазин надо запирать как следует. А он знай себе смеется. "Меня, - говорит, - не обворуют". Вот составлю протокол и пошлю на коллегию в Цеханов. Оштрафуют на тысячу злотых - сразу поумнеет.

- Ну, - поморщился капрал, - это уж слишком. Я зашел к нему. "Почему, - спрашиваю, - магазин опять не запирается как положено?" - "А я, - говорит, - три месяца назад заказал засовы в цехановской артели, а их нет как нет". Еще он просил сказать начальнику, что получен хороший материал на школьную форму. Ваша жена как раз такой искала. Отложил несколько метров. "Пусть, - говорит, - начальник утром ко мне заглянет". А начальник знай себе учится и учится.

- Хорошо тебе смеяться, ты-то школу окончил. А мне приходится за прошлые годы наверстывать. Через несколько месяцев экзамены на аттестат зрелости . А назадавали столько, что голова пухнет.

- Мне школьная наука легко давалась.

- Потому что молодой. Не то что я. С годами все труднее, сам убедишься.

- С меня хватит и того, что знаю.

- Когда я был молод да глуп, тоже так же рассуждал.

- По правде говоря, не понимаю, чего вам этот аттестат приспичил, с позволения сказать, на старости лет.

- Приспичил! У тебя бумажка в кармане, и все двери тебе открыты. Послужишь здесь, в Домброве Закостельной, еще года два-три, и переведут тебя куда-нибудь в город. А захочешь - в Щитно поедешь, в офицерскую школу, а там, глядишь, через несколько лет я, старик, должен буду честь тебе отдавать. Ну а коль надоест служба в милиции - еще какие-нибудь курсы окончишь или заочный институт и всюду получишь работу. А я? Начальник участка в небольшой деревушке с штатом из трех человек. А восемнадцать лет назад руководил уездным отделением милиции.

- Здесь? В Цеханове?

- Нет. Далеко отсюда. В городе одном, на Одре.

- Что? Дисциплинарное взыскание получили?

- Да нет. Просто тогда, в сороковые годы, создавали милицию на западных землях, брали всех, кто хотел, лишь бы смелость была и смекалка. А потом, позже, стали приходить люди с образованием, офицеры. А скоро и на такие вот посты будут назначать тех, кто школу в Щитно окончил. А что остается таким перестаркам, как я? Или пенсия, или уж и вовсе самая невидная должность. Да, времена меняются, теперь без специального образования далеко не уедешь. Потому и надо мне прежде всего аттестат получить.

- А потом еще и школа в Щитно?

- А что ж, я бы не возражал. Только возьмут ли?

- А вы с майором говорили?

- Намекнул ему как-то. Майор свой парень, он, верно, не стал бы чинить мне препятствий. Разумеется, я поступил бы на трехлетнее заочное отделение. Для очной двухгодичной школы я староват. Но ведь майор сам не решает, он может только рекомендовать. А желающих всегда больше, чем мест. Даже в воеводском управлении милиции приходится мозгами пораскинуть, чтобы сообразить, кого туда послать.

- Все-таки майор в таком деле может помочь.

- Да захочет ли? Вот вопрос.

- А почему бы и нет?

- Староват я. Уж сорок пять стукнуло. А интересы дела требуют, чтобы выдвигали молодых. Конечно, нам, старым работникам, никто прямо не скажет, но я сам это знаю. Да они и правы.

- Но вы столько прослужили. Два креста у вас, медали.

- Конечно, это учитывают. Только и кресты мои, и легкие, пробитые пулей бандеровца, - старая история. Есть люди помоложе, из тех, что совсем недавно отличились.

- А я слышал, как на инструктаже начальник воеводского управления говорил о нас. Он сказал, что у нас самый лучший милицейский пункт во всем уезде.

- Ну и что? Быть начальником отделения из трех человек - дело нехитрое. Народ вокруг спокойный. Землю обрабатывают, живут неплохо. Не то что в Варшаве - там один сержант доставил как-то ночью в управление четырех бандитов. Вот, если он сдаст на аттестат зрелости, тут же попадет в офицерскую школу. Он и моложе меня лет на двадцать.

- Слышал я об этом Ожеговском. Читал в "Трибуне". Его счастье, что эти бандиты не знали Варшавы. Они надеялись прикончить его в переулке - не предполагали, что там находится воеводское управление. Повезло Ожеговскому.

- Во всяком случае, он шел на риск. В смелости ему не откажешь. Теперь он на хорошем счету.

- Вы тоже на хорошем счету. Думаю, трудностей с поступлением в школу не будет.

- Что толку об этом говорить? Сейчас главное - аттестат. С ним бы разделаться. Все не так-то просто.

- Где эта школа находится? Сколько раз бывал в Цеханове, а ее никогда не видел.

- Недалеко от станции. На улице Освобождения. Это не школа, а училище для взрослых. - В голосе старшего сержанта послышалась горделивая нотка. - Такая трудная теперь программа, что я и сам не знаю, как сдам эти экзамены. Вот сегодня, например, читаю, читаю, а понять ничего не могу. Послушай: "Равнобедренная трапеция имеет основания A и B. При этом A больше B…" Целый час уже бьюсь, а с места не могу сдвинуться.

Капрал протянул руку через барьер, взял книжку и углубился в условие задачи.

- Попробуем сначала нарисовать эту равнобедренную трапецию, - предложил он.

- Это я давно сделал, а что дальше?

- Дальше? Ну нам известно, что в четырехугольник можно вписать окружность только тогда, когда суммы противоположных сторон равны.

- Черт возьми! - схватился за голову сержант. - Совсем из головы вылетело. Ну а дальше? Что-то я не очень понимаю.

- А вы подумайте, начальник.

Капралу явно нравилась роль учителя.

- Нам ведь уже известно, что 2Р = А + В или Р = (A + B)/2.

- Ну да, - согласился сержант, - но ведь это нам ничего не дает.

- Наоборот. Если вы теперь проведете два перпендикуляра к основанию трапеции, то они разделят трапецию на три части. Верно?

Сержант взял в руки карандаш и провел еще две линии.

- Итак, мы имеем… - молодой капрал все больше распалялся, - мы имеем один прямоугольник и два прямоугольных треугольника. Они делят нижнее основание трапеции на три части, из которых средняя равна В. Поскольку две остальные части тоже взаимно равны, каждая из них равняется (A – B)/2.

- Ну да, - поддакнул начальник милиции. - Правильно.

- Теперь взгляните на этот треугольник. Его гипотенуза - P, один катет - (A – B)/2, а второй - H.

- Сходится, - подтвердил старший сержант.

- А если мы теперь применим теорему Пифагора, то получим вот что…

Лицо сержанта озарилось улыбкой.

- Понимаю, - сказал он, - в равнобедренную трапецию с основанием A и B можно вписать окружность, если боковая сторона трапеции есть средняя арифметическая, а высота H - средняя геометрическая обоих оснований.

- Прекрасно! - похвалил его капрал.

- Без твоей помощи я бы в жизни этого не решил.

- Наверняка решили бы, задача-то нетрудная.

- Хорошо тебе говорить, когда аттестат в кармане и ты все это давно прошел.

Старший сержант взглянул на часы.

- Скоро двенадцать, - сказал он. - Иди-ка ложись в моей комнате на диване. А я еще посижу часика три. Когда кончу, разбужу.

- Почему вы занимаетесь по ночам? Ведь днем голова лучше работает.

- Наверное, - согласился сержант, - но дома у меня жена и трое детей. К тому же всегда находятся какие-то неотложные дела. А ночью спокойно, ничто не отвлекает. Я уже привык за эти годы. До мая, до экзамена как-нибудь дотяну, только бы сдать. А ты молодец, голова у тебя здорово работает!

- Математика мне всегда легко давалась в школе.

- Если бы ты так же хорошо знал устав…

- Это куда труднее.

- А я бы предпочел сдавать устав, - заметил сержант. - Ну иди, поспи часика два.

Капрал ушел. Старший сержант повторил решенную задачу, чтобы получше вникнуть в нее, потом перешел к следующим.

Однако начальнику милицейского участка в Домброве Закостельной старшему сержанту Станиславу Хшановскому не суждено было посвятить эту ночь математике. Так же как капралу Миколаю Кацпереку не пришлось поспать с разрешения шефа во время ночного дежурства. Неожиданно распахнулись двери, и в дежурку вошел мужчина в светлом плаще. Вид у него был измученный, по лицу градом катился пот.

- Что случилось, староста?

Вошедший молчал, хватая воздух широко открытым ртом. Наконец с трудом проговорил:

- Нападение! Ограбили магазин. Продавщица мертва. Убита.

- Михаляк? Не может быть!

- Да, Михаляк, - староста говорил уже почти спокойным голосом. - Ее застрелили. И забрали всю выручку из магазина.

- Когда это случилось?

- Я узнал об этом час назад. Феликсяк возвращался из Цеханова и заметил, что в магазине еще горит свет, а двери открыты. Он заглянул туда и увидел, что Михаляк лежит на полу. Хотел оказать ей помощь, но она была уже мертва. Тогда он бросился ко мне. А я, как только все это увидел, сел на велосипед и помчался к вам. Чуть не задохнулся от спешки. В нее всадили две пули. В самое сердце. Умерла она мгновенно, я в этом разбираюсь. Повидал убитых на фронте.

Старший сержант сохранял хладнокровие. Вооруженное нападение, убийство - с этим он, начальник местного отделения, еще не сталкивался в своей практике. Однако хорошо знал, что надо делать. Он снял телефонную трубку и начал энергично крутить ручку аппарата. Телефон в таких маленьких населенных пунктах, как Домброва Закостельная, работает, пока открыта почта, но у милиции постоянная связь с уездным центром. Поэтому Хшановский распорядился:

- Соедините меня с уездным отделением милиции.

- …

- Дежурный? Докладывает милицейский пост в Домброве Закостельной. У телефона Хшановский. Мной только что получено донесение, что в деревне Малые Грабеницы совершено нападение на магазин волостного кооператива. Продавщица Антонина Михаляк убита. Сообщил о происшествии староста деревни Грабеницы Павел Майорек. Он здесь, в отделении. Он лично установил, что Михаляк мертва. Всякая ошибка исключается.

Выслушав ответ, сержант повторил приказ:

- Слушаюсь. Понятно. Немедленно выезжаю на место преступления. Обеспечу неприкосновенность следов на месте. Вуду ожидать прибытия следственной группы. Беру с собой еще одного человека: капрала Кацперека.

Видимо, капрал не успел еще уснуть. Телефонный разговор в столь неурочное время заинтересовал его, он вошел в комнату и услышал последние слова шефа.

- На мотоцикле поедем?

- Да. До Грабениц больше шести километров. Приготовьте машину. По дороге разбудим Лисовского, скажем, чтобы принял дежурство в отделении. Мы прибудем туда раньше следственной группы, пока они соберутся да проедут по нашим пескам, добрых полтора часа пройдет. Вас, староста, мы, к сожалению, не сможем с собой захватить, мотоцикл у нас без коляски.

- Я вернусь, как приехал, - на велосипеде. Теперь уже спешить незачем.

- Как это случилось?

- Я уже рассказал все, что знал. Феликсяк сообщил мне о нападении. Я увидел, что продавщица убита, и помчался к вам в милицию. Женщины пытались спасти Михаляк, но ей уже никто не поможет: ни ксендз, ни врач.

- Все следы затопчут, - испугался сержант.

- Да какие там следы? Просто пристрелили ее и деньги забрали.

Кацперек, не прислушиваясь больше к разговору, выбежал из помещения. Спустя полминуты на улице послышался рев мотора. Сержант застегнул Мундир, надел портупею и, не гася свет, вышел на улицу. Капрал с мотоциклом поджидал его у входа. Начальник участка устроился на заднем сиденье, и машина рванулась с места.

Староста Павел Майорек с трудом взгромоздился на свой велосипед и двинулся вслед за ними.

В деревне Домброва Закостельная снова воцарилась тишина. Даже собаки, уставшие лаять, успокоились и уснули в своих конурах.

Глава 2. На месте преступления

Дома деревни Малые Грабеницы растянулись почти на километр вдоль шоссе. На западной окраине селения, что примыкает к деревне Недзбож, помещается довольно большой магазин, соединенный с обширным складом топлива и минеральных удобрений. И склад и магазин были построены три года назад волостным кооперативом крестьянской взаимопомощи. Склад в летнее время служил пунктом для закупки зерна. Постройка магазина в Грабеницах, небольшой по сравнению с Недзбож деревне, была долгое время притчей во языцех. Однако недзбожцам пришлось примириться с этим фактом. Жители Грабениц попросту опередили своих соседей и выделили не только место для постройки магазина, но еще и в общественном порядке безвозмездно участвовали в самом строительстве.

Когда мотоцикл с двумя милиционерами мчался через деревню, почти во всех ее домах горел свет.

- Знают уже, - заметил сержант.

- А вы думали? Готов спорить, вся деревня сейчас там.

Капрал не ошибся. Скоро фары мотоцикла осветили плотную толпу перед белым зданием магазинчика. Милиционеры слезли с мотоцикла и с трудом протиснулись к дверям.

- Прошу разойтись! - крикнул сержант. - Нет тут ничего интересного! Что вы, мертвого не видели? Вам же утром на работу.

Толпа расступилась, пропуская прибывших, но домой никто не торопился. В самом магазине была такая теснота, что войти было просто невозможно.

- Прошу немедленно очистить помещение! - энергично приказал сержант.

Никакого результата. Стоя в дверях, Хшановский еще раз попросил всех выйти, а потом, видя, что слова не помогают, попросту схватил двух парней за шиворот и решительно вытолкал на улицу. Примеру шефа последовал и капрал. Поняв, что милиция не церемонится, любопытные с явной неохотой покинули магазин. Когда в нем осталось несколько женщин и двое мужчин, Хшановский смог приступить к осмотру места преступления.

Всю заднюю стену до самого потолка, как обычно в таких магазинах, занимали полки с разными товарами. На полу, возле весов, валялась пачка бумаги и кучка серебряных монет в пять злотых. На скамье у стены навзничь лежала Михаляк. Кто-то набросил на лицо умершей белый платок. Сержант подошел к убитой и сдернул его.

Антонине Михаляк не исполнилось еще и пятидесяти. Это была рослая, крепкая женщина. Черные волосы так старательно уложены, словно она только что от парикмахера. На лице застыло крайнее удивление. Казалось, она никак не может поверить в собственную гибель. На голубом свитере с левой стороны виднелось засохшее кровавое пятно. Староста Павел Майорек не ошибся: смерть была мгновенной. Убийца умел цениться. И стрелял, чтобы убить.

Старший сержант хорошо знал энергичную продавщицу магазина, слышал ее историю. После смерти мужа, председателя сельсовета, она не стала сидеть на иждивении у взрослой дочери, сделавшейся хозяйкой в доме, окончила какие-то курсы продавцов и два года работала в Цеханове в лавке на Пултусской улице. Три года назад приняла новый магазин в Малых Грабеницах.

- Вы ее так и нашли? - спросил сержант одну из женщин. Он узнал в ней жену старосты.

- Что вы! - возразила та. - Когда я вслед за мужем примчалась сюда, она, бедняга, мертвая у прилавка лежала. А глаза открыты были, как у живой.

- Зачем же вы ее трогали? - возмутился милиционер.

- Как зачем? Надо ж было оказать помощь христианской душе. Мы перенесли ее на скамейку и глаза ей закрыли.

- И при этом затерли все следы.

- Чего нет, того нет, - возразили женщины. - Никаких следов здесь не было. У нас, в Грабеницах, мостовые хорошие, грязи нет. Еще мы собрали разбросанные по всему полу бумаги и деньги. Все сложили на прилавок. Поклясться можем, что ни единого гроша, ни единого листочка бумаги не пропало. И вообще из магазина ничего не исчезло, пока мы здесь.