И без картинок. Вот в китайских ресторанах удобно - там рядом с названиями и ценами публикуются картинки. И все ясно. Ну не все, но многое. А тут вообще ничего не ясно. Выкаблучиваются вечно эти французы.
- Э, гарсон! Бонжур! - кликнул он официанта.- А по-русски нет, что ли?
Официант что-то вякнул по-своему.
- Ну тогда наудачу! - И Егоров ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку.- И этого... Пива. Бир!
Про пиво официант понял.
С другой стороны кафе в это время, под другой электрической пальмой, заканчивал свое интервью с актером Беловым известный телеведущий Сергей Шалашов.
- И последний, Олег Иванович, вопрос,- ворковал Шалашов.- Всем известно, что прототипом вашего героя является продюсер фильма небезызвестный Михаил Троицкий... Человек, владеющий яхтой стоимостью четыре миллиона долларов.
- Предвижу, Сергей, ваш вопрос. Мне уже приходилось на него отвечать. Играю ли я реального Троицкого?
- Инвестируете в его образ свое обаяние, так скажем ...
- Но я актер и создал тот образ, который задали мне режиссер и сценарист. А каков Троицкий в реальности - не мне судить.
- И, конечно, вы не даете оценку поступкам своего героя?..
- И, конечно, не даю!.. Повторяю: я актер! Оценку пусть дает зритель.
- А помните случай с Де Ниро, которому здесь, на Каннском пляже, досталось от полицейских за то, что он сыграл мафиози? - спросил, разумеется, Шалашов.
- Конечно, помню, Сергей! Но ведь это было так давно! С тех пор полицейские стали куда более цивилизованными! Во всяком случае, мне бы хотелось так думать,
- А с Троицким вы встречались? Может быть, знаете его мнение о фильме?
- Я с ним далее не знаком. И мнения его не знаю. Но думаю, оно положительное, раз он выпустил фильм. Режиссер говорил, что замечаний не было.
- Спасибо, Олег Иванович! Желаем вам и вашему фильму успеха.
В это время их и заметил Егоров, возвращавшийся из туалета, где долго не мог найти кнопку подачи воды в умывальнике. Прислушался к разговору. Оператор выключил камеру. Белов, очевидно, торопился и быстро ушел.
- Вы ведь диктор? С телевидения? Я узнал,- подошел Егоров к Шалашову, протягивая ему широкую ладонь.
- Я Сергей Шалашов. У меня программа "Тихий дом",- ведущий, повременив секунду, ответил на рукопожатие.
- Точно! - радостно согласился Егоров.- А я из милиции! Подполковник Егоров. Из Петербурга. Ваш земляк.
- У вас ко мне какие-то претензии? Невский не там перешел? - съязвил Шалашов.
- Не знаю...- растерялся Егоров.-Я вот хотел спросить - я заказал что-то, а языка не знаю... ткнул что-то пальцем. Переведите, что это?
Егоров взял со столика Шалашова меню, нашел там свою строчку.
- Боюсь, вы заказали икру морского ежа,- глянул в меню образованный телеведущий.
- И как это - вкусно?..
- М-м-м... сильно на любителя. Скажу по секрету, иногда это блюдо называют "калом морского ежа".
Егоров икнул. Потом подумал, что можно и не есть, зато будет что рассказать.
- Ну и ладно. Я здесь, вообще, по делу, но очень хочу на фестиваль. Это моя мечта. Может, поможете?
- Сожалею, но лишен такой возможности,-холодно ответил Шалашов. Ему вспомнилась реплика из популярного фильма для простонародья: "Хитры вы, легавые, с подходцами вашими..."
- А может, тогда подскажете, где билет достать?
- Если только у спекулянтов. Они там у Дворца крутятся.
- И на том спасибо. Это вам сувенир! Егоров протянул Шалашову матрешку. Тот очень удивился. Матрешку ему дарили впервые в жизни. Пожалуй, можно передарить ее какому-нибудь западному Кинематографисту.
Мотор оказался тяжелее, чем можно было предположить. Пока из номера на улицу выперли - выдохнись. А еще через полнабережной тащить...
Весит жуть как много, будто там внутри не ремни и детали, а какой-нибудь тяжелый металл. Уран, например. Не занимается ли Пастухов особо дерзкой международной контрабандой? Везет в моторе уран, а то еще Чего похлеще, к нему там подлетает вертолет посреди океана... Забирает товар, оставляет деньги. Там ведь, в бескрайних водах, пусто, никого нет, делай что хочешь...
- Для чего тебе это? - поинтересовался Рогов.- Ты ж на веслах рекорд ставишь.
- На случай критической ситуации. А то в прошлый раз возле Азор попал в болтанку, думал не выгребу, мать-перемать. Всю жизнь свою вспомнил, попрощался со всеми... Хорошо, рыбаки вовремя подошли.
- Так ведь ты тогда можешь и на моторе? Кто ж тебя в океане проверит?
Рогову не хотелось подозревать хорошего мужика Пастухова, но как-то все не складывалось.
- Ага, разбежался,- усмехнулся Пастухов.- Его на старте опломбируют, иначе рекорд не засчитают. И тогда мне шиш какой спонсор еще денег даст, мать-перемать. Если выяснится, что я мухлюю...
- Слушай, Тимофей, а ты там в море от одиночества не воешь? - спросил Плахов.
Не мог он себе этого представить. Месяцами не видеть никого, кроме рыб, да и с теми не поговоришь толком, их только сожрать можно. Миллионы тонн воды вокруг, ни в одну сторону ничего кроме воды. И крошечный человек посередине. Оно, конечно, сила духа, борьба со стихией, все дела, но ведь скучно.
- Я от этого на берегу вою.
- Так ты что, сирота?
- Почему? Семья, дети... Два сына, две дочки. Родители мои с нами живут. Сеструха из Тамбова с хахалем часто наезжает - они на Черкизовском рынке торгуют. Племянница каникулы у нас проводит. Две собаки - спаниель и такая... беспородистая. Кошка - перс шоколадный. Попугайчики. Черепаха, опять же. Недавно дочке хомячка купили... Еще кто-то вроде... Всех не упомнишь... Кто же...
Плахов с Роговым понимающе переглянулись. Вспомнили, как Жора Любимов ночевал на работе, потому что к жене на три дня нагрянула свояченица, а он ее голоса выносить не мог. Но то - одна-единственная несчастная свояченица...
- А работал где?
- В управлении культуры. Ведущим специалистом.-Вспомнил... Улитки! - Хлопнул себя по лбу Пастухов.
- Рекомендуешь? - спросит Василий.
Он решил, что Тимофей советует им поесть улиток, "мулей" так называемых, которых можно найти почти в любом кафе. Черная кастрюлька улиток, а к ним тарелка картошки-фри. Их все едят - потому, наверное, что это самое дешевое блюдо. Но выглядит уж больно неприятно,..
- Пять штук,- пояснил Тимофей.- Было шесть, одна сдохла. В банке трехлитровой живут. На кухне. Бананами кормим, салатом...
- Р-раз!.. Р-раз!..
Егоров делал физзарядку. Настроение у него было отличное. Что с того, что пришлось вчера немножко сблевнуть после икры морского ежа?.. Зато есть что рассказать. А сколько впереди еще всего интересного!.. Устрицы, например. Билет на фестиваль непременно нужно достать. Троицкого взять. И ничего что в счет отпуска! В отпуск бы он на свои кровные досюда не долетел. Да, может, еще и пошутил генерал. Или забудет.
Плахов плескался в душе, Рогов сладко дрых на своей "складушке".
- Василий, подъем!..- гаркнул Егоров.- На родине давно уже рабочий день!
Рогов лишь что-то промычал в ответ. Он не мог сейчас подняться - он считал во сне животных. Слонов, собак и улиток уже посчитал, но впереди еще были верблюды и кролики. Василий не мог бросить их неподсчитанными...
Егоров вышел на балкон, увидел спешащего по переулку агента Переса.
- Салют, камрад! - послал он бодрое приветствие.
Перес поднял глаза, поморщился. Что за бестолковый русский - орет на весь Лазурный берег из конспиративной квартиры.
Егоров потянулся, крякнул. В локоть вонзилась изрядная кактусовая колючка. Надо все же убрать отсюда растение...
Егоров изловчился, обхватил кактус снизу, перетащил его на тумбочку в комнате. Не очень удобно, конечно. Будешь царапаться по дороге в душ. Но можно перетащить на тумбочку в угол - туда, где спит Рогов... Вот так... Теперь Василий будет царапаться, но ладно: один, не все трое ведь...
Перес открыл дверь своим ключом. Плахов как раз вышел из ванной.
- Что, за Троицким двигаем? - такими словами встретил Анри Егоров.
Ему хотелось побыстрее покончить с этим хлопотливым делом, а уж потом спокойно заняться устрицами и Кристиной.
- Сожалею, но операция отменяется,- выдал вдруг агент Перес.
- Как это?! - опешил Егоров.
- Комиссар доложил в министерство о нашем плане,- пояснил агент.- Там категорически против.
О том, что комиссар сам мог перестраховаться и соответствующим образом повлиять на позицию министерства, Анри русским коллегам объяснять не стал. Лишняя для них информация.
- Что значит против? - нахмурился Плахов.- Почему?
Рогов открыл один глаз и недружелюбно глянул на агента. Он так и чуял, что будет подстава. Екарный граф. Открыл второй глаз и глянул еще недружелюбнее.
- Против участия французской полиции. А без нас вы не можете. Это не ваша юрисдикция,- терпеливо объяснял Перес. Ему самому не нравилось, что происходит, но...
- Зачем же вы тогда нас приглашали?
- Мы не знали, что фильм Троицкого представляет Францию.
- Францию?! Россию он представляет. Во всей красе! - подал голос с раскладушки Рогов.
- Его сопродюсер - француз. В титрах, оказывается, указано: "при участии Франции".
- Маленькими буковками?..- язвил Плахов.
- Небольшими,- согласился Перес.
- Самыми малюсенькими. Вот такусенькими...
- Какая разница!..- разозлился Перес. Его легко было вывести из себя.- Такусенек или не такусенек, все един! Формально!
- И вы, значит, решили не рисковать? - иронически прищурился Плахов.
- Фестиваль - наша визитная карточка,- сказал Анри Перес заученные слова.- От этого зависит престиж в мире...
- И доходы,- выступил Рогов со "складушки".
- И доходы тоже,- еле сдерживал себя агент.- Зачем нам проблемы из-за какого-то бандита?
Он чуть не добавил - "да еще русского". На душе у него было погано. Сам-то он был согласен с русскими коллегами. И не так уж он заботился о престиже: перетоптались бы, не лопнул бы престиж. Бандита важнее обезвредить. Но служебный долг заставлял его транслировать точку зрения комиссара и министерства. Кроме того, Анри что-то смущало в квартире. Что-то тут неуловимо изменилось... Но что именно?
- Это вам министр разъяснил? - Плахов говорил уже откровенно язвительно.
Анри промолчал. Губа его дернулась.
- Так что, нам съезжать? - каким-то по-детски обиженным голосом спросил Егоров.
Казалось, он добавит сейчас: "А как же устрицы?" Сергей Аркадьевич был уверен, что устрицы эти хваленые - такой же кал, как и морской еж. Но попробовать надо, раз приехал. Это ихняя местная гордость, покруче фестиваля. Они недавно даже памятник устрице открыли, дурачки. В каком-то городе неподалеку. Егоров не запомнил в каком. Он фотографию видел в "Пульсе" или во "Фри тайме". Ну, такая пельменина. Очень похожа на ухо и еще на кое-что. В общем, скучно уезжать, не попробовав.
- Можете здесь пожить несколько дней,- милостиво сказал Перес- Комиссар разрешил. Раз уж так получилось, и мы виноваты. Отдохните, в море покупайтесь. У нас в управлении есть ракетки для тенниса, подводное ружье... Хотите, могу привезти.
- Хотим! - подтвердил Егоров.
- Вы очень любезны, граф,- ухмыльнулся Рогов с раскладушки.
- Так, может, после фестиваля его задержать? - раздумывал Плахов.- На границе?
Ему не хотелось возвращаться в Петербург несолоно хлебавши.
- На какой границе? Уверен, он по морю вернется к себе в Португалию,- рассудил Анри.- Так же как сюда. Он же не глупый.
- Зато мы в дураках,- мрачно прокомментировал Плахов.
- Мне нужно ехать,- раскланялся Анри.- Звоните, не стесняйтесь...
Взмахи руками - вверх, в стороны, вверх, в стороны.
Взмахи ногами. Наклоны. Приседания.
Самая элементарная зарядка.
"На речке, на речке, на том бережочке..."
- Тьфу, привязалась! - сплюнул Троицкий.
На зарядку он все же выезжал "на бережочек". На яхте прыгать как-то несподручно. Странная картина: один мужчина делает упражнения, а другие стоят кругом и внимательно смотрят - на него и по сторонам.
- Демьяныч, а ты чего бегать перестал? - спросил Сергей.
- Прочитал, что вредно,- пояснил Троицкий.- Инфаркт можно заработать.
- Это я ему статью подсунул,- шепнул Николай Диме.- Легче охранять.
- А спал сегодня как?
- Да все так же,- мрачно ответил Троицкий, останавливаясь и переводя дыхание.- Не лучше. Голова как в тисках. Без таблеток никуда.
- Так, может, девчонок подтянуть? - предложил Серов.- Стресс снимешь.
- Ты мне еще в бордель предложи!..- огрызнулся Троицкий.
- В бордель не стоит,- серьезно ответил Серов.- Опасно.
- Скоро мы тоже без таблеток никуда,- снова шепнул Диме Николай.- Пора сваливать, пока не поздно...
- Пробегусь все-таки,- решил Троицкий и затрусил по набережной.
"Мыла Марусенька белый пупочек..."
Охранники медленно побежали, за ним.
И сразу увидели возникшего из-за пальмы мужчину в черном костюме с белым мелованным лицом, а главное - с пистолетом в вытянутой руке.
Сергей крикнул: "Ложись", толкнул шефа на землю. Дима и Николай в два прыжка оказались рядом с убийцей, завернули ему руки, перед этим врезав в пах.
Из пистолета выскочил флажок.
- Реклама фильма, Демьяныч,- хмыкнул Серов.- Парни, отпустите этого придурка. Руку ему не сломали?
- Похоже, сломали,- мы же не думали...
- И правильно сделали! - злорадно хихикнул Троицкий.- Жаль что не обе. Реклама, бля, остроумная. Будем считать, что и мы свой фильм... прорекламировали.
Анри спешил к фестивальному Дворцу, когда зазвонил его мобильник.
- Да? Напали на рекламного человека? Зачем? Сломали руку? Зачем? Ах, говорили по-русски...
Анри нажал отбой, остановился и задумался.
Устриц Егорову несли так долго, что он весь извелся. Рогов и Плахов успели выпить свой кофе и отошли от кафе к тротуару. Купили с лотка и с удовольствием стрескали по хот-догу. Рогов, впрочем, с меньшим удовольствием: ему не давал покоя курс евро к рублю.
- Сосиска в булке - четыре шестьдесят! Сто шестьдесят один рубль!.. С ума сойти можно! Это ж полтора килограмма колбасы!..
- Смотря какой,- возразил Плахов.
- Хорошо, килограмм!
- Ты еще в третью "Балтику" переведи...
- И переведу!.. Шесть бутылок, Игорь!.. На весь отдел!
- Ладно, не шуми...
- А чего бы мне не шуметь? У меня сейчас в Синявино посевная! А я тут болтаюсь... как круассан в проруби.
- Пошли лучше глянем, как у Егорова с моллюсками дела...
Перед Егоровым стояла тарелка с устрицами и стакан чая. Устрицы шли туго. Во-первых, с трудом отдирались от раковины. Во-вторых, плохо лезли в горло. Егоров, морщась, запихнул в себя четвертую. А впереди еще восемь.
Вспомнился анекдот про нового русского и его бывшего однокурсника, ныне нищего: "Я не ел пять дней".- "Ну и зря. Надо себя заставлять..."
- И как, Сергей Аркадьевич? - Рогов скорчил сочувственную физиономию.
- Что-то не очень,- признался Егоров.- Может, несвежие?..
- Их же не на завтрак едят,- заметил Плахов.
- Что делать? - философски заметил Егоров.- Надо успеть попробовать. Вдруг нас к обеду выселят.
Пятая устрица оказалась совсем невкусной. Кислые какие-то. Точно: несвежие.
- Лягушек тоже будете?
- Лягух я и дома могу, если захочу. У меня в Удельном прямо за домом лужа, так их там сотни. Поют по вечерам. Заслушаешься!..
В эту лужу Егоров тоже недавно угодил, как и в болотце на заливе. Гулял с болонками и оступился. Тогда и заметил сколько там лягушек: целый взвод из-под ноги выскакал.
Сил на устриц больше не было.
Дурят трудовой народ.
Сговорились - и делают вид, что вкусно. Невозможно, чтобы это кому-нибудь всерьез нравилось.
Егоров отодвинул тарелку и допил чай.
- Вы тут доедайте, если хотите, а мне в одно место надо сходить. Встретимся в час на пляже. Доедайте, доедайте,- разрешил он,- не пропадать же добру...
Отдуваясь, Егоров двинул в сторону Дворца.
- Попробуешь? - спросил Рогов.
- За Егоровым доедать?..-брезгливо посмотрел Плахов на коллегу.
- Ну они же каждая в своей скорлупе... Не интересно устрицу попробовать?
- Нет. Ты давай, если хочешь.
Рогов взял устрицу и задумчиво повертел в руке:
- Чего только природа не удумает... - Положил обратно на тарелку: - Ладно. Мне бы чего попроще. Троицкого поймать. Или еще по сосиске, Игорь?..
- Устриц жрете? - рядом возникла неожиданно растрепанная фигура Тимофея Пастухова.
- Так, балуемся... - смущенно сказал Рогов.- Ты не хочешь?
- Мне это хавало морское - во где сидит,- с неожиданной злобой сказал путешественник.-А сейчас снова в океан на три месяца...
- Понятно,- кивнул Плахов,- Слушай, Тимофей, а ты сейчас занят?
- Нет, гуляю. А что?
- Покатаешь нас? Нужно сплавать в одно место...
Фестивальный Дворец окружен толпой круглосуточно. Во всяком случае, ранним утром и поздним вечером толпа налицо, и создается впечатление, что и на ночь эти люди никуда не уходят, в надежде что какая-нибудь подгулявшая звезда захочет прошвырнуться по красной лестнице при свете луны.
Стоять часами, визжать при виде звезд (которых при таком скоплении зевак и увидишь-то в лучшем случае краем глаза), с ничтожным шансом на автограф и без всякого шанса попасть на сеанс,- этого Егоров не понимал. Он был человеком дела.
Приехать в Канны - и не посмотреть кино?
Егоров бы себя уважать не стал...
Поторчав в толпе с четверть часа, Сергей Аркадьевич вычислил профессиональным взором нужного человека: патлатого арабского юношу в футболке с серебристыми иероглифами и с кольцом в носу. Вытащил из кармана русско-французский разговорник, похлопал юношу по плечу, отозвал в сторону. Бодро сказал "бонжур". Это слово он знал без разговорника.
- Бонжур,- подозрительно глянул араб.
- Я есть русский турист,- старательно прочел Егоров из книжечки.
- Оно и видно,- кивнул юноша.- Чего вы хотите?
- Я хочу билет на фестиваль,- сказал Егоров по-русски и указал на дворец.
- Билет на фестиваль?,.- переспросил юноша по-французски. Он Егорова понял.
- Цвай! - выставил два пальца Егоров.
- Понимаю,- юноша внимательно оглядел пальцы-сосиски.- Вы не полицейский?
- Не понимаю...
- Вы - полицейский? - араб ткнул в Егорова своим пальцем.
- А-а, полицейский? Нет, ноу... - Сергей Аркадьевич порылся в разговорнике.- Я - учитель. Учитель музыки. Из Петербурга. Белые ночи, Петр Первый...
- Петр Первый? - не понял араб.
- Екатерина Вторая,- кивнул Егоров.- Цвай тикетс!
Юноша сказал "о'кей", указал Егорову где ждать и скрылся в толпе. Минут через пять он появился с заветным цветным прямоугольником. Радостный Егоров потянулся к билету, но араб не дал:
- Сначала деньги.
- Сколько это стоит? - заглянул Егоров в разговорник.
- Триста евро.
Егоров не понял. О французских числительных он не имел никакого представления.