Семейная драма опера Жоры Любимова, который 12 лет не видел родную дочь, оборачивается для него... обвинением в убийстве. Причем не кого-нибудь, а бойфренда дочки!
Андрей Кивинов, Олег Дудинцев
Чертово колесо
Расплатившись с таксистом, Марина запоздало пожалела, что не воспользовалась услугами частника. Запрошенная сумма явно не соответствовала покрытому расстоянию. Правда, за двадцать минут поездки шофер своей болтовней сумел отвлечь ее от мрачных мыслей - и на том спасибо...
Попрощавшись с говорливым водителем, Короткова окинула взглядом высокое здание Главка. В перспективе уходящего дальше проспекта виднелся Смольнинский собор, его купол в этот утренний час весело общался с солнцем, где-то поблизости взвыла тревожная сигнализация, люди спешили по своим делам - каждый в коконе своих собственных проблем. Когда-то и она являлась частью этого огромного людского муравейника, но теперь, после неспешной размеренной жизни в небольшом городке, вся эта суета немного давила.
Отправляясь в Питер, Марина с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке, но другого выхода в создавшейся ситуации она просто не видела.
Короткова открыла массивную дверь, поднялась по ступеням, подошла к стойке, за которой стоял молодой человек с погонами сержанта милиции. Он вопросительно на нее уставился.
Короткова приветливо улыбнулась:
- Скажите, Любимов у вас еще служит? Георгий Максимович?..
- Он из какого отдела?
Марина растерянно пожала плечами:
- Не знаю. Из уголовного розыска.
- Уголовный розыск большой, дамочка!..
Марине пришлось совершить небольшое путешествие в глубины памяти, впрочем, оно оказалось недолгим - работа бывшего мужа никогда ее особенно не интересовала:
- Раньше он убийствами занимался. Сержант кивнул головой:
- Вот это другой разговор! Значит, из второго убойного. Сейчас поглядим...
Он подвинул к себе засаленный журнал, пролистал несколько страниц.
- Так, Любимов Георгий Максимович. Есть такое дело.
Сержант набрал местный номер из четырех цифр.
- Это с проходной беспокоят. Тут с Любимовым хотят пообщаться... Женщина...
Он повесил трубку.
- Сейчас спустится.
Когда до встречи с бывшим супругом осталось не более минуты, в голову Марины снова полезли мрачные мысли.
Максу показалось: засунь он пальцы правой руки в песок, они и то гнулись бы лучше. Гипс уже сняли, но былая подвижность конечности еще не восстановилась. Его это безумно злило, и первый приступ раздражения начинался с утра, во время похода в сортир. Мало того - временная однорукость, как назло, совпала с концом квартала, когда вал разнообразной писанины буквально захлестнул отдел.
Виригин вложил в правую руку шариковую ручку, пытаясь адекватно приспособиться к новым физическим реалиям,- странно, но в гипсе получалось лучше. Буквы то растягивались почти в линию, то наползали одна на другую, словно в дымину пьяные военнослужащие, пытающиеся держать строй. Дело продвигалось медленно и никак не тянуло на оформление служебного документа. С ненавистью глядя на онемевшие пальцы, Макс отложил авторучку. Жора Любимов, который сидел за соседним столом, наблюдал за мучениями коллеги с сочувствием:
- Аутогенную тренировку не пробовал?.. Говорят, помогает.
Виригин поднял вверх руку, в который раз попытался заставить пальцы двигаться.
- Еще как пробовал! Но они,- Макс кивнул в сторону растопыренных пальцев,- чихать на это хотели. После гипса не шевелятся, хоть режь. Придется разрабатывать.
- Ну, тогда остается последнее, испытанное веками средство...- Жора безуспешно попытался скрыть иронию.
Виригин заинтересованно следил, как его бывалый коллега отодвинул ящик стола, достал оттуда граненый стакан и медленно, разбив движение на несколько этапов, поднес его к губам.
- Рекомендую, Макс. Стакан - он всему голова!
Виригин оглядел пыльную емкость с розовым ободком (похоже, эту отметину оставил портвейн "Три топора") и скептически заметил:
- Так и спиться недолго!
- А кто сказал, что туда надо водку наливать?..- удивился Любимов.
Макс победно продемонстрировал левую руку:
- Ничего, пока этой обойдусь.
- Вольному - воля... Кто ж твои каракули разбирает? - Жора разочарованно убрал стакан обратно в стол.
Кивнув в сторону пухлого уголовного дела, Виригин с трудом подавил зевок:
- А кто их вообще читает?..
Этот содержательный диалог был прерван телефонным звонком. Жора снял трубку:
- Любимов слушает... Женщина?.. Сейчас подойду.
После ухода коллеги Макс поупражнялся писать левой рукой, после чего углубился в чтение свежих министерских приказов. В этот интимный процесс весьма некстати вмешался замначштаба Егоров, который материализовался в кабинете с толстым делом в руках. Открыв папку, он раздраженно ткнул пальцем в листок:
~ У тебя что здесь написано?!
- Как что? План работы по делу- Виригин мельком взглянул на документ.
- На каком языке?!
- Я иностранными не владею,- пожал плечами Виригин.
- Тогда сам прочитай! - Егоров положил перед опе-ром дело.
Макс трижды пробежал глазами по тексту, но результаты оказались плачевными - писанина относилась к раннему периоду его упражнений левой рукой. Он мужественно попытался разобрать свои же каракули, меняя расстояние до предмета. Егоров недовольно наблюдал за этими маневрами.
Так ничего и не разобрав, Виригин, сощурившись, посмотрел на подполковника:
- У меня, Сергей Аркадьевич, со зрением что-то. А очки все никак не купить.
- А как другим такое читать?! - взвился Егоров.- Глаза ломать?!
- Кому другим?..- насупился Виригин.
- Мне, например!
Виригин пододвинул папку начальнику штаба:
- А другим и не надо. Не положено.- Он ткнул пальцем в оттиск штампа с грифом "Секретно".
Егоров раздраженно поскреб фолиант, хотел что-то сказать, но в сердцах махнул рукой и выскочил из кабинета. "Штабная культура" в угрозыске прививалась плохо. Если честно - никак не прививалась!..
Нельзя сказать, что появление бывшей жены вызвало у Жоры радость. Чувство, которое он испытал, больше смахивало на досадное удивление - слишком много плохого пришлось пережить обоим в свое время. И хотя история их отношений осталась в прошлом, неприятный осадок не исчез.
Миновав вахту, Любимов подошел к женщине:
- Ты?!
- Тебя и не узнать. С бородой...-Марина оценивающе оглядела бывшего супруга.
Настроение у Жоры резко испортилось, появилось смутное ощущение тревоги - вряд ли эта женщина приехала сюда, чтобы полюбоваться на его бороду и предаться ностальгическим воспоминаниям на тему "Когда мы были молодыми". Во всяком случае, в себе он такого желания не обнаружил.
Отойдя с экс-супругой чуть в сторонку, Любимов без обиняков поинтересовался:
- Что тебе нужно?
- Я бы никогда не приехала, но нужен совет. Профессиональный. С Катей - беда.
Катя была их общей дочкой и сердечной болью Жоры. Жены могут приходить и уходить, а дочь - это навсегда, это та, в ком течет твоя кровь. А значит, это навечно твое, за что ты, как ни крути, всю жизнь в ответе.
- Что случилось?..- спросил Жора совсем с другой интонацией.
Мимо прошел знакомый опер. Любимов рассеянно обменялся с ним приветствиями.
Марина огляделась в поисках сидячих мест:
- Может, поговорим в другом месте?.. Сможешь уделить мне полчаса?..
- Хорошо, здесь неподалеку есть кафе.
Они присели за угловым столиком, рядом с окном. Девушка принесла две чашки кофе. Марина с удовольствием пригубила обжигающий напиток, достала из сумочки конверт с фотографиями.
- Это накануне выпускного...
Рассматривая снимки повзрослевшей дочери, Любимов не мог избавиться от чувства горечи и досады.
- Это она после дня рождения. Пять месяцев назад.
- Я еще не забыл...- буркнул Жора.
Марина не ожидала другого приема, но в тот момент ссора не входила в ее планы.
- Только прошу, не злись. Понимаю, тебе неприятно...
- Чем она занимается? - отложив очередную фотографию, сухо поинтересовался Жора.
- На второй курс перешла. Филиал вашего экономического. Платное отделение. Но, боюсь, сорвется из-за этих наркотиков. Просто на глазах деградирует. Ужас какой-то...
Она проследила за реакцией бывшего мужа. Любимов отложил фотографии и, не меняя тона, произнес:
- Рассказывай.
Чтобы усилить напряжение, Короткова взяла небольшой тайм-аут. Она, не торопясь, сложила фотографии в сумочку, достала пачку сигарет:
- Здесь курят?
- Нет.
- Понятно... Есть у нас в городе молодежный клуб, "Пещера".
~ Рок-н-ролльщики, что ли?..- удивился Макс. Он никогда не был заядлым меломаном, но, как и многие представители своего поколения, знал, что "Пещерой" ("Каверн") назывался ливерпульский погребок, где в "сладкие шестидесятые" начинали свой путь к всемирной славе юные Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр - они же группа "Битлз".
- Да нет, Максим, там совсем другая музыка. Знаешь, этот долбеж по темечку - сплошное "бум-бум-бум"?..
Макс кивнул. Таким "бум-бум-бумом" казалась ему вся современная музыка. Не только клубная.
- Там эту заразу и продают,- с горечью продолжила бывшая супруга.- Причем нагло, в открытую. Весь город об этом знает.
- Героин?..- нахмурил брови Любимов.
Воображение легко нарисовало ему страшную картину "ломки". Такое в своей оперской работе он наблюдал не раз.
- Кажется, нет... Я в этом не очень разбираюсь. Какие-то таблетки импортные. Очень дорогие.
Георгий сделал еще одну попытку:
- Экстази?..
- Вроде бы.- Марина отпила глоток кофе.- Ее Денис в этот клуб втянул. Денис - это Катин парень. А она и рада, дуреха...
- Он что, таблетками торгует? - насторожился Любимов.
- Нет... Не знаю... Но сам их принимает - это точно. Так-то он ничего, если б не наркотики...
- Чего ж твой муж с ними не разберется? - криво усмехнулся Любимов.- Он же у тебя "крутой"!..
Почувствовав иронию, Марина с трудом удержалась, чтобы не сорваться на крик:
- Думаешь, мы с ней не говорили?! Все без толку.
На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:
- И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: "Дочка, наркотики - это нехорошо..." Бросай своего Дениса и так далее... Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.
- Боюсь, уже не поможет.- Короткова обреченно покачала головой.
- Тогда что поможет? - Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.
- Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала... - Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.
- Любопытно, а своих у вас нет?..
Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.
- А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?
Любимов слегка опешил:
- Как это кому?!
- Да как ты не понимаешь?! - повысила голос Марина.- Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь... Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят...
Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;
- Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?
Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:
- Ну ты же в Питере служишь. "Вторая столица". У тебя связи... В конце концов, это и твоя дочь!
Последняя фраза вывела его из себя:
- Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..
- Жора, разговор сейчас не о том.
Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:
- О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!
Марина поступила так, как делала всегда,- просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой - типично женским джокером всех времен и народов:
- Мне с тобой все ясно. Зря ехала...
На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева - так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.
- Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!
Марина резко встала и бросила ему в лицо:
- И правильно сделала!..
Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье... Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.
В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле "сталинский ампир", прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе "Пещера" и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов...
Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.
Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы - он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.
- И она еще меня обвиняет!..- гневно произнес он.- Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..
- Сколько ж ей тогда было? - Виригин оторвался от скоросшивателя.
- Почти шесть,- глухо ответил Жора.
Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: "Папочка, любимый!.."
Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было... И как он был тогда по-настоящему счастлив... Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.
- А сколько ей сейчас? - тихо спросил Макс.
- Восемнадцать.
- И что, с тех пор больше не виделись?!
- Нет...
Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:
- Но ты хоть пытался?..
Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:
- Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая такое шоу устроила!.. Даже "скорую" вызвала - якобы с сердцем у нее плохо. Она, кстати, поздоровее нас с тобой будет.
Любимов сделал паузу.
- Но встретиться все равно не дала, хотя решение суда было. И я, представляешь, как побитый пес, поплелся обратно. Долго потом раны зализывал... И после этого для себя отрезал. Напрочь.
На лице Макса отразилось сочувствие: такой ситуации врагу не пожелаешь.
- Жор, но дочь-то в чем виновата?..
Любимов хлопнул ладонью по столу, словно прибил невидимую муху:
- Нет уж - или все, или ничего! Но только не унижаться и не клянчить: "Дай, пожалуйста, свидание на часок". Как на зоне... А потом еще объясняться, что я не сволочь. Представляю, что она Катюхе обо мне наговорила!..
Макс в который раз попытался пошевелить пальцами:
- Я бы все равно так не смог. Все-таки родная дочь...
Георгий почувствовал, что волна злости снова накатывает откуда-то из темных глубин его сознания.
- А я смог! - сказал он, как отрезал.- И думай, Макс, что хочешь...
- А чего она приезжала-то?..- Виригин попытался сменить тему.
- Говорит, дочь с каким-то парнем тусуется, а он на "колеса" подсел - "экстази" или "спиды", толком не понятно. Ясно одно: наркотики совершенно свободно продаются в клубе, куда он Катюху таскает. Похоже, у них в этом городишке полный беспредел. Представляешь, хочет, чтобы я приехал в этот Северогорск и разобрался!.. Народный мститель из Техаса, блин!..
- А местные менты для чего? Заборы подпирать?..
- Похоже, они в доле.
- Неслабо... - хмыкнул Макс- И все равно, если подумать, ей сейчас плохо. Твоей дочери.
- Зато мне хорошо,- огрызнулся Любимов. Макс снова вложил в правую руку скоросшиватель, а
Любимов вскочил со стула и принялся мерить кабинет нервными шагами:
- Ну и как я ей помогу?! Если бы еще в Питере - другое дело. И потом: ну, допустим, закроют этот клуб. И что?.. Откроют другой. Проблему наркотиков это не решит, пока местные за них не возьмутся.
Макс прервал поток самооправданий:
- Кстати, а где этот Северогорск?
Любимов взглянул на коллегу. Город, где теперь жила его дочь, находился километрах в шестистах в сторону приполярного Мурманска.
И тут Виригина, что называется, осенило:
- Так это ж наш регион - Северо-Запад! Любимов застыл, с удивлением глядя на коллегу:
- И что?..
Виригин посмотрел на него с укоризной - сам догадается или нет? - и вздохнул:
- А то, что у нас в Питере есть региональный РУБОП и прокуратура!
Догадка коллеги высветила ситуацию в ином свете. Появлялась, пусть гипотетическая, крохотная, но все-таки реальная возможность разобраться с этим наркотическим притоном.
- Я об этом как-то не подумал...- ущипнул правое ухо Любимов. Наверное, наказывая себя за недогадливость.
Жора пошел к начальнику после обеда. Все в отделе знали, что Пал ыч в это время, как правило, пребываете благодушном настроении. Время от времени опера этим беззастенчиво пользовались.
Шишкин, беззвучно шевеля губами, внимательно прочитал рапорт.
- Неделя за свой счет?..- прищурился он.- По каким таким "семейным обстоятельствам"? Ты же вроде один живешь?..
- У меня дочь в Северогорске. Вот, решил навестить.
Шишкин недовольно покосился на подчиненного:
- Что, вот прямо сейчас, в конце квартала, когда надо отчеты сдавать?.. Дней десять никак не подождать? Ты же нас без ножа режешь!
Георгий ненавидел просить, особенно у начальства, но ситуация обязывала:
- Анатолий Павлович, ну очень надо! С дочкой может беда случиться!..
- Рассказывай,- Шишкин отодвинул бумагу в сторону.
Любимов в общих чертах обрисовал ситуацию.