У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в "Безмолвных женщинах" вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним - положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово - серебро, молчание - золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.
Содержание:
-
Дзюго Куроива - Безмолвные женщины 1
-
- 1- 1
-
- 2- 1
-
- 3- 3
-
- 4- 3
-
- 5- 5
-
- 6- 6
Дзюго Куроива
Безмолвные женщины
- 1-
Котаки заходил в полицию ежедневно. Вначале старший инспектор следственного отдела встречал его с сочувствием, но потом визиты Котаки стали его раздражать. Его и так выводили из себя безрезультатные розыски, а тут еще несчастный отец часами мозолит глаза в приемной и мешает работать. Реакцию старшего инспектора можно было понять: он чувствовал свою вину - ведь преступник все еще гуляет на воле и нет никаких шансов, что его обнаружат.
В конце концов следствие зашло в тупик, и полиции пришлось распустить группу расследования. Накануне старший инспектор пригласил к себе Котаки.
- Место преступления оказалось чрезвычайно сложным для розыска, - сказал он. - Жители прилегающего района категорически отказьшаются сотрудничать с полицией. Тело вашего сына обнаружено в глухом, безлюдном переулке. Никто не видел, как его убивали, никто не слышал его криков о помощи. Мы с самого начала предполагали, что расследование столкнется с большими трудностями…
Старший инспектор, с сочувствием глядя на осунувшееся лицо Ко-таки, раздумывал, как бы поделикатнее намекнуть ему, что полиция зашла в тупик и вынуждена отказаться от дальнейших розысков.
- Прежде всего надо было выяснить, как и по какой причине ваш сын оказался в этом переулке, - продолжал он. - Ведь он был серьезный юноша, хорошо учился. И вдруг… Конечно, я не исключаю, что, гуляя по городу, он совершенно случайно забрел в район притонов… И мы сначала придерживались версии о непреднамеренном убийстве: какой-нибудь вор или пьяный по непонятному побуждению ударил его, вовсе не собираясь убивать… Кстати, сейчас мы расследуем аналогичный случай: пьяный чернокожий без всякого умысла избил до смерти японца…
Котаки согласно кивнул. Он и сам ничего иного не предполагал.
- Но, как мы выяснили, ваш сын накануне убийства - по нашим предположениям, оно произошло около двух часов ночи двадцать седьмого сентября - дважды, двадцать пятого и двадцать второго или двадцать третьего, появлялся в китайской харчевне, расположенной поблизости от места убийства. Правда, свидетели в точности не могут этого подтвердить, но мы беседовали с хозяйкой пансиона, где ваш сын снимал комнату, и она сообщила, что двадцать третьего ваш сын вернулся в четыре утра, а двадцать пятого вообще не приходил. Хозяйка утверждала, что такого с Ёсио прежде не случалось. Благодаря показаниям свидетелей, мы выяснили, что он в эти дни посещал китайскую харчевню.
Затем старший инспектор рассказал Котаки о некоторых особенностях этого заведения.
- Неужели там все проститутки немые? - удивился Котаки.
- Н-да, не могу понять, что интересного в развлечениях с женщинами, с которыми невозможно перекинуться даже словом, - продолжал старший инспектор. - По-видимому, это порождение оккупационного режима. Когда в Японии находились американские солдаты, только им было разрешено посещать китайскую харчевню. Японцам же туда вход был воспрещен. Среди американцев многие отличались извращенным вкусом, они с удовольствием проводили время с немыми женщинами. Теперь уже трудно сказать, каким образом они появились в китайской харчевне - то ли их специально подыскивал хозяин, то ли они сами облюбовали это место.
- Погодите минутку, господин инспектор, - перебил его Котаки, ухватившись за какую-то мысль, - может быть, вам известно, с какой из женщин встречался мой сын в этой харчевне?
- Нам это выяснить не удалось. Там все молчат - боятся влипнуть в историю. Они терпеть не могут полицию и, как правило, отказываются давать показания. Само собой, мы допросили всех немых женщин, но толком ничего не узнали. Правда, старшая официантка подтвердила, что ваш сын, вернее, юноша, внешностью похожий на него, приходил в харчевню, но с какой из женщин он сидел за столиком - не помнит… А теперь позвольте в двух словах высказать нашу точку зрения: ваш сын, гуляя по городу, случайно забрел в тот район и остановился перед китайской харчевней; он основательно проголодался, а судя по вывеске, здесь можно было недорого перекусить; войдя внутрь, он почувствовал нечто странное в атмосфере, царившей в этом заведении, - и растерялся; он ведь был серьезным юношей и до того вечера не посещал ни баров, ни кабаре, а здесь его будто одурманили…
- Одурманили?
- Ну не в прямом смысле. Я имею в виду, что вся атмосфера харчевни с женщинами легкого поведения, с оркестром, исполнявшим тягучие мелодии южных морей, подействовала на него как опиум. Чересчур серьезным людям трудно противостоять дурману - они легко поддаются всему возбуждающему. Вот и вашего сына невольно потянуло к этому неведомому миру. И он снова пришел в харчевню - и двадцать пятого, и в день убийства… А там сразу догадались, что он из хорошей семьи…
- Господин полицейский, я всего лишь страховой агент.
- У вашего сына была аристократическая внешность, и, наверное, кто-то из клиентов решил, что у него водятся деньги. Этот негодяй - может, "волосатый" или негр, а может, и головорез-японец - последовал за Ёсио, когда тот вышел из харчевни, и стукнул по голове, рассчитывая поживиться. Навряд ли у него было намерение убить вашего сына. Такова моя точка зрения. В общих чертах она совпадает с первоначальным предположением полиции. Специальную группу розыска мы вынуждены распустить, но это не означает, будто полиция умыла руки - обычное расследование мы продолжим.
В словах старшего инспектора чувствовался многолетний опыт. Его выводы были не лишены логики, а рассуждения убедили бы Котаки, если бы не харчевня - притон немых проституток.
Однако свои сомнения он не высказал вслух.
- Господин инспектор, назовите мне, пожалуйста, имя официантки, подтвердившей в полиции, что видела юношу, похожего на Ёсио, - попросил он.
Лицо старшего инспектора приняло жесткое выражение.
- Не имею права. Мы обещали этой женщине ни при каких обстоятельствах не называть ее имя - лишь на этих условиях она согласилась дать нам информацию… А позвольте спросить: зачем вам понадобилось ее имя?
- Я попытаюсь сам отыскать убийцу… Хотя и понимаю, что вряд ли из этого что-нибудь получится.
Котаки рассказал старшему инспектору, как он старался вывести Ёсио в люди, как ради этого не погнушался тяжелой работой страхового агента.
- Мы не можем признать ваши действия законными, - выслушав его, сказал старший инспектор, - но и помешать вам тоже не имеем права. Вы меня поняли? Имя той женщины я вам не назову, но запомните: у нее около носа - родинка. Только не проговоритесь, что узнали об этом в полиции. Если возникнут осложнения, немедленно свяжитесь с нами.
Похоже, непритязательный рассказ об отцовской любви к сыну тронул черствое сердце полицейского.
- 2-
Спустя неделю Котаки ушел из страховой компании, забрал из банка свой вклад и через посредника снял комнату поблизости от китайской харчевни.
В первый же день около десяти вечера он отправился туда. Там, как обычно, играл оркестр, клубился табачный дым, воздух был пропитан запахом чеснока и горелого жира, слышались непонятные иностранные слова.
За соседним столиком в компании двух женщин сидел высокий негр в голубой рубашке; одна из женщин - настоящая красавица лет двадцати, в красном свитере с короткими рукавами. Большие глаза, матовая кожа, чувственные, сочные, словно созревший плод, ярко накрашенные губы. Особенно прекрасны были ее чёрные глаза, но они казались застывшими и пустыми, как стеклянные шарики.
Негр пил неразбавленное виски, покачиваясь в такт джазовой музыке, и время от времени ударял кулаком по столу. Женщина при этом всякий раз глупо улыбалась и отпивала из кружки большой глоток пива. Звали ее Нанако. Ее подруга - худенькая, невзрачная, небольшого роста, сильно накрашенная. В ее облике было что-то отталкивающее, неприятное. Она курила, откинувшись на спинку стула, время от времени обводила глазами зал и, когда сталкивалась взглядом с кем-либо из своих немых подруг, оживленно жестикулировала, покачивала головой и шевелила губами.
Позади Котаки занимал столик "волосатый" лет двадцати в ярко-красной рубашке. Усадив женщину на колени, он беспрерывно рассказывал скабрезные анекдоты и первым же громко начинал хохотать. Рядом юноша-японец прижимал к себе распутную девицу, пришедшую в харчевню подработать. Они покачивались в такт музыке, не забывая при этом выпивать и закусывать.
Немые женщины, за редким исключением, обладали красивой внешностью, и это особенно поразило Котаки. Их он насчитал больше десятка. Полиция не могла к ним придраться и отправить в участок как проституток, поскольку они не служили в харчевне, а приходили туда как обычные посетители. Как правило, эти женщины не создавали впечатления опустившихся созданий. Они не теряли форму, несмотря на то что жили в разврате, торгуя собственным телом. И это тоже казалось удивительным. Среди них были такие, что не уступали девушкам из первоклассных баров, а некоторые вполне могли сойти и за девиц из приличных домов.
Котаки быстро научился отличать совсем "пропащих", вроде На-нако, от тех, кто еще старался сохранить форму: первые развлекались с "волосатыми" и неграми, вторые предпочитали иметь дело только с приличными клиентами. Причем последним был присущ некоторый оптимизм, и более низкие заработки не омрачали их настроения. Ко-таки не понимал, как возникло такое деление, но почему-то решил: если к гибели Ёсио имеет отношение немая проститутка, то это одна из тех, кто не общается с "волосатыми".
Однажды Ёсио сказал ему:
- Отец, если я когда-нибудь женюсь, то хотел бы взять в жены калеку.
Вспоминая теперь его слова, Котаки все более укреплялся в мысли о том, что в смерти сына повинна одна из немых женщин. А тогда в разговоре с сыном он возмутился:
- Не говори глупостей! В мире полно мужчин с таким же физическим недостатком, как у тебя. А многие - настоящие калеки, но женились на вполне здоровых женщинах и счастливо живут.
Котаки не выдумывал. За десять лет службы агентом страхового общества он посетил тысячи семей и воочию убедился в этом.
Но Ёсио в ответ лишь мрачно усмехнулся и, что случалось крайне редко, стал ему возражать.
- Отец, мне не хотелось бы чувствовать себя неполноценным с будущей женой.
Эти слова рассердили Котаки - он и сам не понимал почему.
- Ёсио, твой отец десять лет… - начал он, но осекся на полуслове.
Достаточно того, что он сам испытывает комплекс неполноценности, занимаясь ньшешней работой. Он согласился на унизительную должность страхового агента, лишь бы вывести сына в люди. И что такое хромота Ёсио по сравнению с унижением, какое испытывал он, Котаки, обходя презирающих его клиентов? Именно об этом хотел он сказать, но в последний момент сдержался, не желая травмировать и без того ранимого сына…
Котаки обратил внимание на женщину лет двадцати - она сидела в одиночестве и молча прихлебывала пиво. У нее было в меру подкрашенное интеллигентное лицо, на плечи свободной волной ниспадали длинные волосы. Котаки особенно поразила ее удивительно белая кожа. Время от времени женщина как бы случайно поглядывала на него и тут же отводила взгляд в сторону.
Прилипчивый запах пота, исходивший от иностранцев, и резкие ритмы джазовой музыки будто обходили ее стороной, оставляя вокруг незамутненное пространство, над которым была не властна царившая в харчевне атмосфера.
Котаки видел ее здесь впервые, но догадался, что эта женщина тоже нема, когда она обменялась знаками с красавицей в японском кимоно, сидевшей в углу у стены.
Котаки остановил старшую официантку, проходившую мимо столика. С первого посещения китайской харчевни он взял за правило делать заказы только через нее. И не забывал перед уходом вручить чаевые.
- Кого желаете пригласить? - приветливо спросила она.
- Позови к моему столу вон ту, с длинными волосами, - сказал он и положил на ее пухлую ладошку купюру в триста иен.
- Учтите, она немая, - предупредила старшая официантка. Котаки еще раньше заметил, что посетители, желавшие развлечься с немыми, приглашали их исключительно через старшую официантку - а та всегда предупреждала клиентов, словно им с самого начала это было неведомо.
- Знаю, знаю, - ответил Котаки. - Передай, что хотел бы с ней поужинать.
Она сразу же подошла к длинноволосой, достала из кармашка передника записную книжку и, что-то в ней отметив, указала глазами на Котаки.
На нем был костюм из добротной ткани, да и весь его облик свидетельствовал, что человек он положительный, солидный, не испытывающий стеснения в деньгах. Во время обхода своих клиентов он всегда привлекал внимание служанок, но ни разу не воспользовался их благосклонностью, опасаясь, что это приведет к краху всего жизненного уклада, к которому он уже притерпелся и менять не хотел. Ему вполне хватало раз в месяц девушек по вызову.
Длинноволосая поглядела на Котаки, улыбнулась и встала из-за стола.
Пока она шла к нему, Котаки быстрым взглядом окинул зал. Он заметил, что по меньшей мере два человека с интересом наблюдали за ними: красавица, устроившаяся в уголке у стены, и мужчина лет тридцати, беседовавший с приятелем. У мужчины было бледное лицо и острый, пронзительный взгляд.
По-видимому, эти двое каким-то образом связаны с длинноволосой, решил Котаки.
Он обладал профессиональным чутьем, позволявшим по выражению лица угадывать душевное состояние человека.
У длинноволосой была небольшая, но красивая грудь, широко раскрытые глаза ярко светились и будто притягивали к себе. Слегка наклонив голову, она внимательно разглядывала Котаки.
Котаки достал из кармана блокнот, вырвал листок и написал: "Меня поразила твоя красота. Закажи все, что тебе нравится, и назови свое имя".
Она прочитала и весело рассмеялась, обнажив белые красивые зубы, потом протянула к листку руку с ухоженными ногтями и написала на обороте:
"Благодарю Вас за комплимент, здешняя еда мне не по вкусу, позвольте заказать только пиво. Зовут меня Хироко".
Когда он прочитал, женщина постучала пальцем по столу, чтобы привлечь его внимание, достала из сумочки лист бумаги и написала: "Какая у Вас профессия? Чем сейчас занимаетесь?"
"Художник. Приехал из Токио в Кобе, писать картины", - ответил Котаки.
Хироко, слегка вытянув шею, прочитала и кивнула головой. Ее карандаш забегал по бумаге: "Мой отец торговал картинами. Он умер, когда мне исполнилось шестнадцать. А вы и в самом деле похожи на человека искусства".
Хироко, по-видимому, происходила из обеспеченной, хорошей семьи. Об этом свидетельствовало ее лицо и пренебрежительное отношение к здешней пище. Но тем не менее она торговала своим телом. Это обстоятельство удивляло Котаки, как, впрочем, и то, что ее профессия не наложила сколько-нибудь заметного отпечатка на внешность. Ко-таки даже засомневался: может, она вообще не занимается проституцией?
Негр вместе с сидевшей за его столиком Нанако и ее подружкой встали из-за стола и направились к выходу. Как раз в этот момент в дверях появился молодой европеец - по виду матрос. Он громко выругался, схватил за руку Нанако и потянул к себе.
Глядя на них, Хироко повернулась к Котаки и резко соединила сжатые в кулаки ладони. По-видимому, этот жест означал, что сейчас будет драка.
Матрос так крепко ухватил Нанако за кисть, что ее лицо исказилось от боли и на глазах выступили слезы. Она захрипела, зубы ее обнажились, как у рассвирепевшей обезьяны.
Умолкший было оркестр заиграл громче прежнего, молодой певец, забавно вихляя задом, запел в микрофон. Негр, раскрыв рот, оторопело уставился на европейца.
Котаки схватил листок бумаги и быстро написал: "Почему разозлилась женщина, которую белый иностранец схватил за руку? Она предпочитает негра?"
Хироко резко затрясла головой и написала: "Она вовсе не злится. Она смеется".
Котаки почувствовал, как по спине пробежал холодок: кажется, теперь он понял, что в такой атмосфере мог ощутить его Ёсио.
Сидевшие сбоку от Котаки европейцы выскочили из-за стола и, сжав кулаки, пошли на негра. Тот чертыхнулся, обхватил за талию другую женщину и потащил ее к выходу.
В харчевне появлялись все новые и новые посетители. К Хироко подошла официантка и передала ей листок бумаги. Та кивнула и оглянулась. Котаки проследил за ее взглядом и заметил полного пожилого мужчину, одетого, как и он, в новый костюм из дорогой ткани.
"Меня приглашает приятель. Если ваши намерения не изменились, подождите меня здесь. Какой суммой вы располагаете?" - написала Хироко и поглядела на Котаки.
Другими словами, она хотела выяснить: согласен ли он с ней развлечься и сколько готов заплатить? При других обстоятельствах такая откровенность покоробила бы Котаки, но, как ни странно, он воспринял это как должное и даже почувствовал к Хироко влечение. Ему вдруг и в самом деле захотелось провести ночь с немой женщиной. Правда, он объяснил это себе необходимостью познакомиться с ней поближе, чтобы понять Ёсио. Из предосторожности Котаки ни разу не подошел к официантке с родинкой, но понимал: если к смерти Ёсио харчевня имела какое-то отношение, простое наблюдение навряд ли позволит узнать истину. "А сколько ты хотела бы получить, чтобы провести со мной время часов до одиннадцати утра?" - написал он.
"Пять тысяч иен. Вас устраивает?"
Плата не столь уж высока, особенно если учесть, что в данном случае немота не помеха, а, напротив, привлекает клиента необычностью ситуации, подумал Котаки.
"Хорошо. Мы сразу же сможем уйти?"
"Да, только постарайтесь заплатить незаметно". Хироко с веселым вызовом поглядела на Котаки.
Он протянул под столом деньги, и женщина, не считая, положила их в сумочку. Должно быть, определила бумажки на ощупь.