- Уже четыре двадцать пять, - сказала Дульси, взглянув на свои часики. - Джонни сам будет с минуты на минуту. - И спустя мгновение добавила: - Ума не приложу, где Вэл.
Глава 3
Кто-то громко забарабанил в дверь.
В квартире был такой шум, что стука никто не услышал.
- Откройте дверь! - донесся крик.
Кричали так громко, что Мейми и Дульси услышали через закрытую дверь ванной.
- Кто это? - удивилась Мейми.
- По крайней мере, ни Джонни, ни Вэл, - ответила Дульси.
- Может, какой-то алкаш?
Кто-то из пьяных гостей сказал голосом комедианта с эстрады:
- Ричард, открой дверь!
Так называлась популярная в Гарлеме песня, название которой возникло из скетча двух черных артистов из театра "Аполло", где пьяный негр приходит домой и требует, чтобы слуга Ричард отворил ему дверь.
Другие пьяные гости захохотали.
Аламена пошла на кухню.
- Посмотри, кто там, - велела она Сестренке.
Та подняла голову от раковины, в которой мыла тарелки.
- От этих алкашей меня уже тошнит.
Аламена окаменела. Сестренка была нанята помогать по дому и не имела права критиковать гостей.
- Веди себя прилично, - осадила ее Аламена, - и не забывайся. Открой дверь, а потом убери эту грязь.
Сестренка окинула взглядом перевернутую вверх дном кухню, злодейски сверкнув своими раскосыми глазами. Стол, портки, а также весь пол были заставлены пустыми и полупустыми бутылками - из-под виски, джина, рома, кока-колы, приправ, а также сковородками, кастрюлями и тарелками с едой - в одной из кастрюль виднелись остатки картофельного салата, в другой полуразвалившиеся куски жареной рыбы, в третьей - жареной курятины, в четвертой - свиные отбивные. Были там и противни с бисквитами и остатками пирога, и таз, где в мутной воде плавали кусочки льда. Повсюду, на полу, на столе, на полках, валялись недоеденные куски пирога и бутерброды.
- Такое мне в жизнь не убрать, - пожаловалась Сестренка.
- Иди открывай, - резко сказала Аламена. Сестренка с трудом проталкивалась через галдящую пьяную толпу в гостиной.
- Кто-нибудь откроет или нет? - кричал голос из-за двери.
- Иду! - крикнула Сестренка. - Потерпи немного.
- Ну-ка пошевеливайся, - отозвался голос.
- Там за дверью, наверное, холодище, - пошутил кто-то из пьяных.
Сестренка подошла к двери и, не открывая ее, крикнула:
- Ну что ты так стучишь - хочешь дверь сломать, что ли? Кто там?
- Преподобный Шорт! - был ответ.
- А я царица Савская, - отозвалась Сестренка, согнувшись от смеха и колотя себя по бедрам. Она обернулась к гостям, чтобы и те посмеялись. - Говорит, что он преподобный Шорт.
Кое-кто из гостей дико заржал.
Сестренка повернулась к дверям и сказала:
- А ну-ка еще раз назовись, только не говори, что это сам святой Петр пожаловал за Большим Джо.
Три музыканта продолжали наяривать вовсю, безучастно глядя в пространство, словно видели землю обетованную за рекой Иордан.
- Повторяю: я преподобный Шорт, - сказал голос.
Сестренка внезапно перестала смеяться и осерчала:
- Хочешь, скажу, почему я сразу поняла, что ты не преподобный Шорт?
- Очень хочу, - сердито отозвался гость.
- Потому что преподобный Шорт уже здесь, - торжествующим голосом объявила Сестренка. - Стало быть, ты кто-то другой.
- Господи Боже, - отозвался ее собеседник. - Дай мне терпение! - и нетерпеливо забарабанил в дверь опять.
Мейми Пуллен открыла дверь ванной.
- Что происходит? - спросила она, высунув голову. Увидев перед входной дверью Сестренку, она осведомилась у нее: - Кто пришел?
- Какой-то алкаш. Говорит, нахал, что он преподобный Шорт, - доложила Сестренка.
- Я и есть преподобный Шорт! - взвизгнул человек за дверью.
- Этого не может быть! - отрезала Сестренка.
- Ты часом не напилась, дорогая? - спросила у нее Мейми, направившись в комнату.
Аламена крикнула из кухни:
- Это, наверное, Джонни решил пошутить.
Мейми подошла к двери, отпихнула Сестренку и открыла дверь.
Через порог переступил преподобный Шорт. Он шатался, словно собирался вот-вот упасть. Его худое лицо с пергаментной кожей искажала гримаса ярости.
За очками в золотой оправе полыхали огнем красноватые глаза.
- Батюшки святы! - ахнула Сестренка. Ее лицо посерело, глаза засверкали белками так, словно она увидела призрак. - Это и правда преподобный Шорт.
- А я что говорил! - прошипел тот.
Рот у него был как у зубатки. Заговорив, он обрызгал слюной Дульси, которая подошла и стала рядом с Мейми, положив ей руку на плечо.
Она сердито отпрянула и вытерла лицо маленьким черным кружевным платочком - то была единственная деталь ее туалета, указывавшая на траур.
- Хватит на меня плевать, - фыркнула Дульси.
- Он не нарочно, - примирительно сказала Мейми.
- Грешник, объятый дро-о-ожью! - выводил Южанин.
Преподобный Шорт вдруг дернулся так, словно у него начинался припадок. Собравшиеся смотрели на него с интересом.
- Стоит трепещет, дядя Джо-о! - вторил Южанину Окей.
- Мейми Пуллен, если вы не велите перестать им коверкать замечательный спиричуэл, клянусь Всевышним, я не произнесу проповедь на похоронах, - проскрежетал преподобный Шорт срывающимся от злости голосом.
- Они хотят выразить свою благодарность, - выкрикнула Мейми, пытаясь перекрыть и музыку, и общий гвалт. - Большой Джо вывел их на путь к успеху, когда они выпрашивали на чай, играя в притоне Эдди Прайса. А теперь они провожают его в путь на небеса.
- Так на небеса не провожают, - отозвался преподобный охрипшим от криков голосом. - От их воплей скорее мертвые восстанут из гробов.
- Ладно, сейчас я их остановлю, - пообещала Мейми и, подойдя к оркестру, положила свою черную морщинистую руку на мокрое плечо Южанина. - Все было отлично, мальчики, а теперь немного передохните.
Музыка прекратилась так внезапно, что в наступившей тишине явственно послышался шепот Дульси:
- Почему вы разрешаете этому грошовому проповеднику вмешиваться в ваши дела?
Преподобный Шорт посмотрел на нее с нескрываемой злобой.
- Прежде чем упрекать меня, сестрица Перри, стряхните грязь с ваших юбок, - проскрежетал он.
Молчание сделалось напряженным.
Сестренка воспользовалась тишиной и спросила громким пьяным голосом:
- Скажите, преподобный, как вы оказались за дверью?
Напряжение как рукой сняло. Все захохотали.
- Меня вытолкнули из окна спальни, - сообщил преподобный, еле скрывая злобу.
Сестренка схватилась за живот и принялась было хохотать, но, увидев лицо преподобного, осеклась.
Кое-кто тоже было рассмеялся, но тут же умолк. Гробовое молчание, словно саван, окутало пьяную компанию. Гости, выпучив глаза, таращились на преподобного. Их рты хотели смеяться и дальше, но сознание говорило: тпру! С одной стороны, лицо преподобного искажала ярость, понятная в человеке, которого выпихнули из окна, но с другой стороны, на его теле не было признаков падения с третьего этажа на бетонный тротуар.
- Это сделал Чарли Чинк, - проскрежетал преподобный.
- Кто-кто? - ахнула Мейми.
- Вы шутите? - резко спросила Аламена.
Первой опомнилась Сестренка. Она издала пробный смешок и одобрительно пихнула преподобного в бок.
- Ну, вы даете, - сказала она.
Преподобный ухватился за ее руку, чтобы не упасть.
На ее лице написалось идиотское восхищение одного шутника перед другим.
Мейми яростно обернулась к ней и влепила пощечину.
- Марш на кухню! - велела она. - И не смей больше брать в рот ни капли!
Лицо Сестренки сморщилось, словно черносливина, и она заплакала в голос. Это была крепкая, как лошадь, крупная молодая женщина, и ее плачущая физиономия придавала ей совершенно идиотский вид. Она ринулась было на кухню, но споткнулась о чью-то ногу и пьяно грохнулась на пол. На нее, впрочем, никто не обратил внимания, ибо преподобный Шорт, лишившись в ее лице опоры, тоже начал падать.
Мейми успела подхватить ёго и усадила в кресло, приговаривая:
- Посидите отдохните и расскажите, что с вами стряслось.
Он схватился за сердце, словно оно причиняло ему дикую боль, и сказал еле слышно:
- Я пошел в спальню, чтобы подышать свежим воздухом. А пока я стоял у окна и смотрел, как полицейский гонится за вором, сзади подкрался Чарли Чинк и вытолкнул меня из окна.
- Боже! - воскликнула Мейми. - Он пытался вас убить?
- Вот именно!
Аламена посмотрела на дергающееся от ярости лицо преподобного и уверенно сказала:
- Мейми, он просто пьян.
- Ничего подобного, - запротестовал преподобный. - Я в жизни не брал в рот ни капли пагубного зелья.
- А где Чинк? - спросила Мейми, озираясь по сторонам. - Чинк! Эй, кто-нибудь! Разыщите Чинка.
- Он ушел, - сообщила Аламена. - Он ушел, когда вы с Дульси заперлись в сортире.
- Этот проповедник все придумал, - сказала Дульси. - Потому что они с Чинком повздорили из-за гостей.
- А чем плохи мои гости? - спросила Мейми преподобного.
Она спрашивала Шорта, но за него ответила Дульси:
- Он сказал, что здесь не должно быть никого, кроме прихожан, а также собратьев Джо по ложе. А Чарли напомнил, что Джо был профессиональный игрок…
- Я не говорил, что Большой Джо никогда не грешил, - возвестил преподобный звучно, словно с кафедры, совсем забыв, что он жертва покушения. - Но он двадцать лет работал поваром на Пенсильванской железной дороге и являлся членом Первой церкви Святого Экстаза. Таким и видит его Господь.
- Но здесь все его друзья, - смущенно возразила Мейми, - те, кто работал с ним, кто был с ним все эти годы…
Преподобный Шорт поджал губы.
- Не в этом дело. Нельзя окружить его этим развратом и грехом и надеяться, что Господь призовет его к себе.
- Это в каком смысле? - вспыхнула Дульси.
- Оставь его, - посоветовала Мейми. - Только еще ссоры нам не хватало.
- Если он не перестанет делать грязные намеки, Джонни ему задаст, - пробурчала Дульси вроде бы только для ушей Мейми, но ее услышали все.
Преподобный Шорт посмотрел на нее со злобным ликованием.
- Угрожай сколько угодно, Иезавель, но от Всевышнего не утаить, что из-за твоей бесовщины Джо Пуллен раньше времени оставил сей мир.
- Ничего подобного, - возразила Мейми. - Ничего не раньше времени. Он уже много лет засыпал с сигарой во рту. Когда-то он должен был ею подавиться и задохнуться.
- Если вы готовы слушать этого горе-проповедника, то на здоровье, - сказала Дульси. - Но с меня хватит. Я пошла домой. Можете так и сказать Джонни, когда он придет и спросит, где я.
В наступившем молчании она вышла и хлопнула за собой дверью.
- Жаль, здесь нет Вэла, - вздохнула Мейми.
- Этот дом - притон убийц! - воскликнул преподобный.
- Не надо так говорить, даже если вам не по душе Чарли Чинк, - сказала Мейми.
- Господи! - вспылила Аламена. - Если бы он и правда выпал из окна, то лежал бы на тротуаре мертвый! Преподобный Шорт окинул ее невидящим взглядом. В уголках рта собралась пена.
- Я вижу нечто ужасное, - пробормотал он. - Ужасное видение.
- А вот это правда, - согласилась Аламена. - У вас одни сплошные видения.
- Я вижу человека с ножом в сердце, - упорствовал преподобный.
- Давайте-ка я дам вам рюмочку на сон грядущий и уложу в постельку, - предложила Мейми, - а ты, Аламена…
- Хватит ему пить, - оборвала та Мейми.
- Господи, да перестань же! Лучше позвони доктору Рэмси и попроси приехать.
- Он не болен, - отозвалась Аламена.
- Я не болен, - подал голос преподобный Шорт.
- Он просто пытается устроить скандал.
- Я ушибся, - сказал Шорт. - Вы бы тоже ушиблись, если бы вас выбросили из окна.
Мейми взяла Аламену за руку и попыталась увести.
- Пойди позвони доктору.
Но Аламена стояла на своем:
- Полно ребячиться, Мейми Пуллен! Если бы он выпал из окна, то разве смог бы подняться на третий этаж? Он еще скажет, что упал на колени Всевышнему.
- Я упал в корзину с хлебом, - сообщил преподобный Шорт.
Гости облегченно рассмеялись. Теперь им стало ясно: преподобный шутит. Даже Мейми не удержалась от улыбки.
- Ну, теперь вам все ясно? - спросила Аламена.
- Преподобный, как вам не совестно нас обманывать, - сказала Мейми негодующим тоном.
- Не верите - сходите посмотрите на корзину, - предложил преподобный.
- Какую корзину?
- Ту, в которую я упал. Она на тротуаре перед входом в бакалею. Господь поставил ее, чтобы избавить меня от гибели.
Мейми и Аламена переглянулись.
- Я пойду взгляну, а ты вызови доктора, - сказала Мейми.
- Я тоже хочу взглянуть.
Взглянуть захотели все.
Громко вздохнув, словно покоряясь воле безумца, Мейми пошла первой. Дверь спальни была закрыта. Открыв ее, Мейми воскликнула:
- А свет-то горит!
С нарастающим волнением она подошла к окну и глянула вниз. К ней подошла и Аламена. Остальные с трудом втиснулись в небольшую комнату. Немногим счастливчикам удалось просунуть голову над плечами Мейми и Аламены.
- Ну что, есть там корзина? - спросил кто-то сзади.
- Увидели, да?
- Какая-то корзина и правда стоит, - сказала Аламена.
- Но вроде хлеба в ней нет, - дополнил мужчина, выглядывая из-за ее плеча.
- Она не похожа на хлебную корзину, - сказала Мейми, близоруко вглядываясь в утренние сумерки. - Скорее, эта из тех корзин, в каких уносят покойников.
К тому времени острое зрение Аламены приспособилось к потемкам.
- Это действительно хлебная корзина. Но в ней лежит человек.
- Пьяный! - облегченно вздохнула Мейми. - Его-то и увидел преподобный и решил немного поморочить нам голову.
- Не похож он на пьяного, - возразил мужчина. - Он лежит прямо, а пьяный лежит скрючившись.
- Господи! - испуганно воскликнула Аламена. - Из него торчит нож!
Мейми испустила долгий протяжный стон.
- Господи, защити нас! Ты не видишь его лица, детка? А то я такая старая, что ничего не могу разобрать в потемках.
Аламена обняла Мейми за талию и медленно отвела ее от окна.
- Это не Чинк, - сказала она. - Это, кажется, Вэл.
Глава 4
Гости ринулись к двери, чтобы поскорее оказаться внизу. Но не успели Аламена и Мейми выйти, как зазвонил телефон.
- Кто это так поздно? - удивилась Аламена.
- Спускайся, я сниму трубку, - сказала Мейми.
Аламена молча вышла.
Мейми зашла в спальню и сняла трубку с телефона на ночном столике.
- Алло! - сказала она.
- Вы миссис Пуллен? - спросил мужской голос, причем такой неотчетливый, что она так и не разобрала, кто это.
- Да.
- Перед вашим домом лежит покойник.
Мейми была готова поклясться, что в голосе послышалась усмешка.
- Кто вы? - подозрительно спросила она.
- Никто.
- Ничего в этом смешного нет, это не повод для шуток.
- Я не шучу. Не верите - подойдите к окну и убедитесь.
- Почему, черт возьми, не позвать полицию?
- А может, вы бы не хотели, чтобы об этом узнала полиция?
Внезапно разговор утратил всякий смысл для Мейми. Она попыталась собраться с мыслями, но так устала, что у нее гудела голова. Сначала преподобный Шорт выкинул фортель, потом выяснилось, что Вэл лежит с ножом в груди. А Джо лежит в гробу. Этого ли не достаточно, чтобы рехнуться.
- Почему, черт возьми, я могу не хотеть, чтобы об этом узнала полиция? - свирепо спросила она.
- Потому что он из вашей квартиры.
- Откуда вам это известно? Я его у себя сегодня не видела.
- Зато я видел. Я видел, как он выпал из вашего окна.
- Что? А, так это преподобный Шорт. И вы видели, как он падал?
- Ну да. А теперь лежит в корзине у бакалеи. Он погиб.
- Ничего подобного. Он даже не ушибся. Преподобный Шорт поднялся обратно.
Собеседник промолчал, и она продолжала:
- Это не Шорт, это Вэл. Вэлентайн Хейнс. Его зарезали ножом.
Она подождала ответа, но в трубке было лишь молчание.
- Алло! - крикнула она. - Алло! Вы слушаете? Если вы такой приметливый, как же вы этого не заметили?
Она услышала тихий щелчок.
- Подлец повесил трубку, - пробормотала она себе под нос. - Странно все это - ни в какие ворота не лезет.
Мейми постояла некоторое время, пытаясь понять, что к чему, но мозги упорно отказывались работать. Затем она подошла к туалетному столику и взяла коробку с нюхательным табаком. Понюшка немного привела ее в порядок, и острое чувство паники прошло. Из уважения к гостям она не нюхала табак весь вечер, хотя обычно постоянно прибегала к этому средству.
"Господи, если бы был жив Джо, он бы знал, что делать", - подумала она, медленной шаркающей походкой двинувшись в гостиную.
Комната была заставлена грязными стаканами, тарелками с остатками еды, пепельницами, полными тлеющих окурков. На вишневом ковре была невообразимая грязь. Сигареты прожгли дырки в обивке стульев, оставили отметины на столешницах. На рояле лежала тлеющая сигарета. Это было похоже на ярмарку, когда уехал цирк. Пахло смертью, ландышами, едой, потом, и все это в совокупности создавало в душной комнате невообразимую атмосферу.
Мейми проковыляла через комнату и остановилась у бронзового гроба, где лежал ее супруг.
Большой Джо был одет в кремовый летний костюм, светло-зеленую крепдешиновую рубашку, шелковый коричневый галстук с ангелами и подковообразной заколкой с брильянтами.
Его крупное широкое коричневое лицо было чисто выбрито, от большого рта лучами разбегались морщины. Похоже, ему недавно был сделан массаж. Жесткая седоватая курчавая шевелюра Джо была после его смерти коротко острижена, и теперь он был тщательно причесан. Это сделала Мейми. Она же обрядила его в последний путь. Руки Джо были сложены на груди так, что виднелись алмазный перстень на левой руке и масонский с печаткой на правой.
Мейми сняла кольца, положила их в глубокий передний карман своего длинного черного шелкового платья, которое волочилось по полу. Затем закрыла гроб.
- Ну и поминки! - сказала она вслух.
- Он отошел в мир иной, - скрипучим голосом произнес преподобный Шорт.
Мейми вздрогнула. Она его не заметила.
Он сидел ссутулившись в пухлом кресле, уставясь в противоположную стену.
- А что вы думаете?! - вспыхнула она. Смерть Вэла заставила ее забыть всю светскость. - По-вашему, я бы похоронила его и живым?
- Я это видел, - произнес преподобный Шорт, не обращая внимания на ее слова.
Она удивленно уставилась на него.
- Это вы про Вэла? - догадалась она.
- Женщина, полная похоти и блуда, поднялась из геенны огненной и ударила его ножом в сердце.
Не сразу Мейми поняла смысл его фразы.
- Женщина?
- Вы это видели?