Полка пошатнулась, что-то жёлтое скользнуло вниз, и издало издевательский звук. Азраила как будто ударило током. Он опустил взгляд на пол, и увидел маленького резинового утёнка, который одиноко, и грустно лежал на боку. Джаспер молча нагнулся, и взял в руку неодушевлённое напоминание о перенесённых душевных переживаниях. Всё, что осталось от счастливых дней – резиновый утёнок, случайно забытый ушедшей женой. Когда Элизабет уходила от него, забрала не только необходимы вещи. Она увезла в новый дом всё, что напоминало бы детективу о детях: вещи, фотографии, игрушки. Даже, практически отобрала право на встречи. Её замысел работал, Азраил, не натыкаясь, каждый раз, на своё прошлое, и целиком погружаясь в свою работу, постепенно привык к одиночеству. Он смирился с тем, что дети о нём практически не вспоминают, и называют папой другого человека, который заваливает их подарками, и делает всё, чтобы даже отголоски прошлой жизни окончательно канули в глубинах сознания. И вот, маленький кусочек резины, лежащий на ладони, словно раскалённый клинок пронзил сердце детектива. В его голове всплыли отчётливые силуэты, счастливые глаза, раздался звонкий, переливающийся детский смех, наполнявший когда-то всю квартиру. Перемазанные тортом, улыбающиеся лица, бывшая жена, строго скрестившая руки на груди, но не удержавшаяся, и присоединившаяся к всеобщему веселью. Редкие прогулки по зелёному парку, с мягкой, прохладной травой, и сладкой дремотой в тени деревьев. Разговоры о покупке большого, и просторного дома, со своим садом, где никому не пришлось тесниться. Всё это хаотично плыло перед плотно закрытыми глазами Азраила. Непередаваемая грусть обрушивалась на детектива, и сменялась она злобой, растущей в огромный ком ненависти по отношению к себе, к работе, к жене…. Ко всему, что имело хоть какое-то отношение к свершившимся событиям, кроме, конечно же детей, которых Азраил любил всем сердцем, и больше всего на свете желал, чтобы они были самыми счастливыми.
Буря чувств захлестнувших Джаспера, постепенно переполняла его, и, наконец, вырвалась наружу громким ругательством, и ещё более сильным ударом по многострадальной полке. Раздался треск, грохот, очередная партия ругательств – полка обломилась, детектив от неожиданности поскользнулся, и выполнив акробатический пируэт, рухнул на жёсткий кафельный пол.
Азраилу повезло – сильных повреждений он не получил, лишь больно ушиб копчик, локоть, и затылок.
– Нет, так дело не пойдёт! Отец я, или кто?! – не обращая внимания на боль, лёжа на полу заговорил детектив.
После этих слов, Азраил, переполненный негодованием и уверенностью, встал, слегка размял ушибленные места, и обернувшись полотенцем, направился к телефону.
Джаспер набрал нужный номер, и замер в ожидании. В телефонной трубке раздавались длинные нудные гудки. Ответа не было довольно долго, и Азраил уже хотел было повесить трубку, но на том конце провода, наконец, послышался голос. Раздражённый и удивлённый голос:
– Алло. Тадео Ласкарис слушает. Говорите.
– Позови Элизабет. Мне нужно с ней поговорить!
– Джаспер, это ты? Ты что с ума сошёл? Ты вообще смотрел на время?
– Позови Элизабет! У меня срочный разговор! – повысил тон Азраил.
– Издеваешься? Мало того, что твои цепные псы приезжали сегодня, и расспрашивали о каких-то убийствах, испугали детей и Элизабет, так ещё и ты по ночам вздумал звонить?! Я найду на вас управу, вот увидишь! – из динамика раздались короткие гудки, и детектив, выругавшись, снова набрал номер. Почти сразу послышался знакомый голос:
– Ты вообще ненормальный? Отвяжись от нас, и дай жить спокойно. Ты опять подсел на алкоголь?
– Тадео, я тебя по-хорошему прошу, позови Элизабет, или управу на тебя, найду я.– Наудачу Азраила, на заднем фоне послышался голос Элизабет, и ругательства Тадео на её бывшего мужа.
– Что тебе нужно? – послышался, наконец, очень недобрый женский голос.
– Здравствуй Элизабет!
– Ты разбудил нас среди ночи, ради того, чтобы поздороваться? Ты что, пьян Азраил?
– Нет, я не пью. Я хотел услышать твой голос!
– Услышал? Всё, кладу трубку!
– Нет-нет, постой. Как там дети? Расскажи мне.
– У них всё прекрасно, растут, развиваются. Они здоровы.
– Расскажи мне больше, Элизабет!
– Ты точно ненормальный! Они ходят в детский сад, учатся писать, читать, всё в порядке у них.
– Это хорошо. Знаешь, что, Лиз…. Я хочу их увидеть!
– Это невозможно. Ты знаешь, какой вердикт вынесла судья. Ваша встреча состоится, по графику. Умоляю тебя, Аз, не мешай нам жить. У нас всё прекрасно – не будь собой, и не порти нам идиллию.
– Элизабет! Я законный отец! Я имею право видеть своих детей!
– Ты знаешь, что во всём этом виноват сам. И будешь видеть детей в те дни, в которые тебе назначено.
– Я виноват? Ты променяла меня на деньги, положение в обществе. Я старался для тебя, для детей. Поэтому и приходилось пахать как волу….
– Не заводи старую пластинку. Я поступила так, как было лучше для детей, они сейчас счастливы. Если не прекратишь, мы сможем отобрать у тебя и те встречи, которые имеются сейчас. Всё, нам нужно спать! – Элизабет бросила трубку, и Азраил так и замер, держа в руках кусок пластика, издающий короткие гудки.
Лицо Джаспера налилось багрянцем, руки слегка задрожали. Стиснув зубы от злости, он размахнулся, и изрыгнув ругательство, швырнул телефон в стену. Раздался грохот и треск. На пол рухнули лишь обломки, микросхемы, и кнопки.
Детектив стоял посреди комнаты, сжав кулаки, и представляя, с каким упоением бил бы Тадео в лицо. Несколько утихомирив свои нервы подобными мыслями, Азраил вновь направился в ванную комнату, чтобы одеться, и привести квартиру в порядок.
Задуманное осуществить Джаспер не успел. В дверь осторожно постучали.
Глава 8: Тревога и попытка бегства
– Как вы думаете, зачем он нас всех вызвал к себе? Да ещё и в столь поздний час! – в полумраке кабинета верховного предводителя Агиросиона, собрались все архи-менторы, и ожидали агир-ментора.
– Самсон, что за речи?! Ты ведь не сомневаешься в мудрости нашего предводителя? Если он что-то делает, значит так нужно.
– Венера, не заводись! Я полностью доверяю мнению нашего лидера, только всё равно не понимаю, зачем нужно собираться в столь позднее время. Ведь это может вызвать ненужные подозрения, и поставить под удар всё наше дело!
– Подозрения? У кого? У неосведомлённых родственников, или милых старушек соседок? Так значит, давно пора решить с ними вопрос кардинально, чтобы не возникало таких глупых претензий, Самсон. Или у тебя не хватит смелости на это? Если агир-ментор созвал нас, следовательно, на то, есть весьма веская причина!
– Не зарывайся, Гера! Если ты любимица у нашего предводителя, это ещё не даёт тебе никакого права оскорблять меня, и мои высказывания! – слегка повысил голос Самсон.
– Здесь, даже я, соглашусь с ним. Мы уважаем нашего лидера, но при этом никто не давал тебе права, даже как его любимице, ставить себя выше нас! Мы все равны!
– Хорошо, Венера. Возможно, я погорячилась. Приношу свои извинения. – Выдавила из себя Гера, и насупившись, замолчала.
Присутствующие, после короткой перепалки успокоились, и вернулись к томному ожиданию. Лидер всё не появлялся, и даже у самых преданных соратников начали пошаливать нервы.
– Ахилл, прекрати! – не выдержала монотонного, и длительного постукивания ногтем по полированной поверхности стола, раздававшегося, словно раскаты грома в совершенно тихом помещении, Венера.
– Что? Где? – встрепенулся вышедший из лёгкого транса Ахилл.
– Не витай в облаках! Мы пришли сюда не философские мысли в голове крутить! Скажи, лучше, что ты думаешь о причине нашего сбора?
– Я.... Ничего я не думаю. Дождёмся Эреба, и узнаем его мотивы.
– Ты, знаешь, что он не любит, когда его так называют! Ты хочешь быть наказанным? – вновь взяла слово Гера.
– Здесь, это его имя, и я имею полное право называть его так! Так же я называю тебя Герой, его Самсоном, и так далее! Что в этом плохого?
– Замолчи! Если память тебе изменяет, значит, пора что-то с этим делать! Он не выбирал себя это имя, его нарёк так бывший предводитель, который предал нас! Вон он, замер на веки в углу! – кивнула Гера в сторону мумии, стоящей рядом с дверью.
– И, тем не менее, когда он стал лидером, не стал менять имя!
– Создаётся такое впечатление, что у тебя по утрам в туалете выходят не только излишки, но и часть памяти, и здравомыслия, Ахилл. Если ты помнишь наш кодекс, то там ясно написано, что наречённый однажды, может быть переименован только после реинкарнации. Хаос, будучи лидером, знал, что на его место претендует более молодой, и верный подданный нашего творца, и нарочно назвал его "Эреб". Мрак не может привести к свету – так думал Хаос. Но он ошибался, как впрочем, и во многих других случаях! Мы все это знаем, но лишний раз не стоит испытывать судьбу, Ахилл.
– Я всё это знаю ещё лучше вашего – я первый присягнул на верность новому агир-ментору. Я один из тех, кто принимал участие в создании нашего кодекса. Я…. Что вам говорить, вы всё знаете сами.
– Вот именно, что мы всё теперь знаем, Ахилл! – раздался голос из-за спин собравшихся.
– Агир-ментор! – хором поприветствовали своего лидера архи-менторы.
Эреб, подозрительно улыбнувшись, и прищурившись, прошествовал к своему столу. Следом за ним, в кабинет вошли двое прислужников в чёрных мантиях, и перекрыли собой единственный путь отступления. Архи-менторы занервничали, и обратили удивлённые взоры на своего предводителя.
– Понимаю ваше волнение по поводу присутствующих здесь касьянов. Это вынужденная мера. Для нас настают весьма смутные времена. Скажи мне, Самсон, какое наказание должно настигнуть отступника? – от столь неожиданного обращения к себе, Самсон на несколько секунд впал в ступор.
– Мой господин, это какая то ошибка! Я как никто другой, верен нашему общему делу!
– Разве я обвинил тебя в чём то? Я задал вопрос, на который так и не получил ответ!
– Отступничество – самый страшный проступок, который влечёт за собой справедливое, и безотлагательное возмездие в….
– Именно! Самый страшный проступок, и самое страшное наказание! Я мог бы понять, если, только, что посвящённый, не выдерживает, и пытается сбежать. Он по неосведомлённости, и наивности полагает, что это возможно, и кара не настигнет его. Но, я, откровенно говоря, более чем повергнут в шок, тем фактом, что нас хотел предать один из высших руководителей! Один из архи-менторов! – голос Эреба окрасился жёсткими нотками, и его не добрый взгляд обратился ко всем собравшимся.
Архи-менторы, явно не ожидающие такого заявления, буквально обомлели, и не могли проронить ни слова, лишь подозрительно осматривая друг друга.
– Вы уверены, что один из нас предатель?
– Абсолютно в этом уверен, Венера. Дарующий прозрение никогда не ошибается! И вовремя предупредил нас. Хвала ему за это! Иначе, могли бы произойти непоправимые вещи, ведь на этого человека никто бы не подумал. – Агир-ментор, медленно поднял руку, и выставив палец вперёд, начал водить между своими подчинёнными. В кабинете царила напряжённая обстановка, готовая, будто вот-вот взорваться, и разнести всё вокруг. Наконец, перст лидера остановился, указывая в грудь Ахиллу.
– Ты предал нас! – не успел Эреб договорить, как обвинённый архи-ментор соскочил со стула, и резким движением выхватил из-под мантии пистолет. Оставшиеся, вскрикнули, и попытались спрятаться, кто, за чем. И только чёрные мантии, без промедления рванули в сторону Ахилла. Завязалась ожесточённая борьба. Комната наполнилась ругательствами, грохотом беспорядочных выстрелов, и вскриками прячущихся предводителей. На удивление, все пули прошли мимо людей, и застряли в стенах и потолке. Несмотря на то, что Ахилл был уже довольно пожилым мужчиной, стоит отдать ему должное – физической силой он обладал недюжинной. Двое касьянов с трудом, после упорной борьбы, смогли обездвижить противника, и заковать его в наручники.
Лидеры тайного общества, во главе с агир-ментором, видя, что опасность миновала, покинули свои импровизированные убежища, и с видом, как будто ничего не произошло, заняли свои прежние места.
– Вы всё видели сами, мои преданные друзья! – начал было речь лидер группы, но его жёстко оборвал, тяжело дышащий, покрытый ссадинами, и кровью, Ахилл.
– Вы трусы! Посмотрите на себя, в кого вы превратились?! В кучку снобов, пухнущих от собственной важности.
– Не смей так говорить! Мы преданы своей цели, и в отличие от тебя, не собираемся от неё отступать! – Венера, буквально собралась броситься на обездвиженного противника, но смогла удержаться себя в руках.
– Цели?! Не смешите меня! Я, один из тех, кто создавал это общество своими руками. И я-то знаю, какой была наша начальная цель!
– Ты совсем выжил из ума, старик!
– Как раз таки нет, мой друг, Самсон! Выжили из ума вы! У нас была практически благородная цель – приводить к очищению заблудшие молодые души. Наказывать погрузившихся в пучину разврата, и пускать их средства на общие цели. Искоренить в обществе разгул похоти и прочих тёмных дел. А сейчас? Поглядите, во что, вы превратили всё?!
– Мы следуем по пути света и истины, который указывает нам великий Агиросион! Ты смеешь сомневаться в нём? – повысил тон разговора агир-ментор.
– Неужели на пути к свету, вам нужны огромные дома, драгоценности, автомобили? Неужели путь просветления подразумевает под собой, чрезмерную кровожадность, алчность, употребление алкоголя, да и каннибализм в конце то концов! Я не мог больше смотреть на всё это. Чем вы лучше тех, кого вы считаете переполненными тьмой? Чем….
– Замолчи! Ты не понимаешь, что говоришь! Тьма начинает овладевать тобой!
– Тьма? Мной? Нет уж, как раз наоборот, я увидел свет вдалеке, и осознал, в какую тёмную бездну погрузился вместе со всеми вами. Меня тошнит от одной мысли, что я с вами в одной упряжке. Нацепили на себя расписные халаты, скрывающие дорогущие цацки, распустили павлиньи хвосты, и сидим, довольные собой. Отдать всё, что получили не по праву, на благие дела, нуждающимся, таким, какими были мы – это будет первым шагом к свету…. – закованный в наручники бывший архи-ментор, не успел договорить. Подскочивший к нему Эреб, со всей силы ударил его в лицо.
Ахилл, на короткое время потерял сознание, и этого хватило, чтобы держащие его прислужники заклеили ему рот липкой лентой, во избежание дальнейшей "тёмной пропаганды".
– Тьма уже проникла в наши ряды, друзья мои! Ахилл не смог противостоять ей более. Его разум затмила пелена безумия! – Эреб, воспользовавшись тем, что Ахилл мог лишь мычать, принялся высокопарно обращаться к оставшимся "в уме" соратникам.
– Но как же так! Он же был одним из основателей нашего общества! Что нам теперь делать? – схватились за голову архи-менторы.
– Я так же опечален, и выведен из равновесия этим, выходящим за рамки допустимого, случаем. Но, прежде всего, нам необходимо сохранить свой рассудок, и трезвость суждений. Тело Ахилла целиком захватила тьма, и, скорее всего, затронула частицу души. В этом случае нам не удастся очистить его лишь омовением. Нам необходимо предать очищению и всех, к кому привязана его душа. Вероятнее всего, тьма пришла именно от близкого человека, и поглотила всю его семью, друзей, ближайших помощников. – Как только до Ахилла дошло, что именно намеревается совершить агир-ментор, он, собрав все оставшиеся силы, отшвырнул держащих его касьянов, и со скованными руками бросился на своего бывшего лидера.
Эреб, видя это, побледнел, и в страхе забился в угол. Архи-менторы, зная возможности Ахилла, благоразумно замерли на своих местах, оставляя проход к Эребу. Скованный архи-ментор, уже практически добрался до цели, как вдруг раздался грохот выстрела – Ахилл, остановился, захрипел, и замертво рухнул на пол.
Всё ещё не пришедший окончательно в себя Эреб, устремил взор в сторону дверей. Там стояла Гера, держащая в руке пистолет, который касьяны не удосужились подобрать с пола, после того, как скрутили Ахилла.
– Кхм! – откашлялся агир-ментор. – Я благодарен тебе Гера, ты ещё раз доказала свою ценность для нашей миссии. Но ты, как и эта парочка касьянов, должны быть наказаны! – от неожиданности, у Геры приоткрылся рот, и расширились глаза.
– Но, мой повелитель, за что? С этими-то двумя всё понятно, но я, за что я? – справедливо недоумевала она.
– Ты поддалась эмоциям, и позволила Ахиллу безболезненно покинуть этот мир. А это значит, что тьма навсегда завладела его душой, ведь он не прошёл обряд очищения.
– Я не считаю, что Гера виновна в сложившейся ситуации! Оно действовала в интересах всего нашего общества, и вас лично! – Вмешался в разговор Самсон, явно желающий спасти от незаслуженного наказания, объект своего тайного желания.
– Поддерживаю Самсона! Гера – одна из лучших в наших рядах, и в виду ценности её поступков, я голосую за то, чтобы её освободили от наказания. – Уверенно выступила Венера.
– Хм. Очень интересно, все встали на защиту проступка. Хорошо, сегодня буду милосерден, и как минимум, отложу наказание, на более поздний срок. Но запомните – это было лишь исключение за её заслуги, и не думайте, что всё может сойти с рук. – У Эреба не оставалось выбора, кроме как простить Геру, так как в случае её наказания, был шанс, что его личный авторитет пошатнётся.
– Благодарю тебя, владыка!
– Запомни мою доброту, Гера! А вы, двое, если проболтаетесь кому-либо о сегодняшнем собрании…. Вы знаете, что вас ждёт. А сейчас идите, и выдайте друг другу по десять ударов плетью. И не вздумайте обмануть меня, я лично завтра посчитаю. Свободны.
Касьяны, опешив от столь лёгкого наказания, поклонились, попытались пробормотать какие-то сова благодарности, и пулей вылетели из страшного помещения.
– Стойте, глупцы! – завопил им вслед Эреб. Бедные мужчины, буквально, присели от неожиданности, и страха, перед тем, что же ещё пришло в голову их лидеру.
– Повелитель! – на полусогнутых ногах они снова вошли в кабинет, и застыли в ожидании.
– А это, кто убирать будет! – кивнул на лежащего в луже крови, и начинающего уже холодеть, Ахилла.
– Всё будет сделано господин. – Засуетились двое. Через минуту, тело бывшего соратника уже упаковывали в целлофан, для дальнейшей утилизации.
– Всё, можете идти, помоете здесь позже, у нас будет закрытое собрание. Убирайтесь с глаз моих! – презрительно бросил Эреб, и отвернувшись к стене, самодовольно улыбнулся.
– Какие будут распоряжения? – как только прислужники вышли за дверь, архи-менторы засуетились.
– Слухи о том, что один из лидеров оказался предателем, расползутся довольно быстро. Даже под страхом смерти люди не умеют молчать. Всегда найдётся длинный язык. Это может навредить нашей репутации, и беспрекословной подчинённости всех паств, а тем более тех, которыми руководил Ахилл. Во избежание негативного для нас сценария, необходимо провести не только тотальное очищение всех его близких, но и показательные наказания, тех, кто не уследил за ситуацией, и вовремя не указал нам на очевидное. Нашим спасением, как и всегда, выступил великий Агиросион, уличивший Ахилла в предательстве.
– Будет исполнено, господин. – Хором отозвались архи-менторы.
– Не сомневаюсь. Вам-то я уж точно могу довериться, верно?