Через минуту мини-кеб подкатил к крыльцу. Павел устроился на заднем сиденье и назвал адрес своего отеля.
Машина мчалась по пустынным ночным улицам.
Павел перебирал сегодняшние впечатления, пытаясь выделить из них крупицы полезной информации, как золотоискатель выискивает крупицы золота в тоннах пустой породы.
Что имел в виду Борзовский, когда сказал, что его жена не учится на прежних ошибках? И почему он назвал Павла смелым человеком, узнав, что Милена пригласила его на верховую прогулку? Было ли это обычной пикировкой между супругами, или за этим стояло нечто большее? И какую роль во всем этом играет Поляков?
Неожиданно Павел снова почувствовал приближение опасности. Это была та самая, неоднократно выручавшая его прежде интуиция.
Он поднял глаза и увидел в зеркале заднего вида огни следующей за его такси машины. Это был черный "лендровер".
- Давно за нами следует этот джип? - спросил он шофера, стараясь не показывать своего беспокойства.
- Минут десять, сэр, - ответил невозмутимый водитель. - Это ваши друзья?
- Сомневаюсь… попробуйте от них оторваться.
- Как прикажете, сэр!
Водитель свернул налево на ближайшем перекрестке, и черный джип повторил его маневр. Он прибавил скорость - но "лендровер" не отставал. Наоборот, он явно пошел на обгон.
- Черт, что они себе позволяют! - пробормотал водитель, пытаясь вырваться вперед.
Однако мотор джипа был явно мощнее. Черная машина обошла такси и подрезала его. Таксист резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения. Раздался резкий удар, звон бьющегося стекла, Павел инстинктивно сгруппировался, ударился о переднее сиденье…
Наступила тишина.
Машина стояла на месте.
Павел распрямился, огляделся.
Таксист глухо стонал на переднем сиденье, держась руками за разбитое лицо. Черный "лендровер" стоял чуть в стороне. Его дверцы распахнулись, из машины выбрались трое смуглых парней самого разбойничьего вида. Они подошли к такси, распахнули заднюю дверцу и выволокли Павла наружу. Тот попытался сопротивляться и получил сильный удар в солнечное сплетение.
"Этих еще откуда принесло на мою голову? - подумал он раздраженно. - Нигде покоя нету…"
- Что вам нужно? - спросил Павел, восстановив дыхание. - Вы меня с кем-то спутали!
Один из громил, коренастый бородач, проговорил что-то по-арабски, второй рассмеялся и сказал на ломаном английском:
- Знаешь принц Абд-Амин?
- Видел один раз в жизни! - честно признался Павел.
- Видишь, мы тебя ни с кем не спутать. Принц передать тебе привет! - И араб резко, без замаха ударил Павла в живот.
Боль была невыносимая. Павел застонал и с трудом удержался на ногах. Ему помогло то, что второй араб держал его за локти.
Потом последовал удар по почкам, в челюсть, снова в живот… удары сыпались на него как из рога изобилия. Арабы били его по очереди, чередуясь, как слаженная команда.
"Только бы не упасть, - думал Павел, закрывая руками голову. - Если упаду, они ногами забьют меня до смерти. Черт бы взял этого шейха! Угораздило же меня ему дорожку перейти!"
Наконец бандиты, видимо, утомились. Они снова коротко переговорили между собой по-арабски и потащили Павла куда-то по пустынной ночной улице.
"Где же пресловутые лондонские полицейские? - думал Павел, едва переставляя ноги. - Или они все гоняются только за иствичским маньяком, а до всех прочих им дела нет?"
В воздухе резко запахло водой, смолой и сырым деревом.
Павел с трудом поднял голову и увидел, что его тащат к берегу реки. На черной воде покачивались пришвартованные лодки и катера, возле дебаркадера темнело одноэтажное строение. Рядом с самой пристанью качался на ветру тусклый фонарь.
"Неужели они собираются бросить меня в воду? - в ужасе подумал Павел. - Нет, я не могу так бездарно провалить это дело! Я должен выжить, выжить любой ценой и узнать, кто подставил меня тогда, восемь лет назад… кто подставил меня и кто убил Лену".
Но его уже волокли по деревянным мосткам, под которыми сонно плескалась ночная река.
Арабы обменялись несколькими словами и остановились. Смуглый бородач достал моток скотча и отрезал ножом большой кусок, должно быть, собираясь обмотать им руки Павла, прежде чем сбросить того в реку. Павлом овладела апатия, мысли застопорились, он прикинул было, не врезать ли бородачу напоследок, но сил совершенно не осталось.
В это время к пристани подкатила машина, резко затормозила, из нее выскочили трое мужчин в черном. Все трое были вооружены пистолетами, и стволы их были направлены на арабов.
- Стоять на месте! - выкрикнул один из них.
"Неужели это полиция? - подумал Павел. - Нет, что-то не похоже! Скорее, какие-то конкуренты…"
Арабы что-то проговорили по-своему, бородач полез за пазуху, но рядом с ним тут же просвистела пуля.
- Я сказал - стоять! - выкрикнул один из прибывших. - Отдайте нам этого человека, и мы вас не тронем!
Арабы растерянно переговаривались. Очевидно, такого поворота событий они не предусмотрели. Им велено было тихо избавиться от неугодного шейху, никому не известного человека. Устраивать стрельбу в большом европейском городе, тем самым привлекая внимание полиции, вовсе не входило в их задачу. Бородач скрипнул зубами и что-то злобно прошипел.
- Да они ни хрена не понимают по-английски… - бросил человек в черном.
Павел удивленно поднял взгляд: последняя фраза была произнесена по-русски… Слова пробились к нему сквозь пелену усталости и предсмертного равнодушия.
Впрочем, чему тут удивляться: вокруг него крутятся самые разные группировки, но большая часть из них - русские, потому что русским был покойный Литовченко, и вся история затронула в основном российские интересы…
И тут второй из новоприбывших прокричал несколько слов по-арабски.
В это время фонарь качнулся под порывом ветра, и его свет упал на человека в черном, ярко осветив его лицо.
- Абдул Касим! - выкрикнул араб, попятившись и выпустив Павла.
Павел покачнулся, потерял равновесие и упал на мокрые доски пристани.
Это спасло ему жизнь.
Человек в черном, тот, кого араб назвал Абдул Касимом, вскинул руку с пистолетом и несколько раз выстрелил. Арабы попадали как подкошенные, один из них рухнул прямо на Павла.
- За ним! - крикнул убийца и бросился к берегу.
Павел, руководствуясь инстинктом самосохранения, столкнул с себя труп, подполз к краю мостков и соскользнул в воду.
Вода была ледяная, и в первое мгновение Павел задохнулся от холода. В глазах у него потемнело, дыхание перехватило. Он начал тонуть, сознание заволокло туманом, все стало безразлично…
Вдруг он коснулся ногами дна.
Здесь было совсем мелко, Павел усилием воли заставил себя собраться, встал на ноги, глотнул воздуха. Он находился под мостками, прямо над ним грохотали шаги.
Наконец эти трое остановились, и один из них раздраженно проговорил:
- Какого черта ты стал стрелять? Нам совершенно ни к чему портить отношения с принцем!
На этот раз незнакомцы несомненно разговаривали по-русски.
- Он узнал меня! - оправдывался человек, устроивший стрельбу. - Ты слышал - он назвал меня Абдул Касимом! Должно быть, видел меня в Катаре… нельзя было допустить, чтобы по Лондону пошли слухи… Принц ничего не узнает, никто ничего не узнает, главное, чтобы не было утечки…
- Где же тот человек, которого мы ищем? - озабоченно проговорил первый. - Выходит, они успели его утопить?
- Если они сбросили его в воду - он наверняка умер от холода, - отозвался второй.
Однако он включил фонарик и принялся внимательно вглядываться в поверхность реки. Павел прижался к осклизлой, покрытой тиной деревянной опоре и замер.
Холод охватил все его тело, пробрался в каждую клетку, в каждый нерв. У этого был один несомненный плюс - от холода перестали болеть бесчисленные ушибы, как будто Павлу сделали местную анестезию. Однако он понимал: еще немного - и сердце откажется гнать кровь по окоченевшему телу…
- Утонул, - произнес хриплый голос, и фонарик погас. - Нужно уходить отсюда, кто-то мог слышать выстрелы и позвонить в полицию.
- Может, этих сбросить в воду? - предложил кто-то из троих.
- Пожалуй, только побыстрее, у нас мало времени, - согласился главный, - все равно их прибьет к берегу, но дальше по течению…
Едва дождавшись, пока звук автомобильного мотора стихнет вдалеке, Павел вцепился в край мостков и невероятным напряжением сил выбрался на деревянный настил. В другое время это не представляло бы для него никакого труда, но сейчас он был измучен, избит, а самое главное - буквально умирал от холода.
Павел распластался на мостках, как выброшенная на берег рыба, и прикрыл глаза, чтобы хоть немного отдохнуть…
Перед ним тотчас же замелькали все те же ступени… дверь… он толкнул ее и увидел следы крови на полу, на стенах… кровавый след, ведущий в ванную…
Он застонал и заставил себя проснуться. Если он сейчас потеряет сознание - все кончено: через час, самое большее через два часа он умрет от переохлаждения… он умрет, и уже никто никогда не узнает правды о том, что случилось восемь лет назад.
Павел оперся руками о деревянный настил, с трудом поднялся на колени. Перевел дыхание, снова собрал все силы и наконец смог встать на ноги. Покачиваясь на ватных подгибающихся ногах, он дошел до берега. Только не споткнуться… только не упасть… подняться второй раз он уже не сможет, а если упадет в воду - смерть наступит в ту же секунду.
До берега было, наверное, не больше двадцати метров, но Павлу эти двадцать метров показались марафонской дистанцией.
Выбравшись на берег, он побрел туда, куда вел его безошибочный инстинкт, и через несколько бесконечно долгих минут оказался перед дверью того низкого одноэтажного строения, которое заметил еще тогда, когда трое арабов приволокли его к причалу.
У него не было ни сил, ни желания выяснять, что это за дом, чей это дом и как хозяева отнесутся к его вторжению. Ему нужно было согреться, согреться любой ценой. Он подергал дверь, убедился, что она заперта. Открыть замок в своем теперешнем состоянии он бы не смог, но дверь была застекленная. Он обмотал руку платком, выбил один стеклянный квадрат, просунул руку и открыл защелку изнутри.
Ввалившись в жилище, первым делом нашел шкафчик со спиртными напитками. Руки тряслись от холода, он с трудом отвернул колпачок с бутылки виски и влил в себя чуть не половину.
Павел пил виски как воду, не чувствуя вкуса. Зубы стучали о горлышко бутылки. Но постепенно дрожь проходила, и в конце концов пронизывающий все тело холод отступил.
Тогда он нашел во второй комнате несколько одеял, завернулся в них и рухнул на диван, немедленно провалившись в глубокий, тяжелый сон.
17 декабря 2006. Лондон
Снова он бежал по лестнице, сходя с ума от беспокойства, перепрыгивая через ступени, спотыкаясь, догадываясь, что ждет его в конце этого пути и надеясь, что на этот раз он успеет предотвратить несчастье. Снова перед ним оказалась дверь квартиры, снова он протянул руку, чтобы открыть ее… но не успел это сделать, потому что в его сон ворвался хриплый прокуренный голос, говоривший почему-то по-английски:
- А ну вставай, скотина, а то я тебя нафарширую свинцом и отстрелю все мужское хозяйство к чертям собачьим!
Павел попытался открыть глаза, но не смог. Он попытался встать, но все тело было налито стопудовой тяжестью, и он тут же упал на пол. Над ним щелкнул предохранитель пистолета… потом тяжелая рука отвесила ему оплеуху, и он снова провалился в беспамятство, на этот раз без всяких сновидений.
* * *
Луиза Спарроу частенько жалела, что не родилась мужиком. Для мужиков в этом мире предусмотрено гораздо больше настоящих, полноценных радостей: темный эль и рыбалка, голубой джин и футбол, крепкий табак и скачки…
Видимо, причиной ее нетрадиционных для истинной английской леди интересов было то, что воспитывал ее отец, хозяин табачной лавочки в Ист-Энде. В его лавочке с утра до вечера толпились грубые краснорожие мужики, мясники, шоферы и грузчики. Они громогласно обсуждали результаты последнего футбольного матча, вполголоса делились наводками на ближайшие скачки (самыми достоверными, как говорится - изо рта лошади) и громко хохотали над чьими-то незамысловатыми шутками. Маленькая Лу чувствовала себя среди них как рыба в воде, с шести лет разбиралась в футболе, а с десяти могла назвать фаворитов в каждом заезде.
Мать умерла, когда Луизе был год, и отец сам занялся воспитанием девочки, но занимался им, исходя из своих собственных представлений. Для него самыми важными вещами в жизни были рыбалка, футбол и скачки - и он передал дочери свои пристрастия. Правда, какое-то время он иногда с затаенной грустью думал, что лучше бы она была мальчиком, но когда в пятнадцать лет Лу собственноручно отметелила забравшегося в табачную лавку вора, резонно рассудив, что связываться с полицией из-за такой ерунды смешно, а в шестнадцать подсказала отцу отличную ставку (третий заезд, четыре к одному), он сказал своему ближайшему другу Биллу Суини: "Лу - отличный парень!"
И скоро все завсегдатаи его лавки пришли к такому же мнению.
Когда отец скончался, не пережив крупного проигрыша, Лу взяла лавку в свои руки, и все у нее шло точно так же, как при нем. Тот же густой табачный дым, те же громогласные разговоры и взрывы хохота, те же (или почти те же) посетители.
Лу считалась отличным парнем, поэтому дело с замужеством у нее не заладилось. Действительно, какой дурак женится на особе, которая может как следует заехать по уху, не сойдясь с тобой во мнении насчет нового полузащитника "Челси" или лошади, которая побежит во втором заезде на следующей неделе? Да и ей самой на работе порядком надоели красномордые грузчики, и совершенно не хотелось видеть одного из них в свободное время. Единственное, чего ей хотелось бы от замужества, - это сынишку, мальчика, которого она могла бы учить ловить рыбу, болеть за "Челси" и делать правильные ставки на скачках.
Правда, когда ей было уже за тридцать, Луиза присмотрела маленького тщедушного клерка, который зашел в ее лавочку за пачкой сигарет. Клерк сопротивлялся, но силы были неравны, и на какое-то время Луиза стала замужней дамой.
Муж взял на себя домашнее хозяйство. Он стирал, прибирал дом и очень неплохо готовил, так что у Луизы оставалось больше времени для футбола, рыбалки и скачек. Но однажды, когда она поставила на темную лошадку и выиграла приличную сумму (около двухсот фунтов), так что пришлось отметить событие с друзьями в пабе "Слон и корзина", муж воспользовался ее отсутствием и сбежал. Через какое-то время от него пришло письмо с Ямайки. Он сообщал, что живет с маникюршей из Ирландии, очень счастлив, и просил развода.
Луиза не слишком расстроилась, дала ему развод и зажила по-прежнему. Правда, не осуществилась давняя мечта о сыне, зато ее природному оптимизму очень помог тот факт, что именно в этот день один надежный конюх дал верную наводку на ближайшие скачки.
Так или приблизительно так Луиза дожила до пятидесяти лет, болея за одну и ту же команду и посещая один и тот же паб. В это время случилось событие, несколько изменившее ее жизнь. Богатый инвестор из Индии решил строить в Ист-Энде большой торговый центр, для чего ему понадобился участок земли, на котором стояла принадлежащая Луизе табачная лавочка. Он заплатил за нее очень хорошую цену. Луиза купила большую моторную лодку, небольшой домик возле самого причала и зажила в свое удовольствие.
Вот и в этот вечер она хорошо провела время в пабе "Слон и корзина", выпив изрядное количество темного эля и голубого джина и почти сорвав голос, обсуждая нового центрфорварда. Когда хозяин паба дал понять, что всем пора расходиться, Луиза с сожалением встала из-за стола, распрощалась с приятелями и побрела домой.
Холодный воздух освежил ее. Пахло свежей водой, смолой и сырым деревом. Луиза вдыхала эти любимые запахи, неторопливо приближаясь к своему домику.
Уже на самом крыльце она заметила, что в двери выбито стекло, и поняла, что к ней забрался какой-то бродяга. Такое уже случалось, хотя и нечасто, и Луиза в таких случаях по-свойски расправлялась с нарушителями, не прибегая к помощи полиции. Обычно ей удавалось решить вопрос при помощи кулаков, а на тот случай, если воришка был особенно упорным или он был не один, Луиза имела револьвер тридцать восьмого калибра, который использовала в основном как средство устрашения.
Распахнув дверь, она огляделась.
Особенного разгрома взломщик не учинил, но добрался до заветного шкафчика, где Луиза держала спиртное.
Луиза рассердилась.
Но когда она увидела, что мерзавец выпил почти всю бутылку прекрасного односолодового виски, которое она предпочитала всякому другому, да еще и бросил недопитую бутылку на пол, так что остатки драгоценной жидкости вытекли на потертый коврик, - она пришла в настоящую ярость.
Луиза вытащила из сумки свой револьвер и двинулась по следам нарушителя. Следы были отчетливые, мокрые и вели во вторую комнату, которую Луиза считала спальней. Она распахнула дверь и увидела, что наглец как ни в чем не бывало дрыхнет на ее диване, завернувшись в два одеяла.
Луиза сдернула одеяла, подняла револьвер и рявкнула могучим хриплым голосом:
- А ну вставай, скотина!
Для большего эффекта она добавила еще кое-что, и злодей действительно встал на ноги. Правда, глаз он так и не разлепил, да и простоял на ногах совсем недолго, сделал один неуверенный шаг и тяжело рухнул на пол.
Луиза озадаченно посмотрела на неудачливого грабителя, почесала в затылке и опустилась рядом с ним на колени.
Он был явно без сознания. Кроме того, его одежда была мокрой, а все лицо покрывали ушибы и ссадины.
- Видать, парню здорово досталось, - пробормотала Луиза и решила, что не будет сердиться на него за выпитое и пролитое виски. Она довольно ловко стащила с незваного гостя мокрую одежду, принесла из шкафа сухое одеяло и укутала его, предварительно взгромоздив обратно на диван. При этом она убедилась, что не только лицо, но и все тело ночного посетителя покрыто следами побоев, и прониклась к нему еще большим сочувствием.
Кроме того, при виде этого молодого и сильного мужчины Луиза неожиданно вспомнила свою давнюю мечту о сыне.
Конечно, этому парню было прилично за тридцать, может, даже ближе к сорока, так что он никак не годился ей в сыновья, но тем не менее какая-то робкая материнская струна в душе этой грубой и сильной женщины печально и томительно зазвенела.
Луиза заботливо поправила одеяло, дотронулась до покрытого испариной лба и устроилась в глубоком кресле, откуда могла видеть своего неожиданного гостя.
Едва устроившись в кресле, Луиза заснула. Ей снилось, как она вдвоем с маленьким мальчиком плывет в лодке по огромному озеру.
- Здесь лучше ловить на мотыля, - объясняла она ребенку. - Хотя на муху тоже отлично клюет…
Мальчик слушал ее очень внимательно и насаживал наживку на крючок. Хотя на вид ему было лет семь, он чем-то был удивительно похож на ночного взломщика.
- Все-таки нехорошо влезать без спросу в чужое жилище, - ласково пожурила Луиза ребенка. - Это незаконно. Нельзя открывать запертую дверь…
- Откройте, мисс Спарроу! - вторгся в ее сон чей-то голос.
Луиза вздрогнула и проснулась.