- Что именно? - И, будучи дочерью генподрядчика и женой субподрядчика, сама себе ответила: - Какие-то махинации? Поль? Но как он мог… - она запнулась, потом спокойно закончила: - Разумеется, мог, почему бы и нет? Из твоих рассказов я знаю, как это бывает - поставки, поддельные накладные, акты на списание. - Она легко произносила все эти термины. - Это так?
- Ничего конкретного еще не знаю, лапушка. И не буду поливать грязью человека, пока не буду уверен.
Тут появилась следующая порция. Макгроу посмотрел на нее, пригубил, но заставил себя пить по капельке. "Мне сейчас нужен не стакан, а бутылка, - сказал он себе, - и хорошая компания, как в старые времена. С Фрэнком, с Джимми, с О’Рейли и Мактюрком - имена звучали в его голове как колокольный звон. Пить, рассуждать и взрываться смехом, как в давние-давние времена".
- Да, папа.
Господи Боже, неужели он говорил вслух? Ставя бокал, он заметил, как дрожит рука.
- Я слышала твои рассказы о них, - сказала Патти. - Жаль, что я тебя не знала тогда.
Он уже овладел собой.
- Мне было уже под сорок, когда ты родилась, лапушка.
- Я знаю.
- А бедняжка Мери была всего на год моложе.
- Это я тоже знаю. Но мне никогда не мешало, что мои родители были старше других. Да вы и не были.
- Ну, не знаю, - ответил Макгроу. - Молодость прошла, а тут вдруг появилась ты. - Он улыбнулся. - Мы очень хотели тебя, лапушка. Когда ты появилась на свет, здоровая и невредимая, я упал на колени и возблагодарил Господа.
Он снова поднял свой бокал.
- Давай закажем поесть.
Казалось, Патти его не слышала.
- Что с ними стало, с Фрэнком, с Джимми, с О’Рейли и… как же его звали… Мактюрком?
- Да. Это был такой могучий волосатый ирландец, плечи, как висячий мост.
Макгроу помолчал.
- Что с ними стало? Я не знаю, лапушка.
Да, ну и денек. Сплошные разбирательства и воспоминания.
- Однажды я видел сон. Лезем мы с друзьями на какую-то гору. Карабкаемся все выше и выше, и попали в туман. Я их уже не вижу, даже голосов не слышу, но нечего делать, надо лезть дальше.
Он вздрогнул и невидящим взглядом уставился куда-то вдаль, как будто вглядываясь в свое прошлое. Ему понадобилось немалое усилие, чтобы вернуться назад, в сегодня и продолжать.
- На вершине той горы я выбрался, наконец, на солнце. Огляделся, но никого не увидел. Что стало с остальными, я так и не узнал. Думаю, этого человек никогда не знает. На вершине он всегда остается один.
Он уже хотел кивнуть официанту, но вдруг спохватился.
- Подожди, ты мне что-то хотела сказать?
- Я хочу уйти от Поля, папа. Точнее, хотела. Но если он угодил в неприятности… - она улыбнулась, посмеиваясь над собой. - Я не хочу строить из себя благородную даму. Благородные дамы невыносимы, потому что все портят этим своим благородством. Но если у Поля неприятности, то сейчас не время бросать его, папа?
- He знаю, лапушка. Не знаю, что тебя толкнуло на это. - Макгроу замялся. - Ты мне не хочешь рассказать?
Сколько раз он уже задавал этот вопрос, и знал, что ответит "да", иначе она вообще не затевала бы этот разговор. Он спокойно смотрел на дочь и ждал.
Патти снова улыбнулась:
- Ты меня видишь насквозь, папа. Нам никогда не стоит вместе играть в покер.
Макгроу не ответил.
- Меня толкнула на это самая банальная из всех причин, - начала Патти, - хотя сегодня она… ей вряд ли придают особое значение. Думаю, большинство женщин не слишком переживают, если их мужья погуливают на стороне. Но я - да.
Макгроу сидел молча, стараясь подавить приступ ярости. Наконец сказал:
- И я тоже. И мама.
- Я знаю. - Патти ласково улыбнулась. - Вы привили мне старомодные взгляды. И я этому рада.
Макгроу снова помолчал. Потом спросил:
- Ты знаешь, с кем?
- Зиб Вильсон.
- А Нат знает?
- Я у него не спрашивала.
Наступила тишина.
- Наверно, - начал Макгроу, - если бы у вас были дети… Я знаю, что это старомодно…
- Детей у нас никогда не будет. Это еще одна причина. Поль сделал вазэктомию. Прошло немало времени, пока он соизволил мне это сообщить, но это так.
Патти взяла меню. Потом ослепительно улыбнулась:
- Ну, а что у тебя новенького? Полагаю, мистер Макгроу, вам стоит заказать поесть. Или вы хотите накачаться одним спиртным, старый пьяница?
"Боже, - сказал он себе, - если бы я мог так относиться к своим проблемам! Но не получится".
- Ты говоришь, как…
Глаза Патти подозрительно заблестели.
- А ты, папа, говоришь… - Она запнулась.
На глазах у нее появились слезы, и она, достав бумажный носовой платок, принялась сердито вытирать глаза.
- А, черт! - вырвалось у нее. - Черт! Черт! Черт! Я не собираюсь реветь.
- Иногда, - ответил Макгроу, - человек должен или разреветься, или разбить что-нибудь вдребезги. Я тебя понимаю, лапушка.
* * *
Из ресторана в редакцию Зиб вернулась на такси. В кабинете упала на стул, сбросила туфли и, не замечая груды рукописей на столе, невидящим взглядом уткнулась в стену.
Она ни на миг не поверила тому, что Поль Саймон сказал о Нате: что этот тип с Дикого Запада, с которым не стоит перегибать палку. О Нате у нее было свое мнение.
С другой стороны, насколько хорошо она знает своего мужа? Насколько вообще можно знать другого человека? Эта проблема постоянно обсуждалась в рассказах, которые ей приходилось читать по работе. Видимо, есть в ней что-то существенное.
Они с Натом были женаты уже три года, и хотя их брак был относительно непродолжительным, этого было достаточно, чтобы узнать подход Ната к обыденным каждодневным вещам, а ведь именно он говорит об основных чертах характера.
Нат каждый вечер аккуратно вынимал все из карманов и развешивал свою одежду. В ботинки он вставлял колодки. Пасту выжимал не сверху, а обязательно от конца тюбика, и Зиб была уверена, что, чистя зубы, он отсчитывает ровно тридцать секунд или сколько там положено, сорок пять? Двадцать один, двадцать два, двадцать три…
Зиб спала беспокойно. Нат, наоборот, ложился на спину и больше уже не шевелился. И не храпел. И он был не из тех, что распевают утром под душем или просто действуют на нервы; за завтраком, состоящим из сока, яйца и кофе, был весел и не гремел посудой, как будто воюя с врагом.
Утренние пробежки в парке, дорога пешком на работу и с работы и зарядка в течение дня поддерживали его отличную физическую форму. Бег трусцой и пешие прогулки Зиб бы еще вынесла, но зарядка была для нее уже чересчур, хотя Нат ей и объяснил, что она необходима из-за старой травмы позвоночника, вызванной падением с лошади где-то в дурацких горах на Западе.
Нат не давал чаевых ни официантам, ни таксистам. Всегда был точен. "Мартини" он предпочитал "бурбон", что вначале казалось странным, но теперь уже стало привычным. Он с удовольствием любовался красивыми женщинами, но Зиб могла побиться об заклад, что дальше взглядов дело не идет. Их сексуальная жизнь была приятной, разнообразной и не перешла в простую привычку, как это нередко бывает.
Где же во всем этом мог скрываться характер, который обнаружил Поль Саймон?
А почему ее это вдруг так заинтересовало? Может ли она представить Ната в роли разгневанного мужа, который бросит ей в лицо обвинение в измене и, если верить Полю, примет ответные меры? Нечто подобное сообщениям в "Дейли ньюс" или, кстати говоря, тому, что описано в дюжине рукописей, валявшихся у нее на столе? Ерунда.
Если Нату чего и недостает, так это агрессивности. Зиб помнит, как однажды вечером заговорила об этом его недостатке. Она сказала:
- Ты ведь способнее, чем думаешь. И Бен Колдуэлл это знает. Чего бы иначе он так тебя продвигал?
- Больше некого, - улыбнулся он. - Еще вопросы есть?
- Вот чего в тебе я терпеть не могу - продолжала Зиб, - так это твою невозмутимость. Знаешь, я в жизни не видела, чтобы тебя что-то расшевелило.
- Иногда бывает.
- Не верю.
- Ты предпочла бы, чтобы я устраивал сцены и бил посуду?
- Я не это имела ввиду. Но в этом мире человек должен пробиваться вперед, или об него будут вытирать ноги, ты это понимаешь?
- Это позиция столичного жителя.
- А здесь и есть столица. - И после паузы… - Зачем же ты сюда вообще приехал?
- Хочешь сказать, что здесь мне не место?
- Я не об этом, ты прекрасно знаешь. Я только спрашиваю тебя, зачем ты сюда вообще приехал.
- Чтобы найти тебя.
- Я серьезно.
- Ладно. - Нат все равно улыбался. - Потому что здесь был Бен Колдуэлл, и я хотел работать с лучшим из лучших архитекторов над самым лучшим проектом. Это очень просто.
- И ты работаешь, - кивнула Зиб. - Ну а когда "Башня мира" будет готова, сдана и станем просто еще одним небоскребом, что дальше? - Она замялась. - Вернешься в свои горы?
- Возможно. Вероятно. Поедешь со мной?
- Я была бы там не на месте. Точно так же… - она запнулась.
- Как я не на месте здесь? - Он покачал головой и снова улыбнулся: - Ты везде и всегда будешь на своем месте. Ты существо общественное.
- А ты?
Нат пожал плечами.
- Иногда и сам не знаю, - ответил он.
"И ни следа гнева, - подумала теперь Зиб. - Он никогда не показывает своих чувств. И не то чтобы он был бесчувственным. Нет, он может быть чудесным человеком и ласковым любовником. Но как в остальном, на что намекал Поль Саймон? Нет. Поль ошибается. Поль просто ошибается. Этого не может быть. Так к чему тогда твои сомнения, Элизабет?"
Глава VI
13.30–14.10
Берт Макгроу уже вернулся с обеда в свой кабинет, и Поль Саймон, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, сидел в низком кожаном кресле для посетителей. "Старик, - говорил себе Поль, - сейчас как раненый медведь, так что лучше вести себя поосторожнее". Он посмотрел на часы.
- Уже половина второго, - сказал он. И с вызовом добавил: - Как вы и приказывали.
- Я обедал с Патти, - начал Макгроу. Он держал себя в руках, но не имел представления, как долго сможет сдержать желание грохнуть кулаком по столу и заорать.
- У меня был ланч с клиентом, - сообщил Поль. Он владел голосом под стать настоящему актеру. - Бизнес идет неплохо.
- В самом деле? - Старик взял со стола толстый конверт копий измененных чертежей, взглянул на него и резко отбросил его так, что тот отлетел Полю на колени. - Тогда посмотри на это.
Он встал с кресла, подошел к окну и остановился спиной к зятю. Тишину огромного кабинета нарушал только шорох бумаг в руках Поля. Наконец тот сказал:
- Ну и что?
Макгроу отвернулся от окна. Он стоял выпрямившись, заложив руки за спину.
- Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
- Я тебя не понимаю. Что я должен говорить?
- Ты провел эти изменения?
- Разумеется.
- Почему "разумеется"? - Старик повысил голос.
Поль потер висок.
- Я не знаю, что сказать. Почему я не должен был их проводить?
- Потому, - ответил Макгроу, - что ты не какой-нибудь электромонтер с почасовой оплатой. Когда кто-то говорит: "Сделай так", ты всегда вначале спросишь, как и почему. Так что, - Макгроу запнулся, - говори честно, как и что.
В голове Саймона внезапно что-то блеснуло.
- Я попытаюсь, чтобы это не звучало невежливо, - сказал он, - но боюсь, тебе это не понравится.
- К черту, говори как тебе угодно.
Старик уже вернулся в свое огромное кресло и крепко сжал подлокотники.
- Ладно, - начал Поль. - Дело вот в чем. Если кто-то говорит: "Измени здесь", я, как правило, хочу слышать объяснения. Но когда скажет свое слово Иисус Христос, Бен Колдуэлл или его благословенный апостол Нат Вильсон, то я только хватаюсь за пейсы и говорю: "Твоя воля, Господи!" - и все сделано. Спрашивать почему, мне и в голову не приходит. Я ответил на твой вопрос?
Макгроу неторопливо произнес:
- Перестань задираться как мальчишка.
Он посидел молча, задумавшись, все еще взволнованный. Потом сказал:
- Значит ты настаиваешь, что все эти изменения утвердил Нат Вильсон?
На лице Поля читалось удивление.
- Ничего другого мне и в голову не приходило. С какой стати?
- А поскольку ты видел, - продолжал Макгроу, - что эти изменения, как оказалось, позволяют тебе то тут, то там немного сэкономить, и в целом все выливается в неплохую сумму, это давало тебе повод не задавать лишних вопросов, не так ли?
- Мне кажется, ты сам говорил, что дареному коню в зубы не смотрят. - Поль похлопал по бумагам, лежавшим у него на коленях. - Если они хотели в своей башне такую проводку и я, как ты говоришь, мог на этом сэкономить, так зачем же мне возражать?
Макгроу не спешил с ответом.
- Нат Вильсон утверждает, что он здесь не при чем.
Поль переменился в лице, но сказал только:
- Понимаю.
- Что ты понимаешь, а? Уилл Гиддингс тоже не верит, что изменения подписал Вильсон. И Бен Колдуэлл тоже.
- А чему верите вы, дорогой тесть?
В кабинете повисла мертвая тишина. Макгроу уставился на свои руки, неподвижно лежавшие на столе.
- Я думаю, что ты сам вырыл себе яму. - Теперь он глядел Саймону прямо в лицо. - Я думаю, что ты или жулик или болван. У тебя роман с его женой…
- Это тебе Патти сказала?
Макгроу сидел молча и по-прежнему глядел на него.
- Ладно, - через минуту сказал Поль. - Это правда. - Он развел руками. - Ты этого не понимаешь.
- Не понимаю. И не прощаю. - Теперь в нем неудержимо поднималась слепая ярость. - Я старомодный тупой работяга, а ты молодой, ловкий, образованный, из хорошей семьи и все такое, и при этом в тебе что-то воняет, как падаль, что долго лежит на солнце.
- Выбирай выражения, я уже от тебя понаслушался…
- Ты еще вообще ничего не слышал, - сказал Макгроу. - Если посмеешь встать, пока я не кончу, я тебе голову оторву.
Он замолчал. Было слышно только его тяжелое дыхание. С трудом он заставил себя не кричать.
- Зачем Нату Вильсону затевать эти изменения? Объясни мне. Он с них ничего не имеет. Он архитектор. Он и Бен Колдуэлл. Разумеется, главный - Бен, но это ничего не меняет. Они оба утвердили проект электрооборудования, сделанный Льюисом. Зачем же Вильсону что-то менять?
Саймон сидел молча. Ему хотелось встать и уйти, но он боялся. Старик за столом внушал ему страх, как Поль говорил Зиб, потому что не просто угрожал, но и был способен прибегнуть к физическому насилию.
- Я задал тебе вопрос, - сказал Макгроу.
- Ты мне их задал несколько.
- Тогда отвечай на все.
Саймон глубоко вздохнул.
- Нат Вильсон - выскочка.
- Что ты, черт возьми, хочешь сказать?
- Он меня терпеть не может.
Макгроу нахмурился.
- Почему? Потому что ты спишь с его женой, так что ли?
Саймон кивнул. Решил, что будет лучше ничего не говорить.
- Я этому не верю, - сказал Макгроу. - Я его знаю. Знай он, что ты творишь за его спиной, поговорил бы с тобой напрямую и лишил твою рекламную улыбку парочки зубов. Это…
- И он крутит с Патти, - сказал Поль.
Макгроу открыл рот, потом снова закрыл, но челюсть снова отпала. Рот его открывался и закрывался, но из него не вылетало ни звука. Вся кровь отлила от его лица. Макгроу начал лихорадочно хватать ртом воздух, но это не помогало. Глаза его вылезли из орбит. Он попытался поднять руку, но не смог. Бессильно осел в кресле, все еще хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.
Поль быстро встал. Мгновенье он стоял в нерешительности, потом подбежал к дверям, распахнул их и сказал Лауре:
- Немедленно вызывайте "скорую". По-моему, у него сердечный приступ.
* * *
Возвращаясь после обеда с губернатором к себе в контору на Пайн-стрит, Гровер Фрэзи взял такси. Он знал Армитейджа давно и считал, что они, как обычно говорят, добрые друзья. Но в кругах губернатора, также как и в кругах Фрэзи, дружба была скорее красивым термином, не имевшим ничего общего с бизнесом. У бизнеса свои законы.
Если кто-то своим успехом принес вам пользу - вы на его стороне. Если потерпел неудачу - то нет.
Но он еще не потерпел неудачу. Пока нет. Но в обозримом будущем его Башня будет зиять пустотой. В этом все дело.
Это можно свалить на общий застой в бизнесе или на власти в Вашингтоне с их политикой "шаг вперед - два шага назад".
Но перекладыванием вины на других дела не поправишь. Объяснения помогают редко, и сегодня за обедом объяснения нисколько не изменили точку зрения губернатора.
- Вы сегодня на виду, Гровер, - сказал губернатор, - а таким достаются не только розы, но и шипы. Мне это знакомо.
Он размешивал в кофе сахар, кисло улыбаясь и наблюдая, как кружится жидкость. Наконец поднял голову.
- Насколько плохи наши дела? Назовите мне несколько цифр.
Он не отрывал взгляда от Гровера.
Фрэзи назвал ему цифры: процент сданных помещений, перспективы на новые арендные договоры, нынешние и предполагаемые доходы минус основные расходы по эксплуатации и текущие расходы. Неутешительные цифры.
- Но это ненадолго, - уверял он.
- Черта лысого, ненадолго! - Губернатор не повышал голос, но в нем зазвучал новый тон. - Безработица не снижается и инфляция нарастает. Я не сказал бы, что существует возможность кризиса на уровне тридцатых годов, но не сказал бы и что все вдруг изменится ни с того, ни с сего, особенно в больших городах.
- Боб Рамсей…
- Боб Рамсей слышит голоса свыше. Я удивляюсь, почему бы ему давно уже не спуститься с ближайшей горы с новыми десятью заповедями. Он рассчитывает заставить весь штат работать на его город, но это не выйдет. Он думает, что конгресс ляжет на спину и засучит лапками в воздухе от радости, что может выписать ему карт-бланш, но этого тоже не будет.
Фрэзи в глубине души придерживался того же мнения, но ничего не сказал.
- Боб Рамсей любит этот город, - продолжал губернатор. - Это я признаю. И не дает ему развалиться практически голыми руками. Но дело в том, что все большие фирмы переезжают отсюда в предместья, их гораздо больше, чем тех, кто перебирается сюда. Славные времена вашего города - большого яблока, центра вселенной - давно уже утратили свою привлекательность. То, что осталось, стремительно превращается в город для очень богатых или для очень бедных, но ни одна из этих категорий не арендует помещения в небоскребах.
- Да, - должен был призвать Фрэзи, размышляя в тиши своего кабинета, - Бент Армитейдж, скорее всего, прав. Как всегда прав.
На столе тихо загудел интерком. Фрэзи нажал кнопку. - Да?
- К вам мистер Гид цинге, - раздался голос Летиции. - Говорит, по неотложному делу.
Вначале обед с Армитейджем, теперь Уилл Гиддингс, наверняка с новыми проблемами; бывают минуты, когда неприятности обрушиваются на человека со всех сторон.
- Хорошо, - обречено ответил Фрэзи. - Пусть войдет.
Гиддингс сразу перешел к делу.
- Пора вам тоже узнать, что происходит, - сказал он и бросил на стол конверт, набитый копиями измененных чертежей.
Фрэзи вытряхнул копии из конверта, просмотрел некоторые из них и удивленно взглянул на Гиддингса.