* * *
Роджер спал до полудня. Проснувшись, он почувствовал себя значительно лучше, голова сократилась до нормальных размеров. Его беспокоил только страх, что боль вернется, когда он двигался, ел или пил. Джанет знала, что бесполезно прятать от него газеты, и покупала ему всю ежедневную прессу. В каждой газете был портрет Рики Шоуна, и всему миру было поведано о том, что это похищение ради денег. Со страниц газет смотрела Белле Шоун - милая, смеющаяся женщина. О самом Шоуне не упоминали. Из газет Роджер ничего не узнал. Он понял, что шел в этом деле своим путем. Перечитав все газетные сообщения, он понял, что его беспокоит только одна мысль - он забыл что-то очень важное. Он что-то слышал, и это что-то могло быть ключом к решению всей этой путаной проблемы. Но что?
Звонили и справлялись о нем Марино и Харди. Он ждал известий от Лиссы, но их не было. Заходил Слоан и рассказал, что Шоуна забрали из "Реста" двое сотрудников посольства. Слоан не знал, что случилось с Шоуном. Завеса секретности была опущена железной рукой.
Роджер пребывал в мрачном и возбужденном состоянии. Для него было совершенно очевидно, что с Ярдом консультировались, но работать, как надо, не давали. Особый отдел или МИ‑5, конечно, могли заниматься этим делом вместе с американцами. Но если так, почему в первую очередь консультировались с Ярдом?
Имея время обдумать все спокойно, без чьего-либо давления, Роджер понял и это. На ранней стадии они нуждались в Ярде, они хотели ладить с местной полицией, с соседями Шоунов, и чтобы шума было поменьше. Если бы его не ранили, он, вероятно, еще бы работал над этим делом. Но к тому времени, когда он поправится, дело может быть закрыто.
Но что-то важное, но забытое не оставляло его в покое.
Иногда во время дремоты его тело вдруг напрягалось: перед ним возникала мерзкая циничная физиономия Гиссинга. Насколько Лисса была красива, настолько Гиссинг безобразен и порочен. Видения возникали бесконтрольно, и от них невозможно было избавиться.
Гиссинг - воплощенный порок. В моменты откровенности с него слетала вся наигранная шелуха, обнажая отвратительную, мерзкую сущность.
По вечерам к нему заходили сыновья, выражали сочувствие и уходили: Мартин на свою выставку, Ричард в кино.
Прошел еще один день, а Роджер опять не узнал ничего нового. Лисса не появлялась. В газетах все то же. Слоан молчит, снова звонил Марино. На этот раз Роджер сам разговаривал с ним через отводную трубку у кровати. Он хотел вопросами заставить его говорить о деле, о Лиссе, но Марино уклонился и от того, и от другого, сказав только, чтобы Роджер не беспокоился, и выразив надежду на его скорое выздоровление.
- Это будет завтра, - мрачно проговорил Роджер.
- Оставайтесь лучше в постели, - посоветовал Марино.
Роджер положил трубку, уставился в потолок и решил, что против него устроили заговор. Это означало, по-видимому, конец участия в деле. Если бы не проклятый удар по голове, он был бы в нем по самую макушку. Найти Рики Шоуна, - это его дело; поймать человека, который сшиб полицейских, - тоже его дело. Может быть, он был бы и не в состоянии выполнять эту работу - а, впрочем, пошло все к черту! Он подобрал газету и стал просматривать заголовки, затем начал читать "Письма из Америки". Он дошел до середины мешанины из политических новостей, когда раздался стук в дверь.
Мартин, который случайно был дома, пошел открыть.
- Телеграмма, - протянул он с недоумением, но, увидев адрес отправителя, одним духом взлетел по лестнице и ворвался в комнату к Роджеру: - Папа, телеграмма из "Вестерн юнион".
Роджер услышал, как Джанет поднимается по лестнице, с нетерпением вскрыл телеграмму, удивляясь от кого бы это, и, наконец, прочитал:
"Выздоравливайте скорее должна была покинуть не повидав вас Лисса Мередит".
Телеграмма была из Нью-Йорка. Роджер уставился на текст, особенно на подпись. До него не доходило, что на него с недоумением смотрит Мартин и что сейчас войдет Джанет. Когда он очнулся и посмотрел вокруг, Джанет стояла рядом и наблюдала за ним со странным выражением лица. Незнакомым ровным голосом она сказала:
- Мартин, поставь, пожалуйста, чайник; будь добр.
Когда Мартин с явным неудовольствием ушел, она закрыла дверь:
- Что это такое, дорогой?
Она говорила так, будто заранее знала, что это плохая новость. Роджер мгновенно сообразил, что наступила смертельная опасность, а он выглядит дураком, тем более что Лисса Мередит в Нью-Йорке, за три тысячи миль от него.
Нужно срочно найти какое-то объяснение для Джанет, чтобы она не делала ненужных выводов. Он отбросил телеграмму и недовольно произнес:
- Из Нью-Йорка, миссис Мередит уехала обратно. Все теперь переносится туда. Это значит, что в Англии дело закрыто, а поскольку я им занимался, мне самому хочется его закончить.
Отпечаток напряженности исчез с лица Джанет:
- Да, конечно, жаль. Но не беспокойся об этом, дорогой.
Она не могла скрыть облегчения, подобрала телеграмму и прочитала. И конечно, у нее не было ни малейшего представления о том, что его, как удар в сердце, поразило имя "Лисса".
13. ОСОБЫЙ ЗАПРОС
- Ты уверен, что чувствуешь себя достаточно хорошо? - спросила Джанет.
Роджер рассмеялся и, взяв ее за руку, пошел к машине, которую она уже вывела из гаража. Он был одет в плотное пальто, на голове легкая фетровая шляпа, скрывшая пластырь на шее и выстриженную часть затылка.
Прошла всего неделя после нападения в "Ресте". Если не считать легкой припухлости вокруг пластыря, то его больше ничего не тревожило. Он помахал Джанет рукой, машина двинулась.
Утренняя летняя роса сверкала на крышах, подстриженных кустах газона и мостовой, куда еще достало солнца. Утро было свежее и бодрящее, как раз чтобы начать работу.
Фактически он работал и дома.
Бумаги ему доставляли с нарочным, и касались они в основном работы Скотленд-Ярда, возвращая его к текущим вопросам, которые он пропустил, занимаясь поисками Рики. Он относился к ним, как к привычной рутине, хотя рапорт Харди по делу Шоуна таким не назовешь. Роджер прочел его несколько раз и запомнил почти слово в слово. Билет на самолет, который человек, как он думал по имени Гиссинг, дал Шоуну, был куплен в агентстве, и покупателя не проследили. Единственное, что вызвало у Роджера удовлетворение, - это то, что Марино распорядился послать копию доклада Роджеру.
Шоуны вернулись в свой коннектикутский дом в пятидесяти милях от Нью-Йорка. Им не вернули Рики Шоуна, хотя они вылетели по билету Гиссинга. Таковы были голые факты. Но Роджер умел читать и между строк. Он догадался, что Марино и другие пытались удержать Шоуна от возвращения в Америку, но решили не применять давления на него.
Имело ли это такое важное значение, которое придавал Марино?
Не преувеличивал ли он?
Из числа посольских сотрудников с Шоунами вылетела лишь Лисса Мередит. Она все еще была с ними, официально числясь его секретарем, а фактически пристально наблюдая за ним. Едва ли это была женская работа, но если бы был подходящий мужчина, Марино не стал бы использовать женщину. Кроме того, что Лисса была тенью Шоуна; ее роль оставалась неясной.
Подробный доклад по поводу расследования дела Скотленд-Ярдом содержал мало конкретных фактов. Водителя машины, который сшиб двух человек, не обнаружили. Это было тем более досадно, так как похитители позвонили Шоуну и предложили отправиться в дом в Барнесе до того, как его номер начали прослушивать. Слоан предположил, что за Шоуном следовали люди Гиссинга. Они поняли, что рядом находились сотрудники Скотленд-Ярда и действовали быстро и безжалостно. Выяснилось, что Эда Скаммеля бросили в воду с пристани на некотором расстоянии от "Реста". Человека по имени Джейберд не нашли, хотя теперь стало известно, что он знал Скаммеля. Это мог быть человек в плаще или водитель-убийца.
Представленный Роджеру доклад состоял из скучного перечня фактов. Напрасно он искал в нем данных о нынешнем местонахождении Гиссинга или же похищенного мальчика.
Миссис Кларис Норвуд была все еще в Париже. Ее допросил специально посланный туда агент Скотленд-Ярда, но она могла сообщить лишь, что Гиссинг отослал ее в Париж на "каникулы". Гиссинг управлял всем, и дом был снят по его настоянию. За Кларис следовало бы понаблюдать, но не было никакой уверенности, что она знала что-нибудь о преступной деятельности Гиссинга.
В докладе содержались какие-то пустяковые сведения, в том числе и то, что у Эда Скаммеля был собственный автомобиль, старый "воксхолл", который он держал в закрытом гараже. Когда его нашли, у него была сломана ось.
Роджер вышел из машины у Ярда. Он механически улыбался всей встречной братии в полицейской форме, без конца повторяя: "Отлично, благодарю вас", - всем тем, кто справлялся о его здоровье. Он вошел в свой кабинет и позвонил Слоану, который пришел сразу. Он был явно рад видеть Роджера снова на месте. Слоан был все такой же массивный, чисто выбритый, с маской ангельской невинности, которая уже обманула многих.
- Ты встречаешься с Харди в одиннадцать часов. Так?
- Да, - ответил Роджер, - я не знаю, чего он хочет, возможно скажет, что мне повезло, что я еще на этом свете. - Было без четверти одиннадцать. - Билл, а что с машиной Скаммеля?
- С осью было все в порядке в то утро, когда состоялось похищение, вернее, в предыдущее утро, - сказал Слоан. - Скаммель покинул свое логово рано вечером: слышали, как он звонил кому-то и говорил, что не может воспользоваться своей машиной. Совершенно ясно, что "остин" взяли из-за этого. Ты как думаешь?
- Похоже что так. У них один прокол - машину Скаммеля нельзя было использовать так же быстро, как новую. У них было две машины - "остин" в Илинге и "бьюик" в аэропорту, они не стали рисковать и пользоваться одной и той же машиной в обоих случаях. Что еще?
- Мне удалось снять показания с миссис Мередит. Бог мой, что за женщина! - Слоан был покорен. - Единственное, что все трое Шоунов пили в тот вечер, - молоко. Мальчик ел что-то еще. Вся посуда, из которой он ел, была вымыта. Все, что вы изъяли из квартиры Шоунов, проверили, но наркотиков не обнаружили. Единственное, с чем повезло, - это с машиной.
- Повезло? - почти проревел Роджер. - Это никуда нас не привело. Есть предположение, где сейчас Гиссинг?
Слоан не знал, но попытался догадаться:
- Если бы спросили меня, то думаю, он увеличил расстояние между собой и Англией на несколько тысяч миль. Уже около одиннадцати - тебе лучше не заставлять старика ждать.
Харди сидел в своем кабинете, таком же невзрачном и ничем не примечательном, как и он. Харди вышел из рядовых, и иногда именно из-за этого возникало впечатление о его ненадежности. Грузный, обычно носивший серую одежду, он чувствовал себя неловко в черной шинели, не сходящейся на животе, и вздернутых брюках. У него было болезненное лицо, седые волосы, пролысина и морщины вокруг бледно-серых глаз.
Его одежда говорила о том, что предстоит какое-то большое событие.
- Ты пришел как раз вовремя, - сказал он, - я собирался посылать за тобой. Нам предстоит встреча с Марино.
Сняв с вешалки шляпу, он осмотрел Роджера с головы до ног:
- Посимулировал немного?
Беда Харди заключалась в том, что, когда он шутил, все думали, будто он говорит серьезно.
- Это единственная возможность получить один или два свободных дня, - ответил Роджер.
Харди пошел впереди к лифту, и его приветствовали все, кто был по рангу ниже инспектора-детектива. Его большая черная машина с шофером стояла в полной готовности. Когда они уселись и машина тронулась, Харди спросил:
- Видел доклад по делу Шоуна?
- Да, я говорил об этом со Слоаном.
- Тогда ты знаешь столько же, сколько и я. Я думаю, с Шоуном легко можно было справиться, если бы не его жена.
- Жены иногда любят видеть своих мужей, - сказал Роджер, явно намекая на свою жену.
Харди не клюнул на эту удочку:
- Марино беспокоит, что это - шпионаж и цель похищения - помешать Шоуну работать. Думаешь в этом что-то есть?
- Я такими данными не располагаю, и Марино признался, что он тоже.
- Ни у кого нет, но дело этим пахнет, - сказал Харди. - Сегодня утром появилась еще одна новость - Марино сообщил мне об этом по телефону.
Роджер знал, что он набивается на вопрос.
- Ты попал в переплет, - продолжал Харди, ничего не дождавшись. - Кажется, ты единственный свидетель.
- Свидетель чего?
- Физиономии Гиссинга, - ответил Харди, искоса наблюдая за Роджером. - Шоун не может или не хочет ни дать его словесный портрет, ни опознать по фотографии.
Роджер почувствовал интерес, но постарался не показать вида.
- Там есть эта женщина Кларис Норвуд, но мы не считаем ее надежным свидетелем, - продолжал Харди. - Ты заметил из доклада, как мало людей видело Гиссинга? Все дают различное описание. Его, конечно, видели, но он как-то мелькал мимо, незаметно приходил и уходил из своего дома на берегу. Один из наших сержантов видел его во время расследования в Париже. И это все. Надеюсь, у тебя хорошая память.
- Что касается Гиссинга, то фотографическая, - сказал Роджер. - Чего хочет Марино?
- Не спрашивай меня, - резко ответил Харди, но Роджер знал, что Марино хотел получить детальный портрет Гиссинга не просто так.
- Гиссинг все еще в стране? - заставил себя спросить Роджер.
- Если бы он был здесь, то уже сидел бы за решеткой. Или я бы уволил половину сотрудников.
Они повернули к Гросвенор-сквер. Несмотря на нависшие тяжелые облака, туристы все еще фотографировали статую Рузвельта.
Большие американские машины, подавляющие размерами все другие, кроме нескольких "роллс-ройсов" и черного "даймлера" Харди, нашли убежище под сенью развевающегося звездно-полосатого флага.
Совершенно ясно, что Харди здесь бывал раньше. Его узнали и провели к кабинету Марино, где Херб, заранее предупрежденный по телефону, открыл дверь. Он выглядел абсурдно молодым:
- Входите, джентльмены, мистер Марино как раз освободился.
Марино не встал даже ради помощника комиссара Скотленд-Ярда. Он крепко пожал руку Роджеру, посмотрел на его лицо и остался доволен. Они расселись под портретами августейших покойников.
- Я бы предложил вам выпить, но боюсь, вы скажете, что слишком рано, - сказал Марино.
- Ты думаешь слишком рано, Вест? - спросил Харди.
- Нисколько, если я не на службе.
Харди ухмыльнулся. Марино нажал кнопку. Вошел Херб с набором бутылок. Марино налил виски с содовой, лишь для проформы спросив, что они будут пить. Херб вышел.
- Ну, а теперь вот что, - сказал Марино. - Вы очень добры, что так быстро откликнулись на нашу просьбу, мистер Харди. Это очень ценно. Вы помогли нам с самого начала. Надеюсь, поможете и в дальнейшем.
Роджер был доволен, что есть выпивка, - это поможет справиться с волнением.
- Получилось так, что вы стали единственным человеком, который может опознать Гиссинга, Роджер. А он нам очень нужен. - Марино отхлебнул из стакана. - Мы думаем, что он в Соединенных Штатах.
- Это выводит нас из игры, - сказал Роджер.
Улыбка Марино свидетельствовала о дружелюбном несогласии. Он наклонился вперед - для него это движение редкость.
- Мы надеемся, что вы покажете на него пальцем.
Роджер резко приподнялся:
- Вы так думаете?
- Мы не можем быть уверены, у нас нет фотографии, отпечатков пальцев или чего-либо другого. Но нам нужно опознать его так, чтобы не было никаких сомнений. Мы не можем задержать подозреваемого, пока не имеем показаний. И если он не прибегнет к маскировке, то мы его задержим. Мне сказали, что вас часто направляют для работы за границей, и в этом случае мы, конечно, нуждались бы в вашей помощи. Вы же хотите, как и мы, достать Гиссинга? Не могли бы вы одолжить нам старшего инспектора на неделю или около того, помощник комиссара?
14. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
Если не считать постоянного жужжания четырех реактивных моторов и редких воздушных ям, Роджер не почувствовал бы, что находится в воздухе. Днем пассажиры с высоты пятидесяти тысяч футов рассматривали Атлантический океан, который казался плоским и слегка шероховатым. Иногда они видели корабли. Отсюда до Англии было уже три тысячи миль, а до Нью-Йорка - полчаса летного времени. Покрытое облаками небо темнело.
В салоне было много свободных мест, в том числе и рядом с Роджером.
Большинство пассажиров дремало. Двое, у которых после первых же минут полета началась воздушная болезнь, выглядели полными развалинами. Одна из стюардесс вышла из маленькой кухоньки, улыбнулась Роджеру и исчезла в отделении экипажа. Мирно похрапывал какой-то пассажир, шуршала газета.
Мысли Роджера витали между тем, что было, и тем, что будет. То, что было, казалось проще.
Он вспоминал Джанет, ее испуганное восклицание при известии о поездке: "Зачем же опять?" - и затем слова: "Это глупость, дорогой, прости, пожалуйста".
До самого его отъезда она сохраняла бодрый вид.
Стюардесса вышла из командного отсека и остановилась около Роджера:
- Теперь уже недалеко, мистер Вест. Вам будет лучше видно, если вы сядете сзади - здесь мешают крылья. Там есть свободные места.
- О, прекрасно, благодарю вас. - Он сразу же пересел.
- Ночью чудесный вид, - добавила девушка.
Она была права - вид был именно чудесный. Огни приковывали взгляд, словно россыпь бриллиантов, от которой трудно оторваться. Вспыхивающие рубины и мерцающие изумруды, неоновых огней становились ярче по мере приближения. Окна небоскребов освещали небо, темнели провалы реки Гудзон, огни расцветили трубы и мачты крупных кораблей и небольших судов, столпившихся вдоль причалов и доков. Необыкновенная фантазия всех цветов, света и тени. Она казалась бескрайней, будто застыло мгновение.
Самолет снижался, и совершенно неожиданно оказался уже на земле, катясь по посадочной полосе. Пассажиры оживились, заговорили, задвигались, и стюардессе пришлось призвать их к порядку: "Не отстегивайте пока ремни, пожалуйста".
Он путешествовал под именем мистера Роджера Веста и надеялся, что никто не знает, что он официальный сотрудник Скотленд-Ярда. Его должны были встретить на аэродроме и доставить в отель "Мильтон". Марино все устроил.
Стюардесса, которая обхаживала его в полете, пожала ему руку. С таможней проблем не было. Он слышал незнакомый выговор и обратил внимание, что поведение людей отличается от Англии. Носильщик взял два его чемодана, он - атташе-кейс, в котором были фальшивые деловые бумаги. Теперь он - бизнесмен, продающий машины английского производства. О машинах он мог говорить со знанием дела.
Они уже миновали небольшую толпу встречающих в низком зале аэровокзала, когда к нему подошел широкоплечий молодой человек в хорошо сшитом костюме и фетровой шляпе с узкими полями.
- Мистер Вест?
- Да.
- Удачно, что я встретил вас, мистер Вест. Меня зовут Эд Пуллинджер, я из Федерального бюро расследований. Мне сказали, что я должен извиниться за то, что меня зовут Эд.
У него была открытая улыбка, простые манеры, его акцент казался Роджеру несколько преувеличенным и речь медленнее, чем у него дома.
- Надеюсь, полет прошел благополучно.