26
Пока служащий бензоколонки наполнял бак, я подкачал воздуха в шины. Чтобы размять ноги, я дважды обошел мое новое авто, разглядывая его со страхом и изумлением. Я еще никогда не имел дела с механизмами на колесах более жуткого вида, включая и лимузин Бет. Линзообразное лобовое стекло, несомненно, имело целью сделать переднее сиденье непригодным для обитания каждый раз, когда в него попадало солнце. Хорошим комментарием к сказанному служит вид этих зеленых ящиков на колесах на дорогах Запада с передним стеклом, облепленным журналами, картами, полотенцами - чем угодно, чтобы только защититься от солнечных лучей и не оказаться изжаренным заживо. Сзади между стабилизаторами было углубление, вроде как для ночного горшка. Для чего-либо другого, например, для запасного колеса, оно явно не годилось. Только и оставалось, что подвести туда выводную трубу, и все сделано, чтобы малыш не мучился в пути, дожидаясь остановки в гостинице.
- С вас три пятьдесят, мистер, - сообщил служащий заправочной станции. - С маслом и водой все в порядке. Экипаж вы приобрели что надо, скажу я вам! Не понимаю людей, покупающий эти вшивые иностранные авто, когда у них есть вот такое свое, сделанное здесь, в Америке.
Все в этом мире - дело вкуса, надо полагать. Я расплатился, сел в машину, лишний раз удостоверился в том, что к управлению двигателем относятся кнопки только на левой стороне панели, и вовремя вспомнил, что по какой-то необъяснимой причине стартер приводится в действие ключом. Переключение скоростей при помощи кнопок казалось мне чистым идиотством - наверное, потому, что я не иду в ногу со временем. На панели весело сверкали разноцветные огоньки, и никаких следов амперметра или датчика давления масла. О тахометре я даже и не подумал - к чему мечтать?
Я повернул ключ, нажал кнопку № 1, поставил ногу на педаль, и машина тронулась с места. Я еще не почувствовал ее как следует, и поэтому шины то скользили, то визжали на гравии. Я освоился с управлением только к моменту выезда на автостраду. Стрелка спидометра подбиралась к сорока пяти милям в час, и я нажал кнопку № 2. Где-то имелось устройство, которое могло взять на себя переключение скоростей, но у меня наблюдается странное отклонение от нормы - я предпочитаю решать сам, с какой скоростью мне ехать. Оказалось, что на второй кнопке скорость можно довести до восьмидесяти миль в час, но чувствовалось, что мотор пока еще бездельничает. Я легонько ударил по кнопке № 3, и мы понеслись на ста с небольшим. Теперь, несмотря на свист ветра, стало слышно, как ревут два огромных карбюратора, засасывая воздух.
Следовало признать, что машина все-таки была хороша. И не только своей мощью. Теперь этим может похвастаться почти любой драндулет. Но она была еще и устойчива, как скала. За всей этой дурацкой мишурой, выдуманной франтами-дизайнерами, скрывалась работа настоящих инженеров, которые сообща создали нечто, заслуживающее внимания. Я позволил себе помечтать о том, что, может быть, уговорю Бет обменять ее "бьюик" на такую вот игрушку. Кто знает, я мог бы даже установить в ней ручное переключение скоростей, если бы нашел, кому для этого надо пригрозить пистолетом.
Я сознательно позволил мыслям блуждать далеко от того, что мне предстояло. Размышлять тут было не о чем. Обо всем, что ждало меня впереди, я уже подумал, и теперь следовало удержаться от бесполезных раздумий - вплоть до того момента, когда наступит время действовать.
Я проехал от начала пути около двухсот миль, когда добрался до Ла-Хунты, штат Колорадо. Значительно обгоняя предполагаемый график (Лорису сообщили, что я еду на своем пикапе), я решил задержаться, чтобы выпить здесь чашку кофе, который мне подали с раскисшим яблочным пирогом. Отсюда я повернул на юго-запад к Тринидаду и Рэтону. Мне было немного жаль, что я еду в этих местах ночью, пропуская самый волнующий момент, когда на горизонте появляются снежные пики Скалистых гор. Если очень постараться, можно даже вообразить себе, что это значило для первых переселенцев после двухмесячного пути по прерии.
Я не думал ни о Бетси, ни о Бет - как, впрочем, и о Тине, Лорисе или Маке. Я просто гнал машину, слушая, как ревет двигатель, воет ветер и шелестят шины. Поскольку позволяла дорога, я старался держаться ста миль в час, что на этой плоской равнине не составляло особого труда.
Однако после Тринидада шоссе пошло в гору - впереди был перевал Рэтона и мой штат Нью-Мексико. При такой мощности двигателя подъем не представлял проблемы, чего нельзя сказать о последующем спуске. Мне пришлось немало поработать тормозами, которые, нагревшись, совсем ослабели. С этой странной кнопочной системой переключения скоростей я боялся резко играть тормозами, не зная, какую нагрузку весь этот механизм может выдержать. К тому же у него имелись свои представления о том, когда и что переключать, которые расходились с моими.
На ровной дороге запах тормозов постепенно улетучился. На пересечении шоссе к югу от Рэтона я свернул налево к Лас-Вегасу. Да, у нас в Нью-Мексико тоже есть городок с таким названием. Там я заказал яичницу с беконом и выпил еще одну чашку кофе. Небо на востоке начинало светлеть, и это меня вполне устраивало. В пикапе я бы добрался до Санта-Фе к десяти часам утра - так я и сказал Бет. Сейчас же я окажусь там часов в шесть, и у меня будет достаточно времени на все необходимые приготовления.
Разложив все это по полочкам, я чуть не закончил свой путь на Глориетта-перевале в пятидесяти милях от дома. Слишком быстро проходя поворот, я вдруг обнаружил, что тормоза у меня не сильнее, чем на детском самокате. Обычная машина перевернулась бы и свалилась под откос в каньон, но не эта. Ее, конечно, занесло, но, используя всю ширину дороги, я с визгом шин кое-как преодолел поворот, успев только подумать, что сейчас самый подходящий момент для рандеву со встречной машиной. После этого приключения и до тех пор, пока не кончились холмы, я твердо держался второй скорости, пользуясь вместо тормозов услугами компрессора, и вообще прекратил гонку. Не было никакой необходимости торопиться.
На случай, если кто-нибудь вздумает ждать меня с раннего утра, я въехал в город не по автостраде, а по небольшой проселочной дороге. Ближайшая заправочная станция оказалась закрыта, но мне нужна была только телефонная будка. Я остановил машину (тормоза уже достаточно оправились для такого разового использования), с трудом выбрался из нее, разминая затекшие ноги, и набрал номер, данный мне Маком.
Когда на другом конце линии сняли трубку, я сказал:
- На связи экспресс Додж-Сити - Санта-Фе. Иду по третьему пути.
- Кто-кто? - переспросил мой собеседник. У некоторых людей совсем нет чувства юмора. - Это вы, мистер Хелм?
- Да, это Хелм.
- Человек, который вас интересует, все еще находится в своем номере в отеле "Де Кастро", - тон деловой, отрывистый. Парень, должно быть, с Востока, - Он с дамой.
- Кто она?
- Для нас - ничего интересного. Просто девица из бара. Каковы ваши планы?
- Буду ждать его в холле, - сказал я.
- Разумно ли это?
- Поживем - увидим, - ответил я. - Не снимайте слежку, он может попытаться удрать через черный ход.
- Я сам туда приду. Но на случай, если вам потребуется связаться с нами, у телефона останется дежурить наш человек. Он сможет передать мне ваши сообщения.
- Очень хорошо, - сказал я, - Спасибо.
Повесив трубку, я отыскал в кармане еще одну монету и набрал другой номер. Почти сразу же я услышал голос Бет. Если она и спала, то не очень крепко.
- Доброе утро, - поздоровался я.
- Мэтт! Где ты?
- В Рэтоне, - солгал я. Нас могли и подслушивать. - Небольшая поломка в горах. Наверное, из-за того, что я слишком торопился. Но мне удалось найти тут машину, и я двинусь в путь, как только повешу трубку, - Это послужит объяснением "плимуту", если кто-нибудь будет следить за тем, как я подъеду к дому, а заодно явится оправданием возможной задержки: все могло пройти не так гладко, как я рассчитывал.
Я спросил:
- Новости есть? Какие-нибудь инструкции для меня?
- Нет, ничего.
- Спала?
- Чуть-чуть. Разве я могу?
- Значит, нас двое, - сказал я, - О’кей. Когда позвонят, скажешь ей, что я могу немного опоздать, и объясни почему.
- Ей? - переспросила Бет.
- На этот раз позвонит она, - ответил я, надеясь, что не ошибаюсь.
27
Девушка оказалась испано-американского происхождения, смуглая и по виду вполне доступная, но уже не первой свежести. У этой расы молодость проходит очень быстро. На ней была узкая серая юбка с массой складок у подола, желтый свитер, а поверх него серый жакет с искусственным мехом. Почему-то стоит такой девице раздобыть узкую юбку, что случается не часто, и она всегда оказывается на несколько дюймов длиннее, чем следует. И странное дело: чем распущенней девчонка, тем длиннее юбка. Казалось бы, должно быть наоборот.
Внешность этой девушки не противоречила моим наблюдениям. Она продефилировала на своих высоких каблуках через холл к выходу и исчезла в сиянии утра. Появился мужчина и подошел к киоску, чтобы купить газету. Его отрывистый голос уроженца Восточных Штатов показался мне знакомым. Совсем недавно я слышал его по телефону. Он прошел мимо меня к буфету. В сером костюме, довольно высокий, хорошо сложенный - современный образец агента государственной службы. Слишком молод, красив и ухожен - на мой взгляд. Бесспорно, натаскан как в законодательстве, так и в дзюдо и стрельбе из любого оружия. Со мной он мог бы справиться одной левой, прикуривая в то же время другой рукой сигарету. Но такого шанса ему никогда не дождаться. Очень милый юноша, я чувствовал, что у меня с ним будет немало хлопот.
Проходя мимо, он на меня не взглянул, только легонько качнул головой в знак того, что девица - та самая и что сейчас, когда она ушла, следует ждать разворота событий. Давно пора - я болтался тут уже полтора часа.
Едва он успел уйти, как на верхней площадке лестницы, ведущей в глубину отеля, появился Лорис. Ему не повредило бы побриться, но при моем запущенном виде я едва ли имел право на критику. Я уже забыл, каким силачом он выглядел. Стоя там, наверху, он казался просто огромным и даже был привлекателен в этакой грубой бычьей манере. Здешние места прямо-таки кишели красавцами-мужчинами. Наверное, поэтому я почувствовал себя старым, как вершины Скалистых гор, безобразным, словно глинобитная стена, и подлым, как гремучая змея.
Со вчерашнего утра я проехал четыреста миль на грузовике, а с прошлой ночи - еще пятьсот на "плимуте". Но все это не имело значения. Усталость даже пошла мне на пользу, отвлекая от угрызения совести, если бы таковые вдруг у меня обнаружились, что казалось маловероятным. Мак в свое время сделал все, что мог, чтобы у меня и следов ничего подобного не осталось. В нашем деле совесть, говорил он, только помеха.
Лорис посмотрел вниз и увидел меня. Выдержки ему явно недоставало. Он раскрыл глаза от удивления и бросил взгляд на телефонную будку в углу. Очевидно, что первым импульсом было желание сообщить о неожиданном повороте событий и потребовать указаний.
Я легонько качнул головой и незаметным жестом указал на выход, затем снова уткнулся в журнал, который я будто бы читал все эти полтора часа. Лорис помедлил несколько секунд, прежде чем идти к двери. Молниеносной сообразительностью он не отличался. На это я и рассчитывал.
Он спустился с лестницы, прошел мимо меня, еще поколебался, но потом вышел на улицу. Я медленно встал и направился следом за ним. Лорис, свернув налево по бульвару, медленно шел, волоча ноги и выжидая, присоединюсь я к нему или нет. Раз уж я оказался тут, он не хотел терять меня из виду, хотя не очень отдавал себе отчет, что, собственно, со мной делать. Предполагалось, что так рано я появиться не мог.
Он двигался в направлении реки Санта-Фе Ривер и время от времени оборачивался, чтобы убедиться, что я иду следом.
В это время года река превращается в тонкий ручеек, пробирающийся по песку и камням между высокими берегами, укрепленными гранитом от наводнения. Весной случалось, что река переливалась через гранитные стены и вызывала в городе немалый переполох. Вдоль берега тянулся парк, где на траве между деревьями тут и там стояли столики для пикников. Городские улицы перебегали через реку по низким, в форме арки мостам, напоминавшим огромные кульверты.
Войдя в парк, Лорис пошел мимо столиков прямо по траве, явно разыскивая укромное место, где можно было бы потолковать со мной tete-a-tete. Настолько укромное, что он мог бы там, если потребуется, слегка потрепать мне шкуру. Очень естественно для его образа мыслей.
Я шел сзади, не отрывая глаз от широкой спины Лориса и не пытаясь сдержать свою ненависть. Теперь я мог себе это позволить. Больше не было нужды сохранять выдержку и ясность мысли. Я заставил зверя выйти из логова в открытое поле и теперь при желании мог сколько угодно вспоминать Бетси и Бет, сидящую после бессонной ночи у телефона в муках ожидания. Будь я мелочным и злопамятным, я мог бы даже вспомнить удар в солнечное сплетение и еще один - по шее, не говоря уже о пинке в ребра. Суммируя все подвиги мистера Фрэнка Лориса, я неизбежно приходил к итогу, причем отнюдь не неожиданному для меня, - не было никаких разумных причин продлевать существование джентльмена на бренной земле.
Посреди уже проснувшегося города и его законопослушных обитателей, снующих по своим законопослушным делам, я и сам не смог бы выбрать более удачное место. Лорис спрыгнул с берега вниз на песок, проскакал по камням и скрылся под мостом. Я проскользнул туда следом за ним.
После яркого света мы оказались в полутьме. Над нами пролегала оживленная улица, и свет сюда попадал только через две лунообразные дыры у обоих концов моста. Речка тихонько журчала где-то справа. Я направился к Лорису, он остановился и ждал меня. Когда я подошел, он начал что-то говорить. Наверное, спрашивал, какого черта я тут делаю, и рассказывал, что случится с Бетси и со мной, если я вздумаю водить его за нос.
Я не разобрал слов - может быть, из-за шума реки, а может быть, потому, что просто не слушал. Он не мог сказать ничего такого, что стоило бы выслушать. Над нами промчались две машины - момент был не хуже любого другого. Я вытащил пистолет и выстрелил пять раз подряд ему в грудь.
28
Можно было и не быть таким расточительным. Но пистолет малого калибра при такой здоровенной мишени… Я просто не хотел сомневаться. Он, казалось, очень удивился - настолько, что даже не шевельнулся, пока я расстреливал половину магазина. Под мышкой у него был какой-то пистолет (я заметил это по оттопыривавшемуся пиджаку), но Лорис даже не потянулся к нему. Он полагался на свои мускулы, а такие люди в критический момент редко думают об оружии. Наклонив набок голову, он бросился на меня, вытянув вперед руки. Я уклонился и подставил ему ногу, он упал и больше уже не встал. Хриплые всхлипы дыхания из его продырявленных легких были не очень приятны на слух. Если бы передо мной лежал олень, я бы прикончил животное выстрелом в шею, но человеку такого рода акт милосердия обычно не оказывают. Да и ни к чему парню иметь пулевые отверстия в лишних местах. Мак, возможно, состряпает для газет более или менее правдоподобную историю.
Лорис перевернулся на бок и затих. Я вытащил у него из-под руки револьвер. Огромная штука - как раз такой пулемет он и должен был повсюду таскать за собой, чтобы напрочь забыть о нем именно тогда, когда он ему требовался. Револьвер был в крови. Я понес его к выходу из-под моста, но вдруг услышал, что кто-то бежит, спотыкаясь о камни.
Конечно, это оказался мой бойскаут в сером костюме. Он ворвался под мост с короткоствольным револьвером в руке. Наверное, подобный акт требовал смелости, и именно так приходится поступать, когда олицетворяешь собой закон и на карту поставлена жизнь гражданина, но мне это показалось бессмысленным и непрактичным поступком.
- Бросьте оружие, - приказал я, скрываясь в тени.
Он хотел повернуться, но удержался.
- Хелм?
- Бросьте револьвер, - повторил я, будучи уверен, что при виде истекающего кровью Лориса он обязательно придет в волнение и вспомнит свое официальное положение.
- Но…
- Мистер, - мягко сказал я, - бросайте оружие. Больше я повторять не стану. - Меня почему-то охватила дрожь, и, возможно, это почувствовалось и в моем голосе. Револьвер упал на песок. - Теперь - шаг в сторону, - Он повиновался, - А сейчас повернитесь!
Он повернулся и посмотрел на меня.
- Что, черт побери, взбрело вам в голову?! Мне показалось, будто я слышал выстрелы…
Хриплый, дребезжащий звук заставил его поглядеть в сторону. Видимо, Лорис все еще был жив. Субъект в сером костюме пригляделся в правильном направлении и воскликнул:
- Почему?! Глупец! Вы сошли с ума…
Я прервал его:
- Какие инструкции вы получили в отношении меня?
- Мне велели оказать вам всяческую помощь.
- Осыпать человека ругательствами - помощь не очень-то большая, - заметил я.
- Но вы нас использовали, чтобы выйти на след этого типа, - запротестовал он. - Чтобы мы указали вам, где он. И все только для того, чтобы хладнокровно его пристрелить.
- А что, по-вашему, я должен был сделать? Поцеловать парня в щеку?
Мой помощник, поджав губы, сказал:
- Я понимаю, мистер Хелм, что вы должны чувствовать сейчас, когда ваша дочь похищена. Но прибегать к личной мести…
- Кто, кроме вас, толкует здесь о мести? - возразил я.
- Но он мог бы нас привести к…
- Никуда бы он вас не привел. Парень был глуп, но не настолько. А заставить его говорить вы бы не смогли. У таких людей нет ни воображения, ни нервной системы, на которые можно воздействовать. Что он действительно мог сделать, если бы дело пошло не так, как надо, - это расправиться с Бетси. Мы могли бы только следить за ним и ждать до последней минуты, чтобы иметь уверенность в том, что он не водит нас за нос, а идет туда, где находится девочка. Но тогда мы могли бы и не успеть остановить его вовремя. Если бы ему дать шанс, - а вы бы настояли на том, чтобы Лорис получил этот шанс, - он оказался бы человеком, которого нелегко остановить. Теперь, когда я его устранил, все может выйти гораздо проще, - Я посмотрел в сторону компаньона Тины. - Думаю, раз он еще дышит, вы захотите вызвать машину "скорой помощи". Скажите врачу, чтобы тот был крайне осторожен - мы же ведь не хотим, чтобы парень остался жив, так?
Молодой человек в сером костюме, казалось, был опечален, видя такую бесчувственность.
- Мистер Хелм, вы просто не имеете права подменять собой закон!
Я только взглянул на него, и он замолк.
- Как вас зовут? - спросил я.
- Боб Кэлхаун.
Я сказал:
- Мистер Кэлхаун, очень прошу вас выслушать меня крайне внимательно. В настоящий момент я стараюсь быть здравомыслящим человеком со здравыми суждениями. Очень стараюсь. Но моя дочь в опасности, и да избавит меня от этого Бог, но если вы встанете на моем пути со всеми вашими угрызениями совести и юридическими формальностями, я прихлопну вас, как москита.