Рогов порылся во внутренностях секретера и скоро выудил оттуда заграничный паспорт и пачку визиток на разные фамилии.
- Глянь, Жор,- раскрыл Вася паспорт.- Это ж наш друг Кедров. Его рожа. Фамилия только... как это по-русски читается? Мо-ги-лев. Подходящая фамилия. И визиток куча. Сплошные доценты. Профессор есть... Что скажешь?
- А что тут скажешь? Что Кедров залег на дно и ждет документы. Вот этот самый паспорт. И уже не дождется. А может, он его и грохнул... Надо пробить звонки на мобильник этого... как его? Лунина. Пойдем с женой побеседуем.
Заплаканная жена Лунина, симпатичная с виду, сидела на кухне, тупо уставившись в чашку с остывшим чаем.
- Чем супруг занимался?
- Так, ничего серьезного,- тихо ответила она.- Мелкий бизнес. Здесь купил, там продал... На жизнь хватало.
- А раньше кем был? - поинтересовался Рогов.
- Администратором Дворца культуры.
- Ага. Тут у вас всё... - Рогов окинул взглядом кухню, где тоже было много диковин - электрочайник, например, похожий на летающую тарелку,- культурно так... И что вы об этом думаете? Об убийстве?
- Как снег на голову,- по-прежнему еле слышно ответила Лунина.
- Может, из-за бизнеса?
Женщина молча пожала плечами.
- А револьвер вы у него видели?
Лунина покачала головой.
Любимов показал ей раскрытый паспорт Кедрова-Могилева:
- А человека этого знаете?
- Могилев... Нет, не знаю. Простите, можно, я умоюсь...
- Да, конечно.
Лунина быстро встала и ушла в ванную. Зашумела вода.
- Так что скажешь?..- опять спросил Рогов.
- Возможно, его работа,- взмахнул Любимов паспортом.- "Макаров", опять же... У того же есть "Макаров".
- Ну, это нам эксперты скажут - тот, не тот... А мотив?
- Мани, мани... Сто тысяч ведь не найдены. Могли не поделить. Вот он и пришел делить.
- А документ свой почему не забрал? А гильзу почему оставил, ёшкин кот? Кедров - ушлый и грамотный...
Любимов пожал плечами.
- Пьяный, наверное, был.
Вечером трезвый и злой Кедров беседовал по мобильному телефону с грустной Елизаветой Луниной, вдовой фальшивого доцента дюжины петербургских вузов. Скорбь и предстоящие похороны, впрочем, не помешали Елизавете Николаевне сходить на Большую Конюшенную в салон сотовой связи и купить там анонимную сим-карту "Новотела". Как в воду глядела Лунина: подозрительный Любимов, покинув квартиру на Мойке, попросил знакомых из технического отдела поставить телефоны вдовы на "черную" (неофициальную, то есть - не санкционированную прокурором) прослушку. Но закон Любимов нарушил зря - Елизавета Николаевна оказалась осторожнее...
- На фиг мне его убивать, сама подумай? - кипятился Кедров.- Как, бля, я теперь за бугор свалю?.. Он паспорт сделал?
- Сделать-то сделал, но они его забрали!..
- Черт! А ты чем думала?! Не могла припрятать?!
- Сергей, ты в своем уме? У меня мужа вчера убили... Да я и не знала, что там паспорт, это они нашли. Они мне твою карточку показали - я сказала, не знаю такого. На риск пошла...
- А деньги?! Деньги где?!
- Не было денег. Ни наших, ни твоих... Я, когда Рому нашла, даже в ментуру не позвонила - а сразу в сейф... Пусто. ,
- Врешь! - рявкнул Кедров.
- Сергей, опомнись... Я тут без копейки...
- А может, это ты его грохнула, нах? -- жестко спросил Кедров.
- Сергей, ты...
- Короче, Лизка, ты мне мои пятьдесят кусков отдашь. Ищи, где хочешь. Завтра звякну.
Кедров в сердцах оборвал связь. Водка кончилась. Оно, может, и к лучшему, что водка кончилась, но еда - тоже. Вся, не только помидоры.
- Перебьешься,- ответила Елизавета Лунина в воздух.
Сняла со стены любительскую картину с изображением Зимней канавки, открыла дверцу потайного сейфа. Тугие пачки долларов приятно радовали глаз. Елизавета стала перекладывать их из сейфа на стол...
- Смотрел "Зенит" вчера? - спросил Любимов у Рогова.
- Да ну, расстройство одно. Радимов в пустые ворота не забил. Я бы на ее месте сто раз подумал...
- На чьем месте? - не понял Любимов.
- На месте Тани Булановой. Она же замуж за него вышла. А ты бы, Макс, ей кого посоветовал? Эрика Хагена?
- Жору. Он у нас холостой и тоже в футбол играет.
Рогов крякнул, хотел что-то добавить, но не успел: зазвонил телефон. Василий взял трубку.
- Да, привет. Виригин? Здесь... Макс, тебя Семен.
Голос эксперта главка Семена Черныга показался Виригину странным. Обычно Семен, невзирая на ситуацию, был бодр, ироничен и всегда готов к острой еврейской шутке. Сейчас же он был явно встревожен.
- Да, Семен, хорошо. Зайду.
Семен по обыкновению сидел за компьютером. Коротко глянул на Виригина и снова уткнулся в экран.
- Семен, что стряслось?
- Слушай, Макс, тут такая ерунда. Я гильзу со вчерашней "мокрухи" по учетам проверял.
- Ну! С теми, что в зале суда, совпадает?
- Нет, не совпадает.
- Блин, жалко! - расстроился Виригин.- Значит, не Кедров? Или у него два "Макара"?
- Погоди, Макс. Слушай сюда. По инструкции, я всегда и табельное оружие по спискам проверяю. На всякий случай.
- И что? - не понял Виригин.
- И то... Короче, я тут шестой год, и ни разу такого не было. Не убивают наши сотрудники из табельного оружия. Как правило...
- Само собой. Психбольные, что ли? А к чему ты это все, Семен?..
- А к тому,- вздохнул Семен,- что Лунина из твоего "ствола" грохнули.
- Слушай, мне не до шуток.
- Да какие шутки. Вот, взгляни,- Семен ткнул в монитор.- Пистолет К-1807. Твой?
Виригин вытащил из кобуры пушку, сличил номер. Растерянно произнес:
- Ну, мой...
- Дай-ка сюда.
Семен забрал пистолет, повертел, понюхал ствол, вытащил магазин.
- Да чушь это! - махнул рукой Макс- У тебя там вирус завелся.
Семен высыпал на ладонь патроны.
- Никаких вирусов. Смотри, одного "леденца" не хватает,- Семен поднес патрону глазам.- И серия та же.
- Я, что ли, его убил? - изумленно спросил Максим. У него появилось странное ощущение абсолютной нереальности происходящего. Словно бы он находится внутри какой-то книги - фантастического романа? - которую сам же и читает... Кроме всего прочего, надо отметить, что до сих пор Виригину никого, никогда убивать не доводилось. Даже на законных основаниях.
- Не знаю... - Семен глянул оперу в глаза.- Не думаю, но... Разбирайся, короче, только в темпе вальса. Я вообще сегодня должен ответ дать в прокуратуру, но денек потяну. Хорошая мысль: скажу, что вирус или что винды не "сосут". Они там... наверху... непонятные слова уважают. Макс, но утром я обязан доложить. А то мне кердык...
- Да я вчера весь день дома был! - Виригин словно выпал из гипнотического транса,- И потом, я же не идиот - из своего оружия! Ты чего, Семен?!
- Я-то ничего... Прикинь тогда, кто мог.
- Да никто! Он всегда при мне.
- А дома?
- В сейфе лежит.
- А ключ?
- Ключ? Ключ в кармане...
- А карман? - не унимался въедливый Семен.
- Что "карман"?! В куртке...
- А куртка?
- Куртка... Ну, на вешалке иногда. Когда я дома.
- Ну и вот,- подвел черту Семен.
- Что "и вот"?! У меня дома - жена да дочь! Жена больная лежит...
- Значит, дочь! - сделал вывод эксперт.
- Ты с ума сошел, Семен!
- Я? Ну-ну... Ты, Максим, успокойся и с дочкой поговори. Молодежь нынче странная, по своим знаю. Иной раз такое отмочат... Вот мой старший кота в дом принес. В двадцать лет! Кота! Добро бы в десять, когда все тащат. И после пятидесяти понятно, когда уже потихоньку... ну, потихоньку. А тут - в двадцать! В детстве причем эту живность терпеть ненавидел...
Максим застонал и гулко приложился затылком к стене.
Впрочем, быстро взял себя в руки.
Сам удивился своей выдержке и трезвости мысли.
Мужикам в отделе убедительно соврал, что у него в одном дворе с Луниным друг детства обнаружился. Пенсионер по инвалидности, все время на балконе сидит. Надо съездить, потолковать.
Так убедительно врал, что сам почти поверил. А ведь вовсе не был мастером по этому виду спорта.
По дороге заметил у метро бригаду лохотронщиков, но играть не стал, не до того.
Бабушке-блокаднице в троллейбусе руку подал, помог сойти.
И даже хлеб в булочной купил - жена просила. Она, правда, позже его ждала, удивилась очень.
А вот до чего, дурачина, не допетрил - Юльку в кухню или на улицу вывести для разговора. Чтобы жена не слышала. Спросил при Ирине:
- Юля, ты мой пистолет вчера брала? Только честно.
Внутри у Виригина все клокотало, но он себя сдерживал.
Юля вздрогнула, перекосилась.
- Какой пистолет?
- Вот этот,- Максим достал из кобуры пистолет, показал Юле.- Из сейфа в прихожей.
- Н-нет... - пролепетала дочь.
- Ты же никогда не врала,- сказал Виригин.
И тут же подумал, что тоже никогда не врал, а сегодня вот эдак лихо обманул Василия с Жорой. Надо было сразу мужикам все рассказать.
Ох, неладное что-то происходит с его жизнью. Юля отвела глаза.
- Максим, что случилось? - вскрикнула Ирина. Виригин и забыл о ее присутствии. Теперь поздно.
- Из него вчера человека убили.
- Как?! - закричала Юля. Громко - люстра аж звякнула.
- Господи, какого человека? - выдохнула Ирина.
- Какого? Какая разница... Одного мошенника.
Ирина с ужасом повернулась к дочери. Та смотрела в стену.
- Но причем здесь Юля? - бормотала Ирина.- Она же дома была.
- Ты ведь к подруге выходила? - вспомнил Виригин.
- На пять минут... Книгу отдала и вернулась.
- Дай мне ее телефон,- скомандовал Максим.
- Сейчас.
Юля встала и пошла из комнаты.
- Да это ошибка! За пять минут... Она не могла. Максим, о чем мы говорим! - Ирина словно спохватилась и закричала: - Ты что, думаешь, Юля могла убить человека?! Ты соображаешь?!
- Не могла, конечно, Ириша. Просто отдала кому-то пистолет. Сейчас выясним... Где она?
- А это точно не ошибка?..
- Есть заключение эксперта. И в убийстве меня обвинят.
- Тебя?! - вскрикнула Ирина. То, что в течение десяти секунд ее дочь и муж оказались втянуты в дело об убийстве, в голове решительно не укладывалось.
В прихожей хлопнула дверь, Виригин метнулся в коридор, потом в подъезд, выскочил на улицу, но Юли уже и след простыл. И непонятно, в какую из двух арок бежать - о том, что питерские проходные дворы вечно дают фору убегающему, опытный оперативник Виригин знал на собственном опыте. А Юлька в средних классах очень неплохо бегала, учитель физкультуры, помнится, настоятельно рекомендовал записаться в секцию легкой атлетики.
Вот и пригодился талант.
Что же происходит-то...
- Сбежала,- развел руками Максим, вернувшись в квартиру. Теперь он по-настоящему растерялся.
- А тебя обвинят? - тупо спросила Ирина.- Как?..
- Очень просто. Мой пистолет - мне и сидеть! Других вариантов нет.
- Как... сидеть? - Ирина пошатывалась.
- Хорошо сидеть! - взорвался Виригин.- В Нижнем Тагиле!
В Нижнем Тагиле раскинулась специальная здравница для осужденных сотрудников правоохранительных органов. Для своих, то есть. Условия получше. И отношения между людьми, говорят, тоже получше. Чуть-чуть. "Ну вот уже и робу полосатую примеряю",- подумал Виригин и тут же заметил, что жена, порывисто вздыхая, заваливается на пол...
Но зона есть зона...
Виригин еле успел ее подхватить и донести до дивана, потом бросился к телефону вызывать "скорую".
Так же, как и отцу часом раньше, ей казалось, что происходящее происходит не наяву. И даже не во сне, а вот, скорее, в книге, в фильме, в телесериале.
Не может такое происходить с ней, простой выпускницей обычного одиннадцатого "б" обычной школы Петроградской стороны!..
Она вдавила кнопку звонка.
Антон сразу открыл дверь. Словно ждал ее.
На нем были старые джинсы и клетчатая рубашка. В голубую и синюю клетку. Антон был босиком. Почему в такие минуты бросаются в глаза всякие ненужные мелочи?
- Ты? - удивился Антон. Или не удивился.
- К экзамену готовишься? - спросила Юля, отметив сарказм в собственном голосе.
- Я... Нет. Сдал сегодня...
- Сдал?! - крикнула Юля.
И со всей силы шмякнула Антона ладонью по щеке.
Как в кино.
Как в другой, настоящей, взрослой жизни.
"Скорая" приехала мгновенно.
Максим, наслышавшийся историй о том, что в последние годы врачи-спасатели являются на зов страждущих все неохотней, начал вызов с того, что представился майором милиции. Хотя скромный Виригин никогда не любил пользоваться в быту служебным положением. Но справедливо, наверное, говорят: какое время - такие песни. И потом: очень может быть, что он последние дни - майор милиции. И теперь очень и очень долго не сможет воспользоваться служебным положением... Ирине вкололи укол, погрузили на носилки, понесли к машине.
- Куда ее?
- В шестую больницу, коллега,- узнав, что муж Ирины - майор милиции, врач почему-то назвал его коллегой. Виригин спорить не стал.
- Можно, я с вами? - попросился Максим, хлопая себя по карманам: мобильник здесь, кошелек тоже... И сообразил, что не может ехать: надо Юльку искать.
- Сожалею, но нет, коллега,- отказал врач.- Да вы не волнуйтесь, ей уже ничего не грозит. Лучше завтра приезжайте.
В этот момент запиликал мобильник.
- Пап, я сейчас приду,- быстро сказала Юлька и отключилась.
Небо было голубое-голубое... ни единого облачка.
Юля плакала на груди у Антона. Прижималась к нему всем телом, обнимала его руками за плечи, за спину - крепко-крепко. Чувства, которые он сейчас испытывал, мало было назвать "противоречивыми". Они ведь даже ни разу не целовались. Он ощущал Юлю каждой своей клеткой, и душа, сразу рухнувшая в пятки, грузно ворочалась там, как потревоженный зимой в берлоге медведь.
Мысли о Юле путались с мыслями об убийстве, заглушали друг друга, а взгляд падал на письменный стол, заваленный учебниками и тетрадями, механически глотал какие-то формулы... И в результате в такой трагический и удивительный момент в голове вертелся холодный пустой сопромат.
- Ты как сдал-то? - спросила вдруг Юля.
- На четверку.
- И что? - беспокойно спросила Юля (вот женская логика! Нашла о чем тревожиться!).- Хватит для поступления?
- Должно хватить, если последний сдам на пять. Я отвечал-то сегодня... На двойку с минусом. Вообще не соображал. Круги перед глазами. Там два препода были в комиссии, которые меня по курсам подготовительным хорошо знают. И хотят, чтобы я поступил. А третий отошел как раз. Повезло. А эти спросили только, не наркоман ли я. Я сказал, что просто переволновался. Четверку поставили. Пожалели...
- Пожалели, значит... Антош, почему ты вчера мне не рассказал? - Юля шмыгнула носом и сменила тему.
- Испугался, Юль. Растерялся. Понимаешь... Я же первый раз...
- С почином. Зачем стрелял?
- Так вышло. Мы когда в комнату с ним зашли, я говорю - надо деньги вернуть. Он согласился.
- Прямо с ходу согласился? - недоверчиво переспросила Юля.
Удивительным образом, понимая все, что произошло,- что она, Антон и отец могут быть теперь арестованы, что мама может загреметь в больницу (Юля не знала, что это уже случилось) - каким-то далеким фрагментом души она испытывала... нет, не удовлетворение... но какое-то странное чувство уважения и благодарности к Антону.
Как же так можно? Он же человека убил, столько народу подставил...
И несмотря на все это Юле захотелось поцеловать своего незадачливого друга. Сдержалась. И отстранилась - с трудом выбралась из тесных объятий.
- А что, под дулом-то пистолета... Он такой вежливый... да, говорит, ваша взяла, и не только сила, но и правда на вашей стороне... В секретер полез. А потом вынимает оттуда пистолет - и в меня. Я тоже от неожиданности нажал. Он и упал. Смотрю, не шевелится...
- И ты сбежал...
- Да. Он тоже мне в грудь попал.
Антон расстегнул рубаху. На щуплой груди багровел огромный синяк.
- Наверно, резиновая пуля...
Юля осторожно потрогала синяк.
- Отца теперь посадят, Антоша...
- Да я все понимаю,- торопливо согласился Антон.- Пистолет его, значит, он и убил. Юль, я уже все решил. Ночью, и потом после экзамена еще думал... Не переживай, я пойду и признаюсь. Скажу, что сам у вас пистолет взял, без спроса.
- Ага, из сейфа. И кто в это поверит?
Антон притих. Задумался.
- Надо с отцом посоветоваться,- предложила Юля.- Ты сиди здесь тихо пока, ладно?..
Дома Юлю ждал сюрприз. Мамы нигде не было, зато на кухне сидели за столом отец и два его сослуживца. Бутылка коньяка, сыр нарезан неровными ломтями, кривые кружки копченой колбасы, хлеб - не нарезан, а наломан... Сразу видна мужская рука.
- А где мама? - спросила Юля вместо приветствия.
- В больнице твоя мама,- опережая Виригина, ответил Любимов.- Довели вы ее...
Они с Роговым прибыли к другу по своей инициативе. Выслушав неловкую брехню Макса про какого-то дурацкого соседа-инвалида (уж кто-кто, а Василий с Жорой знали Виригина вдоль и поперек), они сделали вид, что поверили, а потом предприняли стремительное служебное расследование. Семена - тоже ведь не хухры-мухры, а боевой товарищ - расколоть особого труда не составило. Он лишь сожалел, что не может, по семейным обстоятельствам, присоединиться к делегации. Затарились в ближайшей "Пятерочке" и двинули в гости - без звонка.
- Садись, Юлия Максимовна,- предложил Любимов.
Юля присела.
- В больнице?..
- Сердечный приступ. А ты думала - игрушки все? Выпьешь с нами? - спросил Любимов.
Юля посмотрела на отца. Виригин сидел мрачный, никак не реагировал.
- А давайте,- решилась она.
- Наш человек,- одобрил Рогов и разлил коньяк в рюмки.
Чокнулись. Юля выпила залпом. Коньяк оказался не такой противный на вкус, как в прошлый раз, в парке на Крестовском... Отдает, конечно, бытовой химией, но в целом пить можно. И тепло приятное разлилось по телу. Стало легче. Интересно, как там Антон...
Юля оглядела скудный стол. Предложила:
- Может, приготовить что-нибудь?
- У нас все хорошо, Юлия Максимовна,- ответил Любимов, отправляя в рот кусок колбасы.- А вот у тебя не очень. Так что рассказывай...
- Что рассказывать?..
- Да все,- сказал Рогов.
И Юля все рассказала. О том, как встретила, сдав документы на факультет, маму с неприятным типом в бородке. О том, как предпочла на сочинении малопонятный буддизм Пушкину, и чем это закончилось. О мамином признании. О трех тысячах евро (на этом моменте Рогов ее перебил, вновь озадачившись вопросом о презрении к заслуженным североамериканским баксам, и успокоился лишь, услышав про "культурную столицу"). О расследовании, которое они предприняли с Антоном. Об обнаружении мошенника в "Мухе", о слежке. Об отцовском сейфе и пистолете.