* * *
Повинуясь причудам горной акустики, звук появился чуть позже изображения.
Сначала из-за поворота вынесло теряющий равновесие жигуленок, и только потом в уши ударил рев изнасилованного двигателя.
Машина с трудом удержалась на трассе: вывернутые колеса резали щебенку, высекая грязно-серое облако, отвесная скала справа почти влепила в себя хрупкий металл…
– Во дает!
Столпившиеся вокруг начальства милиционеры, оставив завтрак, с интересом наблюдали за происходящим. Теперь, когда "двойка" замерла перед шлагбаумом, можно было разглядеть через опущенное стекло водителя – одинокого усача в форменной рубашке с погонами старшего лейтенанта.
Выключив двигатель, он дисциплинированно положил на панель перед собой слегка подрагивающие руки и что-то сказал приблизившимся с двух сторон дежурным автоматчикам. Все трое одновременно повернулись в сторону Виноградова.
– Гули встали? По норам, одеваться! – рявкнул Медведев, и его бойцы мгновенно ссыпались со смотровой площадки. Последним в открытую дверь жилой пещеры нырнул Долгоносик. – Бар-раны!
– Пойдем, мужики, – вздохнул капитан и, почти не выбирая дороги, направился к гостю. Сзади возбужденно задышал Синицын, стараясь держаться вровень с командиром взвода.
– Здравствуйте. Добро пожаловать.
Кавказец уже стоял рядом со своей многострадальной белой красавицей: закатанные рукава, форменные брюки с остатками складок, кобура. На голове – фуражка-"аэродром" с советским еще гербом и крохотным по местной моде козырьком.
– Старший лейтенант милиции Яниев Омар! Честь он отдал с достоинством, без суеты. Акцент почти не чувствовался, только некоторые гласные звучали по-южному резко. – Участковый инспектор Анар-аула.
– Капитан Виноградов.
– Документы в порядке, – один из постовых вернул Яниеву красную книжицу.
– Какие-нибудь проблемы? Помощь? – Коллегу с той стороны перевала Владимир Александрович видел впервые, как себя с ним вести, представлял неотчетливо, а местный сержант, как назло, запропал.
– Нужно немедленно.
– Ого! Ни хрена себе! – присвистнул второй постовой, оказавшийся позади машины.
– Что там?
– Гляньте.
Но теперь и без комментариев было видно: два отчетливых пулевых отверстия на заднем стекле, серебристые венчики трещин.
– И в железе еще свежая! И еще вон одна.
– Да-а. Слушаю, коллега.
– Товарищ капитан! – начал гость, но осекся: Синицын, и без того выглядевший белой вороной в своем штатском пиджаке, достал блокнот и ткнул в него ручкой.
– Не обращай внимания. Так надо, это свой.
– Ага. – Старлей нахмурился, потом кивнул: – Товарищ капитан! Докладываю: сюда банда идет, прорыв будет.
– Что?
– Какая банда? Чья?
Участковый почувствовал себя в центре внимания. Как не раз замечал Виноградов, одной из особенностей местного национального характера извечно была способность любоваться собой в самых, пожалуй, неподходящих обстоятельствах. В этом и заключался, видимо, один из секретов легендарной горской отваги.
– Банда Бейдара. Двадцать – тридцать стволов, не более.
– Надо им что? Толком объяснишь?
– Люди говорят – наркотики. Много. К вам, в Россию. Хотят поближе к станице спрятать, в землю зарыть, потом другие заберут, дальше отправят. Так говорят!
– Когда? – Синицын утробно рычал и уже совсем не походил на бутафорского корреспондента.
– Думаю, полчаса-час. Они за мной гнались, стреляли, маму их так.
– Извини, старшой, только не обижайся! А почему?
– Ва! – Яниев прервал поток гортанной ругани и понимающе выставил вперед ладони: – Конечно! Товарищ капитан, ты не местный, не знаешь. Бейдара в нашем ауле не любят, Бейдар чужой. Из-за речки. Старики предупреждали: не надо! Опять война. Он не слушает, как собака ненормальный, ва! – Участковый сплюнул себе под ноги и зачем-то добавил: – Я в Ростове учился. Друзей много, понимаешь.
– Яс-сно-о. Спасибо, брат! В долгу будем, Бог даст, сочтемся… Синицын!
– Я!
– Прими пока гостя, побеседуй, а мы со взводным.
Виноградов увлек за собой младшего лейтенанта, но через несколько шагов вынужден был остановиться: на площадке у костра уже собрались милиционеры – возбужденные, упакованные в бронежилеты. Каски они пока держали в руках.
– Ну? Наши действия? – тихо, чтобы никто не услышал, спросил Виноградов.
– А что, капитан, "скворечник" я уже предупредил по рации, в общих чертах. Стоит туда еще одного бойца послать? На всякий случай?
– Давай! Значит, там трое будет. Внизу – мы с тобой и остальные.
– Пятеро их. И Долгоносик.
– Нет! – Виноградов помедлил, додумывая какую-то свою мысль. Наконец принял решение: – Водилу и Синицына отправим в станицу вместе с джигитом. Пусть пригонят десантников.
– На его машине?
– Есть другая?
– Согласится ли?
– Хотелось бы. Ладно, моя забота. Строй людей, ставь задачу!
Эхо двигателя рассыпалось за поворотом, и капитан облегченно вздохнул: в целом все пока шло нормально. Если не считать того, что вместо Долгоносика поехал пожилой боец, которому оставался один год до пенсии. Не скрывая, во всяком случае, искренней радости по этому поводу, он уселся рядом с местным участковым и даже отсыпал магазин патронов сияющему водиле:
– Воюй, молодой! Может, орден получишь.
– Да я не потому! – поерзал Долгоносик и преданно затрусил за внявшим его нытью капитаном.
– Значит, давай. На тебя надежда! – пожал Владимир Александрович руку оперу. – Не подведи уж.
– Доберемся. И с армией приедем!
– Осторожней с джигитом.
– Это ясно. Береженого Бог бережет!
– В пути хлебалом не щелкайте, постоянно пытайтесь выходить на связь – пусть там уже наготове будут, когда доберетесь. А то при нашем бардаке…
– Пусть вертолетами.
– Ладно! Давай. Счастливого пути. Спаси тебя Аллах, старшой!
– Держитесь, братцы!
– Привет семье! Мать их так…
Почему-то захотелось есть. Виноградов спустился к тлеющему костру, нашел полупустую банку тушенки, в которой уже хозяйничал рыжий сосредоточенный муравей. Сделал себе бутерброд.
– Все готовы?
– Вроде… – пожал плечами подошедший Медведев. Ему нравилось, что капитан не суетится зря, не лезет с ценными указаниями. Командир взвода чувствовал себя сейчас нужнее дюжины штабных крыс с двумя просветами на погонах и видел, что Виноградов думает так же.
– Выпьете, Владимир Александрович?
– Давай.
Капитан принял от Медведева фляжку. Глотнул.
– Коньяк? Здорово. Хороший коньяк.
– Пейте, пейте!
– Откуда?
– Бакшиш. Сувенир, так сказать, от вчерашних торговцев – помните, автолавку досматривали?
– Ну вы даете. – Капитан приложился еще раз, вернул сосуд. – Спасибо!
– Не за что.
– Может, обойдется…
– Нет. Задницей чувствую – нет! – И, как бы в подтверждение его слов, ожила рация: – "Долина", ответьте первому посту! "Долина"…
– На приеме "Долина".
– Гости приехали! Грузовик и автобус. Выгружаются.
– Сколько? – Виноградов провел языком по губам. – Вооружение?
– Человек тридцать… Все с автоматами вроде, хрен разберешь, далеко все-таки!
– Спасибо, первый пост! Не высовывайтесь пока.
Капитан перехватил взгляд взводного и с облегчением передал ему микрофон.
– Внимание всем! – медведевский бас хрипло отозвался в динамиках: – Приготовились! Огонь открывать по команде. Или по обстановке. Эфир слушать! Докладывать сразу, если что…
– "Долина", они двинулись! Две колонны вдоль обочин, человек по десять… Интервал – метр!
Виноградов не вполне был уверен в точности услышанной терминологии, но картинку себе представил: плохо выбритые чернолицые автоматчики, осторожные шаги и почти в затылок друг другу – две короткие злые змейки, сползающие за поворот.
– "Долина", они под нами!
– Понял. Сидите тихо, пока можете. – Медведев заговорил шепотом, его голос был вряд ли различим в треске помех.
Оборона перевала задумывалась когда-то как система самостоятельных укрепленных точек. Расположенные в шахматном порядке на склонах по обе стороны трассы, они взаимно перекрывали сектора обстрела: каждая находилась в прямой видимости двух соседних и поддерживала их при необходимости огнем. Решение было, видимо, единственно верным, тем более проверенным на практике: в сорок втором неполная рота НКВД почти на две недели задержала здесь, на Анарском перевале, рвавшихся на степной оперативный простор немцев. Десантники, стоявшие здесь в дни "холерного бунта", дедовский опыт учли и передали его сменившим их милиционерам. И хотя даже в Отечественную сил у обороняющихся было раз в десять поболее, не говоря уже о пулеметах и "карманной" артиллерии, которой питерцев никто оснащать не собирался, роптать на судьбу Виноградову не приходилось: противник был все-таки по жиже тех давних эсэсовцев.
Площадка над каменной хижиной служила командным пунктом и одновременно последним рубежом обороны. Здесь были Виноградов и командир взвода.
Почти под ними, завалив мешками с песком покосившийся шлагбаум, залегли трое: медведевские автоматчики и увязавшийся за ними Долгоносик.
Еще двоих капитану было не видно: позиция скрывалась за поворотом трассы, но при необходимости ребята от шлагбаума могли поддержать ее огнем или прикрыть отход. И, наконец, "скворечник" первого поста.
Тактиком Владимир Александрович, даже в армии не служивший, был никаким. Поэтому у него хватало ума не вмешиваться в распоряжения афганца Медведева.
– Сейчас начнется, – поморщился он, переводя предохранитель в режим автоматической стрельбы.
– Да, – кивнул взводный. Судя по всему, противник уже обогнул скалу и приблизился вплотную ко второй огневой точке. – Еще хлебнете?
– Нет, спасибо. – Под испытующим взглядом младшего лейтенанта Виноградов был вынужден отказаться. И почти сразу же пожалел об этом.
– Ладно. – Не отрываясь от изгиба дороги, Медведев поднес к губам фляжку и шумно выпил. – Зря! Ты такой умный, Вова. Как здесь очутился?
– Грехи замаливаю.
И в этот момент по каменной щели перевала сыпанула первая очередь.
– Началось, блин!
Виноградов распластался на животе, выставив над бруствером ствол и пытаясь хоть что-то разглядеть.
– Что там у вас, первый пост? Ответь "Долине"!
Рация что-то прошипела, но в грохоте и треске, заполнивших горный воздух, разобрать отдельные слова было невозможно.
– Что? Не понял!
– "Долина", они атакуют ребят! Разрешите…
– Давай, Серега! Действуй!
Виноградов принял из рук Медведева микрофон – он и не заметил, как и когда передал его командиру взвода.
– "Долина"! Товарищ капитан! Разрешите выдвинуться к нашим?
В секундной тишине вопрос прозвучал неожиданно четко. Опустив глаза вниз, Виноградов увидел повернутые в сторону командного пункта лица бойцов. Долгоносик прижимал к губам передатчик:
– Разрешите?
– Сидеть на месте, бар-раны! – Взводный окончательно принял управление боем на себя, а Виноградов в очередной раз облегченно вздохнул. – Угребу!
По ушам снова ударила грохочущая волна, дружная и внезапная. Многократно расколовшись эхом, она мгновенно стихла, затихая трескучими хлопками одиночных выстрелов.
– Они убегают, командир! Мы сбоку врезали! Командир!
Виноградов представил: сверху, со "скворечника", по крадущимся автоматчикам, как в тире, ударили беспощадные очереди.
– Потери, первый пост?
– Все нормально, командир! У них – двое… нет, трое валяются! Мертвяк…
– Второй пост! Вас не слышу?
– Нормально, вроде… Спасибо мужикам!
Глухо пробарабанила длинная ленивая очередь, затем что-то противно завизжало, и рядом с трассой, метрах в пятидесяти от командного пункта, рванулся к небу фонтан щебня и пыли.
– Миномет, сука! – удивился Медведев.
Через несколько секунд рвануло еще – с той стороны, перед скалой.
– Жопа, – капитану до судорог захотелось очутиться сейчас же как можно дальше от этого чертова места. Взводный был с ним полностью солидарен:
– Приветик…
Оба думали об одном: до станицы быстрой езды минут тридцать, пока то, пока се. Расчеты не грели.
– Как считаешь?
Почти одновременно просвистели еще две мины – теперь было ясно, что огонь ведется по "скворечнику".
– Что у вас, мужики? Первый пост!
– Херово… Лукьянов убит. Нас накры… – Верхушка скалы вновь рассыпалась веером камней и песка.
– Ребята! Живы?
– Вроде…
Слышимость была почему-то почти идеальная.
– Вниз! Быстро вниз!
– Они опять лезут, "Долина"!
Вцепившийся глазами в "скворечник" Виноградов даже не сразу сообразил, что на связь вышел автоматчик со второго поста: на трассе, прямо над скалой, завязалась перестрелка.
Без всякой оптики было видно: по почти отвесному склону вниз скатываются болотного цвета фигуры, одна – чуть опережая, обремененная только болтающимся на брезентовом ремне автоматом, две другие – сцепившись в неуклюжий комок – живой и мертвый.
– Догадался – уносит! Молодец, Серега! – не обращая внимания на капитана, Медведев вновь поднес ко рту микрофон: – Второй пост! Отходите осторожненько. Прикройте их, мужики!
Прошло не меньше минуты, прежде чем в поле зрения Виноградова возникли сначала коротко стриженный старшина без каски, потом – другой милиционер. Судя по всему, автоматные магазины его были пусты и боец достреливал последние патроны макарова. То пятясь, то короткими бросками преодолевая очередные метры, они были совсем близко. Уже все, кто залег у шлагбаума, суматошно поливали свинцом не видимых пока с командного пункта бандитов, останавливая, отсекая их от отступающих товарищей.
Внезапно старшина споткнулся, потерял равновесие, осел неловко и вцепился руками в бедро. С ним поравнялся напарник, чуть помешкал, последний раз выстрелил куда-то назад. Потом сунул пистолет в кобуру, подхватил раненого и, не оглядываясь, поволок его к брустверу.
– От черт!
Все настолько соответствовало натужным киношным шаблонам, что капитан даже не удивился, увидев: маленький Долгоносик перемахнул через мешки с песком, поравнялся с отходящими. Распластавшись, втиснув себя в щебень почти посередине голой пустой дороги, он выставил вперед черное жало автомата и дал длинную очередь. Несколько секунд ему удавалось солировать, но потом противник, оправившись от замешательства, бросил на наглеца всю наличную огневую мощь. Пыльные сердитые фонтанчики забегали по щербатому покрытию трассы, то безобидно уползая в скалы, то почти касаясь лежащего бойца.
– Назад! Назад, мудень! – Вставший почти во весь рост Медведев орал, забыв про радиостанцию, не надеясь даже быть услышанным, – орал для себя, потому что скопившаяся энергия бездействия требовала выхода, выплеска, разрядки: – Ноги вырву, козел!
В тот же миг Долгоносик, эффектно перекатившись вбок, оторвался от земли и в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от позиций. Раненый с напарником уже были в относительной безопасности.
– Патроны береги, Вова.
Капитан не сразу сообразил, что взводный обращается к нему, потом убрал палец со спускового крючка, потрогал ствол, горячий, пахнущий порохом.
– Ни фига себе! Чегой-то я?
– Бывает…
Медведев озабоченно посмотрел вверх.
– На "скворечник" с той стороны не забраться, кажется. Пошли!
Офицеры направились к ведущей вниз каменной лестнице, но, не сделав и пары шагов, плашмя кинулись в стороны: по ушам врезал уже знакомый пронзительный свист, скалы тряхнуло и осыпало грохотом. Почти сразу рванула и вторая мина – также достаточно далеко от позиций, не причинив вреда.
– Хреново бьют, – отметил Виноградов, отряхиваясь: лежать дальше было уже неприлично.
– Корректировщика нет, – кивнул Медведев и неожиданно для капитана перекрестился.
– Эй, взводный! Товарищи командиры! Живы? – Снизу на командный пункт пробирался неутомимый Долгоносик. – Ау-у… А то чего-то рация молчит, никаких ценных указаний…
* * *
Лицо у Долгоносика было грязным, румяным и довольным.
– Видали? Во! – Он выставил вперед плечо – материя на рукаве ватника рассечена, через прореху торчат серые комья ватины: – Пулей!
– Вида-али… – Демонстрируя полное безразличие, Медведев закончил прикуривать и затопал вниз.
– Молодец. – Виноградов поравнялся с насупившимся Долгоносиком и, гася отчужденность, протянул ему руку: – Отличился. Нет, я кроме шуток. Молодец!
Уже некоторое время не стреляли, но открытое пространство до бруствера капитан преодолел бегом, на полусогнутых.
– Что там? Тихо?
Один из бойцов молча подвинулся, уступая место у импровизированной бойницы.
– Да-а…
Сектор обстрела и здесь был достаточно узок: отвесные скалы по обе стороны, крутой изгиб трассы…
– Вон, за черным камнем.
Присмотревшись, Виноградов разглядел метрах в двадцати, у самого поворота, безжизненное тело: густые волосы под сползшей, почти фетровой шляпой, армейский бушлат, рука на прикладе.
Ни воронок, ни пулевых отметин – только запах стрельбища да покойник, единственный зримый след только что прерванного боя.
– Товарищ капитан! Вас Медведев к себе вызывает.
– Иду. – Сейчас было не до тонкостей строевого этикета, поэтому Владимир Александрович сделал вид, что не заметил оплошности посыльного. – Он там?
– Да! Пойдемте.
Взводный сидел под убогим навесом, метрах в пяти от трассы. Мощная каменная кладка заброшенного колодца, высохшего, согласно преданию, в юные годы Тамерлана, была надежной защитой не только от стрелкового оружия.
– Как Леха там?
Виноградов понял, что младший лейтенант имеет в виду раненого.
– Нормально.
Действительно, пуля прошла навылет, не задев ничего серьезного, так что кровь уже не сочилась через наложенную бывалыми милиционерами повязку.
– Лукьянова жалко. Что скажешь?
Капитан пожал плечами:
– В строю нас восемь. Патронов на остатке – меньше чем по магазину. Плюс пистолеты.
– Ни шагу назад? До последнего?
От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.
– Не знаю…
С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.
Взводный посмотрел вверх.
– Если они заберутся в "скворечник" – нам абзац.
Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:
– Это возможно?
– Вроде нет, но…
– Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…
– Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика – энтузиаст!
– Заткнись!
– Извини. – Взводный посмотрел на часы. – Обед у них, что ли? За двадцать минут – четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!
Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный "Звездочкой" и "Боевыми заслугами".
– Думаешь что?
– Конь в пальто! Может, разведка боем?
Капитану стало почему-то не по себе: