Сержант схватился за голову. Вот и проводи тут следствие!
- Вы первая сюда пришли? - спросил он пани Майорек.
- Да, - женщина очень гордилась тем, что обладает ценной информацией. - Как только Феликсяк прибежал к моему старику и сказал, что Антонину Михаляк убили, я тут же пришла сюда. Думала, может, помогу ей чем, бедняжке, да уж ей никто ничем не мог помочь.
- Как выглядел магазин?
- Она на полу лежала, возле прилавка. А кругом эти вот бумаги. Небось, падая, задела их. Стул был перевернут, а ящик, куда она всегда деньги складывала, вытащили и бросили посреди магазина. А возле нее и в ящике вот эта мелочь валялась. Когда я увидела, что Михаляк дух испустила, мы перенесли ее на лавку, собрали деньги, бумаги. Ящик я на место задвинула. Вот только не знала, надо ли туда бумаги спрятать…
- Хорошо еще, что не успели схоронить Михаляк, - пробормотал капрал Кацперек и громко спросил: - Почему вы впустили сюда столько народу?
- Да как же я могла им запретить? Михаляк все у нас уважали, она была женщина порядочная. Как услышали в деревне, что ее убили, каждому захотелось на нее посмотреть. Почему не разрешить?
- Ладно, - согласился сержант. - Но теперь прошу всех выйти. Сейчас сюда приедут сотрудники милиции из Цеханова.
Когда последняя из женщин - разумеется, супруга старосты - покинула магазин, сержант обернулся к своему подчиненному.
- Они не только стерли следы, но еще успели и пол подмести. Что за люди! - вздохнул он. - Теперь придется хлопать глазами перед следственной группой из Цеханова. Кто виноват в том, что следы затерли? Конечно, Хшановский, не сумел обеспечить нормальное расследование.
- Может быть, стоит поговорить с этим Феликсяком? Он здесь побывал первым.
- Правильно.
Сержант подошел к дверям. Толпа возле магазина и не думала расходиться. Наоборот, люди все прибывали.
- Феликсяк здесь? - крикнул Хшановский.
- Здесь, - отозвался чей-то голос.
- Зайдите сюда, - пригласил сержант.
Из толпы вышел высокий худой мужчина. Светлые волосы его оказались слегка растрепанными. Он был в теплой пепельного цвета куртке, доходившей почти до колен, и темных брюках, заправленных в сапоги. В руках неизвестно почему - кнут.
- Как все это случилось, пан Феликсяк?
- Ну, возвращаюсь я из Цеханова и еду мимо магазина. Довольно темно уже было. Больше девяти, наверное, хотя я на часы не смотрел. Вижу: там свет горит, а двери распахнуты, вот как сейчас.
- Вы этой дорогой возвращались из Цеханова? - удивился сержант. - Но ведь на Цеханов едут через Модле, Хотум и Гонски.
Крестьянин несколько смутился, но потом объяснил:
- Можно и так, а можно еще по шоссе до Черухова, а оттуда через Недзбож. Так дальше будет, зато дорога лучше. А кроме того, у меня дело к одному человеку в Недзбоже.
- К кому именно?
- К Адаму Ольшевскому.
- А какое дело?
- Его земля рядом с моей. Я договориться хотел, чтобы с понедельника вместе пахать. Двумя лошадьми оно легче и быстрее.
- Что было дальше?
- Увидел я свет и думаю - Михаляк в магазине еще, зайду-ка куплю папирос, свои-то я у Ольшевского позабыл. Подхожу к дверям и вижу: посреди лавки ящик валяется, а вокруг деньги.
- Серебро или купюры?
- Серебро. Купюр не было. Я подумал, что кто-то ограбил магазин, как в прошлом году в Сулковских Будах. И только сделал шага два, как увидел у прилавка Михаляк. И кровь у нее на груди. Я дотронулся до нее, она еще теплая была, но уже неживая. Тогда я вскочил на телегу, огрел коня кнутом - и к старосте. Потом коня завел во двор, а сам опять сюда прибежал.
- Что вы делали в Цеханове?
- Свез туда двух боровов и на сахарном заводе взял жом. Сахарную свеклу я сдал еще на прошлой неделе.
- Что же вы весь день с утра до вечера потратили на этот жом?
- Да нет, - согласился Феликсяк.
- Когда вы приехали в Недзбож, к Ольшевскому?
- Еще засветло, часов около пяти.
- Долго же вам пришлось его уговаривать вместе пахать.
Крестьянин усмехнулся:
- Сами понимаете, сержант: я двух боровов продал, надо было это дело обмыть.
- С Ольшевским?
- Он мой родственник. Со стороны жены. Засиделся я у них, а тут и ночь на носу.
- По дороге вы кого-нибудь встречали?
- На шоссе много кого встречал. Всех и не запомнил. А вот как миновал Черухов, пожалуй, никого уж больше и не встретил.
- "Пожалуй" или никого? Ведь на этой дороге всегда большое движение.
- Ей-богу, не знаю, - искренне признался Феликсяк. - Конь мой дорогу сам найдет, а меня сморило маленько. Проснулся я, когда телега въехала на мостовую в Недзбоже.
- А от Недзбожа до Грабениц вы тоже спали?
- Не спал, но никого не встретил. Слышал только, как кто-то проехал на мотоцикле. Тихо было и слыхать далеко.
- Ас какой стороны?
- Словно бы в Лебки кто-то-ехал.
- От Грабениц?
- Пожалуй, что так, шум мотора как бы удалялся. Когда я подъехал к деревне, уже не слышно было.
Сержант Хшановский снова направился к дверям. Толпа любопытных терпеливо ждала. Никто не уходил спать.
- Кто-нибудь из жителей Грабениц ездил сегодня к вечеру на мотоцикле?
- Я ездил, - молодой человек встал в полосе света, падавшего из открытых дверей.
- Когда и к кому?
- К одной девушке из Чарноцинка.
- Когда вернулся?
- Около восьми я был дома. Отец может подтвердить.
- Конечно, могу. Он был дома, пан начальник, - отозвался кто-то в толпе.
- А вы, Феликсяк, слышали шум мотоцикла около восьми?
- Нет, часом позже. В восемь я еще был у Ольшевского. Я это хорошо помню, мы с ним как раз слушали последние известия. А уехал я после "Новостей спорта". Ну и потом я ведь слышал шум мотора со стороны Лебков. А дорога на Чарноцинек гораздо дальше, южнее. Там сразу начинается лес, и мотоцикла не было бы слышно.
Сверкнули фары. Минуту спустя перед магазином остановилась "варшава". Из нее вышел поручик Левандовский, за ним - врач из Цеханова, два милиционера из следственной группы, фотограф и дактилоскопист с аппаратами.
Поручик, войдя в магазин, осмотрелся по сторонам и выслушал рапорт сержанта. Врач склонился над погибшей.
- Две пули, - констатировал он, - одна, видимо, пробила левое предсердие. Мгновенная смерть. Остальное я смогу сказать только после вскрытия. Умерла она между восемью и девятью вечера.
- Почему вы не проследили, сержант, - негодовал поручик, - чтобы сюда никто не входил и ничего не трогал? Теперь вот ищи ветра в поле.
- О преступлении мне стало известно лишь без десяти двенадцать. Я тотчас же передал сообщение в уездное отделение милиции и поехал в Малые Грабеницы. Но преступление было совершено около девяти часов. Гражданин Феликсяк установил факт преступления именно в это время. Он дал знать старосте. Народ сбежался спасать Михаляк, и лишь позже, убедившись, что продавщица мертва, староста поехал уведомить меня о случившемся.
- Значит, мне тут делать нечего, - заметил дактилоскопист.
- В таком случае единственное, что я могу, - сделать фотографию убитой и магазина, - добавил фотограф.
- Хорошо, - согласился поручик Левандовский. - Сейчас мы лишь составим краткий протокол и опечатаем магазин. Завтра, вернее сегодня утром, приедет "неотложка" и заберет тело. Я тоже приеду и прослушаю еще раз показания старосты, его жены, гражданина Феликсяка. И может быть, еще кого-нибудь - там видно будет. Скажите, сержант, тем людям у магазина, чтоб расходились по домам. Если же кто-то что-то хочет сообщить, пусть явится к девяти часам в дом старосты. В его доме я буду проводить следствие. Вас, сержант, мне тоже хотелось бы увидеть там.
- Слушаюсь!
Сержант вышел на улицу и передал распоряжение поручика. Люди стали медленно расходиться.
- Где жила Антонина Михаляк? - спросил поручик Левандовский.
- Она жила одна, - пояснил староста, которого сержант попросил задержаться, - Когда строили магазин, то наверху оборудовали маленькую однокомнатную квартирку. Там Михаляк и жила. И для покупателей так оказалось удобнее, и для нее. Человек она была добрый, и, если кто-то опаздывал, открывала лавку и обслуживала покупателя.
- Эти бумаги валялись на полу возле убитой?
- Да, - подтвердил староста. - Мы перенесли ее на скамью, а жена собрала с полу бумаги и положила на прилавок, чтобы все было в целости.
Поручик понимал: бесполезно объяснять свидетелю, что никто не должен прикасаться к убитой и к документам и что своими действиями они очень осложнили работу следствия. Поэтому он молча просматривал бумаги. Там были кассовые чеки за проданные товары и заполненный бланк денежного счета. На нем стояла сумма: сорок семь тысяч восемьсот злотых. И ниже пометка: "Выручка магазина за период с 18 по 25 сентября".
- Такая большая выручка? - удивился офицер.
- Магазин получил недавно минеральные удобрения. А кроме того, привезли еще цемент и уголь. У людей после уборки урожая появились деньги, каждый спешил закупить все необходимое. Поэтому за последнюю неделю и набралось столько денег. Обычно выручка куда меньше.
- И где эти деньги?
- Завтра утром я собирался ехать в Цеханов. Михаляк должна была принести мне наличные, чтобы я внес их в банк. Мы всегда так делали. Думаю, убийца вошел как раз в тот момент, когда она готовила счет. В прошлый четверг она со мной вместе ездила, какие-то дела у нее в городе были, но чаще я вношу деньги сам, когда бываю в Цеханове.
- Интересно, откуда бандит мог знать, что на этой неделе у нее такая большая выручка?
Наступила пауза.
- Не знаю, - пробормотал наконец староста. - В деревне известно было, что товар прибыл. Но чтобы кто-нибудь из своих поднял руку на Михаляк, я никогда не поверю. Скорее уж кто-нибудь из Недзбожа.
- Над этим подумаем днем, - сказал поручик. - А теперь опечатаем двери магазина и квартиру продавщицы. Позже произведем тщательную ревизию. Вызовем из Цеханова экспертов, чтобы они сняли остатки. А может быть, деньги в квартире Михаляк?
- Очень сомневаюсь, - вступил в разговор капрал Кацперек. - Наверняка это убийство с целью ограбления. Какие еще могли быть мотивы?
- Я тоже так думаю, - кивнул Левандовский. - Но ведь достаточно было бы пригрозить ей пистолетом, а не убивать.Может быть, она не хотела отдавать деньги. Или знала убийцу…
Но все эти версии еще требовалось обосновать. Пока милиция лишь опечатала двери, и поручик, приказав капралу охранять магазин, вместе со следственной группой вернулся в Цеханов. Сержант Хшановский подвез старосту до его дома и свернул оттуда к Домброве Закостельной. На обратном пути он уже не думал о том, как вписать окружность в трапецию. Он напряженно размышлял: кому было известно, что в магазине в Малых Грабеницах такая крупная сумма денег?
Если б узнать это, а также выяснить, кто вечером ехал на мотоцикле, направляясь к деревне Лебки, дело бы сразу двинулось вперед. Человек на мотоцикле вполне мог быть убийцей. Однако он мог оказаться и жителем соседней деревни, решившим навестить своих знакомых или любимую девушку.
Глава 3. "Это был черт"
Еще не было и шести, а старший сержант уже мчался в сторону Малых Грабениц. Он хотел до приезда поручика Левандовского заняться таинственным мотоциклистом, который согласно показаниям Феликсяка в тот вечер якобы ехал к деревне Лебки. Жителей этой деревни, и в особенности владельцев мотоциклов, следовало опросить с утра, перед тем, как они уйдут на работу в поле. Однако Феликсяк только предполагал, что это был мотоцикл, он вполне мог слышать шум автомобиля или трактора.
Лебки - деревня поменьше Грабениц, ведь Грабеницы, хоть и именуются Малыми, на самом деле довольно большое село. В Лебках имеется семь мотоциклов и два тягача. И ни одной автомашины. Но все владельцы этих машин дружно утверждали, что никто из них никуда не выезжал накануне вечером. Более того, никто не заметил и "чужого" мотоциклиста, который проезжал бы в это время через деревню.
Зато интересную деталь сообщили сержанту сестры Ирена и Ханна Гацувны. Девушки около половины десятого вечера возвращались от подруги. Жили они на самом краю деревни и, подходя к своему дому, услышали вдруг треск мотоцикла, который ехал со стороны Малых Грабениц. Им захотелось посмотреть, кто едет, они вышли на середину дороги, однако света фар так и не увидели. Согласно версии обеих девушек мотоциклист, не доезжая до Лебков, свернул на проселочную дорогу, по которой можно было добраться до деревни Униково, а оттуда выехать на Цехановское шоссе.
Девушки утверждали, что если бы мотоцикл ехал с зажженной фарой, то они непременно должны были бы его увидеть, ведь шум мотора слышался совсем близко, а дорога в этом месте прямая и открытая. Ни деревьев, ни кустарников.
Недолго думая, старший сержант свернул на проселочную дорогу, ведущую в Униково, - она начиналась на расстоянии каких-нибудь ста метров от Лебков. Следов там было видимо-невидимо: отпечатки велосипедных шин, тракторных гусениц и мотоциклов. Дождя почти неделю не было, поэтому оказалось невозможным отличить старые следы от тех, что появились в минувшую ночь. Не принесли ничего нового и расспросы в самом Уникове. На шоссе Покрытки-Недзбож-Униково-Черухи всегда было довольно интенсивное движение. Там проходили рейсовые автобусы, грузовые машины целыми днями свозили свеклу на сахарный завод в Цеханов, проезжало множество других машин и мотоциклов. Жители Уникова могли лишь подтвердить, что за минувшую ночь мимо них проехало несколько десятков мотоциклов. Но какие? Откуда и куда? На эти вопросы никто не мог ответить.
В Грабеницах сержант Хшановский по очереди обошел всех владельцев мотоциклов. Не ограничившись вчерашней беседой с людьми, столпившимися у магазина, он решил поговорить с каждым хозяином мотоцикла с глазу на глаз. Выяснилось, однако, что никто из них не покидал дома после восьми часов вечера. То же самое подтвердили и другие жители деревни, ни один мотоцикл не появлялся вечером на единственной деревенской улице. Таким образом, вопрос о неведомом мотоциклисте так и остался невыясненным. Непонятно, почему этот человек, выезжая из самих Грабениц или из окрестностей деревни, описал дугу? Если он направлялся в Цеханов, то путь его должен был пройти через Лебки. Если же он хотел выехать на магистраль Покрытки-Черухи, то самая близкая и удобная дорога вела как раз через Грабеницы и Недзбож. Чего ради нужно было нестись ночью по проселочному тракту, к тому же (а это уж совсем непонятно) с погашенной фарой? Даже если рефлектор неисправен. Здравый смысл подсказывал, что владелец мотоцикла мог бы выбрать более удобную дорогу.
Однако, если предположить, что на мотоцикле ехал убийца, стремившийся как можно скорее покинуть место преступления, все становится на место. Тогда и выбор пути, и погашенная фара находят свое объяснение.
Около восьми часов утра в Грабеницы прибыл поручик Левандовский со своими людьми, вместе с ними - представители уездного правления кооператива. Одновременно приехала "неотложка", которая увезла тело убитой в цехановскую больницу на вскрытие.
Офицер милиции прежде всего тщательно обыскал магазин и квартиру погибшей. Помимо кучки серебра на прилавке, удалось обнаружить еще несколько монет, закатившихся под полки с товарами. Больше в магазине денег не было. В квартире же Антонины Михаляк, в сумочке убитой и в шкафу под стопкой белья нашли еще тысячу девятьсот сорок семь злотых и сберегательную книжку с вкладом на восемнадцать тысяч злотых. Последний вклад был сделан месяц назад. Однако сумму в сорок семь тысяч восемьсот злотых, указанную в банковском счете, обнаружить нигде не удалось. Что исчезло из магазина - можно было установить, лишь сняв остатки, чем и собирались заняться представители правления кооператива.
Поручик выслушал рапорт сержанта о таинственном мотоцикле и, подумав, заметил:
- Конечно, может, вы и правы. Преступник действительно мог спрятать мотоцикл где-нибудь поблизости и, совершив преступление, убраться восвояси. Самое удивительное: этот человек прекрасно знал, что в магазине - крупная сумма денег, которых завтра не будет. Явно у преступника какие-то связи с местным населением, с Малыми Грабеницами или же с Недзбожем. В конце концов после ограбления преступник мог умчаться к Лебкам, а оттуда, сделав круг, вновь вернуться в Грабеницы.
- Нет. Мне удалось установить, что вечером здесь вчера никто мотоциклом не пользовался. Отъезд или возвращение мотоциклиста не ускользнули бы от внимания соседей.
- А в Недзбоже?
- Там проверить труднее, - признался сержант. - Ведь тракт Покрытки-Черухи - магистраль оживленная. На мотоцикл или автомашину никто внимания не обратит.
- Значит, убийцу нужно искать прежде всего в Недзбоже. Выясните, сержант, не одалживал ли там кто-нибудь вчера свой мотоцикл. Практика показывает, что преступники чаще всего пользуются ворованными или одолженными средствами транспорта. Не исключено, что бандит позаимствовал машину где-нибудь в другой деревне или в самом Цеханове. Но, возможно, ехал и на своей собственной. Если он не профессионал, а любитель, вряд ли мог продумать все детали. Хотя маршрут своего бегства он разработал очень ловко. Отправляйтесь сейчас в Недзбож и проверьте по списку всех владельцев мотоциклов и автомашин, узнайте, какими именно пользовались вчера. Попробуем также получить оттиски покрышек на дороге от Лебков до Уникова. И если это окажутся покрышки каких-нибудь недзбожских мотоциклов, то это будет если не веским доказательством, то хотя бы серьезной уликой.
Сержант Хшановский собрался было выполнять приказ, но тут произошло нечто, в корне изменившее ход следствия. К офицеру милиции подошла жительница деревни гражданка Мария Гженда, она вела за руку испуганную девочку.
- Вот малышку свою привела, - сказала пани Гженда, - она с самого утра невесть что болтает. В школу ее не пустила, вдруг, думаю, вам пригодится то, что ребенок рассказывает. Ну-ка расскажи дядям о черте, которого ты вчера видела.
Но девочка молчала, словно воды в рот набрала.
Поручик Левандовский полез в карман и вытащил оттуда горсть конфет. По опыту он знал, что, отправляясь на дело, не надо пренебрегать показаниями детей, а завоевывать их доверие можно с помощью сладостей. Дети, конечно, не во всем способны разобраться, зато они наблюдательны, и их показания часто помогают следствию. И, прежде чем приступить к расспросам, он протянул девочке конфету. Однако та не двинулась с места.
- Возьми же, раз пан тебя угощает, - вмешалась мать.
Девочка взяла конфету, развернула бумажку и сунула леденец в рот.
- Вкусно? - поинтересовался поручик.
- Угу, - промурлыкала девчушка и неожиданно сказала: - А папа мне привозил такие же из Цеханова. Только у тех были зеленые фантики.
- В следующий раз постараюсь купить в зеленых фантиках, - серьезно пообещал Левандовский. И, стараясь ободрить ребенка, спросил: - А как же тебя зовут?
- Ханочка Гженда.
Девочка становилась все смелее.
- Так ты, Ханочка, вчера видела черта?
- Двух чертей, - серьезно ответила девочка.
- А откуда ты знаешь, что это были черти?
- Потому что такие же ходили с ряжеными на рождество.
- Ага, понятно, - кивнул офицер. - Наверное, это и в самом деле были черти. А где ты их видела?
- Они стояли около магазина пани Михаляк и смотрели в окно.