– Ну что, морды гэрэушные, сдавайтесь! А то у меня есть еще пара сюрпризов…
Тут что-то озарило вертолет, словно позади Громова разом подняли огромное жаркое солнце. Он обернулся и увидел, как из ворот Аркаима вытекает широкая река света, заливая все вокруг. Через минуту не было ни снега, ни дымящихся вертолетов – вокруг Громова до самого горизонта была райская земля с улыбающимися людьми и удивительными птицами. Он, правда, не знал никого из этих людей, но понимал как-то, что это ничего, не страшно. Растерянный Громов оглядел себя – он был как он, в штанах, свитере и с автоматом. Громов растерянно подумал, что выглядит среди этих людей, как дурак, как не человек. Он видел, как из вертолетов вылезали такие же как он нелепые – в крови и копоти, – и озирались кругом, как и он не понимая, где они, кто они и зачем. Некоторые все же имели в руках автоматы, силились вскинуть их, но им будто не хватало сил. Громов и сам почувствовал, что не может шевелить руками. Он услышал крик и медленно повернулся на него – к нему бежала Жанна, крича:
– У Филиппа получилось! Получилось! Он запустил флешку!
Что-то заскрежетало, они оглянулись – дымящийся "Хаммер" медленно ехал, царапая асфальт ободами пробитых колес. Впереди джипа кое-как шли какие-то солдаты.
– Братан! Братан! – закричал из "Хаммера" Иван Громов. – Вы это как? Как вы вертолеты сбили? Братан, а мы где?!
Тут Громов совсем перестал что-то понимать и упал на снег…
5
В этот самый момент далеко от Аркаима, в Москве, проснулся Шурков. Ему показалось, что в спальне кто-то есть. Шурков включил свет на тумбочке у кровати и вздрогнул – в ногах сидел на стуле плечистый человек с небольшой бородой. Человек благожелательно смотрел на Шуркова.
– Вы кто? – спросил Шурков.
– Уже никто… – усмехнулся Плотников. – Только что я стал никем. Чтобы стать всем…
– Загадочки… – Загадочки… – пробормотал Шурков. – Я тоже могу загадочками-то говорить и позаковыристее вашего.
– Ой ли… – усмехнулся человек и замолчал.
– И чего вы молчите? – спросил Шурков. – Вас кто ко мне прислал?
– Никто… – ответил человек. – Я просто должен сказать вам одну вещь.
– Какую? – спросил Шурков. "Интересный сон… – вдруг подумал он. – Надо досмотреть до конца".
– Вы напрасно пытаетесь жить так, будто совесть отменили и все кругом продажные сволочи… – сказал человек. – Это только кажется, будто так проще. На самом деле так сложнее. Намного сложнее. Потому что опираться не на что. В человеке должен быть стержень, и в народе должен быть стержень. Страна должна быть как камень. А она у вас как кисель. Если говорить интеллигентно. А с киселем – никак…
– Да как же – никак? – усмехнулся Шурков. – Вот же – прекрасно живем!
– Да уж… – покачал головой человек. – Это вы завтра самому себе скажите – про прекрасно. Когда пойдете на свою новую работу в свой новый кабинет. Вы, кстати, знаете, что будете заниматься модернизацией?
Шуркова передернуло – насчет "модернизации" была, как он понимал, злая шутка Хозяина. "Хорошо хоть не сельское хозяйство… – подумал Шурков. – Я и коровы"…
– Знаете, почему вам так плохо? – спросил человек.
– Знаю. Это две бутылки коньяка… – угрюмо ответил Шурков.
– Нет… – отмехнулся человек. – Две бутылки, как и все остальное – это следствие однажды сделанной ошибки. А она состоит в том, что вы решили обойтись без Бога. Вы думали, что этим облегчите себе жизнь. А на самом деле это как в походе выбросить компас. Облегчение на пять грамм, а проблемы – на всю жизнь.
"Вот про Бога мне сны еще не снились…" – мелькнуло в голове у Шуркова и он усмехнулся.
– Думаете – снюсь? – спросил его человек. Потом он взял с тумбочки стакан с водой и вылил из него воду. – Попробуйте – мокрая…
Шурков попробовал – это и правда была вода. Шурков выпучил глаза, глядя на свои мокрые пальцы.
"А можно ли во сне чувствовать?! – лихорадочно вспоминал он. – Вроде бы можно"…
– У вас ведь очень верная недавно мысль была – о том, что живете ни для чего… – сказал человек. – Это все потому, что для вас Бога нет. А если Бога нет, то жизнь не имеет смысла. Если Бог есть для человека, то человек живет для добра. Даже если не больно-то хочется, он все равно вынужден его совершать. А там, глядишь, и привыкнет мало-помалу. А если Бога нет – то и добра нет.
– Можно жить и без Бога и не делать зла… – проговорил Шурков, не узнавая своего голоса.
– Нельзя… – покачал головой человек.
– Это до поры-до времени. Потому что человек не бывает ничей: или он у Бога за пазухой, или Дьявол его за ниточки дергает. У Дьявола для человека припасено много красивых побрякушек, сам не заметишь, как душу продашь за побрякушку. Вот хотя бы за кабинет в Кремле. Да и мало это – не делать зла. Очень мало. Каждая травинка на земле делает добро – вырабатывает кислород. Как же можно после этого человеку не делать добра?
– А чего вдруг со мной такие разговоры? – спросил Шурков.
– Ну, как же… – сказал гость. – Вы – человек большой, персона важная. Возьмите да объясните, что государство без Бога – это государство без человека, и не для человека. Без веры как без цемента: разваливается все. Поэтому у вас и не получается ничего. Но вместо того, чтобы это признать, вы громоздите одну нелепость на другую. Вот эта штука с веб-камерами на каждом участке – это же бред. Посадили бы десять человек за фальсификации – и не надо никаких тысяч веб-камер. А? Предложите?
Шурков вдруг представил, что вот завтра на заседании правительства он бы и правда все это сказал, и захохотал.
Когда он закончил смеяться, человек по-прежнему сидел у его постели.
– Понимаете… – медленно сказал он. – Человек порой живет кое-как, но ему дается шанс все исправить и искупить. Мне был такой шанс дан. Не знаю, исправил ли я, но я старался. И вот вам дан шанс. И если вы им не воспользуетесь…
На этих словах человек пропал. Шурков пожал плечами выключил свет и какое-то время еще лежал в темноте с открытыми глазами.
Утром, проснувшись, Шурков с удивлением понял, что помнит все из этого своего странного сна. Это его поразило – обычно он не помнил ничего, оставалась лишь легкая досада: "Вот ведь, снилось что-то очень интересное, а забыл".
Уже собравшись, он вошел в спальню и тут заметил на тумбочке маленькую вещицу. Наклонившись, он поднял ее – в его руках оказалась зажигалка с припаянным к ней самолетом и надписью "14 сентября 2008 года, рейс № 821 Москва-Пермь".
6
– И как эта штука работает? – спросил Иван Громов Филиппа.
– Если разберешься, так все просто… – оживленно рассказывал Филипп. – Вводишь время и свои координаты, и смотришь прошлое, настоящее и будущее, даже то, что будет без тебя. Как раз из-за координат это место так точно рассчитано, что его сегодня принимают за обсерваторию.
– И что ты посмотрел? – спросил Иван. Филипп помялся и ответил:
– Почти ничего.
– Что же так?
– Страшно… – ответил Филипп, дернув плечом. – Вроде и интересно, а вот как с этим жить? Это сколько надо сил, чтобы знать, как все кончится, и жить потом?
– Ну так-то да… – сказала Жанна. – Это как толстый детектив: подряд читать интересно, а если кто скажет, чем кончится, так хоть выбрасывай.
– И что же, советуешь не смотреть? – уставился Громов на Филиппа.
Филипп подумал и сказал:
– Это каждый решает за себя.
Громов подумал, усмехнулся и крутнул головой:
– Демократия, значит… Ну-ну…
Вечерело. Посреди Аркаима горел небольшой костер. На большой не было дров, приходилось экономить. На плите стоял куб – какое-то время назад он погас, втянув в себя картину, так поразившую Якова Громова. Исчезли реки, тропические деревья и невиданные птицы. Все пропало, и люди, которые видели это несколько минут назад, чувствовали себя опустошенными и обманутыми.
– И что делать-то будем? – спросил Яков Громов.
– Можно торговать знанием о будущем… – усмехнулся Фомин.
– Ага – делать ставки на ипподроме… – сказал Семен Каменев.
– Надеюсь, ты не всерьез… – строго сказал Филипп. – Мы имеем отличную возможность изменить историю. Мы можем уберечь от глупостей целые народы.
– Как же это? – спросил Андрей Каменев.
– Брать мир за руку и вести по тропинке, как ребенка… – сказал Филипп, чувствуя однако, что слова его звучат как-то неубедительно.
– Да кто же согласится на это? – пожал плечами Фомин. – Все гордые, все мировые лидеры… Вот возьмешь ты Обаму за руку и поведешь. Или из наших кого… Тут-то тебе руку и заломают…
Все мрачно замолчали. Филипп растерянно смотрел то на одного, то на другого.
– И что будем делать? – спросил Громов, переглянувшись с Андреем Каменевым.
– Пока крепость нас защищает… – проговорил Филипп. – Энергия Аркаима отрубает электронику – ни ракетой нас не взять, ничем. Потому и вертолеты грохнулись.
– Ну, так они поди догадаются? Поймут, в чем дело, и бухнут сюда примитивную бомбу тонны на полторы тротила. Нам хватит…
– Догадаются. Но время у нас есть.
– Это хорошо… – сказал задумчиво Громов. – Но другой вопрос – зачем оно нам, время?
Он пасмурно посмотрел на Филиппа, потом на куб, а потом уставился куда-то в небо.
– Вот мой брат Иван лежит сейчас раненый в каменной пещере… – медленно проговорил Громов. В глазах его стояли слезы. – И Матвей Алферов раненый, кровью истекает. А медикаментов у нас – ну разве до утра.
– А что же ты хотел? – спросил Филипп.
– Я думал – как в кино: нажмешь кнопку, и бац – а мы в прошлом, молодые, здоровые, но уже ученые! – сказал Громов. Филипп оглядел всех, и понял, что именно на это – нажать кнопку – все и рассчитывали.
– Это не машина времени… – сказал Филипп.
– А что это? – спросил Андрей Каменев.
– Ну… – мотнул головой Филипп. – Что-то вроде учебника. Учебника истории. Самого наглядного пособия в мире.
– Охренеть! – сказал Семен Каменев.
– То есть, мы покрошили столько народу ради учебника истории за какой-то там класс?
– Не за какой-то… – строго сказал Филипп. – Таких учебников на земле нет.
– И что же теперь? – спросил Фомин.
– Да откуда я знаю? – удивился Филипп. – Возвращаться в мир… Идти и говорить людям о добре и о любви.
– Как? – хмыкнул Андрей Каменев. – Кто нас там вот таких ждет? Там сейчас наши фотографии на каждом столбе с надписью "Разыскивается". Да и кто мы такие – говорить о добре и о любви…
– Любой человек может говорить человеку о добре и о любви… – проговорил Филипп.
Жанна подошла к нему.
– И я? – спросила она.
– И ты… – пожал плечами Филипп.
– Не получилось у меня отщипнуть от твоей Нобелевской премии… – сказала Жанна. Он смотрел на нее удивленно, но потом вспомнил, что она говорила ему про это давным-давно – две недели назад.
– Это да… – только и сказал он.
– Когда полился свет и появились все эти картины, я думала, все, наконец, кончилось… – проговорила Жанна. – Броневики, вертолеты, наши победили – в кино все так и кончается. И герою достается главный приз…
– Я не герой. А ты не приз… – ответил Филипп. – Да и не кончилось ничего – все только начинается…
– И что теперь? Мы первочеловеки? – спросила Жанна. – Воплощенная в человеческом теле картина мира?
– Скажешь тоже… – усмехнулся Филипп. – Ты просто Жанна, а я просто Филипп.
Он подбросил дров в жидкий костер.
– Есть там один режим… – нехотя сказал он.
– Какой? – насторожилась Жанна.
– Жители Аркаима никуда не ушли… – проговорил Филипп. – Они стали ветром, дождем, туманом и росой.
– Ты, Филипп, ясней говори, без поэзии… – устало проговорил Семен Каменев.
– А это не поэзия… – ответил Филипп.
– Это режимы существования. Нажимаешь кнопку – и ты ветер. Только надо выставить место и срок, где и когда ты хочешь вернуться в этот мир человеком.
– Это ты сейчас шутишь или твоя машинка правда так может? – уставился на Филиппа Иван Громов.
– Может… – кивнул Филипп. – Но это как-то неправильно. Плотников говорил, что есть дорога, и по ней надо идти.
– А никто не против… – проговорил Громов. – Но первым делом нам надо выйти отсюда и остаться в живых.
Он помолчал, подумал, потом поднял голову и, усмехнувшись, сказал:
– Так что чур я ветер!
– Даааа… – помотал головой Фомин. – Всегда считал, что надо все попробовать, но такого не ожидал. Вот что выбрать, дождь или туман, а Жанна Вадимовна?
– Снег… – ответила она. – Я буду снегом.
– Надо будет еще выбрать место встречи… – задумчиво сказал Филипп.
– Италия! – усмехнулась Жанна. – Улица Монте-Наполеоне!.. Там как раз сезон распродаж…
Послесловие
Как известно, Европу, в том числе и Италию, после новогодних праздников 2012 года засыпало снегом и залило дождем. Причины этих погодных аномалий так и остались неизвестны.
В начале 2012 года Министерство обороны России объявило о решении отказаться с 2014 года от закупок "русского хаммера" по кличке "Тигр" вместо которого в российские войска будет поставляться итальянский бронеавтомобиль "Рысь" (IVECO LVM-M65). Военные эксперты РФ пояснили, что отечественный броневик бесперспективен с точки зрения модернизации.
Перестрелка в Челябинске, как и катастрофа трех вертолетов в Аркаиме, не попали ни в какие сводки.
Маленьким девочкам Ане и Тане Третьяковым этой зимой каждый день попадались какие-то удивительные снежинки, а на окнах в доме были удивительные морозные кружева: какие-то пальмы и тропические острова – словно в этот Новый год, когда пропал их папа, кто-то хотел хоть немного их развлечь…
13 января-23 января 2012 года.