- Видишь! - сказала Тина. - Потому-то я и выбрала тебя, что ты думаешь о таких деталях. Отнюдь не только из мести. Надеюсь, что ты, ради себя самого, сумеешь выдать это за несчастный случай. Эрик…
- Да?
- Я уже просила тебя не испытывать ко мне чувства ненависти. Неужели ты не понимаешь? Мы оба делаем то, что должны делать. Выбора, увы, нет.
- Да, - согласился я. - Выбора нет.
И тут я ее ударил.
30
У Мака в запасе была одна маленькая лекция, которую он читал нам, когда перед выпуском в свет наводил на нас, так сказать, последний глянец.
- Чувство собственного достоинства, - начинал он, - Не забывайте, что при допросе это - основа, база психологического сопротивления как мужчины, так и женщины. Пока ваш подопечный чувствует себя человеком, сознает свои права и возможности, испытывает чувство самоуважения, - пока это есть, он обычно сохраняет сколь угодно долго волю к сопротивлению.
Возьмите, например, солдата в чистой, опрятной форме. Подведите его вежливо к столу, усадите в кресло, попросите положить руки перед собой на стол - и потом можете хоть целый день вводить ему занозы под ногти, жечь их на медленном огне… Он будет только посматривать на обгоревшие пальцы и смеяться вам в глаза.
Но если сначала вы обработаете этого человека, не жалея костяшек пальцев и не проявляя ни малейшего уважения к его личности, тогда вы очень скоро получите другой результат. И нет необходимости прибегать к каким-то особым пыткам. Обычно вполне достаточно привести парня в неприглядный вид и унизить так, чтобы он и думать забыл о себе как о романтическом воплощении благородной гордости и упорства.
Мой выпад застал ее врасплох. Она ударилась спиной о стену с такой силой, что даже задрожала крыша домика, затем сползла на пол, непристойно раскинув ноги. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд тусклый - последствие шока. В немом удивлении она поднесла руку ко рту, потом опустила, разглядывая красную от крови ладонь.
Компрессор на улице продолжал трещать, как моторная лодка.
Тина потрясла головой, пытаясь прийти в себя, провела ладонью по боку, вытирая кровь и оставив при этом грязное пятно на белых брюках. Затем попробовала встать на ноги. Я протянул руку и ухватил ее за воротник рубашки у горла, чувствуя, как от грубого рывка трещит материал и отлетают пуговицы.
Придерживая за стянутую у горла рубашку, я начал неторопливо бить ее ладонью по лицу, пока у нее из носа не хлынула ручьем кровь, пачкая волосы, разметавшиеся по всему лицу. Потом я грубо оттолкнул ее от себя. Тина отлетела назад, развернулась, пытаясь удержать равновесие, и тяжело упала на четвереньки. Такой случай упускать не следовало. Я приставил ботинок сзади и сделал резкое движение ногой. Она качнулась вперед и от сильного толчка пролетела несколько футов, скользя лицом по грязному деревянному полу. Почему бы мне - раз уж мы сводили счеты - не расквитаться и за ее выходку в пустыне?
Я стоя ждал, когда она придет в себя и сможет подняться на ноги. Свое сознание я отключил полностью. Раздумывать было не о чем - разве только о том, что еще предстояло сделать.
Ожидая, я предупредил:
- Если ты, дорогая, попробуешь пустить в ход оружие, я лягну тебя ногой прямо в лицо.
Женщина, которая с трудом встала на ноги и обернулась ко мне, была совсем не похожа на прежнюю Тину. Грязное, оборванное существо, с виду как бы бесполое, медленно вытерло нос и рот клочьями рубашки и обтерло руки о панталоны, даже не взглянув на причиненный ущерб. Хорошенькая женщина, страдающая от боли, но еще сохраняющая заботу о своей внешности, исчезла. На ее месте был раненый зверь, попавший в ловушку, глаза которого не отрывались от охотника.
- Глупец! - выдохнула она. - Чего ты хочешь этим добиться?
Тина сделала шаг в сторону и бросилась к окну. Штора со стуком взлетела кверху. Она круто повернулась ко мне и свирепо крикнула:
- Вот! Лорис пошел туда за девочкой! Я тебя предупреждала, а теперь поздно! Что бы ты сейчас ни сделал - уже поздно!
Я ухмыльнулся, взял с кровати пакет и бросил ей. Она отшатнулась, не ожидая в нем таких тяжестей.
- Разверни, - предложил я.
Тина посмотрела на меня. Зрачки ее глаз слегка расширились от подозрения и, может быть, от страха. Она подошла к кровати, развернула пакет, но не заметила ничего неожиданного - только мех и сатиновую подкладку. Снова взглянув на меня, она принялась осторожно разворачивать палантин и тут же замерла, увидев то, что находилось внутри. Я услышал, как она тихонько охнула, узнав револьвер Лориса. Мех вокруг которого был запачкан полувысохшею кровью, и он казался отвратительным и опасным чудищем, испоганившим свое логово.
- Ты не могла удержаться, чтобы не послать похожего предупреждения моей жене, - заметил я, - Как же ты глупа, Тина! Я стал одним из лучших агентов в команде Мака не потому, что дрожал при виде дохлых котов.
Помедлив, Тина протянула руку и тихонько коснулась револьвера.
- Он мертв?
- К настоящему времени, думаю, да. Чтобы жить; ему потребовались бы новые легкие и сердце. Все кончено, Тина.
Она резко повернулась ко мне лицом. Мои слова не дошли до ее сознания: она все еще думала о Лорисе. Сомневаюсь, чтобы она его любила, и, судя по тому, что я видел утром, он-то уж точно не считал нужным сохранять ей верность. Думаю, для нее это было чем-то похожим на потерю руки. Сильное и полезное орудие. Не способное к самостоятельному мышлению, но следует ли этого ожидать от руки? Вдвоем они, должно быть, составляли неплохую команду. Наверное, лучшую, чем в свое время она и я. Нам мешали амбиции и личные расхождения в оценках и суждениях.
Тина тихо сказала:
- Он был лучше тебя, Эрик.
- Возможно, - заметил я. - Как мужчина. Но я не соревновался с ним по части мужских достоинств. Может быть, как мужчина он был и неплох, но как убийца-профессионал никуда не годился.
- Если бы ты попал к нему в руки…
- Если бы у этой кровати отросли крылья, мы могли бы полетать, - прервал ее я, - Когда это было, чтобы я позволил такому вот ломтю мяса наложить на меня руки? Впрочем, один раз - да. Но тогда я не ждал неприятностей и еще не втянулся в прежний ритм жизни. Но теперь, милая, я снова в упряжке. И запрягла меня ты. А когда это раньше меня волновали силачи с мускулами вместо мозгов? И уж конечно не этот. У него между ушами, кроме костей, никогда ничего не было.
Я бросил взгляд на Тину, стоявшую передо мной в рваной рубашке и дурацких панталонах в грязи и с дырками на коленях. Сейчас она походила на мальчишку, которому в драке расквасили нос. Я велел себе выбросить из головы подобные мысли - совсем не время разводить сантименты. Тина была не мальчишкой, а очень опасной женщиной, виновной во многих убийствах и, по крайней мере, в одном похищении.
Я повторил:
- Все кончено, Тина. Привет от Мака.
Зрачки ее глаз снова расширились.
- Он послал тебя?
Я сказал:
- Ты можешь выбрать трудный или легкий путь, но не обманывай себя ни на секунду. Посмотрись в зеркало. Я потрепал тебя отнюдь не для смеха. Я хотел показать, что вполне готов запачкать руки. Ты избавишь себя от кучи неприятностей, если поверишь мне на слово, что я могу быть жесток настолько, насколько того потребуют обстоятельства.
Тина быстро сказала:
- А твой ребенок? Твоя маленькая дочь? Если я к определенному часу не передам определенный сигнал…
- Какой такой час? - удивился я. - У меня это не займет много времени.
- Ты блефуешь! - крикнула Тина, - Ты не посмеешь!
- Будь Лорис на посту, я бы не осмелился, - согласился я. - Именно поэтому я и убрал его с дороги. Не говори мне о том, на что я осмелюсь и на что - нет. Не знаю, какие инструкции ты оставила тем людям, у которых сейчас Бетси, но далеко не каждый способен просто так убить ребенка, который и говорить еще толком не умеет и не сможет выступить свидетелем на суде. Может быть, они пойдут на это, а может быть, и нет. Но в любом случае, не получив прямого приказа, они решатся на такое дело не сразу. А кто им прикажет? Не Лорис и не ты.
Она прошептала:
- Ты не посмеешь.
Я рассмеялся ей в лицо.
- Это же я, твой старый друг Эрик, любимая. Ты сделала ошибку. Знаешь ли ты, что Мак сразу же предложил мне заняться тобой? Мы с ним долго беседовали в Сан-Антонио, но я послал его к черту. Я заявил, что ни на кого не в обиде и не хочу иметь с ним никаких дел. Я - мирный гражданин, у меня есть дом и семья, и я не намерен возвращаться в него с чьей-либо, в том числе и твоей, кровью на руках. Много лет я старался их отмыть и не имею желания снова ощутить забытый запах. Вот что я ему сказал, и он понял, что я не шучу. Может быть, тут вмешались и некоторые личные чувства… И что же делаешь ты? Велишь Лорису похитить мою дочь! - Я перевел дыхание. - Ты ведь никогда не имела детей, Тина? Иначе ты бы не посмела задеть и волосок на голове моего ребенка.
В комнате воцарилась тишина. Только компрессор на улице вел свою речь. Я тихо сказал:
- А теперь тебе бы лучше побыстрее сообщить мне, где она.
Тина облизнула губы.
- Люди и получше тебя, Эрик, пытались заставить меня говорить.
- Но, милая, - возразил я, - для такого дела и не нужны хорошие люди. Нужны плохие. А в данный момент, когда моя дочь в опасности, хуже меня не найти.
Я сделал шаг вперед. Тина шагнула назад, потом резко метнулась к кровати и выпрямилась с револьвером Лориса в руке. Не думаю, что она надеялась, будто ей повезет. Но шанс был, и она решила его не упустить. Она не колебалась, не стала мне угрожать - просто навела револьвер и выстрелила.
Я засмеялся ей в лицо, когда послышался сухой щелчок курка. Я заслуживал пули, если бы был таким глупцом, что предоставил ей возможность завладеть заряженным пистолетом.
Тина бросила его мне в голову, и я, уклоняясь, пригнулся. Она запустила руку под рубашку, и тут же послышался звон стали, когда лезвие парашютного ножа выскользнуло из рукоятки, встав на фиксатор. Но ей всегда недоставало умения в обращении с холодным оружием. Не прошло и десяти секунд, как я отобрал у нее нож. Теперь это не было игрой, как там, в пустыне. Я не старался сдерживать себя, что-то хрустнуло: Тина вскрикнула и откинулась к стене, прижимая к груди сломанное запястье. Черными от ненависти глазами она смотрела на меня, когда я медленно подошел к ней.
- Ты никогда ее не найдешь! - прошипела она. - А я не скажу ни слова, можешь меня убить!
Я бросил взгляд на нож в своей руке и попробовал пальцем острие. Ее зрачки снова стали шире.
- Скажешь, - объявил я.
31
Вытерев руки, я вышел из ванной. Какой-то звук заставил меня резко повернуться к окну, и я увидел Бет. С полминуты я смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Она неловко сидела на подоконнике. Должно быть, подергала дверь, убедилась, что та заперта, обошла кругом и подняла шпингалет на раме, а я ничего не услышал из-за шума воды в ванной. Очевидно, она решила влезть в окно, и, уже сидя на подоконнике, наверное, увидела Тину, лежавшую у противоположной стены, и так и осталась сидеть, наполовину внутри, наполовину снаружи. Лицо ее было абсолютно белым, а глаза казались просто огромными.
Я подошел к ней и втащил ее в комнату. Закрыл окно и опустил штору. Оставив Бет у стены, я подобрал с пола свой кольт "вудсмен", который я отложил в сторону после того, как он стал мне не нужен. Вытащив магазин, я тщательно обтер его платком, затем вставил на место и вытер пистолет. Вложив оружие Тине в руку, я отпустил ее, и пистолет упал рядом с ней на пол. Выпрямившись, я некоторое время оценивающе рассматривал получившуюся картину, потом обежал глазами комнату. Кроме пистолета, который пришлось оставить, здесь не было ничего, что принадлежало бы мне, не считая, конечно, моей жены.
Я подошел к ней, взял за руку и направился к двери. Но Бет отпрянула прочь. Что ж, этого следовало ожидать. Не пытаясь еще раз к ней прикоснуться, я вышел на улицу. Она шла следом. "Бьюик" стоял у входа, и мне только оставалось надеяться, что поблизости не окажется прохожего с хорошей зрительной памятью. Я выполнил свою часть сделки, и Мак спрячет концы в воду. Но почему не помочь ему, чем можно?
Когда полиция обнаружит, что из этого пистолета убили не только Тину и Лориса, но и Барбару Гереру, они, если захотят или их попросят, могут сконструировать прекрасный "любовный треугольник". Обезумевшая от ревности жена, Тина, убила молоденькую соперницу и, истязаемая мужем, узнавшим об этом, всадила в него пять пуль. А после того, как тот шатаясь побрел умирать под мостом, обратила оружие против себя.
Разные большие и мелкие несуразности такой версии под бдительным оком Мака затеряются в суматохе расследования.
Я обошел машину и занял место водителя. Бет села рядом. Как обычно, мне пришлось отодвинуть сиденье назад. Я вывел "бьюик" на шоссе и направился к большому универсальному магазину, который находился на расстоянии полумили.
Я спросил:
- Какого черта ты вообще сюда приехала?
Она была способна только на шепот.
- Не могла сидеть и ждать… Одна…
- Я же предупреждал, - сказал я, - что тебе не захочется знать, как я поведу это дело.
Бет взглянула на меня, но промолчала и только облизнула губы.
Я отыскал лист бумаги и карандаш в отделении для перчаток, записал на нем номер телефона и адрес, после чего протянул ей листок, а карандаш положил на место.
- В настоящий момент у меня не совсем подходящий вид для появления в обществе, - заметил я, - И мы можем сэкономить время, если позвонишь ты. Монета есть? Наберешь этот номер и спросишь мистера Кэлхауна. Скажешь ему, что Бетси находится по адресу, указанному на листке, который я тебе дал. Это, как мне кажется, небольшая улочка вблизи Агуа Фриа-стрит - сплошь кроличьи садки и глинобитные хижины. Скажи ему также, что не помешает привлечь местную полицию, которая знает эти кварталы.
Бет заколебалась.
- А мы… мы не можем туда поехать?
- Нет. Это работа для профессионалов. Предоставим дело им. Но думаю, все будет хорошо.
Бет начала:
- Мэтт, я… - она сделала попытку коснуться моей руки, но не смогла заставить себя сделать это. Перед ее глазами все еще стояла та комната и куча тряпья на полу. И теперь каждый раз, когда Бет взглянет на меня, она увидит эту комнату.
Отдернув руку, она открыла дверцу машины, вышла и, зажав в руке листок бумаги, побежала к телефонной будке. А я подумал о том, сколько пройдет времени, пока Мак отыщет меня снова. Едва ли мне придется слишком долго пребывать в неизвестности. В наши дни надежные рабочие руки - большая редкость. И предложение Мака о следующей работе не заставит себя ждать.
Я сидел в машине, обдумывая, что я ему отвечу, и весь ужас заключался в том, что я и сам не знал этого.
Устранители
1
Если ваш пункт отправления находится на юго-востоке, а вы хотите добраться до города Рено, штат Невада, и дело происходит летом, а в вашем автомобиле нет кондиционера, тогда для начала весь день, до самого вечера, вы отсыпаетесь в Лас-Вегасе. Ужинать следует не торопясь - ожидая, пока сядет солнце. Дождавшись захода, вы укладываете вещи и устремляетесь в пустыню, которая в вечерней прохладе словно бы застывает и становится переносимой. Всю ночь вы мчитесь сквозь черную пустоту, абсолютно ничем не заполненную, если не считать редких, аккуратно выполненных плакатов, извещающих вас о том, что различные таинственные правительственные сооружения, мимо которых вы проноситесь, - не вашего ума дело, пусть даже выплачиваемые вами налоги пошли на их содержание.
Но вот светает, на горизонте появляется солнце, и вы въезжаете в Рено с твердым намерением побыстрее провернуть затянувшийся развод с женой. Мой развод, впрочем, был уже в прошлом, и я всего лишь разыскивал свою бывшую жену, которая успела снова выйти замуж и жила теперь где-то в окрестностях Рено, на ранчо. По неизвестной пока причине она снова пожелала меня увидеть.
Приняв душ и побрившись, я позавтракал у себя в номере и, растянувшись на одной из постелей-двойняшек в овеваемом прохладным кондиционированным воздухом "люксе" мотеля вблизи Трэкки-ривер, перечитал письмо жены. У них тут, в отличие от Лас-Вегаса, действительно есть речка. Да и в других отношениях Рено больше напоминает подлинный городок, а не раззолоченный игорный дом. Я, конечно, не хочу сказать, будто Рено - добропорядочное, богобоязненное местечко, ни в коем случае. Таких городов в Неваде просто нет. Я, правда, не слышал щелканья игральных автоматов, но, наверное, только потому, что еще было утро, или, может быть, ветер уносил звуки в сторону.
Письмо было адресовано мистеру Мэтью Хелму - Бет, видимо, по-прежнему считала, что конверт не место для фамильярного обращения. Темно-синие чернила, хорошего качества бумага, в верхней части листа монограмма в виде тавро для скота и надпись: ранчо "Двойное Л", Миддл Форк, Невада. Содержание - предельно краткое:
"Дорогой Мэтт,
Когда мы расставались, ты сказал, что в случае нужды всегда готов помочь мне или детям. У меня, конечно, нет права просить, но мы сейчас нуждаемся в твоей помощи.
Искренне Бет (миссис Лоуренс Логан)".
Она ходила в одну из самых строгих школ на Востоке страны (почти уже исчезнувших как фактор воспитания молодого поколения), в которых учили такой устаревшей и негуманной дисциплине, как искусство письма, не задумываясь, как принято теперь, о том, насколько это скажется на чувствительных душах беспомощных учеников. Может быть, это и лежало в основе ее проблемы, хотя она бы не согласилась с подобной формулировкой. С ее точки зрения, проблема была у меня, притом столь ужасная, что ни одна нормальная женщина не могла бы все это вынести. Что ж, возможно, мы оба были правы - по крайней мере, наполовину.
Почерк Бет, во всяком случае, оказался все так же красив, аккуратен, под неукоснительным контролем твердой руки, и я вспомнил красивую, сдержанную и аккуратную его обладательницу. Мы с Бет никогда не ссорились, она была не из тех, с кем можно было ссориться: какой толк кричать на того, кто никогда не повышает голоса? Даже наши отношения мы выясняли в исключительно цивилизованной манере.
- Бет, - обратился я к ней, - почему бы тебе просто не забыть об этом?
- Нет, - прошептала она, - нет, никогда. Как можно!
- Что ж, - заметил я, - тогда, наверное, имеет смысл подвести итог. Я заберу с собой пикап и свое барахло в фотолаборатории. Тебе останутся наш лимузин, дом и все прочее. Там, куда я направлюсь, мебель мне не потребуется.
Она поморщилась и сказала:
- Прости меня, Мэтт. Я просто не могу… Мне очень жаль.
Возможно, ей действительно было жаль, но теперь она и вправду не чувствовала себя спокойно в моем присутствии. Мы прожили вместе около пятнадцати лет - наверное, дольше того, на что я имел право рассчитывать. Но однажды (а я должен был знать, что рано или поздно это случится) война, в которой я, как и некоторые другие, участвовал в несколько особой роли, настигла нас.