- Дай-ка, я гляну, - Квашнин осторожно освободил рану от одежды. - Сейчас, дружище, всё будет, как в лучших домах Лондона.
В темноте, где глазом, а где на ощупь, он понял, что ранение ноги старшего лейтенанта не опасное. Вместо дроби кусок острой древесины, расщепленного выстрелом весла, глубоко врезался в бедро старлею, вызвал кровотечение и причинял страдание.
- Двигаться можешь? - с надеждой спросил Квашнин.
Матков, стиснув зубы, покачал головой.
- Придется её вытаскивать, - поглаживая громадную занозу, как ребёнка, нараспев протянул Квашнин и вдруг резким рывком, найдя удобное место на древесном осколке и цепко ухватив его рукой, рванул на себя.
- Ё моё!.. - задохнулся в крике старлей.
А Квашнин уже крепко обматывал ему рану порванной на себе форменной рубахой, приговаривая:
- Ты что же, бедолага, в него из ракетницы пальнул? Не надеялся из пистолета попасть, а?
- Так верней, товарищ капитан, - возразил старлей.
- Ну как теперь? Попробуешь подняться?
- Пожалуй, да, - Матков попытался встать, но упал, охнув и закрыв глаза.
- Однако… - заскрипел зубами Квашнин, - нам бы, Сашок, с тобой теперь до берега добраться. Пловец из меня не ахти.
Вода плескалась в тяжелевшей с каждой минутой посудине. Квашнин только теперь оглядел то, что осталось от их злосчастной лодки: зрелище было неутешительным, она едва держалась на поверхности воды.
Квашнин поморщился, не находя слов, сплюнул, бросил злой взор к месту взрыва. Кроме обломков, чадящих в ночи гарью и дымом, над водой ничего не было видно. Пропал и неизвестный.
Qualis dominus, talis et servus
Чудная погода!
Прекрасный день!
И несказанно привлекательной казалась прогулка на воде под свежим ветерком, не случись оказии.
На пирсе, у аккуратного воздушного мостика на белый кораблик, дряхлая старуха перекрыла дорогу комиссару милиции, чуть не бросившись ему под ноги. Рванулся вперёд подполковник Каримов, остеречь непутёвую, но замер под повелительным жестом Даленко, застыл, окаменев.
- В чем дело, гражданка? - вперил в бабку жёсткий взгляд Каримов.
Та, ещё не остыв, поворачивалась то к одному, то к другому милиционеру; в звёздах на погонах она не разбиралась, поэтому полагалась на свою житейскую логику. Тот, который её чуть было не схватил в объятия, был ловчее, тонок и привлекательней. Но грозен. Второй - тяжелее на ногу и спит на ходу, но солиднее и с красными лампасами на штанах. Затесавшийся между ними прозрачный Соскин вообще её не интересовал.
Она ухватила комиссара за рукав мундира, не ошиблась.
- Миленький, я за своего Мишку просить хочу!
Даленко внимательно изучал просительницу, руку не одёргивал, ждал.
- Сынок мой с Фирюлиным Акимкой водился. Акимку-то выловили ловцы. Мово нет до сих пор. Живой он или как? Искать будете? Что делать-то?
Старуха, сухая, как ветка, лет семидесяти-восьмидесяти на вид, твёрдо передвигалась на собственных ногах, и увесистая клюка выше головы внушительно удерживалась ею в руке скорее от уличных собак, нежели для опоры.
- Товарищ комиссар, - уловил суть обращения Каримов, - это, скорее всего, мать Дятлова Михаила. По сведениям моих оперативников его видели с утопленником, вместе они при жизни браконьерничали.
Не останавливаясь, он повернулся к старухе:
- Поисками твоего сына мы уже занимаемся. В деревне находится сейчас участковый Суворин, обратись к нему. Напиши заявление. Знаешь своего участкового?
- Как же, знаем, - степенно отвечала бабка. - Он сегодня был у меня. Расспрашивал. И Камиев заглядывал. Но мне главного вашего надо увидеть. С Мишкой и лодка наша пропала, а что он без лодки? Где концы искать? В колхоз идти?
- Сына отыщем, мать, - заговорил комиссар, которого просительница так и не отпускала, - но тут дело непростое. Время понадобится, чтобы разобраться. Все вести у участкового спрашивай. А это… - Даленко кивнул в сторону вытянувшегося подполковника, - это ваш начальник милиции. Он и сообщит, как найдут.
Старуха понимающе закивала головой:
- Лодка совсем хорошая была, Мишка её весной только проконопатил, просмолил. Новая почти.
Комиссар был уже на катере, Соскин давно суетился в рубке капитана, Каримов запрыгнул на борт последним. Старухе действительно клюка нужна была для собак, одна неугомонная облаивала её до тех пор, пока лёгкий катерок не скрылся из вида.
Всю остальную дорогу до райкома молчали, один угрюмо, другой послушно; Соскин не интересен был никому. Комиссар, углублённый в себя, иногда справлялся у Каримова о каком-нибудь населённом пункте на берегу. Тот старался обстоятельно рассказывать, но что расскажешь о двух десятках изб? Обстановку в районе подполковник давно уже доложил, а говорить об убийстве?.. Какой смысл, когда ничего не ясно. Квашнин проинформирует, вероятнее всего, только к вечеру, если будут новые сведения.
- Странная какая-то эта стрельба, - вдруг проговорил комиссар. - В этой деревне когда последний раз убивали?
- Последнее убийство в районе было полтора года назад, а в этой деревне совсем ничего подобного не припомню. Здесь не город, товарищ комиссар.
- Патриархальная тишина, - процедил сквозь зубы Даленко, - спящее царство.
Они сидели вдвоём на корме шустрого катера, спрятавшись от ветра за капитанской рубкой; спустя час-полтора пути свежесть и прохлада превратились в опасность, и Каримов уговорил комиссара перебраться в эту часть корабля. В каютах и кубрике было душновато, к тому же особенно не поговоришь при посторонних. А поговорить с комиссаром Каримову очень хотелось. Он всё-таки не отчаивался услышать мнение начальства по поводу пойманного утопленника.
- Гастролёры городские не поделились с вашими местными бракашами, - ни к кому не обращаясь, выдавил из себя Даленко.
Каримов ловил каждую его фразу.
- У меня есть все основания полагать, что Дятлов тоже скоро обнаружится, - многозначительно вставил Каримов, так и не дождавшись продолжения от Даленко.
- Ты скажешь! У него есть основания… - откровенно хмыкнул комиссар и сплюнул за борт. - Мне задницу твоими основаниями подтирать! Завтра "самому" докладывать, а у тебя - основания…
Каримов прикусил язык.
- И думать нечего - на дне и второй! В низах, у моря сегодня-завтра его вылавливать. Искать на раскатах нужно, пошлю туда местных оперов и вертушку добавлю. Если не зацепится нигде, подтвердятся твои основания. - Даленко напряжённо хмыкнул, получился всхрап возмущённого могучего жеребца.
Каримов даже вздрогнул, продолжая ругать себя, - вот ляпнул! Но от своего отступать не собирался. Чуял, он на верном пути, только Даленко не успел ухватиться за его удачную находку.
- Я к чему говорю, товарищ комиссар, - снова начал он искать подходы к Даленко, когда тот успокоился, - отношения между этим утопленником и пропавшим Дятловым развивались не на мирной основе.
- Кончай ты свою дипломатию! - оборвал его Даленко. - Проще говори! Крутишь вокруг да около.
- Поколачивал утопшего Медведь.
Комиссар заинтересованно вгляделся в подчинённого, явно стараясь осмыслить услышанное.
- Медведь - это кличка Дятлова, - начал осторожно развивать удачную находку начальник райотдела. - Он с Фирюлиным дружбу водил только ради промысла, а так, в общении, не уважал его. Аким - уголовник, авторитетом в деревне не пользовался, хотя и отсидел в колонии за продажу краснухи. А может, как раз, что был судимый, поэтому и уважением не пользовался. Да и чужак он, в деревне так и не прижился, хотя бабу себе нашёл. Так городским его и считали, а за воровские замашки не терпели. В колхозе к работе его Деньгов так и не допустил, а Тихон Жигунов гонял его от рыбаков. Мне докладывали, что даже поколачивал он Фирюлина, когда тот на тони нос совал. Как-то избил, хоть в больницу вези, но я хода делу не дал - Аким заявление писать отказался. И от дружка его, Дятлова, Гнилому доставалось. И не раз. Вот какая интересная закавыка. Не всё у них миром было между собой.
- Ну это ещё не факт, - не улавливая, куда клонит Каримов, рассуждал комиссар. - По пьяне кому морду не набьёшь. А среди этой братвы, уголовников, какая может быть любовь и дружба? Они верх свой только кулаком и держат.
- Оперативники мои сейчас отрабатывают версию об их контактах, - хитро договаривал подполковник, - есть люди, которые видели и синяки, и побои после уроков, что устраивал Дятлов Фирюлину, товарищ комиссар. В больницу Аким не ходил, но грозился припомнить дружку при случае. Слышали люди эти его заявления. Медведь ничего не прощал.
- Слышали люди, говоришь?
- Я дал команду по всем дракам провести тщательные проверки и материалы представить следователю.
- Это очень важное обстоятельство и вполне вероятная версия, - уже более заинтересованно отреагировал комиссар и поощрительно хлопнул Каримова по плечу. - Ты, Равиль Исхакович, поручи ребяткам внимательно всё отработать. Браконьерством эти двое кормились на воде, разбойничали, здесь и смерть свою нашли, не поделив добычу.
- Медведю хлопнуть Гнилого раз плюнуть, - подхватил мысль комиссара Каримов, - у него вон лапища какая, человека угробить ему ничего не стоит. Не зря прозвище получил. Мне Квашнин докладывал: против Медведя никто в драках не вставал. Он только Тихона Жигунова опасался.
- Это какого же Жигунова? Звучала вроде его фамилия на совещании…
- Да, бригадир колхозных рыбаков, товарищ комиссар. Тихон Жигунов, зять председателя колхоза, Полиэфта Кондратьевича Деньгова.
- Он ещё и зять вашего члена обкома партии?
- Тот самый. Зять члена обкома, - уважительно подтвердил начальник милиции.
- А что имя какое-то странное? Не из старообрядцев?
- Что вы, товарищ комиссар! Деньгов вырос на Каспии. Семья - сплошь знатные ловцы, сам воевал, боевой фронтовик, в партию ещё до войны вступил. Колхоз в руках крепко держит, у Хансултанова на хорошем счету был всегда. И сейчас планку не опускает. План по рыбе всегда перевыполняет.
- Скорее всё так и было, как ты говоришь, - вернул комиссар Каримова к оборвавшейся теме разговора, - по пьянке ночью на почве вражды эти бандюганы вполне могли друг друга перестрелять. Врач, что утопленника осматривал, какое заключение дал? Пьяный был браконьер?
- Я что-то прослушал, товарищ комиссар. Мы с прокурором района увлеклись другой темой при обсуждении версий.
- Ты проследи за врачом. Пусть тщательно труп исследует при вскрытии. В воде, конечно, долго пролежал, но водка, если принимал, должна остаться.
- Свидетельскую базу проверим, товарищ комиссар, - отчеканил Каримов, - пили они оба, не просыхая. Пьяные были.
- Ну вот видишь, что получается при тщательном раскладе, - поучительно наставлял Даленко подполковника, - тебе и карты в руки.
- Будет исполнено, товарищ комиссар! - щёлкнул каблуками Каримов.
Катерок между тем подходил к пирсу, где толпились люди. Путешествие по воде завершилось.
- Ты посмотри-ка, - вглядываясь в людей на причале, усмехнулся комиссар, - кажется, нас встречает ваш первый секретарь.
- Точно, товарищ комиссар, - отчеканил Каримов, - Валерий Николаевич Борданов сам пожаловал вас встретить.
- Уважительный человек, - протянул Даленко, - как у тебя с ним?
- Полное взаимопонимание и порядок, товарищ комиссар.
- Держись. Не подведи меня. Прислушивайся. Новая метла… ты знаешь, учить не буду.
- Будет исполнено, товарищ комиссар!
- Ну, ладно, расслабься. Что заладил: комиссар, комиссар…
Катерок совсем уже подходил к причалу. Первый секретарь райкома партии Валерий Борданов издалека радушно улыбался комиссару, развёл в стороны руки, изображая желание обнять гостя.
- А что? - повернулся к начальнику милиции Даленко. - Молодец ты, с поездкой этой по воде правильно удумал! Воздух, прохлада. Не то, что вертухались мы с Игорушкиным в этой треклятой громыхалке, когда сюда летели! Действительно, и организму пользы много и делу. Голова-то как работает, будто у молодого от свежего воздуха! А насчет той версии о драках и стрельбе ты тщательно всё проверь.
И вдруг, уже направляясь к выходу с корабля, спохватился:
- А ружья-то у них имелись?
- Как же, в деревне и без нагана, - шутя, успокоил комиссара Каримов, понимающий всё и сразу, - такого у нас не бывает.
Недавно назначенный первый секретарь райкома партии Валерий Борданов недолго ломал голову, как и где встречать высшего руководителя управления внутренних дел области. Энергичный, как все молодые, ещё без комплексов, секретарь решил выехать на рыбокомбинат, пообщаться там с директором, с народом и там же встретить большого гостя, о котором с утра прожужжал ему все уши начальник милиции Каримов.
Они обнялись, комиссар возвышался глыбой, но секретаря это нисколько не смущало, руку гостя он испытал на твёрдость пожатием бывшего борца-перворазрядника так, что комиссар тоже проникся чувством мужского восхищения. Соскин за компанию прыгал тут же, подталкивая к комиссару знакомиться директора рыбокомбината.
- Петрович, - по-простому обратился к директору Борданов, - покажем гостю наши богатства?
- Как же не показать, Валерий Николаевич? - охотно засуетился директор. - Есть что посмотреть! Не в каждом районе так производство налажено, как у нас. Современная технология!
- Вот и показывай, - увлёк комиссара за директором секретарь, - удивляй начальство.
Из всего увиденного, чем удивлял директор гостей, комиссара впечатлил процесс умерщвления живых осетров перед помещением их на разделочный конвейер, когда здоровенный мужик в резине по пояс залезал в ванную, где металась беззащитная обезумевшая рыба, и здоровенной дубиной глушил осетров направо и налево. Рыба после сокрушительных ударов затихала, даже самая большая, и краснела на глазах.
"Вот почему её называют красной, - решил для себя комиссар. - В самом деле, любого по башке такой дубиной очакушить, враз от давления кровь по всему телу побежит".
Но секретарь попробовал развеять его догадку:
- Красной её, Александр Фёдорович, именуют в народе по старинному обычаю, когда всё удивительное, необычное, из ряда вон выходящее, люди именовали красным, то есть красивым, - втолковывал он комиссару. - Слышали, конечно, такие выражения: красное солнышко, красна девица. Рыба эта издревле рыбаками с Каспия доставлялась прямо к царскому столу. Поэтому её ещё называли царской.
Больше Даленко ничего смотреть не стал, от продолжения экскурсии отказался, сославшись на длинный день и усталость, и Борданов повёз его и Каримова в райком то ли обедать, то ли ужинать.
Только вытянув ноги в мягком кресле, откинув голову на удобную спинку и расслабившись, комиссар вернул себя в благостное расположение духа и в прохладном кабинете первого секретаря принялся слушать его рассуждения о проблемах района, насущных делах и те пе и те де… Они оба дождались приглашения к столу. Каримов пережидал время в кабинете Соскина, тот, как и подполковник, был некурящим и угощал его чаем с лимончиком для аппетита.
- Как скоро найдёте бандитов? - вдруг ни с того ни с сего оборвав рассуждения об особенностях вверенного ему района, спросил первый секретарь комиссара.
Комиссар не удивился вопросу, он был для него обычным, наверное, он его давно ждал. И мог бы сразу, не задумываясь, сказать что-нибудь формальное, ответить, что понадобится время, что люди работают, что версии проверяются, виновному не уйти от правосудия, всё разрешится по закону и справедливости. Но он, не отдавая отчёта самому себе - или раскрепостившись в непринуждённой обстановке, или переваривая для себя ошеломивший его конец чудесной рыбы под беспощадной дубиной палача - вдруг сказал:
- Слушай, Николаич, я тебе лучше анекдот расскажу. Анекдот древний, с большой бородой. Я ещё молодым был, в органах начинал работать, а его уже рассказывали.
- Ну-ну… - растерялся Борданов.
- Кражу как-то совершили в торговой лавке. Выехали начальник милиции и сыщик на место преступления. А жулик нахалюгой оказался. Не только всю выручку спёр, ценности унёс, товар в мешок упаковав, но от большого злодейства, изверг, залез на стол и нагадил. Ходят начальник с сыщиком по торговому залу, всё осматривают, всё записывают. Сыщик молодой, начинающий, только с учебной скамьи. Начальник ему пальцем показывает на взломанную дверцу сейфа, - фотографируй. Тот послушно фотографирует. Запиши. Тот записывает. Опиши следы, назначим экспертизу, поставим вопросы, эксперт сразу скажет, чем следы на сейфе оставлены, каков был у взломщика инструмент. "А скажет?" - вопрошает недоверчиво сыщик. "А куда денется?" Подходят к столу. Начальник на кучу дерьма показывает, - фотографируй. Опиши всё, как есть. Упакуй, направим на экспертизу. Эксперт осмотрит, анализы проведёт. "А что скажет?" - опережает молодой сыщик. "Скажет: чьё дерьмо, человека или животного". - "А ещё что?" - "Что тот жрал накануне, группу крови скажет, чем болел, может сказать". - "А фамилию скажет?" - "А куда он денется?"
Последнюю фразу анекдота комиссар закончил под оглушительный хохот секретаря. Тот по достоинству оценил непринуждённый юмор гостя. Комиссар секретарю определённо начинал нравиться так же, как секретарь комиссару.
- Это шутка, конечно, - посмеявшись, серьёзным тоном продолжал комиссар, - что ответить, Валерий Николаевич, на ваш вопрос? Убийство, а именно убийство там совершено, мы, конечно, раскроем. Уже есть наиболее вероятная рабочая версия. Она проверяется. Не сегодня завтра картина будет ясной. Вполне вероятно, что браконьеры, воруя рыбу у колхозников, не поделили добычу. Среди воров существовали распри. Один уголовник поколачивал другого. По пьянке дрались, ружья у них имелись. Тот, которому доставалось, всё время грозил расправиться при случае. Вот такой случай и представился. Но ружьё было и у его товарища. Они и свели свои давние счёты друг с другом.
- Я так и думал, Александр Фёдорович, - встрепенулся секретарь, ловивший каждое слово комиссара. - Наши колхозники ничего подобного не допустят! Я сразу Леониду Александровичу, когда звонил, сказал, что в "Маяке Ильича" убийц нет и быть не может. Там председатель колхоза Деньгов крепко хозяйство держит. Люди ему верят, идут за ним. Один из самых лучших колхозов в районе, передовик по рыбодобыче!
- Пока это рабочая версия, - между прочим, тихо вставил комиссар, - оперативники проверят. Я с Каримова не слезу, пока он мне не отчитается о раскрытии убийства.
- Равиль Исхакович своё дело знает, - сразу же поддакнул секретарь, - я, как только район принял, объехал с ним почти все хозяйства. И в благополучных побывал, и в неблагонадёжные заглянул. Знают Равиля Исхаковича люди. Он чуть ли ни с каждым за руку здоровается: и стар, и мал. Редкий человек.