Убойные страсти кипят вокруг питерских вузов. Студенты расправляются с преподавателями, абитуриенты-неудачники мстят за провал на экзаменах.
Андрей Кивинов, Олег Дудинцев
Право на защиту
Каждый год в конце лета Федор Ильич отдавал дань одной из дисциплин тяжелой атлетики, а именно - "перетаскиванию капустного кочана".
Засолка этого немудреного, но такого полезного овоща - в свое время в громадной бочке с грузом в виде изрядного валуна (в коммуналке тогда жили, эхе-хе, и много стояло на коллективной кухне бочек, и пахли по-разному, хотя, казалось бы, капуста и капуста), ныне в более цивильных кастрюлях - придавала ощущение стабильности. Солнце всходит и заходит, зима сменяет осень и уступает место весне, птицы летят на юг, Федор Ильич пудами закупает капусту и тащит ее домой…
Бывали времена, - тотально-дефицитные семидесятые и критическое начало девяностых, - когда за капустой приходилось выстаивать многочасовые очереди. Но это, конечно, исключение. Обычно в продаже капуста была, и стоила, кормилица, недорого. Так что проблем с ее приобретением не возникало.
Только вот этот год выдался неудачным: в парадном Федора Ильича не работал лифт. Впрочем, сейчас в шахте ковырялся рабочий в синем комбинезоне. Неужели?..
Федор Ильич поставил на пол две тяжелые сумки с капустой, собираясь поинтересоваться успехом ремонтных работ. Но тут же сообразил, что рабочий, во-первых, ничего не ремонтирует, а лишь прикручивает к стенке металлическую табличку с правилами пользования лифтом. А во-вторых, и хорошо, что не ремонтирует, поскольку он пьян. Держится, что называется, за отвертку.
- Вы когда лифт пустите? - возмущенно воскликнул Федор Ильич.
Труженик отвертки обернулся. На лице (Федор Ильич сказал бы "на харе") расплылась издевательская улыбка:
- Вот правила пользования выучите, так сразу и включим.
Федор Ильич шутки почему-то не оценил.
- Ах, ты, хронь подзаборная! Еще издевается!..
- Ладно-ладно, отец, не злись, - пьянчужка был настроен благожелательно. - Я тут ни при чем. Движок починят, тогда милости просим кататься. Туда-сюда-обратно…
Повторяя бесконечное число раз "туда-сюда", работяга приседал и поднимался. Лишь плохая координация мешала ему пуститься в настоящую присядку. Хорошее у него было настроение, а у Федора Ильича - плохое. Опять переть кочаны по лестнице…
"Короли и капуста", - вспомнил Федор Ильич фильм, который не смотрел.
А может, и смотрел, да забыл за давностью срока.
Из дверей одного из судов Санкт-Петербурга в погожий августовский день вышли и направились к черной, блестящей на солнце, как начищенный ботинок, "ауди" двое мужчин.
Один - солидный полноватый господин слегка за пятьдесят, вальяжный, излучавший уверенность. В темно-голубой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, небрежно расслабленном серо-белом галстуке с искрой и черном легком костюме. Образ преуспевающего адвоката, на который Борис Авдеевич Мыльников не жалел ни времени, ни денег, дополняли кожаный портфель и массивный перстень-печатка.
Второй мужчина, без претензий на импозантность, выглядел несколько моложе и стройней. Причем его грустное благообразное лицо тоже выгодно отличало его от товарища. Но старые (хотя и тщательно отутюженные) брюки, не первой молодости туфли и пестрый свитерок - ширпотреб с рынка - заставляли его теряться на фоне блестящего компаньона. И чувствовал себя этот второй не вполне уверенно. Максим Павлович Виригин работал помощником адвоката Мыльникова всего вторую неделю и не успел еще привыкнуть к новой роли.
- Немцы за шестьсот тысяч строить согласились, - оживленно вещал на ходу Мыльников, - а наша фирма девятьсот запросила. Заказчик нашему говорит: "Побойся Бога. Турки за триста готовы строить, немцы за шестьсот, а ты девятьсот ломишь". А тот в ответ: "Вот и отлично. Триста тысяч - тебе, триста - мне, а триста - туркам. Пусть строят".
- Смешной анекдот, - сказал Виригин. - Но грустный.
- Зато жизненный! Можно еще продолжить: турки за двести китайцев наняли, те - таджиков за сто пятьдесят, таджики - узбеков за сотку…
"…А через год здание рухнуло к такой-то матери", - мысленно закончил Виригин.
Он вообще в эти дни мало говорил, больше слушал, пытаясь усвоить новую информацию. Мыльников так и напутствовал: слушай и учись. Правда, пока Виригину не очень нравилось то, что приходилось слушать. Но Максим Павлович, как человек обстоятельный, с выводами не спешил.
Рядом с "ауди" адвоката переминалась с ноги на ногу, печальная Людмила Черемыкина, женщина лет сорока.
- Ну, что, Борис Авдеевич?.. - кинулась она к Мыльникову, с надеждой заглядывая ему в глаза.
- Плохи наши дела, Людмила Ивановна… - картинно вздохнул адвокат.
- Ой, как же это? - всплеснула она руками.
- Суд, как и предполагалось, через три дня. В общем, у нас с вами и нет никакого резона откладывать заседание. Так что пусть ваш Костя приведет себя в порядок - пострижется и оденется поприличней. Судьи это любят. И вещички на всякий случай прихватите.
- Вещички?.. Неужели его посадят?!. - ужаснулась мать.
- Пока к тому идет. Статья - до трех лет лишения свободы. Будем биться за два, за полтора. Но время такое, что могут и три впаять - и не поморщатся.
- Три года? - повторила убитая горем Людмила Ивановна. - Из-за коробка "травы"? Он же первый раз…
- По первому разу три года вряд ли, - встрял Виригин. - Возможно, даже…
Зря встрял. Нарушил договоренность. Мыльников незаметно наступил Виригину на ногу, оборвав на полуслове.
- Максим Палыч у нас человек новый, с судебной практикой не знаком, а я только что от судьи, - мягко сказал Мыльников. - У них установка из Москвы: усилить борьбу с наркоманией. Видели ведь, наверное, по телевизору: решено вырубать наркоманию под корень. Безжалостно и беспощадно. Это дело на особом контроле. А у нас, знаете, контролер на контролере сидит и контролером погоняет… Поэтому могут дать по максимуму.
- Борис Авдеевич, родненький, помогите! - запричитала женщина.
- Я и так стараюсь, вы же знаете, - убедительно произнес Мыльников. - Если б не я, Костя бы в "Крестах" суда ждал, вместе с зеками, а не дома…
- Спасибо вам, спасибо… Но как же…
- Две тысячи долларов собрать сможете?
- Две тысячи?! - растерялась женщина. Она таких денег сроду в руках не держала.
- Попробую судье дать, - пояснил Мыльников. - Он, в принципе, намекнул, что готов подумать… А ставки я знаю.
Виригину не нравился разговор. Он достал сигарету, закурил, сделал вид, что читает SMS-ку, и отошел к набережной. По Фонтанке как раз проплывал кораблик, на борту которого веселилась пестрая, причудливо наряженная компания. Тюкала рейв-музыка (Юлька иногда дома такую включала, поэтому Виригин и определил, что это рейв. Хотя мог и ошибаться). Две полуголые девицы свесили ноги с бортика, слегка откинувшись назад и демонстрируя зевакам аппетитные формы. На заставленном закусками столе виднелась водка в вычурной фигурной бутылке.
Ветерок принес с Фонтанки - как по заказу! - отчетливый запашок марихуаны. Ну точно: Виригин увидел, как одна девица передала второй "косяк". Вторая поймала виригинский взгляд и приветливо помахала "косяком" отставному майору…
Все это происходило напротив здания суда. Но шансы попасть в этот суд у пассажиров катерка были нулевые. Или близкие к нулевым. Наткнись сейчас эти весельчаки на милицейский патруль - отделались бы сотней баксов. А то и меньше. Да и где наткнуться-то? На реке?..
А сыну этой Людмилы Ивановны просто не повезло.
"Больше всего у нас не везет слабым и бедным. Счастливое исключение - Ходорковский".
- Где ж денег-то взять? - канючила Черемыкина. - Я и так все подчистую…
- Займите, продайте что-нибудь, - посоветовал Мыльников. - Зато сын на свободе останется. Получит условное наказание.
- А без денег?
- Без денег никак. Судья ведь рискует. Сильно рискует, уверяю вас. Говорю: указание из Москвы!
Черемыкина в растерянности замолкла. Напряженно думала. Две тысячи - для нее огромные деньги. Но свобода сына…
- Ну, вы решайте, - сказал адвокат, выдержав паузу. - И звоните, если что надумаете. Два дня у вас есть. Даже три. Взвесьте: три дня или три года…
Мыльников хотел было произнести пафосную речь, но вовремя одернул себя - зачем распинаться перед малоимущей клиенткой. Достаточно. Ей и так все понятно. Прибережем риторический талант для кого-нибудь более достойного.
- До свидания. Всего доброго. Не тяните…
Мыльников открыл дверцу, позвал нового помощника:
- Поехали, Максим Палыч…
"Ауди" Мыльникова мягко тронулась с места, заработал кондиционер. Проезжая мимо Черемыкиной, маститый адвокат кивнул, нацепив на лицо сочувственную улыбку. Свернули на Пестеля, потомились в маленькой пробке, выехали на Литейный. "Ауди" нежно покачивало, как на теплой морской волне. Кондиционер обвевал, как свежий ветерок. Виригин с неудовольствием вспомнил свой недавний визит в автосервис. Мастер Потапыч - стародавний знакомый - напрочь отказывался брать виригинский "баклажан" (Максим так прозвал свой драндулет "баклажаном" за темно-сиреневую расцветку). "Макс, не валяй дурака. Купи новую", - советовал мастер. Виригин в ответ показывал пустые карманы. "Тогда ходи пешком. Или осваивай богатый мир подземного метрополитена. Или маршрутных такси". - "Они бьются все время", - мрачно сказал Виригин. "Ты на этой штуке быстрее разобьешься", - убежденно изрек Потапыч и согласился повозиться с "баклажаном" в последний раз.
Еще он сказал, что, если драндулет продать на запчасти, можно выручить триста долларов. Тоже деньги. Дочке на сапоги - давно просит. И в театр всей семьей сходить останется. И обмыть там в буфете обнову. И по бутерброду с икрой - закусить…
- Ничего. Достанет, - удовлетворенно хмыкнул Мыльников, размышляя над перспективой дела Черемыкиной.
- Ты, правда, с судьей договорился? - поинтересовался Виригин.
- По такому-то пустяшному делу? - хохотнул адвокат. - Обижаешь, Макс! Просто зашел к нему, уточнил, когда суд, потрепался, анекдот рассказал, - объяснял адвокат снисходительным тоном. - А он мне в ответ этот, про турок… Нет, ну хорошо я продолжение придумал, про китайцев с таджиками?.. А, Виригин?!
- Остроумно…
- Да, неплохо получилось! И… О чем мы говорили? А, ну да. После процесса бутылку выкачу "Кауфмана". Большую. Знатный водец! Для поддержания контакта…
- Здесь ведь и так условное будет, - заметил Максим. - На большее не тянет.
- Разумеется. А вот теперь главное: какой же ты из этого сделал вывод?.. - Мыльников вновь взял менторский тон.
- Ну, какой вывод… - Виригин понимал, куда клонит партнер, но все же спросил из внутреннего упрямства: - Зачем же было ее "разводить"?..
- Ответ номер один, и главный, - пафосно сказал Мыльников. - Мы с тобой должны заработать на кусок колбасы. Ты колбасу любишь, Максим?
- Ну… так… - к разговору о колбасе Виригин точно расположен не был.
- Не ту колбасу, значит, ешь, если "ну так"!
"А ведь он прав, - думал бывший опер. - Колбасу не ту ем, водку не ту пью. А ведь мне почти сорок пять".
- Разную ем… А что, есть еще ответ номер два?
- Есть! Ответ номер два: из воспитательных соображений. Чтоб наказание прочувствовали. Наверняка всю молодость по мужикам пробегала, а сыном не занималась. Так пусть за грехи платит. Разве несправедливо?..
- Трудно сказать, - почесал подбородок Виригин. - Какие грехи-то тут? Ну, "траву" парень курит. Кто ж ее сегодня не курит?.. Ты не поверишь: дворничиху во дворе, татарку лет шестидесяти, застал как-то…
- Ничего, коллега, - самодовольно пообещал Мыльников. - Скоро ты от своих ментовских взглядов отвыкнешь!
Виригин не понял, что ментовского в его снисходительном отношении к "траве", но спорить не стал.
Жена шинковала капусту быстрее, чем Федор Ильич успевал подносить из магазина новые кочаны. Странно. Может, халтурит? Крупно шинкует?
Федор Ильич понаблюдал за действиями супруги и сказал:
- Ты помельче руби.
Та не ответила. Пялилась, как всегда, в телевизионный ящик. Там шло ток-шоу. Худенький правозащитник спорил с толстым прокурором насчет нового более жесткого закона о наркотиках. По проекту закона можно будет сажать уже не за коробок, а за щепотку "травы". Правозащитник напирал на права человека, прокурорский - на угрозу национальной безопасности. Правозащитник убеждал о том, что марихуана - никакой не наркотик, если сравнивать ее с водкой. Прокурор парировал, что можно и водку запретить, почему бы и нет. Лично он не пьет уже два года. Правозащитник утверждал, что запрет - не решение проблемы, прокурор предлагал высшую меру для пушеров и дилеров. Правозащитник говорил, что новый закон нужен чиновникам из Наркоконтроля и судьям, чтобы взяток побольше брать. Прокурор "переводил стрелки" на то, что правозащитников финансируют Америка и Израиль.
- Ненавижу наркоманьё! - прокомментировала жена. - Вчера в парадном на шприц наступила, так чуть не загремела по лестнице… Жестче с ними надо, жестче!
- Ой, не знаю, - усомнился Федор Ильич. - Правду про взятки-то говорит… Ты, старая, на государственные проблемы отвлекаешься, а рубишь крупно. Помельче руби-то!
- Не учи ученого! - недовольно отозвалась супруга. - Лучше еще за капустой сбегай.
- Хватит, натаскался уже… по лестницам-то без лифта!
- Ничего, физзарядка тебе! Иди-иди, пока дешевая. А то чем закусывать зимой будешь?..
Это был аргумент. Квашеная капустка - наипервейшая закусь. Без нее - зима не зима. Федор Ильич снова поплелся в магазин…
Мыльникову, видать, давно хотелось поговорить на "морально-этические" темы. Вот и случай подвернулся. Что ж, Виригин был не против.
- А я, если честно, легко перестроился. И знаешь почему?.. - Адвокат жестко подрезал канареечного цвета "Оку". Та жалобно чирикнула, шины ее заскрипели на весь Литейный.
- Если не секрет, - Виригину и впрямь было интересно.
- Чувство обиды помогло, - сказал Мыльников нормальным человеческим голосом. - Когда на пенсион вышел, по сторонам взглянул, задумался, и тошно стало. Ну, что я нажил? Пенсию, на которую не протянешь? Льготы, которые испарились?.. Ну, еще язву желудка. И это после двадцати лет в следствии. После всех трупов, стрессов, бессонных ночей. Да ты и сам все знаешь…
- Согласен, - вздохнул Виригин.
Он и сам двадцать лет оттрубил в органах - и что? А ничего. На пенсию можно прожить неделю, машину уже ремонтировать не хотят, скоро развалится, квартира заработана родителями, а так бы неясно, где жил.
И дочь без сапог.
Столкнулся недавно с жуликом, которого лет десять назад упаковал за решетку. Тот на Виригина не в обиде. Легкий человек, незлопамятный. На роскошном "БМВ". Виригин что-то обронил насчет того, что надо же, какой машиной разжился, а тот: "Так я уже почти четыре года на свободе!"
Еще через пару лет новую купит. А тут…
И расстались с ним в главке два месяца назад хоть и тепло, хоть и с сожалением, но… остался осадок. Так расставалось начальство, будто Максим благодарить должен, что на пенсию выперли. Оно, конечно, эта история с убийством афериста Лунина могла и хуже закончиться, но все равно… Может, поэтому и согласился Виригин с Мыльниковым поработать, что захотел что-то доказать бывшим коллегам. Хотя - что? Пока непонятно. Что адвокаты больше зарабатывают? Но это и так известно.
- Хорошо, умные люди в адвокатуру толкнули, - продолжал Мыльников. - Поэтому смотри, Максим, и вникай.
- Сейчас-то доволен жизнью?.. - спросил Максим.
- Здесь я на себя работаю. Разницу чувствуешь? На себя! - последние слова адвокат произнес с каким-то неприятным плотоядным урчанием. - Мой опыт и знания хорошо оплачиваются. И тебе, Макс, знаний и опыта не занимать. А ментура чем хороша? Она опыт дает и связи. И если голова на плечах есть, их легко обратить в материальные блага. Так?..
- Наверное, - нехотя согласился Максим. - Теоретически все так, конечно, но…
- Не наверное, а наверняка! Скоро почувствуешь. И тачку себе возьмешь, и оденешься, и в Турцию съездишь.
- Лучше в Японию. Там сакэ и сакуры, - с горькой иронией отозвался Виригин.
Можно подумать, Турция для него - предел мечтаний. Что-то Мыльников его совсем за нищего держит. В Турции он не был, но в Египет они с Ириной летали. И этой зимой собирались снова, если бы не дурацкая история с экзаменами и пистолетом. А прошлой зимой Юльку с молодежной группой в Хельсинки отправляли. И сама Ирина в Финляндию ездила лет пять назад. Не все так плохо…
- В Японию? - хохотнул Мыльников. - Да хоть на Луну! Главное - цель иметь и быть готовым к переменам. Вот думаешь, эта бранзулетка в моем вкусе?.. - Мыльников повертел пальцем, украшенным массивной печаткой. - Но - солидняк. Внешний вид адвоката - его визитная карточка. Клиент больше ценит.
- И платит, - продолжил Виригин мысль партнера.
- И платит! - кивнул Мыльников, продолжая разглядывать перстень. Наврал, похоже: вполне в его вкусе оказалась вещица.
- Адвокатура - это же шоу-бизнес! Думаешь, все наши "золотые" адвокаты, что по телевизору мельтешат, умнее меня? Или тебя?.. Или образованы лучше?.. Хрен там! Просто более "раскручены". Отсюда - и связи, и клиентура, а, в конечном счете, большие бабки. А вся их болтовня о справедливости - от лукавого. Тоже мне борцы сумо…
Виригин вспомнил, как Жора Любимов припечатал тогда, в июне: "Адвокат - тоже человек". Улыбнулся.
- Чего смеешься-то?.. - забеспокоился Мыльников.
- Ничего, все в порядке. Скажи, Борь, а цинизм - необходимый атрибут нашей профессии?..
- Здоровый цинизм, Виригин, ни в одной профессии не повредит. Цинизм принципам не помеха. Я, между прочим, ментов бесплатно защищаю. Это свято. Тебя куда отвезти?
- В главк забросишь? Хочу мужиков своих проведать.
- А вот это правильно, - одобрил Мыльников. - Надо поддерживать старые связи. Дружи со своими. Пригодится.
Виригин хотел сказать, что ничего такого в виду не имел, но промолчал. Успеется.
Он очень волновался, открывая хорошо знакомую дверь. Друзья еще не знают о его новом занятии. И неизвестно, как эту новость воспримут.
Студенты платного отделения Машиностроительного института Сергей Стукалов и Евгений Коротченко, провалив во второй раз экзамен, с ногами забрались на скамейку рядом со входом в институт и пили пиво. Подстилать газету на сидение, затоптанное их же собственными ботинками, было лень.
- Он на меня давно зуб держит, козлина старая… - Коротченко кивнул на окна института.
- Кто? - не понял Стукалов, дочищая сушеную воблу. Отходы производства, в связи с отсутствием урны, приходилось бросать прямо на землю.
- Да Кощей!.. Я вот так же на лавке сидел, а он подвалил и давай зудеть. Да молодой человек, да некультурно ногами на сиденье, да подумайте о других, да фуё-моё… Тьфу! Я ему чуть меж рогов не двинул.
- Надо было, - хмыкнул Стукалов. - Он бы кони двинул, ща бы нормальному преподу сдавали. Только зря ты думаешь, что он тебя запомнил…
- Почему?