Для тех, кто проектирует и строит сооружения, которым предстоит долгая жизнь - дома, мосты, акведуки, плотины, атомные электростанции, огромные стадионы - для тех главное - удовлетворение от своей работы, а в ней не должно быть никаких ошибок, допущенных по небрежности или, что еще хуже, умышленно. Она должна быть настолько совершенна, насколько это доступно делу рук человеческих, иначе то, что должно было стать предметом гордости, превратиться в пятно позора.
Когда Нат подумал об этом, он впервые позволил себе не сдержать свой гнев.
- Какой-то мерзавец, - медленно и тихо сказал он, обращаясь к силовому кабелю и массивным трансформаторам, - все здесь напортачил, и серьезно это все или нет, нужно выяснить. И мы выясним. А потом найдем его и повесим за задницу.
Разговаривать с неживыми предметами, разумеется, глупость. Разговаривать с деревьями, птицами, шустрыми ящерицами или орлами, парящими в вышине, тоже глупо, но Нат это проделывал всю свою жизнь.
"Так что я просто глупец", - подумал он, возвращаясь к лестнице; почему-то после этого открытия ему сразу полегчало. Поднялся лифтом на следующий технический этаж.
Не нашел ничего, но ничего и не ожидал. Его визит во все машинные отделения были только машинальной привычкой, как у владельца виллы перед сном обходить свой дворик. Последний этаж был пуст и там все сверкало; в воздухе висел слабый запах свежей отделки: кафеля, росписи на стенах, лака на дверях, - как в новом автомобиле, только что из магазина, всегда пахнет новым автомобилем.
Когда он поднимался все выше, переходя из лифта в лифт, все шире расстилалась перед ним панорама огромного города, так, что со сто двадцать третьего этажа он мог свысока взглянуть даже на плоские макушки башен-близнецов соседнего "Всемирного торгового центра".
Поднялся еще выше и наконец оказался на самом верхнем этаже, прямо перед радиотелевизионной мачтой. Двери лифта закрылись, и Нат тут же услышал, как кабина уходит вниз. Крайне удивленный, Нат взглянул на светящую стрелку "вниз". Кто мог его вызвать? - снова подумал он, но не нашел ответа.
Недоуменно смотрел на световой индикатор, прислушивался к гулу тросов и пытался угадать, на сколько этажей опустился лифт. На десять? На пятнадцать? Угадать так и не смог.
Когда кабель загудел снова, Нат опять прислушался. На этот раз ждать пришлось недолго. Лифт спустился до самого вестибюля. К чему бы это? "Выбрось это из головы", - посоветовал он сам себе и отвернулся от лифтов.
Ничто не загораживало вид с самого верхнего этажа. Перед Натом раскинулась гавань, Нарроус Бридж, а за ней сверкающий океан. Нат вспомнил снова Бена Колдуэлла: первое, что видно в Америке с приходящего судна, - это сверкающая телевышка прямо над ним. Теперь он понимал того капитана, который вспомнил древний Фарос, который тысячу лет указывал судам дорогу к устью Нила.
К северу простирался город со своей прямоугольной сеткой улиц, и небоскребы в центре города казались с этой высоты кубиками на каком-то макете. Просто нереальный вид, хотя он уже давно был Нату знаком.
Когда снова раздалось слабое гудение лифта, он отвернулся от окна. На этот раз над дверьми светилось зеленое табло. Он смотрел, ждал и удивлялся, почему вдруг ощущает такое напряжение.
Гудение тросов стихло. Зеленый свет погас. Двери открылись и вышел Гиддингс. Двери за ним тихо закрылись, но свет не погас.
- Я гадал, найду ли вас здесь? - заметил Гиддингс.
- А почему бы и нет.
Гиддингс пожал плечами, огляделся вокруг. В большом зале столы вдоль одной из стен уже были накрыты скатертями. Подносы с бутербродами, бутылками, бокалами, тарелками с орешками и хрустящим картофелем, со всеми причиндалами настоящей коктейль-парти не заставят себя ждать, а с ними кельнеры, бармены, девушки, которые будут высыпать пепельницы и убирать грязную посуду, пока гости торжества будут говорить, говорить и говорить.
Гиддингс снова взглянул на Ната:
- Вы что-нибудь ищете?
- А вы?
- Послушай, парень… - начал Гиддингс.
Нат покачал головой:
- Так не пойдет. Если хотите спросить, спрашивайте. Если хотите сказать, говорите. Я тут как раз выяснил, что после прошедших пяти лет я вас не слишком люблю, Вилли. Да и никогда не любил.
- А теперь, когда я ткнул вам под нос подписанные вами извещения, вы поняли, почему это так, я прав?
- Вы это так воспринимаете?
- А как же иначе?
- Тогда пошли вы… - ответил Нат.
На лице Гиддингса появилось задумчивое выражение.
- Для архитектора вы выражаетесь не слишком изысканно, - заметил он. Голос его звучал мирно.
"Мгновение схватки уже миновало. Но оно еще вернется, - сказал себе Нат, - это неизбежно".
- Я не всегда был архитектором, - сказал он и подумал: "Еще я был объездчиком лошадей, парашютистом, боролся с лесными пожарами, был студентом". - Потом спросил: - Вы поднялись прямо из вестибюля?
Гиддингс не спешил с ответом.
- А что?
- Вы уже были наверху?
- Я спросил, в чем дело?
- В том, что здесь кто-то был.
Все время это вертелось у него в голове, и он решил заговорить, чтобы хоть что-то выяснить.
- Я слышал, как ходит лифт, - сказал Нат. И потом добавил: - Вся площадь оцеплена полицией. Вас останавливали?
Гиддингс нахмурился.
- Останавливали.
- Меня тоже. - Это было не совсем так, но он ведь разговаривал с ними.
- И вы спрашиваете, кто еще сейчас в здании, - сказал Гиддингс, - и зачем?
- Именно так.
- Возможно, - медленно начал Гиддингс, - вы это выдумали, и здесь никого нет…
Гиддингс запнулся, обернулся, и они оба уставились на красное табло, которое загорелось над дверью лифта; оба услышали звук движущейся кабины и одновременно взглянули друг на друга.
- Я ничего не придумал, - сказал Нат.
- Теперь я вам верю.
- Запомните это на будущее.
Всю дорогу вниз, в вестибюль, и наружу, на площадь, где Нат выяснил, что там все еще стоят полицейский-негр и его громадный ирландский коллега, Гиддингс молчал, присматривался и прислушивался.
Нат спросил:
- Пока вы здесь стоите, проходил кто-нибудь внутрь, кроме нас?
Барнс, тот чернокожий полицейский, ответил:
- А почему вы спрашиваете, мистер Вильсон?
Шеннон, ирландец, сказал:
- Это большое здание. У него много входов. - Он пожал плечами. - Мало ли, уборщицы или еще кто.
Нат снова спросил:
- Кто-нибудь входил внутрь?
- Один человек, - ответил Барнс. - Электрик. Сказал, что его вызвали из-за какой-то неисправности.
- Кто вызвал? - спросил Гиддингс.
- Это мне тоже пришло в голову, - ответил Барнс и замялся: - Но поздновато. - Он помолчал. - Это очень важно, мистер Вильсон?
- Не знаю.
Он не лгал. Снова вспомнил те наряды на изменения, которые лежали в его кармане, и понял, что так нервничает из-за них. Но между ними и тем, кто вошел в Башню, не могло быть никакой связи, потому что изменения касались только распределительной сети, а все эти работы были уже закончены или почти закончены.
- Этот человек ездит в лифтах то вверх, то вниз, - сказал он.
Физиономия Шеннона расплылась в безбрежной улыбке.
- Ну и что здесь плохого? Если кому приспичило покататься в лифте, вас от этого не убудет, - сказал он примирительно с сильным ирландским акцентом.
Гиддингс спросил:
- А электрик, что он нес? Было у него что-нибудь?
Барнс ответил:
- Сумку с инструментом.
Шеннон его поправил:
- Откуда, Френк, все было не так. Он нес такую чудную, блестящую атомную бомбочку. - Он развел руками, чтобы показать ее размер. - С одной стороны она зеленая, с другой - красная, и искры из нее летели - любо-дорого смотреть.
- Перестань, Майк, - одернул его Барнс. Потом сказал Нату: - У него была обыкновенная сумка с инструментом. А на голове - каска.
- Он уже вышел?
- Если и да, то не здесь, - ответил Барнс и засомневался: - Но ведь все остальные входы закрыты, правда, мистер Вильсон?
- По крайней мере, должны быть закрыты, - сказал Гиддингс и посмотрел на Ната: - Нам бы стоило проверить.
Все входы в огромное здание оказались закрыты.
Нат спросил:
- Неужели нигде нет ни одного сторожа? Ни одного охранника?
- В обычный день, - сказал Гиддингс, - тут кишмя кишит от рабочих. Вы это прекрасно знаете. И никто, кому здесь нечего делать…
- Ну, не знаю, ответил Нат. Об этом он уже подумал. - Раньше мне это не приходило в голову, но на такой гигантской стройке, где ошивается столько людей… - он покачал головой. На несколько секунд замолчал и уставился на арочное перекрытие вестибюля. - Да, об этом я никогда еще не думал, - наконец сказал он и снова посмотрел на Гиддингса: - Понимаете?
Гиддингс медленно покачал головой:
- Я вообще не понимаю, о чем вы.
Нат не торопился с ответом:
- Мы ведь проектируем здание так, чтобы облегчить доступ туда людей.
- Ну и что?
- И, - продолжал Нат, - Башня, по сути, беззащитна.
- Перед чем?
Нат развел руками:
- Перед всем. Перед кем угодно.
Глава III
11.10–11.24
Ездить в бесшумных лифтах было для Джона Коннорса занятием интересным и почти радостным: его всегда привлекали бесшумно работающие механизмы. А если его будут искать, а рано или поздно начнут, тогда вся эта езда с пересадками и отсыланием пустых кабин то вверх, то вниз по множеству шахт, пожалуй, наилучший способ сбить со следа погоню.
Обычно он хорошо ориентировался в Башне, - то есть в обычный рабочий день. Но понятия не имел, как будет выглядеть здание, когда он окажется в нем, живом и дышащем, совсем один.
Когда в нем никого не было, здание стало похожим на собор - только еще более впечатляющим. Он попытался подобрать сравнение.
"Представь пустой Янки-стадион", - сказал он себе. Слышать, как в коридорах раздаются только твои шаги, видеть сквозь бесконечные ряды окон мир под собой, видеть бескрайний горизонт, понимать, что другого случая совершить задуманное не будет, это было словно возносить молитвы Господу, снова и снова, и сохранить в душе тишину и ожидание чего-то великого.
Когда-то где-то он слышал, наверное на митинге, точно не помнил, но эта фраза запала ему в душу: "Всего несколько решительных людей могут повернуть колесо истории". Это ему понравилось. Звучало очень здорово. Решительные люди… Герои. Это как угнать самолет и выйти сухим из воды. Это как захватить заложников в Олимпийской деревне. Несколько решительных людей. Или всего один. Тогда все будут его слушать. Разгуливать по лестницам, таская за собой сумку с инструментом, ездить в лифтах и ждать - это как прогулка в Луна-парке.
Здесь все дело в электричестве. Электричество в наше время - ключ ко всему. Он вспомнил, как несколько лет назад произошла авария в линии высокого напряжения, и как все, абсолютно все, сразу встало, и как некоторые люди даже подумали, что наступил конец света. Не все, разумеется; раз день в день через девять месяцев во всех родильных домах города начался ажиотаж, значит, некоторые сумели использовать затемнение в своих интересах. Но прежде всего возникла паника, и вот на это и надо рассчитывать.
Коннорс не имел ни электротехнического образования, ни опыта электромонтера, хотя и сумел втереть очки тому черному фараону, но все-таки он когда-то работал в этом здании и знал в общих чертах, как организовано распределение электроэнергии.
На каждом техническом этаже есть так называемый кабельный отсек, и Коннорс при случае улучил несколько минут, чтобы понаблюдать за работой людей из электротехнической фирмы, когда те снимали с кабелей экраны из проволочной плетенки и пластмассовую изоляцию, чтобы подобраться к тем толстым жилам внутри, по которым течет ток.
Он знал, что с помощью понижающих трансформаторов с каждого технического этажа необходимое количество электроэнергии подается в соответствующую вертикальную секцию здания и что там же проходят на следующие технические этажи кабели высокого напряжения, поступающего с соседней электростанции. Как велико это напряжение, он понятия не имел, но думал, что оно достаточно велико, может быть, даже и пятьсот вольт, иначе, зачем бы его понижать?
Его первой мыслью было уничтожить электротехническое оборудование, обслуживающее верхние этажи Башни и тем самым изолировать верхний салон, где будет проходить прием. В его сумке с инструментом лежал восемнадцатидюймовый ломик и немного украденной пластической взрывчатки, которыми, как он думал, сумеет наделать столько дел, что по всей Башне искры полетят, как на 4 июля.
Но чем больше он раздумывал, тем чаще говорил себе, - к чему ограничиваться только верхушкой? Почему не устроить диверсию на основной линии внизу, в недрах здания, где проходят электрические кабели прямо с подстанции? Зачем ходить вокруг да около, если можно шагнуть сразу в дамки? Это была очень лакомая идея.
Достаточно только не попадаться никому на глаза, и ничего сложного не будет. Но нужно приготовиться на случай, если удача вдруг отвернется.
Он открыл сумку с инструментом и вынул ломик, который с одного конца был изогнутым, а с другого - плоским и заостренным. Его спокойно можно было использовать как оружие, и если бы пришлось, Коннорс так бы и сделал.
* * *
Когда Нат с Гиддингсом вышли из Башни, на площади как раз устанавливали невысокий помост, на котором должно было проходить торжество. Гиддингс взглянул на него с отвращением.
- Вот начнется болтовня! - сказал он. Губернатор будет поздравлять мэра, мэр будет поздравлять Гровера Фрэзи, и некий сенатор будет утверждать, что это здание - огромное достижение человечества. - Он запнулся.
- А может быть, это и правда, - сказал Нат. Снова вспомнил реплику Бена Колдуэлла о Фаросе. - Центр мировых коммуникаций…
- Это все ерунда и вы это знаете. Это всего-навсего чертовски большое здание, которых и без того хватает.
Нат подумал, что Гиддингс испытывает к этому зданию, в рождении которого он участвовал, любовь и ненависть. Но, уж если речь зашла об этом, он и сам колеблется между гордостью и восторгом, с одной стороны, и отчаянием от того, что это чудовище уже давно своим величием подавляет всех к нему причастных - с другой.
- Тогда останьтесь и прокляните ее, - сказал он.
- А вы куда?
Возникшее между ними напряжение грозило перейти в открытую неприязнь. Если до этого дойдет, ничего не поделаешь, но торопить события Нат не хотел.
- Туда, куда мне давно пора, - ответил он. - К Джо Льюису по поводу тех изменений.
По пути через площадь он достал из кармана пропуск.
На этот раз он поехал в центр к вокзалу "Гранд Централь" на метро, потом вернулся на два квартала назад по Парк-авеню к Дворцу архитектуры и поднялся лифтом на десятый этаж, где на стеклянных дверях была надпись: "Джозеф Льюис, инженер-электрик". Кабинеты и чертежные залы занимали почти целый этаж.
Джо Льюис сидел в своем огромном кабинете, где все равно было не повернуться, не снимая шляпы. Это был маленький человечек, резкий, быстрый, прямой.
- Если речь о каком-нибудь новом проекте, то объясните Бену, что на ближайшие пол года у меня работы выше головы. Если может подождать…
Нат бросил на стол пухлый конверт. Он следил, как Джо взглянул на него, взял и высыпал копии извещений на изменения на крышку стола, одну за другой быстро их просмотрел, потом отбросил, как нечто живое и неприятное. Наконец, с нескрываемой яростью взглянул на Ната:
- Это ваша работа? Кто вам, черт побери, дал на это право?.
- Я их впервые увидел сегодня утром.
- Но там стоит ваша подпись!
Нат завертел головой.
- Моя фамилия, да, но писал это кто-то другой.
Правда начинала терять в весе, как слово, которое слишком часто повторяют.
"В конце концов этому и я перестану верить", - подумал он.
- А кто?
- Понятия не имею.
Джо ткнул в бумаги пальцем.
- Эти изменения действительно проведены?
- Это еще предстоит выяснить.
Пока это был бесполезный разговор, но нужно было с чего-то начинать.
- А чего вы хотите от меня? Я вам поставил чертежи, всю электрическую часть, весь монтаж. Если все сделано по документации, а не по этим…
- Никто вас ни в чем не обвиняет.
"Пока", - подумал Нат, но это "пока" касается всех.
- Я только хочу, чтобы вы мне сказали, что здесь самое важное. На что нам обратить внимание.
- На все. На каждый пустяк, хотя бы пришлось разрезать всю башню на части. Я на этом буду настаивать. Господи, о чем вы думаете, ведь всю эту документацию подписал я.
- И мы. Я это понимаю. - "Ну почему интеллигентные люди не могут понять очевидные вещи?" - Но на что нам обратить внимание в первую очередь? А на что потом? И так далее. Вы специалист. Дайте нам список по степени важности, и мы отправим туда людей Макгроу.
Льюис наконец сел.
- Макгроу, - сказал он. - Берт не имеет с этим ничего общего. - Он покачал головой: - Это исключено. Если у Берта Макгроу кто-то начинает халтурить или пытается подкупить инспектора - его голова будет немедленно подана хозяину на блюде.
Нат тоже сел.
- Я слышал, но еще не имел возможности убедиться, правда ли это. Но это позволяет взглянуть на дело под другим углом зрения.
- Если не считать дорожного строительства, - уже спокойнее продолжал Льюис, - на строительстве крупных зданий больше простора для махинаций, чем в другом бизнесе. На этом деле всяческие мошенники могут кормиться годами. И даже дольше. Обычно, но не всегда, это бывает на строительстве общественных зданий. Там, в Нью-Джерси… - он покачал головой. - В некоторых джерсийских округах я бы не взялся за подряд по электрооборудованию, хоть увешай меня бриллиантами. Здесь дела лучше. В основном. Насколько я знаю, ребята, любящие легко урвать лишние доллары, сделали у Макгроу всего одну попытку.
Он улыбнулся. Это была горькая, но удивительно умиротворенная улыбка.
"Да, Джо Льюис один из тех, для кого работа - дело святое", - сказал себе Нат, и это к лучшему. Вслух же он спросил:
- Как это случилось?
- Послали пару человек прощупать обстановку, - ответил Льюис. - Единственное, что им сказал Макгроу, - что он не будет иметь дело с мелкой сошкой. Только с главным, или ни с кем.
Он помолчал.
- Это был большой объект, на него отвалили уйму денег и, возможно, это было только начало, поэтому главный босс пришел сам.
Он снова помолчал.
- Макгроу отвел его туда, где они могли остаться с глазу на глаз, - на самую макушку стального каркаса, где-то на сороковой-пятидесятый этаж, вокруг никого и далеко внизу - земля.