"Врет!" - подумал Вася, но Анри не врал. Гостиницы в дни фестиваля на Лазурном берегу и впрямь бывали переполнены, а оставшиеся стоили таких денег, что некоторые киноманы и журналисты и впрямь ночевали на пляже, благо климат позволял. А душ принимали днем в номерах более удачливых коллег.
- Где же мы жить будем? - расстроился Егоров.
- На полицейской квартире.
- В общаге, что ли?..- пошутил Плахов.
- На полицейской квартире,- повторил Перес, не знавший слова "общага" и удивлявшийся тупости русских.
На несколько минут повисла вязкая гнетущая тишина.
- Слушай, Анри, а откуда ты русский знаешь?..- вкрадчиво спросил Рогов.
- Моя прабабушка - русская графиня. Из Москвы. А после вашей революции она уехала. К счастью. Здесь вышла замуж.
- Значит, ты граф? - уважительно протянул Рогов.- Молодец!
- Да, я граф! - вспылил Анри, сразу вспомнив все старые обиды.- Но это только титул! Моя прабабушка была вынуждена бежать-уходить и потеряла все угодий и накоплений, а крестьяне сожгли усадьбу!..
- И ты с тех пор зол на русских? - понял Плахов.
- Французы славятся хорошей памятью,- кивнул Рогов.
Анри скрипел зубами. Егоров, который не прислушивался к разговору, а любовался видом роскошных вилл на трассе Ницца-Канны, вдруг громко сообщил:
- Красивые дачи!..
- Это виллы знаменитых людей,- сдержанно пояснил Перес, пытаясь успокоиться.- Спортсмены, артисты...
- У нас сейчас тоже такие строят,- откликнулся Егоров.
- У вас их строят мафиози,- снова начал заводиться Анри.- Вроде вашего Троицкого. А у нас - мировые звезды!
-Можно подумать, что здесь мафии нет... - буркнул Рогов.
- Что ж вы на фестиваль его пригласили? - ехидно спросил Плахов.
- Это не мы... Это комитет. Полиция не знала.
- А полиция что,- не французы?.. Анри не ответил.
- Так арестуйте его сами и нам выдайте. Какие проблемы?
Анри снова не ответил. Включил радио. Салон заполнила зажигательная песня. Мелодия была до боли знакомая, а слова - непонятные. На французском. Через пять секунд Плахов и Рогов узнали песню и рассмеялись.
- Что, Анри, нравится тебе песня? - вкрадчиво начал Василий.
- Неплохая мелодия нот,- сквозь зубы ответил Анри.- А содержание - о свободном человеке, который бежит впереди всех.
- "Нас не догонят",- перевел на русский Плахов.
- Анри, это русская группа,- пояснил Рогов,- потому и мелодия нот неплохая. А называется она "Та-ту". Запомни, Анри: "Та-ту"!
- Вась, а знаешь анекдот, как называется соответствующая мужская группа?.. Ну, дуэт милых мальчиков?..
- Как?
- "Тот-Того"... Засмеялся даже Егоров...
Полицейская конспиративная квартира не слишком впечатлила питерских "убойщиков". Маленькая комната и маленький балкон с огромным кактусом, крохотная кухня и миниатюрный душ.
- Это вам,- Перес передал ключи Егорову.
- М-да,- промычал Рогов.
- Говорил же, общага,- напомнил Плахов.
- Это просто небольшая конспиративная квартира. Для встреч с агентами.
- И для интимных тоже,- хохотнул Егоров.
- Может, это у вас в России так,- возмутился Анри,- а здесь такое не принято.
- Ну да, во Франции, как известно, секса нет! - усмехнулся Плахов.
Анри шутки не понял
- Здесь же всего два дивана! - встревожился Рогов, оглядев комнату.
Ему не улыбалось делить ложе с коллегами.
- Есть еще эта... как ее... говорилка?
Все недоуменно воззрились на Анри и успокоились, лишь когда он, кряхтя, извлек из-за шкафа раскладушку.
- Говорилка - это беседка,- пояснил Плахов.- А это - раскладушка.
- Складушка,- согласился Анри.
- Как раз для Рогова,- сказал Егоров.
- Почему для меня?!
- Тебе для роста полезно.
- Конечно, все лучшее всегда для меня... Складушка-нескладушка...
Василий только делал вид, что недоволен жизнью. На самом деле ему все нравилось: и квартирка, и вид с балкона, куда он уже успел сунуть нос, и даже раскладушка, и слово "говорилка" понравилось, а самое главное - что он сейчас примет душ (надо думать, у французов не отключают летом горячую воду; хотя и холодной можно - не графья!..) и пойдет гулять по Каннам.
- Когда Троицкого будем задерживать? - спросил добросовестный Плахов.
- Это я с комиссаром должен иметь тактический совет. Завтра показ его фильма.
- А где он сейчас?
- У себя на яхте. Напротив маяка.
Егоров вытащил из сумки матрешку, повертел ее двумя пальцами в воздухе, вкусно причмокнул.
- Это вам, детектив. Сувенир на память.
- Мерси! - сдержанно поблагодарил Анри.
Как человеку с русскими корнями, никогда не бывавшему на своей заснеженной исторической родине, все знакомые, попадавшие в Россию, считали своим долгом привезти ему в подарок матрешку. У него дома их скопилась уже целая полка. Этот русский полицейский еще ладно - привез маленькую. А то ведь случалось... Одна матрешка была размером примерно со слона - с Шаляпиным на переднем плане.
- Скажите, а во Дворец попасть можно? - несмело заикнулся Егоров.-- Билет достать или контрамарку? Для старшего группы. Это моя мечта.
- Билетов давно нет,- развел руками Анри.- Их раскупают за много месяцев. Поймите, это же Каннский фестиваль...
- Тогда провести? Вы же полиция?
В Петербурге он, Егоров, уж нашел бы способ провести на просмотр в Дом кино французского полицейского!.. В Доме кино, впрочем, Егоров ни разу не был, но знал, что такой существует и что там бывают просмотры.
- Невозможно.,.-решительно помотал головой Перес- Да, совсем забыл. Здесь деньги за билеты и ваши расходы. На всех.
Перес вручил конверт Егорову.
- Командировочные,- деловито кивнул Егоров.- Я распределю.
- А это моя визитная карточка. На ней телефоны... Там у вас прямо внизу кафе, там можно брать завтрак за пятнадцать евро. По фестивальному сезону это не очень дорого. Бывает подешево, но не сильно.
- И что же входит в завтрак? - подозрительно спросил Рогов, чья теща упорно считала эталоном завтрака тарелку манной либо овсяной каши.
- О, все! - воскликнул Анри.- Апельсиновый
джюс, кофе, круглое яйцо...
- Крутое? - догадался Плахов.
- Да-да! Крутое!.. Крутой завтрак: сок, кофе, яйцо, круассан. Все входит, все включено!..
- 15 евро,- прикинул Рогов,- 525 рублей за кофе с пирожком! Елкин блин!
- Ты яйцо забыл,- подсказал Плахов.
- Все равно дорого!
- Можно брать яйцо в супермаркете, вариться здесь. Есть плита, кухня... Извините, мне пора,- Перес как-то успокоился и стал повежливее. Может, матрешка подействовала.- Фестиваль. Много работы. Я утром заеду.
- Террористов боитесь,- с пониманием кивнул Егоров.
Он видел в телеочерке, что в Париже даже особая конструкция урн -- кольцо на манер баскетбольного с прозрачным пластиковым пакетом вместо сетки. Чтобы бомбу было видно. Это у них такой теракт был - бомбу в урну засунули. Давно еще, за много лет до моды на терроризм. Вот они и боятся больше других.
Довольно глупо, кстати, про урны. Бомбу же куда угодно можно. В землю, например, закопать. И что потом? Землю же прозрачной не сделаешь...
- Опасаемся,- уклончиво ответил агент.
- То-то я смотрю возле Дворца культуры три кордона. Только ведь могут и с моря. Катер взрывчаткой загрузят - и "Аллах Акбар"!.. Или с воздуха.
Егоров перешел на снисходительный тон: надо же указать французику на те опасности, которых они, возможно, не учли.
- К сожалению, могут,- кивнул Перес,- На то они и террористы. Всего не предусмотришь. До свидания.
На пороге агент помедлил - не пожать ли руки русским полицейским? Но никто из коллег к нему не шагнул, и Перес откланялся.
- Тоже мне граф Перец! - фыркнул Рогов, едва захлопнулась дверь.- Точно шаромыжник. Его бы к нам в розыск поработать... Спесь сбить.
Вася бы очень удивился, если б узнал, что уничижительное "шаромыжник", которое он уверенно считал сугубо русским выражением (от слова "на шару"), имело на самом деле французские корни. После разгрома Наполеона остатки его воинства шлялись по русским деревням и жалобно просили: "Шер ами!.. Хлеб!" Вот крестьяне и прозвали их "шерамыжниками".
- Вася, береги нервы...- посоветовал Плахов.- Сергей Аркадьевич, а это что у вас?
Не то что он не узнал "Макарова", которого Егоров как раз проверял, выудив из сумки матрешек. Узнал. Много раз встречался. Он просто не поверил своим глазам.
- Вы через границу его провезли?! - икнул Рогов.- В самолете?!
- Я, Вася, на задержание без оружия не хожу,- назидательно заявил Егоров, отродясь, впрочем, не бывавший на задержаниях. И зачем-то понюхал ствол.
- А на таможне что сказали?
- Секрет. Русское ноу-хау.
- А все же?
- Правду сказал.
- Да-а,- протянул Василий,- в высшей степени
русское ноу-хау..
- Вась,- вдруг взял его за руку Плахов.- А что такое "шаромыжник"?..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кал ежа и пресс для рыб
Но чем же так знаменит и удивителен этот Каннский фестиваль, что все билеты на него раскупаются за несколько месяцев, что фестивальный Дворец ("Дворец культуры", как назвал его полковник Егоров) окружен тройным кольцом защиты, что пускают на сеансы в этот Дворец только во фраках и вечерних платьях, что русский бандит сравнивает "Пальмовую ветвь" со знаком княжеского достоинства, что...
Чем же так потрясающ и привлекателен этот слет любителей кино? - особенно если иметь в виду, что в мире в год проводится более трехсот фестивалей, то есть, по-существу, новый фестиваль открывается каждый божий день...
Каннский фестиваль придумали в 1939 году. Как бы в пику Венецианскому, который к тому времени подпал под влияние итальянских фашистов. Председателем жюри согласился стать сам Луи Люмьер - тот самый, изобретатель кинематографа. В программе были заявлены американский "Волшебник страны Оз" и советский "Ленин в 1918 году". Открытие намечалось на первое сентября. Но тут подгадили нацисты - в этот день Гитлер напал на Польшу, началась Вторая мировая война, и всем сразу стало не до фестиваля.
Так что по-настоящему первый Каннский состоялся только после войны, в сорок шестом. Так уж совпало, что в конкурсе было тоже сорок шесть фильмов из одиннадцати стран. Правила - в соответствии с политической ситуацией, когда нации наперебой хотели замиряться,- были демократичными: одиннадцать Гран-при, по одному фильму из каждой страны (от СССР приз достался "Великому перелому").
С того года и отсчитывается история Канн. Со временем фестиваль стал самым "буржуазным" (только здесь на просмотры в главный Дворец не пускают без фрака!) и, соответственно, самым престижным у высокосветской публики.
Поэтому и трудно представить себе более нарядного и праздничного, и вместе с тем изысканного (бразильский карнавал тоже наряден и праздничен, но отнюдь не изыскан) места на свете, чем набережная Круазетт во время Каннского кинофестиваля.
Comme la terre est embrassee par I'ocean,
La vie terrestre est tout environnee de reve,
Et, a la nuit venue, de ses flots resonnants
L'element bat centre sa greve.
Плыло в вечереющем воздухе нежное глубокое сопрано. То есть Вася и Игорь не знали, что этот голос называется сопрано. Точно так же не знали они, о чем сопрано поет. Если бы они понимали по-французски, их- офицерские души, вне всяких сомнений, были бы согреты песней о том, что вся наша жизнь объята снами - точно так же, как земля объята океанами и морями. Но это было и неважно.
Никаких знаний языков не требовалось, чтобы наслаждаться этим манящим пением, искусной подсветкой эстрады, над которой сплетались и расплетались, как змеи, удивительным образом изгибающиеся лучи. Наслаждаться плавными движениями певицы, дородной матроны в белоснежной мантии, которая, подобно сомнамбуле, брела по краю сцены с закрытыми глазами. Рискуя упасть в публику.
Наслаждаться самой этой разнаряженной кто во что горазд - кто в нереально дорогие костюмы, кто в футболки и шорты - публикой, которая дышала как единое существо. Как большая лазурная рыба-кит. И, конечно, удивительным воздухом -- почти тропически прогретым, горячим, но вместе с тем впитавшим в себя божественную прохладу моря.
Друзья купили на набережной мороженого. Игорь - фисташково-мандаринового. Рогов, долго тыкаясь в Витрину носом и перебрав десяток вариантов, один изысканнее другого, махнул рукой и взял два шарика шоколадного.
На входе в старый город они увидели человека в строгом черном костюме и с лицом, покрытым густым слоем мела. Или пудры. Короче, Пьеро. В руке он держал игрушечный пистолет. Чуть в стороне стоял стенд с кадром из какого-то гангстерского боевика.
- Рекламирует! - догадался Рогов. Рекламировал мужчина так: подходил к прохожему,
направлял ему в грудь пистолет и нажимал на курок. Из дула выскакивал флажок с рекламой фильма. Мужчина раскланивался и дарил жертве флажок. Жертва была довольна и размахивала флажком в воздухе.
- Пойду, для сына возьму,- обрадовался Рогов.
- Смотри, чтоб не ранил,- серьезно предупредил его Плахов.- Нам еще Демьяна Бедного брать.
Рогов подскочил к мужчине, ударил себя в грудь:
- Стреляй, друг. Пуляй!
Мужчина состроил зверскую рожу, пульнул. Флажок послушно выскочил, как птичка из фотоаппарата. Мужчина протянул его Василию. Тот решительно взял флажок и ткнул в Плахова:
- Два! Ту! Цвай, в смысле! Как по ихнему-то?.. Для друга! Фор ами!
Мужчина - уже с улыбкой - вновь нажал на курок, но флажка не выскочило.
- Сорри, мсье,- развел руками Пьеро.
- Вот жмот! - разозлился Рогов.- Мало мы вам под Бородино дали!..
Он погрозил кулаком вслед рекламному человеку.
- Вась, у него просто обойма кончилась,- урезонивал Плахов.
- Ага, кончилась! Услышал, что мы русские, вот и кончилась. Для своего бы нашлось!.. Дартаньян недобитый!.. Надо на него Анри пожаловаться, пусть проверит - есть у него лицензия вообще?..
В этот момент Василий уже подумал об Анри как о своем человеке.
С трудом обнаружив маленький магазинчик и купив в нем по бутылке пива (в кафе они и маленький бокал ее могли себе позволить - шесть евро, жаба задушит), Плахов и Рогов медленно брели по набережной.
- Эх, хорошо буржуи живут! - умилился Василий.
- Ты с Анри пример берешь?..- искоса глянул Плахов.- Мы тоже неплохо. В Питере, что ли, не так красиво? Красивше в сто раз. Взять Дворцовую площадь - тут таких нет.
- Погода у нас немножко болотистая... Атак - согласен. Еще бы Троицкого поймать - и вообще ажур. Эх, прямо сейчас бы встретил и поймал!..
- Да вот он! - кивнул Плахов.
- Где?! - резко развернулся Василий.
Из дверей отеля выходил импозантный мужчина, в котором Рогов с трудом узнал актера Олега Белова. Под руку его держала женщина в навороченной прическе и ярко-канареечном платье до пят. Платье было настолько длинным, что подметало мостовую.
- Это артист Белов, Игорь!
- Он Троицкого в кино играет.
Их разговор прервал густой тягучий голос:
- Добрый вечер, русские мужики!..
Опера обернулись. С таким странным обращением их окликнул по грудь заросший бородой человек - один из немногих, кто позволял себе футболку и шорты. И грязные стоптанные кроссовки.- Не поможете мотор из отеля на лодку отволочь?
- А ты кто? - подозрительно спросил Рогов. Мужик напомнил ему бомжа, который уже несколько лет тусовался у ихнего родного главка. А однажды даже ухитрился пролезть на охраняемую территорию и две недели ночевал в гараже с оперативными автомобилями.
- Да это Пастухов! - узнал Плахов.- Вы же Пастухов? Путешественник?
- Да-а,- протянул руку Пастухов,- Есть такое. Путешествуем помалеху. Тимофей меня зовут.
- Точно! - хлопнул себя по лбу Василий.- А я тебя с бомжом одним спутал... знакомым. Думаю, как он в Канны попал?..
Плахов деликатно кашлянул.
- Мотор-то где?
- В номере, мать-перемать, на пятом этаже. Организаторы все перепутали. Я просил в порт привезти, а они в отель, да еще в номер подняли. Пятизвездочный сервис, мать-перемать!..
- Ну пошли,- махнул рукой Рогов.- Опять, значит, в круиз? А он, мятежный, ищет бури?
- Вроде того. На веслах через Атлантику. По пути древних галлов. Старт в день закрытия фестиваля, мать-перемать.
- Герой! Гладиатор! - одобрил Рогов и опасливо покосился на швейцара, одетого в униформу, стоившую явно больше, чем зарплата оперативника убойного отдела за календарный год.- А нас сюда пустят?
- Я ж тут живу,- пожал плечами Пастухов, вдруг громко икнул, сильно шмыгнул и вытер сопли рукавом футболки. Швейцар предупредительно распахнул дверь.
- Фести-иваль! - восхищенно прошептал Рогов. В холле отеля стоял мраморный фонтан с наядами или еще с кем-то таким, античным. Пастухов смачно плюнул в фонтан.
Рогов хотел последовать его примеру, но на всякий случай сдержался.
Егоров делил командировочные. Сначала - только предварительно! - разложил деньги на три равные кучки, отобрав в одну из них купюры почище и похрустящее. Сергей Аркадьевич любил, чтобы купюры хрустели. Тогда они кажутся... более настоящими, что ли.
Потом он приступил к дальнейшему делению. Долго размышлял, по какому принципу, и решил -по справедливости. Старшему по званию полагается больше. Каждую из кучек Плахова и Рогова он разделил пополам: по одной половине оставил, а две других половины забрал себе.
Пересчитал свою кучку - сумма получилась неплохая, но немножко недоставало до круглой. Тогда Сергей Аркадьевич решил, что ему -- как руководителю группы, ответственному за конечный результат операции,- полагается бонус. Он взял одну купюру от Плахова, одну от Рогова - так, чтобы просто добить до круглой суммы... Конечный результат этой операции Сергея Аркадьевича удовлетворил. Он спустился в город, прошелся вдоль моря, полюбовался рекламным плакатом пип-шоу, но внутрь не заглянул. Заметил вдалеке своих подчиненных, которые вместе с подозрительным бородатым типом перли куда-то тяжелый лодочный мотор.
"Мотор, что ли, скоммуниздили? - с тревогой подумал Сергей Аркадьевич.- Как бы отвечать за них не пришлось..."
Но решил махнуть рукой, потом разобраться. Сейчас было дело поважнее. В желудке урчало, будто кот мурлыкал. Верный признак, что пора перекусить.
Сергей Аркадьевич выбрал кафе под пальмами, которые были по самую макушку обернуты разноцветными электрическими гирляндами. Перелистал меню.
Блюд было много, но все с непонятными названиями.