– За этого – головой ответишь! – Почетное право конвоировать "ассистента" карманницы предоставили Денису, как самому рослому и фотогеничному из милиционеров: в отделе их должны были ждать вездесущие представители прессы, а оперативники из главка в силу специфики своей работы сниматься не любили…
И вот – опять встретились. Через несколько месяцев, в таком же, как всегда, скрипучем и стонущем троллейбусе двадцать второго маршрута.
– Простите, молодой человек!
– Что? – Нечаев с большим трудом отцепил взгляд от напряженного мужского затылка перед собой.
– Вы выходите?
– Через одну.
– Тогда разрешите-ка… – Откуда-то сбоку, с одной из верхних ступенек на прижатого к двери Дениса решительно и неукротимо надвинулась дама внушительных габаритов.
– Я вас выпущу! – засуетился бедняга, пытаясь без лишних потерь выбраться из-под нависшего над головой колыхающегося бюста. При этом он еще пробовал не упустить из виду собеседника. – Простите! Извините…
– Да, пожалуйста, молодой человек.
Напрасно… Случайный попутчик не был переполнен жаждой общения и уже с проворством потомственного горожанина ввинтил себя в образовавшуюся за спиной дамы узкую щель: безликая человеческая масса сразу же и с каким-то почти болотным чавканьем проглотила его.
– Ох-х! – Наконец троллейбус уныло привалился к следующей остановке, створки разъехались в стороны, и Нечаева вынесло на мокрый асфальт.
– Т-твою мать! – Поскользнувшись, он чуть было не потерял равновесие – но удержался. И даже не выронил папку с бумагами. Однако драгоценные доли секунды оказались потеряны безвозвратно – обратно залезть теперь уже не было никакой возможности. Плотная гроздь новоявленных претендентов на пользование услугами общественного транспорта намертво прилепилась к обеим дверям…
– Ладно, – вздохнул Денис, по милицейской привычке ощупывая удостоверение во внутреннем кармане, ключи от кабинета и бумажник. Все, включая пуговицы на плаще, было на месте, а до гостиницы и так рукой подать… Троллейбус взвыл, клацнул чем-то и медленно сдвинулся с места – на секунду Нечаеву даже показалось, что за одним из мутных его окошек промелькнула физиономия давнего знакомца…
* * *
Начинающий опер розыска Денис Нечаев не был силен в теории и смутно представлял себе, что именно следует относить к архитектурным излишествам. Однако при строительстве гостиницы "Рубеж" проектировщики явно обошлись без этих самых излишеств: сероватая кирпичная коробка, состоящая из одних прямых углов, вытянутые по струнке ряды одинаковых окон, пожарные лестницы.
Сплошное единство формы и содержания.
Чахлый скверик с табачным киоском, бесконечная лента забора вдоль улицы, крыши цехов и труба, истекающая дымной пеленой. В общем, фасад неприметного девятиэтажного здания идеально вписывался в невеселый пейзаж промышленной зоны.
Что называется, гостиница средней руки… Бывшая некогда ведомственной, закрепленной за расположенным поблизости гигантом военно-промышленного комплекса, она и в лучшие-то свои годы предназначалась в основном для командированных из провинции молодых инженеров и младших научных сотрудников НИИ "оборонного" профиля.
Потом – все как обычно. Как везде… Перестройка, приватизация, "партнерство во имя мира", кризис неплатежей и тихая кончина госзаказа. Знаменитое научно-производственное объединение рассыпалось на несколько полукустарных шарашек, заводиков по производству никому не нужного ширпотреба и более-менее рентабельных заведений социально-бытового назначения: спортивного комплекса, загородной турбазы и гостиницы.
Естественно, сменились и хозяева. Стадион с закрытым бассейном получили за долги братки из одной серьезной поволжской группировки – там теперь у них безумно шикарный и дорогой восстановительный центр с кегельбаном, сауной и эротическим массажем. Каменные коттеджи на Карельском перешейке "выкупил" за ваучеры в личную собственность у трудового коллектива секретарь парткома объединения, а "Рубеж" достался дочери генерального.
Новая владелица относилась к гостинице без особого интереса – так, очередное вложение капитала.
Время от времени у нее появлялись различные идеи – то оборудовать здесь международный бизнес-центр, то сдаться в аренду растущей районной администрации.
Но чаще речь шла о продаже гостиницы: то и дело из небытия возникали потенциальные покупатели всех рас и цветов кожи, что-то просчитывали, что-то мерили и снимали на видео… а потом все само собой рассасывалось до нового коммерческого проекта.
В общем, так и жили за годом год – не то чтобы очень богато, но на свет, воду и мелкие женские слабости разбогатевшей при переделе госсобственности хозяйке вполне хватало. Даже на зарплату немногочисленному персоналу оставалось… Кстати, прислуга в "оборонке" всегда была вышколенная и сознательная – только пару лет назад со стены бухгалтерии исчез примелькавшийся "Экран социалистического соревнования".
Да и сейчас единственной видимой уступкой накатившимся на страну рыночным отношениям была налепленная изнутри на одно из стекол вестибюля эмблема – то ли пепси, то ли кока-колы. Служила она неким подобием декоративной рамки для текста, приглашающего посетить "уютное кафе на втором этаже".
Впрочем, эти подробности Нечаев узнал намного позже…
Вход в гостиницу больше всего напоминал проходную какого-нибудь особо режимного института эпохи застоя – чистенько, скромненько, никаких неоновых вывесок. Темно-серая стандартная табличка с якорьком, военно-морские бронзовые буквы:
ГОСТИНИЦА "РУБЕЖ"
И чуть ниже, без восклицательного знака:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
Стеклянная дверь подалась почти без усилия.
– Здравствуйте.
– Доброе утро… Из-за журнального столика не торопясь приподнялся плечистый дядечка-ветеран в пиджаке с тремя рядами медальных колодок.
В голосе его вопросительные интонации отчетливо преобладали над приветственными. Так умеют обращаться к посетителям только милицейские полковники в отставке и потомственные стрелки ВОХР.
– Нечаев, уголовный розыск! – продемонстрировал Денис красную корочку.
– Разрешите? – Выразительным жестом страж пропускного режима дал понять, что хотел бы ознакомиться с документом в раскрытом виде.
А вот это было как раз некстати! Новое служебное удостоверение еще не выдали, а по старому только-только назначенный на должность оперуполномоченного старший сержант Денис Нечаев числился еще простым милиционером.
Все, конечно, можно объяснить, пусть даже перезвонят в дежурку, если потребуется, – но начинать работу с унизительной процедуры установления собственной личности и подтверждения полномочий…
Помощь пришла, как всегда, неожиданно:
– Михалыч, это ко мне! Пропусти товарища. – Через гулкое пространство холла в их сторону хозяйским размеренным шагом уже направлялась дородная женщина-администратор. – Здравствуйте, Денис… извините, забыла отчество.
– Денис Валерьевич.
– Да, конечно! – Она улыбнулась собеседнику, как старому знакомому: – Пойдемте.
– Спасибо. – Нечаев убрал удостоверение во внутренний карман и шагнул вслед за женщиной мимо опустившегося обратно за столик ветерана.
Вот уж действительно – ничто так не сближает, как совместно проведенная ночь… Даже если повод для встречи и ее обстоятельства невообразимо далеки от романтических.
– Кофейку?
– Не откажусь. Если не трудно, конечно.
– Тогда подождите секундочку… Присядьте!
Пока хозяйка гремела посудой и ложками в крохотной комнатке между лифтом и уходящей наверх лестницей, Нечаев получил возможность оглядеться. Ночью было как-то не до этого, да и вообще…
Теперь же свет с улицы почти без помех проникал внутрь через огромные стекла-витрины у входа – зимой здесь, должно быть, прохладно и не слишком уютно. Классический пример казенной архитектуры конца семидесятых…
Гостиничный вестибюль показался Денису неожиданно просторным. Два ряда облицованных голубоватым мрамором колонн, симметрично расставленные между ними столики с креслами… Пустой киоск "Союзпечати" с висячим замком и несколько неработающих игровых автоматов. Пробившиеся сквозь тучи и пыль солнечные лучи неторопливыми бликами колыхались в трещинах давным-давно не перестилавшегося линолеума.
Имелась еще, разумеется, стойка с большими надписями по-английски: "портье" и "ресепшен". Из-за нее посетителя с некоторой робостью и почти нескрываемым интересом деревенской сплетницы разглядывало премиленькое существо лет двадцати с ямочками на щеках и подкрашенной челкой.
– Здравствуйте! – поприветствовал ее Нечаев.
– Здрас-сте, – ответила девушка и торопливо спрятала взгляд куда-то в бумаги.
Ну и ладно… В общем-то, иностранное слово "портье" подходило для нее куда меньше, чем привычный еще по советскому сервису термин "дежурный администратор службы приема и размещения". Кстати, именно соответствующая должностная инструкция с синей гербовой печатью и красовалась за спиной девушки – между ячейками для ключей, лицензией в застекленной рамке и правилами противопожарной безопасности.
– Прошу… Я поставила чайник, будет готово – Танечка занесет. Хорошо, Танечка?
– Да, конечно, Тамара Степановна! – встрепенувшись, ответили из-за стойки.
– Проходите. – Кабинет Тамары Степановны оказался тут же, за соседней дверью. – Присаживайтесь.
– Да, спасибо. – Кресло оказалось кожаным, мягким. Да и остальная обстановка вполне отвечала высокому должностному положению хозяйки. Какие-то вымпелы, грамоты, кубки… – А я и не знал, что вы заместитель директора!
Тамара Степановна подтвердила то, что Нечаев успел прочитать на табличке:
– Восьмой год уже!
– Почему же тогда вы сегодня ночью…
– Заболела дежурная, вот и пришлось выйти за нее на смену. – Собеседница тяжело выдохнула: – А что делать? Сократили штаты до минимума, раньше было сто девять человек, теперь сорок семь. Каково? Говорят, выкручивайтесь как хотите.
– Устали? – попытался проявить сочувствие Денис.
– А что – заметно? – неожиданно и совсем по-женски обиделась хозяйка кабинета.
– Нет, что вы! Просто я по себе сужу, сил нет – так в сон клонит.
– Ну, это с непривычки! Дело такое – молодое. Я вот, тоже, помню, когда в "Рубеж" пришла дежурной по этажу, сразу после Олимпиады…
После чего Денис прослушал краткий курс истории гостиницы с энергичными комментариями относительно виновников развала могущественного военно-промышленного комплекса и страны в целом.
– Можно? – В дверь аккуратно и негромко постучались.
– Да, конечно! Спасибо, Танечка. Поставьте и идите, я сама налью.
Девушка пристроила подносик на краю стола и, не говоря ни слова, вышла.
– Строго у вас, прямо как в армии! – глянул вслед обладательнице крашеной челки Денис.
– Безработица, – пожала пухлыми плечами Тамара Степановна. – А здесь ведь какая-никакая, но зарплата. Попробуй, заикнись насчет больничного или сверхурочных…
Нечаев запоздало спохватился:
– Я вас, наверное, задерживаю?
– Ладно, чего уж… Раз такое дело! – Она придвинула поближе к гостю тарелку с печеньем: – Не стесняйтесь! Вам покрепче?
– Да, и без молока…
Потом перешли к делу.
– Итак? Чем могу помочь?
Нечаев вкратце и от первого лица повторил инструктаж, полученный в кабинете начальника розыска.
– Понятно, – кивнула Тамара Степановна. – Схему этажа я вам дам. Такая подойдет?
– Вполне подойдет. Здорово!
Вообще-то, это была копия, предназначенная для инспекторов пожарного надзора: со стрелками маршрутов эвакуации, обозначением специального инвентаря и огнетушителей. Но главное имелось – трехзначные номера жилых комнат и служебных помещений.
– А что насчет соседей?
– Тоже – никаких проблем. Все текущие регистрационные карточки лежат у Тани, можно переснять на ксероксе. А вот насчет персонала… Вы кого-то конкретно хотели допросить?
– Опросить! – автоматически поправил Нечаев. – Но это не важно… Кто сейчас на месте?
– Я, Таня, Михалыч – швейцар… Девочки в кассе и в бухгалтерии… – закатила глаза под потолок хозяйка кабинета. – Потом, уборщицы, они как раз наверху и скоро закончат.
– Дежурных по этажам у вас нет?
– Отменили! Давно-о уже… Теперь только старшие горничные на ночь остаются.
– А кафе?
– Буфет к нам не относится. Они приватизировались, теперь сами по себе… Еще налить?
Денис решительно отставил опустевшую чашку:
– Нет, спасибо! Думаю, надо получить коротенькое объяснение с вас, как с представителя администрации. Потом с уборщицы, за которой номер закреплен, – чисто формально… Остальные дома?
– Кого вы имеете в виду?
– Ту смену, которая заселяла покойницу: портье, горничных. И вахтера, сменившегося сегодня утром.
– Да, они отдыхают. Но если очень…
– Да нет, не стоит людей дергать! А можно на всякий случай списочек?
– Какой? – не поняла Тамара Степановна.
– Ну, график работы по сменам. За последние двое суток? Вдруг еще кто-то понадобится…
– Хорошо, сделаем. – Она пометила что-то в блокноте. Потом нажала кнопку внутренней связи: – Таня, зайди на минуточку! – Повернулась к собеседнику и устало потерла лоб: – Давайте начнем с меня? Спрашивайте!
– Да-да, конечно… – Нечаев достал дефицитный, приготовленный специально для первого в своей жизни самостоятельного материала бланк объяснения: – Фамилия, имя, отчество?
…Через некоторое время он уже с выражением зачитывал вслух окончание текста:
"…Приблизительно в пять часов утра ко мне в служебное помещение спустилась старшая горничная Епифанова, которая сообщила, что из указанного выше номера уже в течение длительного времени доносятся телефонные звонки, но трубку никто не снимает.
Я сверилась с журналом дежурной смены и убедилась, что в номере проживает гражданка Лукашенко, которая должна быть в номере, потому что имеется запись о ее просьбе разбудить в восемь тридцать утра.
Я позвонила в номер, но телефон не ответил. Тогда мы с Епифановой поднялись на третий этаж и через дверь номера гражданки Лукашенко услышали, как снова зазвонил телефон – звонки были, как при междугородном вызове.
Они были хорошо слышны в коридоре, а значит, могли помешать спящим в соседних номерах людям, к тому же мы встревожились и решили, что с проживающей гражданкой Лукашенко могло что-то случиться. В связи с этим, в соответствии с инструкцией, мы несколько раз постучались в дверь, но, не получив ответа, универсальным ключом я открыла замок и заглянула в номер.
Я увидела, что гражданка Лукашенко лежит на кровати, а обстановка номера не нарушена, беспорядка никакого нет. В этот момент как раз прекратил звонить телефон, и я устно обратилась к гражданке Лукашенко. Не получив никакого ответа, я подошла ближе и потрогала лежащую за руку, после чего поняла, что она мертва.
Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.
Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали "скорую помощь", потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку".
Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
– Так?
– Все правильно, – с достоинством кивнула Тамара Степановна.
– Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: "С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею". Поставьте подпись. Спасибо огромное!
– Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы "Рубеж".
Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
– А сегодня ее уже увезли…
– Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? – нахмурился оперативник.
– Ничего! – испугалась уборщица.
– Точно? Или не хотите? – Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
– Нич-чего… – У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже об определенных изменениях на генном уровне. – А что – нужно?
– Ладно. – Денис прочитал в глазах собеседницы почти нескрываемую готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно: – Идите!
Вернулась Тамара Степановна:
– Простите, я еще нужна вам?
– Да нет, наверное.
– Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
– Каких вещей?
– Ну, которые в номере?
– Да, конечно… – сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. – Они еще там?
– Мы ничего не трогали. На всякий случай.
– Правильно, – похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: – Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?
Тамара Степановна восприняла вопрос как должное – она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала.
– Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.
– Видите ли, – засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях. – Если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…
– Да, кстати – уже выяснилось, отчего она умерла?
– Пока нет. Эксперты еще работают.
– Жалко девочку, – вздохнула Тамара Степановна. – Совсем молодая!
– Всех жалко, – глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. – Молодых, старых… Ей еще повезло – во сне, без мучений.
– Да, – припомнила хозяйка кабинета. – Так что с ее вещами делать-то?
– Может, пока так оставим? – Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.
– В номере? – засомневалась Тамара Степановна. – А надолго?
– Хотя бы до завтра. – К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…
– Ладно, как скажете! – Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…
Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной "шахматке":
– Значит, пока номер из эксплуатации выводим?
– Да, мало ли!
– Ладно. Тем более что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…
– А почему? – удивился Денис. – Дорого?
– Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает – раньше ведь из-за "режима" нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.
– Жаль. У вас тут неплохо.
– Еще бы! Если взяться с умом, по-хозяйски… – Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.