- Да, этот поскромней, - согласился Борис. - Значит так: найдите этого жигало, и пригрозите: если напишет мужу или пришлёт ему её фото в неглиже - возбудим против него уголовное дело за шантаж и вымогательство. Запишите его данные, заберите её паспорт. И пусть вернёт двести долларов… - Усмехнулся. - Да, загуляла дамочка!.. Но, честно говоря, при её внешности он мало потребовал. Или она за эту ночь очень изменилась, или он был очень пьян.
Этим же утром Борис ворвался на дачу с сеткой огурцов и с букетом гвоздик. Бросился к радостно удивлённой Тине.
- Говорят, брак - это событие, после которого мужчина перестает покупать цветы и начинает покупать овощи. А я всегда буду тебе дарить и овощи, и цветы!
Поцеловал жену и вручил ей букет и сетку с огурцами.
- Меня это настораживает, - произнесла уже опытная Тина, - наверное, ты опять через час сбежишь на неделю?
- Нет, нет! У меня отгулы! Целых трое суток! Лукоперец сам предложил, в виде поощрения. Он вообще стал совершать мудрые поступки: обещал дать мне внеплановый отпуск.
- Слава Богу! - обрадовалась Тина. - Давно пора! - Она радостно засуетилась. - Пока малышка спит, накрою на стол. Есть сыр, селёдочка, салат и твои любимые индюшачьи котлеты. Подозреваю, что ты ещё не завтракал?
- Конечно, нет. Ты ведь знаешь, у меня две стадии: или голоден, как волк, или обожрался, как кабан. Так вот, мечтаю поскорей дойти до стадии кабана!
- Сейчас, сейчас, потерпи!
Она быстро накрыла стол, поставила еду. Помыв руки, Пахомов присел к столу.
- Классная закусь! - Он вытащил из кармана куртки флягу, нежно чокнулся о нос жены. - За тебя, родная! И за нашу дочуру!
Отхлебнув, набросился на еду. Она сидела рядом и подкладывала ему продукты, радуясь совместному застолью: очевидно, после переезда на дачу, это случалось не часто.
- Если отпуск будет в августе - можно слетать в Сочи, - размечтался Борис, - говорят, после Олимпиады, там сейчас такая красота!
- Нет, нет! - возразила Тина. - С ребёнком в Сочи - это легкомысленно: во-первых, жарко, а во-вторых, нужно быть уверенными в уровне медицины, а я Сочинской медицине не очень доверяю. Давай в Карловы-Вары, и надёжно, и Европу посмотрим.
- Хорошо. Европа так Европа!
У него заиграл мобильник. Тина вздрогнула.
- Пожалуйста, не отвечай!
- Не могу: шеф!.. Я ставлю на громкость - послушаем вместе, наверное, он опять хвалить будет… - Нажал на кнопку. - Майор Пахомов у телефона.
Позвучал голос Лукопереца:
- Немедленно выезжайте!
- Но вы же мне дали отгулы.
- Убийство!
- Пошлите капитана Рябого.
- Он уже там. Но нужны вы. В своей квартире убит жених вашей подруги Елены Горчаковой. Эксперты ждут вас.
Преодолев шок от этого известия, Борис ответил:
- Хорошо. Через десять минут выеду - через час буду на месте происшествия.
- Вряд ли: дорога скользкая после дождя. Подозревая, что вы уже приложились к своей фляжке, я выслал за вами машину, она уже у калитки. Так что выезжайте не откладывая.
- Хорошо, понял! Я уже одной ногой на улице.
- Пожалуйста, не забудьте и вторую ногу.
Мобильник отключился. Борис воздел руки к небу.
- Господи! Бедная Елена!
Чтоб не встретиться взглядом с Тиной, виновато отвёл глаза в сторону. Она сама подошла к нему.
- Отпуск мы обсудим в следующий раз, а сейчас тебе надо ехать.
- Да, надо. Прости.
- Но ты хоть успел наесться?
- Не волнуйся! До кабана не дотянул, но до уровня поросёнка уже дошёл. - Обнял её. - Спасибо тебе, спасибо!
- Это за котлеты?
- За то, что ты у меня есть!
Несколько раз поцеловал её и выбежал из дома.
Глава сорок вторая
Обыск в квартире Григория ничего не дал: никаких следов убийцы. Только опять на столе лежал разводной гаечный ключ.
Те же эксперты поочерёдно доложили:
- Как и в тот раз дверь была открыта изнутри, хозяин сам впустил убийцу.
- На гаечном ключе опять ни одного отпечатка.
- Убит одним ударом по голове.
- Тот же почерк.
- Соседей по площадке расспрашивали? - спросил Пахомов.
Капитан Рябой доложил:
- Рядом две квартиры. Звонили, стучали - не откликаются: будний день, молодые на работе, дети в школе, пенсионеры продукты покупают.
- Пойдёмте, порасспрашиваем во дворе, может, кто видел, как он входил.
Но у дома ещё никого не было. На детской площадке тихо, "пенсионерские" лавочки тоже пустовали. Только на свежевыбритом газоне возился дворник-таджик. Пахомов и Рябой направились к нему - и тут им повезло: дворник видел входящего в подъезд мужчину.
Обрадованные, они засыпали его вопросами.
- Помните, какой он? Расскажите.
- Немножко немолодой, но рыжий-рыжий, - он указал на Рябого, - как ваша товарищ, но он и причёска рыжий, и борода большой рыжий, и усы рыжий, и большой чёрный очки.
- В котором часу это было?
- Я всегда приходить в девять.
- Сколько времени вы работали у дома, в палисаднике, у других подъездов?
- Одна час, плюс половина час, плюс ещё половина. Я хорошо убирать, долго.
- А он из подъезда выходил? Который с рыжей бородой?
- Выходить три или четыре мужчина, но этот рыжий нет, этот рыжий я бы видеть.
Поблагодарив дворника, Пахомов отметил:
- Всё тот же приёмчик: привлёк внимание яркостью, а вышел сереньким, незаметным. Значит, так: вы, капитан, остаётесь и продолжаете расспрашивать всех и каждого, а я поехал к Яне.
Яна была дома, осунувшаяся, погасшая, но без прошлого надрыва и плаксивости - внутренне собрана, глаза без слёз.
- Я ведь Гришеньку второй раз хороню: первый - перед его женитьбой, второй - сейчас, когда его убили. Когда про женитьбу узнала, хотела покончить с собой, достала кучу снотворного, но вечером у дома он поджидал меня.
- Вы ему позвонили?
- Нет. Он сам почувствовал моё состояние! Привёл в кафе, долго говорил со мной. Сказал, как счастлив, что в его жизни есть такой человек, как я, что будет всю жизнь любить меня, как друга, что очень доверяет мне, очень рассчитывает на мою помощь, всегда, во всём, даже сейчас, в ремонте его квартиры. Положил на стол ключи и деньги, просил найти рабочих, договориться и проследить за всем, конечно, если я согласна. Я радостно закивала, мне было горько, но приятно, что он мне так доверяет. Сейчас поняла, что он это специально придумал мне поручить, чтобы меня отвлечь.
- Где вы нашли рабочих?
- По Интернету, там столько объявлений! И сантехника нашла.
- Сантехника? - Борис напрягся. - Что, Григорий с тех пор краны не поменял?
- Тогда не дождался, сам починил. А сейчас решил заменить на джакузи - чтоб Лену обрадовать. Сказал: в домоуправление не звони, мол, там халтурщики - найди хорошего! Вот я и нашла, думаю, классного!
Она взяла с тумбочки цветную листовку-объявление и прочла вслух: "Опытный сантехник, специалист по джакузи, любых форм и размеров. Быстро, качественно, красиво"
- Где взяли это объявление?
- В своём подъезде, в почтовом ящике нашла. Просто, Бог послал.
- Вы уже общались с этим сантехником?
- Только по телефону, вот этому, - ткнула пальцем в листовку. - Можно звонить в любое время, у него автоответчик, он потом перезванивает.
- Бог послал эту листовку только вам?
- В нашем доме такие рекламки бросают всем соседям, и про ремонт, и про тараканов травить, и про доставить пиццу. Я решила начать ремонт сразу, на следующий день после их отъезда. Начать с ванной, там надо кафель сбивать, цемент, раствор, новые плитки, джакузи - много мусора… Потом наклеить обои и побелить потолки в комнатах - это уже проще. Но позвонил сантехник: "Хочу всё оговорить с хозяином". Я объяснила, что хозяин завтра вечером улетает, у него мало времени, поэтому всё мне поручил. Но сантехник упёрся: "Хочу лично с хозяином говорить, а то потом будут претензии: то не так, это не так… До отъезда. Лично!"… Упёрся, как осёл! Я, конечно, разозлилась, но телефон дала…
Пахомов тут же достал мобильник и позвонил Рябому.
- Володя, это Пахомов. Мобильник убитого уже расшифровали? Мне нужны разговоры за день до преступления, самые последние. Говори… Так… Так… Повторяю: "Приду в девять, покажу эскизы, выберете, договоримся о цене" И всё?.. Спасибо. - Отключил мобильник, обратился к Яне.
- Я это объявление забираю?
- Берите. Я уже нашла другого сантехника.
Пахомов удивлённо посмотрел на неё:
- Зачем?!
Она ответила:
- Гришенька мне поручил сделать ремонт - я сделаю.
Расставшись с Яной, Пахомов обошёл все квартиры, показывал рекламку сантехника - в ответ все разводили руками: "Нет… Не было… Не получали…" Только в последней квартире на восьмом этаже упитанная, "многогабаритная" соседка заинтересовалась:
- Я джакузи давно хочу, у нас ванна узкая, мне в ней тесно. Можно, я запишу телефон?
Борис покачал головой.
- Не советую.
Глава сорок третья
В своём кабинете Пахомов беседовал с капитаном Рябым. Тот докладывал.
- Я дождался пенсионеров, возвращавшихся из магазинов, всех расспросил - никто нашего рыжего Карабаса-Барабаса не видел.
- Поезжайте туда ещё к вечеру, когда народ с работы возвращается. Может, когда шли на работу, с ним столкнулись. Может, кто видел его сидящим в машине, уверен, что он в таком клоунском виде приехал не на трамвае. Может, запомнили машину? Цвет? Номер?.. Фоторобот готов?
- Дворника к нам привезли - делают.
- Сразу разошлите. Уверен, что он после убийства, там же разгримировался, но… На всякий случай!
- Что будем дальше делать, товарищ майор?
- Думать и рассуждать. Начнём так: никто из соседей Яны этого объявления не получал. Значит, его подложили только ей. И подложили те, кто знали, что ремонт поручен ей и что Григорий улетает… Это первое!
- А второе?
- А второго пока нет. Думать будем думать, Володя, думать!
Вечером Пахомов заглянул на дачу к Елене: она просила сообщить, как идёт расследование. Когда он пришёл, она печальная, заторможенная, сидела у стола и слушала магнитофон, из которого звучала грустная мелодия, под стать её состоянию.
Мужской голос пел:
Воспоминаний груз
Навеет этот блюз…
Потеряны мечты,
И сожжены мосты…
Борис рассказал, что это убийство очень напоминает предыдущее, но пока следов нет. Спросил:
- Может, хотите опять привлечь Нельсона?
- Ему сейчас не до меня: у тёти Аделаиды рак, в последней стадии, - сообщила Елена. - Он всё свободное время при ней.
- Я обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы найти убийцу. А вы никого не подозреваете?
- Подозреваю.
Пахомов встрепенулся.
- Кого?
- Бога. Это он меня наказывает за то, что я обоим женихам крутила голову, соглашалась выйти замуж без любви, оба раза. - Помолчала. Потом произнесла. - Я ухожу в монастырь, я уже договорилась.
Борис чуть не упал со стула.
- Вы? В монастырь?
- А чего вы так удивлены?
- Не знал, что вы верующая.
- Какая я верующая!.. Последний раз была в церкви год назад на крестинах сына моей однокурсницы, но… Мы ведь вспоминаем о Боге только тогда, когда встречаемся с Дьяволом. А я встретилась, и он меня теперь не отпустит. Я должна покаяться и отмолить свои грехи. - Она протянула ему ключи. - Возьмите, это от дачи. Можете там спать, сколько захочется, вместе с Долли. А ещё лучше - перебирайтесь туда с Тиной и дочкой и живите спокойно! Таисия Богдановна остаётся в Москве, в квартире, а я не скоро вернусь.
Глава сорок четвёртая
Нельсон сидел в больничной палате у постели матери. Она тяжело дышала. В носу у неё были вставлены трубочки для подачи кислорода. Рядом стояла капельница.
Вошла медсестра, поменяла флакон в капельнице.
Аделаида спросила:
- Настенька, вы выполнили мою просьбу?
- Аделаида Владимировна, я же вам объясняла, что не могу, этого нельзя делать.
- Вы, Настенька, обманщица!..
Сестра виновато развела руками и вышла.
- О чём ты её просила? - поинтересовался Нельсон.
- Добавить в капельницу хотя бы несколько капель коньяка, мне стало бы веселей, а то я тут скучаю и грущу… Ты не говоришь, но я чувствую, что Кет умерла и зовёт меня, зовёт. Скажи правду, не лги! Нельзя лгать старой маме!
- Мама, прошу тебя, перестань, встряхнись, ведь ты же всегда была в нашей семье самой сильной и самой мужественной! Какая старость? Ведь у тебя молодая душа!
- Вот! Вот это меня и губит!
- Не понял?
- Объясняю. Ты, наверное, часто слышал, как говорят: "Она уже на пенсии, но у неё ещё такая молодая душа!" Считают, что это хорошо. А это плохо, это очень плохо, потому что молодая душа всё время борется со стареющим телом, она не может и не хочет с ним сосуществовать, поэтому старается быстрей покинуть его. А когда душа стареет вместе с телом - это идеально, это гармония, они долго и благополучно сосуществуют… Да, у меня молодая душа, поэтому ей нетерпимо скучно в моём дряхлом теле и она стремится из него вырваться… Нет, я не боюсь смерти. Смерть - это лучшее изобретение жизни. В ожидании её прихода начинаешь задумываться, мудреть и даже сочинять стихи. Вот, вчера придумала и записала. - Она взяла лежащий на тумбочке какой-то рецепт, перевернула и прочитала написанное на обороте:
У жизни не найти причала -
Журчит, как тонкий ручеёк,
Она отмерила мне срок,
И очень быстро прожурчала.
Не думай, мне не страшно умереть. Мне за тебя страшно - тебе ведь предстоит жить. А как? Как ты будешь жить?.. Когда-то жизнь посвящали служению отечеству. А сегодняшняя жизнь - это циничная игра для наживания добра, кстати, это я тоже вчера придумала… Твои предки были наивными, но честными. А теперь у кого вам подпитываться моралью? Где справедливые судьи? Неподкупные чиновники? Патриоты-политики?.. Господи! Я не могу больше здесь оставаться! Я сойду с ума!
- Мама, я же тебе принёс твоего любимого Мефистофеля. Слушай его.
- Я просила только в исполнении Шаляпина.
- Я не нашёл, мне обещали. Но это тоже хороший бас.
- У нас в России сегодня нет хороших басов - нынче мужчине петь басом опасно. Безопасней тенором. А ещё лучше колоратурой!
- Почему ты так недовольна Россией?
- Потому что я её люблю. Они хотели построить страну развитого социализма. Знаешь, что сказал Бисмарк: "Прежде, чем построить социализм, надо найти страну, которую не жалко". А мне её жалко, жалко… - Она вдруг стала хрипеть. - Дышать трудно, воздуха не хватает…
Нельсон вскочил на ноги, нажал кнопку вызова врача.
- Хочешь, мы тебя вынесем отсюда, на веранду?
- Меня трудно вынести: я - невыносима…
Это были её последние слова.
Глава сорок пятая
В кафе недалеко от своего дома Нельсон пригласил несколько самых близких, чтобы помянуть маму. Был уже вечер, народ расходился, прощались, ещё раз выражали соболезнование.
Проводив последнего гостя, Нельсон вернулся, сел за столик, остаток виски, из не до конца опорожненной бутылки, вылил в свой фужер и опорожнил его. Пожилая официантка, наблюдавшая это, подошла к нему.
- Вы же прежде никогда не пили.
- У меня прежде никогда не умирала мама. Налейте ещё.
- Может, хватит?
- Нет! Мне надо заглушить боль, вот здесь… - он ткнул пальцем в висок. - Будто гвозди забивают!.. И надо мозги замутить.
- Зачем?
- Чтобы не думать, не думать, не осознавать, как мало уделял ей внимания… Мало радовал, мало говорил ласковых слов…
- Не терзайте себя, все дети по-настоящему оценивают своих родителей только после их ухода.
- Но это же подло! Подло и непростительно! Всегда подтрунивать, иронизировать, огорчать дурацкими советами и поучениями! Огорчать самого родного человека! Не понимать, не ценить, не беречь!.. А она ведь была уникальной женщиной, из нашего великого прошлого, задержавшейся в нынешней обмельчавшей жизни, чтобы меня, дурака, родить и вырастить!.. Налейте ещё!
Официантка, понимая, что возражать бессмысленно, принесла ему наполненный фужер. Он выпил.
- Я вас до дома провожу, ладно?
- Не надо - я ведь живу напротив. Только зачем мне домой идти? Ведь её уже там нет… Там без неё пусто. Пусто без мамы и страшно. Страшно!
Он перешёл через дорогу и оказался у своего подъезда. Идти домой явно не хотелось. Чтобы оттянуть время, закурил.
У соседнего подъезда трое молодых мужчин в спортивных костюмах о чём-то шумно беседовали. Чтоб отвлечься от своих грустных мыслей, Нельсон попытался прислушаться к их разговору, но к нему неожиданно подошли двое в чёрных куртках с капюшонами, надвинутыми на глаза.
- О чём задумался, мыслитель? - спросил первый.
Второй одёрнул его.
- Не отвлекай: он сейчас подсчитывает мамино наследство, старушка ведь кое-что поднакопила и припрятала…
Они ухватили его с двух сторон за локти.
- Пойдём к тебе, откроем её сундучок, пошуруем под бельишком, - предложил первый.
- Может, и нам чего перепадёт, из-под мамочкиного нафталина, - подхватил второй.
Они оба рассмеялись и потащили его к подъезду. Он почувствовал, как исклёванный болью рассудок вдруг отключился - захлестнула волна раскаленной ярости. Резким ударом локтя в шею он вырубил одного из напавших, тот упал. Следующим ударом согнул пополам второго, потом ухватил его за кисть и вывернул её. Тот завопил:
- Пусти! Больно!
- Потерпи, это не долго. Ты сейчас будешь извиняться перед мамой, пока она тебя не простит.
- Ты что, спятил? Она же уже на том свете!
- Вот и ты сейчас там будешь.
Он размахнулся, чтобы добить поддонка, но тому повезло: трое спортсменов, наблюдавшие эту сцену, успели подбежать и буквально повисли на Нельсоне.
- Хватит, мужик! - остудил его старший из троицы. - Ты - молоток: проучил дураков - и разбежались. А то убьешь их нахрен, и в тюрягу сядешь. Тебе это надо? Иди домой, остынь, а мы этих гавриков поставим на ноги и в полицию сдадим, и всё расскажем: мы видели, как они к тебе приставали.