- Почему вы упомянули о нем?
- Я вспомнил, что несколько лет тому назад капитан попал в аварию, на мотоцикле. У него остались следы на лице.
- Я не замечал.
- А вы внимательно присматривались к нему?
- Ну нет, не сказал бы. Я поздоровался с ним, когда вошел в комнату. Он разговаривал с капитаном Жвирским.
- Жвирский и Венецкий друзья. Еще со школьных лет. Они одновременно получили повышение по службе, а также третью и четвертую звездочки. Но Венецкий пошел дальше. Ведь Главное управление милиции - это вам не Цеханов…
- К чему это вы, сержант?
- К тому, поручик, что капитан Венецкий приезжает в Цеханов очень часто. У него здесь невеста. Все удивляются, почему они тянут, все никак не поженятся. Об этом раньше немало сплетничали, но в конце концов привыкли. У девушки есть мотоцикл. По крайней мере, раз в неделю она ездит к капитану в Варшаву или же он навещает ее здесь. Впрочем, никто не обращает внимания на то, что капитан вечером после работы приезжает сюда, в город, а рано утром возвращается в столицу. Тем более не обращают на него внимания работники линейного отдела милиции: они ведь знают, что это офицер Главного управления. Кроме того, он часто приезжает сюда и по делам службы. В Варшаве известно, что здесь, в Цеханове, Венецкий знает всех и все, поэтому, когда появляется какое-нибудь дело в нашем уезде, они направляют именно его.
Поручик слушал Хшановского, стараясь уяснить себе, куда клонит старший сержант. А тот шел напрямик к цели.
- Итак, капитан часто навещает наше уездное отделение по делам службы или. по личным надобностям, ведь у него здесь немало друзей и знакомых. Несколько раз по вечерам я видел, как он выходит из здания милиции, когда рабочий день уже кончился и в помещении остаются только дежурные. Если бы в этот момент капитану захотелось что-то напечатать на машинке, стоящей в секретариате, он легко бы мог это сделать. Тем более что в почтовый бланк требуется вписать всего несколько фраз.
- Мне кажется, сержант, вы делаете слишком далеко идущие выводы.
- Я всего лишь выражаю свои мысли вслух, поручик. Выводы мы будем делать сообща. Пока я только сопоставляю факты, которые ускользнули от нашего внимания.
- Справедливо. Продолжайте. Вы дольше меня служили в цехановской милиции, лучше знаете людей, свободнее ориентируетесь в их взаимоотношениях. Когда меня перевели в уезд, Венецкий, кажется, был уже в Седльцах.
- Пожалуй, в Главном управлении. Предполагаю, что к двадцать второму июля* он станет майором.
- Или же…
- Я должен еще добавить, - старший сержант вернулся к прерванному рассказу, - что возлюбленная капитана работает на сахарном заводе. А старшая ее сестра - служащая сберкассы и замужем за заведующим почтой. Все это, конечно, может явиться случайным стечением обстоятельств. Тем не менее я все это вспомнил, услышав рассказ своей знакомой о ее шраме и о тех способах, которыми она пользуется, чтобы скрыть его.
- А у капитана Венецкого есть шрам?
- Не знаю. Авария произошла в Седльцах. Потом он долго у нас не появлялся. Во всяком случае, я его не видел. Ведь я в основном работал в Домброве Закостельной и тогда не встречал его. Это теперь я вижу его довольно часто, потому что сам бываю каждый день в городе.
- Что же мы будем делать? Вы думаете, нужно обо всем доложить Старику?
- Пожалуй, не стоит.
- Но вы же подозреваете капитана Венецкого?
- Подозреваю. Но все-таки предпочел бы, чтобы пока оо этом знали только мы с вами. А что, если он невиновен? Дела такого рода все равно бросают на человека тень. Майору мы доложим лишь тогда, когда будем, по крайней мере, на пятьдесят процентов уверены в справедливости наших подозрений.
- А нельзя ли как-нибудь деликатно выяснить в Главном управлении, был ли капитан на работе в те дни, когда совершались бандитские налеты?
- Это ничего не даст, - возразил сержант. - Налеты ведь происходили, как правило, вечером, так что он вполне мог успеть приехать после окончания работы в Цеханов.
- Но ведь нападения совершались и среди бела дня. Например, на почтальона в Сарновой Гуре или на скупочный пункт.
- Офицер Главного управления всегда может расписаться в книге учета, а потом под каким-нибудь предлогом отправиться в город. А всякий вопрос относительно росписи в этой книге сейчас же вызовет ненужное любопытство. Не говоря уже о том, что такого рода информацию мы можем получить, лишь обратившись в управление с официальным запросом.
- Этого можно избежать. В Главном управлении милиции работает один мой приятель. Если бы я попросил его…
- Нет, таким путем мы цели не достигнем. Ваш приятель может нам пригодиться, если наши подозрения станут более обоснованными.
- Вы правы, сержант. Так что же мы предпримем?
- Надо прежде всего узнать, есть ли на лице капитана Венецкого какие-нибудь шрамы, особенно на лбу, над левым глазом.
- Каким образом?
- Может, как-то взволновать капитана? - размышлял сержант. - Тогда шрамы становятся заметнее. Сделайте это, пан поручик.
- Благодарю вас, - рассмеялся Левандовский. - Выходит, я должен затеять ссору с офицером Главного управления? Отличный способ испортить свою служебную характеристику. Мало мне тех нагоняев, которые мы получаем от майора, не хватает еще оказаться на дурном счету в управлении.
- Ну а что вы предлагаете?
- Сначала нужно приглядеться к нему. Честно говоря, я плохо помню, как он выглядит.
- Блондин, высокого роста.
- Даже это сходится!
- Если бы не сходилось, я бы и разговора не заводил.
- Может, попытаться что-нибудь выведать у его невесты? Я знаю нескольких девушек с сахарного завода. И мог бы без труда познакомиться с нею.
- Нет, этого делать нельзя.
- Почему?
- Если Венецкий - "человек со шрамом", то девушка - его сообщница. И наверняка знает, что вы, пан поручик, ведете дело. Попытка ни с того ни с сего познакомиться с нею послужит для них сигналом - они поймут, что у нас возникли подозрения. Добавлю только, что девушка эта - шатенка, довольно красивая, ростом значительно ниже капитана, так что ее рост примерно соответствует росту второго бандита с чулком на голове.
- Пожалуй, самое лучшее - окатить капитана водой.
- Водой? Теперь, в январе? Но как?
- Не знаю. Но идея, по-моему, неплохая.
- При таком холоде?
- Ну и что? В худшем случае он заработает насморк. Не такая уж большая цена. Вы, сержант, будете изображать хулигана, а я поспешу к капитану на помощь и пройдусь полотенцем по его лицу. - Поручик весело расхохотался над своей выдумкой.
- Я должен в роли хулигана облить его водой? - сержант принял слова поручика всерьез, и такая перспектива его отнюдь не радовала.
- Ну конечно, - продолжал шутить поручик. - Вы выплеснете на него ведро воды и пуститесь наутек. Я сделаю вид, что пытаюсь схватить вас. Вы удерете, а я поспешу на помощь к капитану. В кармане полотенце будет наготове. Не говоря ни слова, я проведу им по физиономии капитана, всмотрюсь в него попристальнее и скажу: "Великолепный шрам! Точь-в-точь как у того бандита, которого мы разыскиваем уже три года. Вы, наверное, слышали о нем, капитан?"
- Я так и вижу эту замечательную сцену! - в тон Левандовскому подхватил сержант, тоже не лишенный чувства юмора. - Ну а что, если Венецкий, не устрашившись освежающей ванны, бросится за мной в погоню? Ведь он моложе и запросто сможет меня поймать. Так что и обливать капитана, и спасаться бегством придется вам, поручик, как самому молодому из нас троих. А я постою в сторонке с полотенцем… Потом вытру ему лицо и объясню: "Ничего страшного, капитан, просто у этого хулигана, поручика Левандовского, такая странная манера шутить".
- А может, нам все-таки рассказать обо всем майору? - серьезно спросил поручик.
- Нет. Мы должны своими силами проверить это.
- Улики, которые вы привели, достаточно основательны. Все совпадает, - начал перечислять Левандовский: - Рост, цвет волос, авария с мотоциклом, доступ к информации на сахарном заводе и на почте. И даже возможность заполнять бланки на пишущей машинке уездного отделения. Неужели все это только стечение обстоятельств?
- Главное, нам известно, что капитан попал в аварию на мотоцикле, разбил себе голову. Но остались ли у него шрамы? Насколько мне помнится, у него на подбородке остался какой-то след. А на лбу? Просто не знаю.
- Я тоже. Нам нужно понаблюдать за ним, - решил поручик. - С завтрашнего дня я буду встречать все варшавские поезда, прибывающие после полудня. Кроме того, я хотел бы увидеть эту девушку.
- Нет ничего проще. Работа в заводоуправлении кончается в четыре часа. Живет она неподалеку отсюда, на Пултусской. Я знаю ее дом. Можно подождать ее у рынка. Она возвращается либо пешком, либо на автобусе, но так или иначе проходит через рыночную площадь. Сегодня же после четырех подойдем к "Ягеллонке". Конечно, я вас не стану знакомить, это может показаться подозрительным. Но наше присутствие на улице не должно ее насторожить даже в том случае, если эта девушка - разыскиваемая нами сообщница.
- Прекрасно. А как же быть с капитаном?
- Пока это не должно нас заботить. При случае оба присмотримся к нему. Если шрам у него есть, подумаем, как проверить его алиби. Он от нас не уйдет.
Оба занялись каждый своей работой. Поручик писал отчет, а сержант принялся изучать содержимое очередной папки. Однако молодому офицеру, видимо, не давал покоя рассказ его помощника. Он вдруг прервал свои занятия и повернулся к Хшановскому:
- Я придумал, сержант, как это сделать…
Глава 9. Промах поручика Левандовского
Прошло еще десять дней. За это время старший сержант Хшановский успел еще раз просмотреть папки, хранящиеся в шкафу поручика Левандовского, а сам поручик целыми часами бродил по вокзалу и в его окрестностях и встречал все прибывающие из Варшавы поезда. Он видел Венец-кого уже дважды, каждый раз капитана встречала его девушка. Та самая, которую Хшановский показал поручику. В такой ситуации Левандовскому неудобно было подойти к капитану и, завязав с ним разговор, вглядеться в черты его лица.
Однако облик человека, за которым они наблюдали, вполне совпадал с тем, как свидетели описывали неуловимого бандита.
Кроме того, у Венецкого оказалась очень смуглая кожа. Левандовский подозревал, что капитан пользуется кварцевой лампой, иначе откуда бы ему загореть посреди зимы? А ведь известно, что загар прекрасно маскирует всякого рода дефекты кожи.
Старшему сержанту в этой охоте на подозреваемого преступника посчастливилось больше, чем поручику: встретив капитана в уездном отделении, он поздоровался с ним и завел разговор. Ему удалось даже спросить капитана об аварии. Капитан явно не желал вдаваться в подробности, однако, не отрицал того, что был ранен в голову. Хшановский заметил на лице собеседника едва различимые шрамы. Один, более отчетливый - на подбородке, другой, поменьше - возле правого уха. Кроме того, сержанту показалось, что загар капитана усилен темной пудрой. Не скрывает ли он подобным образом и шрам на лбу? От своих подозрений Хшановский не избавился, но и подтверждения им не получил.
Обсуждая обстоятельства дела с Хшановским, поручик проявлял нетерпение. Старший сержант, наоборот, призывал Левандовского к благоразумию.
- Дальше выжидать нет смысла, - говорил молодой офицер. - В конце концов, я ничем не рискую. Голову он мне за это не снимет. Зато придем к чему-то определенному.
- Если вы так считаете… - Хшановский отнёсся к решению поручика без особого энтузиазма. - Я бы предпочел понаблюдать еще за Жвирским. Венецкий - его друг. Каждый раз, когда Венецкий приезжает сюда, он всегда находит время повидаться со Жвирским в милиции или же в городе. Я потому и наткнулся на Венецкого, что крутился возле кабинета Жвирского. Может быть, стоит попытаться расспросить его о друге?
- Этого я не смогу. Я не в ладах с капитаном Жвирским. Когда он всучил мне это дело, у нас с ним произошел крупный разговор. Я тогда не сдержался и ляпнул что-то о старших офицерах, которые взваливают самую тяжелую работу на тех, кто пониже чином, чтобы самим избежать ответственности. Жвирский грозился подать на меня Старику рапорт. Но потом раздумал или испугался, как бы Старик не решил, что я прав, и не оставил дело за ним. Если бы я вдруг заговорил с ним о Венецком, капитан сразу бы догадался, что я подозреваю его друга. Не знаю, способен ли он к объективной оценке. Я предпочел бы действовать методами, о которых уже говорил вам.
- Что ж, может быть, вы и правы, - не слишком убежденно отозвался сержант.
Левандовский изменил часы своих дежурств на вокзале. Теперь он приходил в шесть часов утра и сидел в зале ожидания до девяти часов. В милиции он появлялся лишь после того, как утренний варшавский поезд забирал последнюю группу пассажиров, спешащих на работу.
- А если он ездит на автобусе? - спросил как-то сержант.
- Тогда я установлю дежурство и на автобусной станций. Хотя сомневаюсь, что это понадобится. Автобус идет медленнее, и, кроме того, железная дорога имеет то преимущество, что на Гданьском вокзале капитан может попасть на скорый поезд "А", который доставит его на Пулавскую прямо к зданию Главного управления. К этому выводу я, между прочим, пришел, вдохновленный вашими успехами, сержант.
Оба рассмеялись.
- Увы, мой метод что-то не приносит больше результатов, - признался Хшановский. - Майор всякий раз, увидев меня, спрашивает про эту мою дедукцию. А я застрял на месте.
Вскоре, однако, поручику повезло: на пятый день он неожиданно заметил капитана Венецкого, спешащего к вокзалу. Девушка не сопровождала его. Капитан был один.
- Какая приятная встреча! - воскликнул поручик, изображая удивление. - Вы тоже в Варшаву?
- Да. На работу.
- Очень рад. Поедем вместе. Время за разговором летит незаметно. Я так радовался этой новой электролинии, а оказалось, ее пока даже до Насельска не дотянут. Приходится по-прежнему трястись два часа до столицы.
- Возможно, паровозы скоро заменят тепловозами.
Венецкий вежливо поддерживал разговор, хотя перспектива оказаться в обществе младшего коллеги не привела его в восторг.
- От этого мы выиграем немного. Самое большее - минут десять, а электричка сократила бы дорогу, по крайней мере, на полчаса. Это уже кое-что значит. Куда мы сядем, в вагон для курящих или для некурящих?
- Если вам все равно, я предпочел бы для некурящих.
- Прекрасно, - согласился поручик, хотя ему вовсе не улыбалось провести два часа без курения.
Ловко маневрируя, поручик усадил капитана у окна, лицом по ходу поезда, а сам расположился напротив. В Насельске он сказал, что ему нужно высмотреть знакомого, который должен тут сесть в поезд, открыл окно и закрыл его только тогда, когда поезд уже набирал скорость.
- Ого! - заметил он, сев на свое место. - Вы выпачкали лицо, пан капитан.
- Где? - капитан провел рукой вдоль носа.
- Нет, нет, выше.
Венецкий потер лоб.
- Нет, не здесь. Вы позволите?
И, не ожидая согласия, Левандовский извлек из кармана чистый носовой платок и энергичным движением провел им по лбу капитана как раз над левым глазом.
- Все в порядке, - произнес он.
Капитан Венецкий спокойно полез в карман, вытащил оттуда свой платок и флакончик мужского одеколона "Пшемыславка". Он намочил одеколоном кончик платка и тщательно протер им лоб.
Усмехнувшись, он пояснил:
- Как видите, поручик, я тру гораздо основательнее, чем вы, но треугольный шрам не появляется. Попробуйте еще раз сами. Пожалуйста, прошу вас…
Анджей Левандовский не взял протянутый ему платок. Он густо покраснел, потом побледнел и, наконец, побагровел. Он не мог произнести ни слова. Если бы произошла железнодорожная катастрофа и вагон сошел с рельсов, поручик, вероятно, испытал бы чувство искреннего облегчения. Но ничего такого не случилось. Поезд лишь сбавил скорость, подъезжая к Помехувке.
- Я вел себя как идиот, капитан, - поручик опустил голову. Что было говорить? Любое сказанное им слово только усугубляло промах.
- Наоборот, поручик. Если кто-то из нас двоих и вел себя как идиот, то уж это я сам. И получил по заслугам.
- Вы, пан капитан? - запинаясь, пробормотал смущенный Левандовский.
- Я же не мог не заметить, что в последнее время удивительно часто встречаю вас, поручик, на своем пути. И сержант Хшановский, разговаривая со мной, всматривался в мое лицо так, словно вместо глаз у него пара рентгеновских аппаратов. Да и то, что вы двое ведете следствие по делу "человека со шрамом" - не такая уж глубокая служебная тайна, чтобы я о ней не знал. В уездном отделении я не совсем посторонний человек. И должен был понять, что ваши маневры имеют прямое отношение к моей особе. Даже не нужно было особой догадливости: уже год назад мой друг, капитан Жвирский, признался мне, что если бы не был посвящен в мою тайну и не видел бы моей физиономии без грима, то решил бы, что я и есть "человек со шрамом". Ведь все прочие приметы совпадают, вплоть до невесты, у которой есть мотоцикл и которая имеет возможность снабжать "банду" необходимой информацией.
- Как раз на это мы и обратили внимание…
- Можете не оправдываться, поручик. Капитан Жвирский совершил ошибку, не рассказав вам о последствиях моей аварии. Тогда бы вы не теряли времени на ложное расследование. Но еще большую глупость допустил я сам. Заметив, что вы наблюдаете за мной, я должен был сразу же явиться к вам и откровенно все объяснить. Признаюсь, что сделать такой шаг мне помешал ложный стыд. Непростительная глупость с моей стороны! Ведь если бы вы не действовали столь деликатно, а просто подали официальный рапорт, я бы только ценой бесконечных хлопот смог доказать свою невиновность. Поверите ли, я даже готовился к такой возможности и между прочим пытался припомнить, чем именно я был занят во время последних налетов и кто бы мог это подтвердить. Однако такое алиби в моем положении - вещь довольно затруднительная. У нас ведь нет определенных часов работы, к тому же не всегда мы работаем за письменным столом.
- Почему вы упомянули о ложном стыде? - спросил, несколько оправившись от конфуза, поручик.
- Мужчине не так легко признаться, что он пользуется гримом и пудрой. В Польше это делают только артисты.
- Именно этот грим, - признался Левандовский, - и вызвал у нас подозрения.
- Я буду с вами совершенно откровенен, - продолжал капитан. - Попав в катастрофу, я довольно сильно разбил голову. Перелом черепа, сотрясение мозга и несколько неглубоких ран на лице. Следы их и сейчас заметны шрам на подбородке и второй - над ухом. Но на это можно было бы не обращать внимания или даже сочинить какую-нибудь легенду о том, что шрамы получены в борьбе с опасным преступником. Это могло бы принести мне некоторую популярность. Разумеется, не столь широкую, какую приобрел ваш коллега, сержант Хшановский, автор новой дамской прически "трапеция", но все же… Как видите, я не плохо информирован обо всем, что происходит в Цеханове.