– Щас уходить будет… – услышал капитан рядом с собой негромкое бормотание. Повернувшись, он увидел прищуренный глаз и вмятую в винтовочный приклад щеку батальонного старшины. Черный ствол СВД казался абсолютно неподвижным.
Несколько секунд Виноградов вместе с соседом напряженно всматривался в узорчатые своды колокольни:
– А точно оттуда?
Выстрел!
Стремительный силуэт на мгновение вырос над выкрашенными в белое перильцами, перевалился через них и, почти не касаясь стены, рухнул на землю. Капитану даже показалось, что он услышал мокрый звук разбившегося тела…
– Й-а-а!
По позициям пронесся шквал радостных воплей и веселого мата…
И в этот момент на колокольне опять зашевелились:
– Еще один!
Выстрел… Выстрел… Выстрел…
Позже выяснилось: битый жизнью, афганскими моджахедами и кавказскими боевиками, старшина на этот старый трюк не "купился". Снайпер, в общем, рассчитывал верно, сначала подставил под огонь грязный армейский чехол с напиханным в него спальником, бронежилетом и прочим уже ненужным барахлом, а когда прошитое пулями "тело" обрушилось вниз и стрелки расслабились, попытался проскочить к лестнице. Но… Виноградов потом ходил смотреть: две пули – в руку и в затылок. Лица не разобрать, только старый офицерский камуфляж и кроссовки на рифленой подошве…
– Слышно что-нибудь?
– Да я сам с поста, – в очередной раз пояснил Виноградов. – Узнаю что – скажу.
– Ну давай. Будь здоров…
Пригнувшись, капитан по прямой перебежал галерею и скоро уже стоял на пороге бывшей парикмахерской, сейчас занятой сотрудниками штабных отделений.
– Профилактика! А-у! – позвал он своих. – Где вы? Разобрать что-то в мешанине тел и амуниции было сложно.
– Виноградов! Давай сюда!
Спотыкаясь в темноте о какие-то ящики и провода, Владимир Александрович наконец оказался среди сбившихся в компактную кучу офицеров отделения профилактики:
– Чай остался?
– На, Саныч. Там остатки – для тебя специально…
Виноградов на ощупь принял из рук непосредственного начальника, майора Сычева, горячую крышку от термоса. Пару раз хлебнул.
– Хорошо… Но мало! Спасибо, шеф.
– Как там? Все спокойно?
– Нормально… Сейчас бы пожрать чего-нибудь.
– Кашу будешь? – подавший голос инспектор Шахтин имел в виду "Кашу гречневую со свининой тушеной" – такие банки выдали всем в качестве сухого пайка. Продукт был сытным, но очень соленым, к тому же в холодном виде представлял из себя желтый сгусток пахучего жира. – Больше просто нет ничего…
В голосе старлея звучало искреннее сочувствие.
– А черт его знает… Нет, наверное. Посплю лучше.
– Правильно! – одобрили из темноты. – Голодный волк быстрее бегает…
– Ты, что ли, Барков, голос подаешь? Свое все небось уже сожрал?
– Не надейся, не обломится!
– Ишь, халявщик!
– Тьфу на вас! – ругнулся старый приятель Виноградова сотрудник пресс-группы Витя Барков. – Саныч! Ты же интеллигентный человек, как ты с ним живешь?
Все знали – связываться с голосистым и дружным отделением профилактики не стоит. Заклюют.
– Готово!
Из угла, где расположились связисты, донесся сначала шум и треск помех, затем какое-то потустороннее завывание и уже только потом – постепенно набирающий силу голос диктора:
"…По неподтвержденным сведениям, в различных районах столицы силами внутренних войск и милиции проводится обезвреживание вооруженных групп террористов… Некоторые эксперты вспоминают сейчас недавние события в Румынии, когда специально подготовленные боевики расстреливали народ из окон высотных зданий… Представители армии отказались комментировать данные о количестве погибших при штурме Белого дома… Вопреки ожиданиям, события этих дней практически не повлияли на экономическую и политическую ситуацию в других регионах России; собственно, они ограничены Садовым кольцом столицы и напоминают внутреннюю "разборку" нескольких, имеющих оружие и власть, группировок…"
Вновь завыло, затрещало, и даже отдельные слова утонули в шуме радиопомех.
– Маленькие люди не желают впрягаться в телеги больших дел, – афористично заметил Барков. Он любил излагать свои мысли красиво, иногда это получалось, и Виноградов обоснованно подозревал, что его приятель втихаря пишет стихи.
– А что там в Питере? Ничего не говорили?
– Да всё в порядке! Это же – не здешний базар… Пи-тер!
– Город высокой культуры!
– Случилось бы что – сказали!
– Да и наших там осталось… Достаточно!
Все разом загомонили, громко успокаивая себя и друг друга… Действительно, статистика, с которой по роду работы приходилось иметь дело собравшимся здесь офицерам, особых поводов для тревоги не давала. Судите сами.
В Москве десять миллионов жителей. В Санкт-Петербурге – пять. Приблизительно. Но когда на митинг в столице выходит пятнадцать тысяч человек – в Северной Пальмире не более полутора тысяч. Если на Красной площади соберется сто тысяч – на Дворцовой еле-еле десять. И такая закономерность, вне зависимости от партийной принадлежности и политических пристрастий, достаточно стабильна. Может, северо-западный темперамент жителей сказывается? Или бездельников поменьше? А уж если сравнивать количество эксцессов…
Умом это понимал каждый из сотрудников Санкт-Петербургского оперативного отряда милиции. Каждый из четырехсот человек, поднятых прошлой ночью по тревоге, экипированных, посаженных в самолеты и через час очутившихся за семьсот километров от родного дома.
В столице нашей Родины. На гражданской войне…
Воевала, собственно, армия.
Милиция занималась тем, чем ей и положено было заниматься: охраной общественного порядка на вверенном объекте, поиском и задержанием мародеров, изъятием оружия… Стреляли, правда, чуть больше, чем обычно, да наряд затянулся вместо привычных восьми часов аж на двое суток… А так – работа есть работа.
– Все нормально будет, – снял вопрос Сычев. – Обойдется.
Так уж получилось, что один Виноградов знал, насколько плохи дела у майора дома: отец больной, жена с тремя детьми осталась. Да и не у него одного кошки на душе скребли. Но – старший офицер, нельзя… Поэтому:
– Обойдется!
– Довели, мать их, народ до крайности! – не выдержал Шахтин. И никто не стал уточнять, кто именно довел, – сейчас одинаково относились и к "тем", и к "этим".
– Эт-то точно! – поддержал его Барков. – Вообще до крайности никого доводить нельзя. Вот, например, из классической литературы…
– Заткнись, а?
– Нет уж, я скажу! – Инспектор еле уклонился от запущенной в него пустой банки. – Остап Бендер своими "прихватами" довел Кису до крайности… И чем кончилось?
– Бритвой по горлу! – отозвались из темноты, и офицеры нехотя засмеялись.
– Все! Достаточно! – рявкнул майор. – Разболтались…
Виноградов, под шумок занявший чье-то, почти целое, кресло, пристроил в ногах чехол с имуществом, туда же пихнул надоевший противогаз и подсумок. Под руку положил автомат и "сферу". Подумав, решил остаться в бронежилете – все-таки теплее, да и возиться с застежками не было уже ни желания, ни сил.
Кто-то храпел. Связисты мудрили над своей аппаратурой. В дальнем углу скреб ложкой по металлическому дну банки только что сменившийся с дежурства помощник начальника штаба…
И уже обыденным казалось – осень, холод, гражданская война.
Виноградов заснул.
Глава вторая
Вам нужно понять, что из себя представляет наша фирма. Мы – другие, и мы гордимся этим.
Д. Гришем. "Фирма"
Под аркой Виноградову пришлось посторониться – на улицу, натужно ревя и изрыгая вонючий дым, медленно выкатывался зеленый тентовый КамАЗ. Огромная машина с трудом вписывалась в габариты, и водитель, старый знакомый Серега Боровой, почти не отреагировал на приветствие: высунув от напряжения язык, он следил в зеркало заднего обзора за тем, чтобы не задеть бортами металлические створки открытых по такому случаю ворот.
– Приветствуем, Владимир Александрович!
– Здорово, ребята… – Капитан с удовольствием пожал протянутые руки охранников. – Неплохо выглядите.
– Стараемся! – улыбнулся тот, что повыше.
– Это ж совсем другое дело, – подтвердил его напарник, демонстрируя свою экипировку.
Действительно, одетые в серые непродуваемые комбинезоны с эмблемой фирмы на рукаве и высокие "штурмовые" ботинки, парни выглядели достаточно серьезно. В конце лета Виноградову большой кровью удалось убедить генерального ассигновать некоторую сумму на единую форму для всех сотрудников службы безопасности, и теперь охранники уже не были похожи на компанию штатских хулиганов, нацепивших рации и дубинки. Это, кстати, обошлось значительно дешевле "газовиков" и прочих необходимых аксессуаров, закупленных тогда же, а психологический эффект был не меньший, форма – великая вещь! Во многом определяющая содержание.
Черные вязаные шапочки, правда, каждый приобретал за свой счет…
– Дверь придерживай! Дверь! – Сначала из темного чрева подвала показался зад, затем спина в драном свитере и, наконец, тронутая ранней лысиной голова завскладом Шилова. Он выволок за порог колоссальных размеров черную дерматиновую сумку, которую и сумкой-то вряд ли можно было назвать – скорее размером и формой это напоминало чехол от легковушки, и, застонав, отступил в сторону. Тут же во двор выскочили две бодрые обветренные пенсионерки, привычно похватали сумку за ручки и, оторвав свою ношу от заплеванного асфальта, просеменили мимо Виноградова.
– Привет героям мелкооптового фронта! – окликнул он Шилова.
– Здорово, здорово, мент… Видал? Чуть не уморили – мало того что все нервы ни к черту, так еще и грыжа будет!
– Ну-у… Есть за что бороться.
– За что? За что! Это не зарплата. Это слезы! – Шилов мог бы так рыдать бесконечно, данное занятие ему нравилось совершенно безотносительно к реальному положению дел, поэтому Виноградов перебил:
– Вкусненькое что-нибудь появилось?
– Да есть… немного, – завскладом сразу же перешел на нормальный тон. – Вино хорошее, кукуруза, как ты любишь…
– Обязательно! Сейчас вот тут только… О-о! Это я удачно зашел!
– Лапы! Лапы убери! А то как сейчас… Проглодиты! – Краснолицый повар в тельняшке и почти свежем халате одной рукой прижал к себе две большие банки огурцов, а другой, обремененной палкой сервелата, замахнулся на Виноградова.
– Дядя Вася! Только не по голове! – заверещал капитан, прикрываясь. В общении со служащими фирмы он давным-давно избрал для себя манеру поведения – этакий рубаха-парень, шутник и попрошайка. Это было удобно, некоторых обманывало, кое-кому льстило…
– Ладно тебе, Александрыч. – Василий, бывший судовой кок, людей и жизнь знал, насчет реального "расклада" в фирме не заблуждался и подыгрывал Виноградову так – исходя из своих собственных соображений.
– Чем порадуешь, дядя Вася? – полюбопытствовал Шилов.
– Что дам – то и будет! – пресек праздные разговоры повар. Изловчившись, он потянул на себя хромированную ручку двери и ушел внутрь.
– Дрянь-человек, – грустно констатировал завскладом, – но готовит! От Бога… Так что ты давай, после обеда.
– Я, может, прямо сейчас успею, – кивнул Виноградов, обернувшись. – Как получится.
Он на секунду задержался у обитой рейками двери, значительную часть которой занимала упрятанная под стекло вывеска: "Производственно-торговое объединение "НЕФТЕГАЗОЙЛ-ПЕТЕРБУРГ"".
Главный офис с типичной заокеанской конторой: никаких тесных клетушек-кабинетов, все сидят вместе в одном огромном помещении на виду друг у друга, где генеральный – просто равный среди равных… Но на этом сходство и заканчивалось, переходя в свою прямую противоположность. Во-первых, помещение не было таким уж большим – просто комната метров двадцати, в которую впихнули полдюжины столов, компьютеры, вешалку для пальто и массивный стеллаж с канистрами и разноцветными колбочками причудливых форм и всевозможных размеров. Во-вторых, на семь нормальных рабочих мест постоянно приходилось не менее десятка претендентов: то из-за протечки приходилось давать приют бухгалтерам, то вдруг пожарник выселит из мастерской водителей-экспедиторов… А если добавить еще человек пять посетителей разной степени скандальности? А если сказать, что из всех телефонов половина "запараллелена", а вторая работает в режиме факса?
Виноградов с трудом протиснулся в дальний угол, бесцеремонно убрал со стула какой-то промасленный агрегат и уселся напротив плотного мужчины в накинутой поверх свитера кожаной куртке:
– День добрый!
– А, Володя! – Иван Иванович Орлов, человек, которого судьба закинула в сорок лет на хлопотную должность директора крупнейшей в регионе топливно-энергетической корпорации, оторвал от подписанных накладных осоловевший взгляд и кивнул: – Здравствуй… Поднимайся наверх, я приду сейчас.
– А там кто?
– Все. Все уже собрались… И я сейчас.
– Не-а! – капитан отрицательно покачал головой: стол Орлова обступали хмурые люди с какими-то срочными бумагами, на дальних подступах к директорскому окопу что-то орал недовольный мужик в спецовке, а нежный девичий голос из-за шкафа сообщал, что на проводе Грозный по поводу тех самых цистерн с бензином, которые… – Ни-ка-ких! Пошли вместе.
Минут через десять ему удалось чуть ли не на себе вытащить Орлова в коридор.
– Так вашу мать! – В полутьме они нос к носу столкнулись с Денисом Зайченко, худым длинным блондином в кашемировом пиджаке. Узел его шикарного галстука съехал набок, а вокруг распространялся запах сегодняшнего одеколона и вчерашнего коньяка. – Ты где болтаешься, Виноградов?
– Да так… В Москву тут ездили… – как можно равнодушнее ответил Владимир Александрович. По дороге он пару раз прорепетировал этот небрежный ответ, а потом и лаконичный, мужественный рассказ обо всем, реакцию бывалого бойца на восторженные вопросы…
Черта с два!
– Нашел, тоже мне, время! – фыркнул Зайченко. – Тут такое…
– Да-а, ведь верно… – протянул вежливый Иван Иванович. – Расскажешь… потом?
– Конечно, – обескураженно кивнул Виноградов. – Рассказывать, собственно, нечего…
– Вот именно, в рот их всех… И тех, и этих, – сплюнул Денис. – Не было печали!
– Да в чем дело-то?
– А ты что, не сказал ему? Нет? – Зайченко не глядя отшвырнул окурок.
– Не успел, – насупился Орлов. – Тут дело такое…
– Какое?
– Шеф пропал. Уже вторые сутки…
* * *
В году одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, когда капитан Виноградов еще гонял с переменным успехом спекулянтов у "Альбатроса", Иван Иванович Орлов тосковал в тиши райкомовского кабинета, а заключенный Шилов, по кличке Дизель, готовился к условно-досрочному освобождению, аспирант химико-технологической кафедры Виктор Маренич наконец защитился. Это было, конечно, здорово – престиж, умеренный достаток, симпатичные студентки на лекциях, но… Подхваченный пенистой волной кооперативного движения, честолюбивый, общительный и нищий кандидат наук, не отгуляв даже заслуженный отпуск, начал набивать себе первые шишки в многочисленных исполкомовских кабинетах.
Начал он "под крышей" молодого в те поры Центра научно-технического творчества молодежи – они тогда плодились со скоростью неописуемой, пока власти не поняли, что в этих конторах ни молодежью, ни тем более научно-техническим творчеством не пахло. Вскоре налоговые льготы отменили, но первоначальный капитал был уже нажит – оставалось им только правильно распорядиться… Виктор не стал выписывать из Германии "мерседес" или ангажировать сауны с девочками. Откупив за гроши угасавшее производство при своем институте, он стремительно наладил выпуск простых, дешевых, но вечно дефицитных пластмассовых "шелабушек" к автомобилям: от декоративных решеток до "повторителей", локеров и крышек трамблера…
Мареничу хватило ума не застрять на этой ступеньке – появились нужные связи, имя в определенных кругах. У Виктора оказалось все, что нужно, плюс немного везения: его родная сестра вышла замуж за немца, Эгона Мейера, владельца комплекса передвижных автозаправочных станций в половине Европы… дальнейшее было предопределено.
Сначала – аренда нефтебазы в пригороде. Затем несколько удачных "конверсионных" сделок с военными, уступившими по сходной цене господину Мейеру и его родственнику кое-какую технику, не подлежавшую выводу с территории Германии: бензовозы, бульдозеры, трубоукладчики. Реэкспорт всего этого в Россию, создание собственной сети бензоколонок по Северо-Западу… Непременные – выгодные, хотя и чертовски рискованные – контакты с поставщиками автомобильного топлива из Чечни и его потребителями-прибалтами, баснословный подряд на строительство трансрегионального газопровода…
Человеком Маренич был уживчивым, не жадным, быстро поладил с властями, почти без потерь избежав сурового пресса государственного рэкета: многие вопросы он умудрялся решать там, где конкуренты безуспешно трясли многотысячными взятками. Что же касается рэкета не государственного… это разговор отдельный, но и там у Виктора все было в порядке. В отличие от многих, в политику он не лез, хотя своих, прикормленных людей в эшелонах власти имел и при случае не чурался их использовать. На благо свое… и Отечества.
Виноградов и Маренич не виделись лет пятнадцать – практически с выпускного школьного вечера, с тех теплых и грустных белых ночей, когда мир вокруг казался таким прекрасным и доступным, друзья – талантливыми, девушки – как на подбор красивыми и добрыми… Закрутилось: вступительные экзамены, сессии, стройотряды, практика у черта на куличках, все более редкие звонки по праздникам, случайные встречи в метро – на ходу, второпях… Отрывки сведений от общих знакомых, телефонный номер, уже не переписанный за ненадобностью в новую книжку…
Когда судьба вновь свела Владимира Александровича с бывшим одноклассником, фирма Маренича "Нефтегазойл" представляла собой мощную корпорацию: две топливные базы, автозаправочные станции, неисчислимый парк грузовиков и бензовозов. Филиалы в Грозном, Уренгое, Сургуте, Таллинне… а также в Гамбурге и Каире, не говоря уже о всех российских областных центрах. Монопольные контракты с военным округом, пароходствами, с мэрией – на поставку газа, нефтепродуктов, на строительство наливных терминалов в Заливе. Свой банк, контора по операциям с недвижимостью, крохотная гостиница в заповеднике, медицинский центр и столовая для персонала, склад мелкооптовой продовольственной торговли и сеть лотков от Гражданки до Красного Села. Ресторан, казино и еще кое-что по мелочам.
А ведь как получилось? Случайно! Шел себе Виноградов из бани, а тут как раз со стороны кортов – "девятка". А в ней Маренич собственный персоной. Весь круче тучи – плащ от Кардена, лысина, шофер за рулем: "Ты?" – "Я!" – "Здорово!" – "Привет!" – "Подвезти?" – "Поехали…"
И дальше – слово за слово: "Ну ты крут!" – "А ты там же?" – "Да почти… Как дела?" – "Пока не посадили". – "Ха-ха!" – "Переходи ко мне, бросай ментовку, нет, серьезно…" – "А ты – что?" – "Да так, бензин, консервы, винишко… На визитку…" – "Все, приехали – метро". – "Давай, звони…" – "Ага…"