- Вы говорили с Астрид, не так ли? Почти восемь месяцев назад. Но о таких вещах не забывают, через них невозможно переступить. - Он позволил сигарете выскользнуть из пачки - это был "Мерит" с фильтром. Зажег ее и закурил; движения его рук при этом были женскими. - Люди часто пытаются представить, каково это. - Он посмотрел на Сейера усталым взглядом. - Они делают это с самыми лучшими намерениями. Представляют себе пустую детскую кроватку и думают, что ты часами стоишь и смотришь на нее. Я часто так стоял. Но это только малая часть. Я вставал рано утром и шел в ванную, а там на полке у зеркала стояла его зубная щетка. Из тех, что меняют цвет, когда нагреваются. Уточка на краю ванной. Его тапочки под кроватью. Я поймал себя за тем, что ставлю на стол лишний прибор, когда мы собирались есть. И так день за днем. В машине лежала мягкая игрушка, которую он там забыл. Много месяцев спустя я нашел под диваном соску… - Йонас говорил со сжатыми зубами, как будто поневоле выдавал чужой секрет. - Я убрал ее, чувствуя себя преступником. Было мучительно видеть вокруг его вещи день за днем, было жестоко убирать их. Это преследовало меня каждую секунду, это преследует меня и сейчас. Вы знаете, как долго хлопковая пижама сохраняет запах человека?
Он замолчал, загорелое лицо его стало серым. Сейер тоже молчал. Он внезапно вспомнил деревянные тапочки Элисе, которые всегда стояли перед дверью. Чтобы она быстро могла надеть их, когда понадобится выбросить мусор или спуститься на первый этаж забрать почту. Открывал дверь, брал белые туфли и снова ставил их перед дверью - сейчас он вспомнил об этом с острой болью.
- Мы не так давно были на кладбище, - тихо сказал он. - Давно ли вы были там в последний раз?
- Что это за вопрос? - хрипло спросил Йонас.
- Я просто хочу знать, отдаете ли вы себе отчет в том, что с могилы кое-что исчезло.
- Вы имеете в виду маленькую птичку? Да, она исчезла сразу после похорон.
- Вы не хотели бы заказать новую?
- Вы чертовски любознательны. Это, знаете ли, даже нескромно. Да, естественно, я был огорчен. Но я не смог еще раз пройти через все это, поэтому решил оставить все как есть.
- А вы знаете, кто ее взял?
- Конечно нет! - почти выкрикнул он. - Я бы сразу же сообщил в полицию и, если бы у меня была такая возможность, задал бы воришке жару.
- Вы имеете в виду, отругали бы его?
Йонас недобро улыбнулся.
- Нет, я имею в виду не отругал.
- Его взяла Анни, - непринужденно сказал Сейер.
Йонас распахнул глаза.
- Мы нашли птичку в ее вещах. Вот эта?
Сейер сунул руку во внутренний карман и достал птичку. Йонас дрожащими руками взял ее.
- Выглядит так же. Похожа на ту, что я купил. Но почему…
- Этого мы не знаем. Мы думали, может быть, вы догадываетесь?
- Я? Боже мой, у меня нет никаких предположений. Этого я не понимаю. Зачем она ее украла? У нее никогда не было склонности к воровству. Не у той Анни, которую я знал.
- Значит у нее должна была быть причина. Которая не имеет отношения к клептомании. Она была на вас за что-то сердита?
Йонас сидел и смотрел на птичку, онемев от замешательства.
Этого он не знал, подумал Сейер и исподлобья глянул на Скарре, который сидел в стороне и темно-синими глазами следил за каждым движением мужчины.
- Ее родители знают, что птичка была у нее? - спросил он наконец.
- Мы не думаем.
- Но, может быть, ее взяла Сёльви? Сёльви всегда думает только о себе. Как сорока, хватает все, что блестит.
- Это была не Сёльви.
Сейер поднял бокал за ножку и отпил сока. На вкус он напоминал пресное вино.
- Ну, у нее были какие-то тайны, у нас у всех они есть, - сказал Йонас с улыбкой. - Она казалась немного загадочной. Особенно когда начала становиться старше.
- Она приняла близко к сердцу то, что случилось с Эскилем?
- Ей не удалось заставить себя зайти к нам. Я могу это понять, я тоже не мог общаться с людьми долгое время. Астрид и Магне уехали, произошло так много всего одновременно. Тяжелая была пора, - пробормотал он и побледнел.
- Но вы с Анни разговаривали?
- Только кивали друг другу, когда встречались на улице. Мы же были почти соседями.
- Она избегала разговоров?
- Ей было неудобно, в каком-то смысле. Это было сложно для всех нас.
- К тому же, - добавил Сейер как бы невзначай, - вы как раз поссорились с Эскилем перед тем, как он умер. Это наверняка было особенно тяжело.
- Не вмешивайте Эскиля в это дело! - горько прошипел Йонас.
- Вы знаете Раймонда Локе?
- Вы имеете в виду чудака, живущего наверху, возле Коллена?
- Я спросил, знаете ли вы его.
- Все знают, кто такой Раймонд.
- Да или нет?
- Я не знаю его.
- Но вы знаете, где он живет?
- Да, это я знаю. В старой хижине. Очевидно, ему хорошо там, счастливому идиоту.
- Счастливому идиоту? - Сейер поднялся и отодвинул стакан. - Я думаю, что счастье идиотов настолько же зависит от доброй воли людей, насколько и счастье любого из нас. К тому же запомните: даже если он и не воспринимает окружающий мир так, как вы, с его разумом все в порядке.
Лицо Йонаса как будто застыло. Он не пошел провожать их. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Сейер чувствовал, как объектив камеры сверлит лучом его затылок.
Они заехали за Кольбергом и пустили его на заднее сиденье. Собака слишком часто остается одна, подумал Сейер, протягивая псу кусок сушеной рыбы.
- Тебе не кажется, что она не очень хорошо пахнет? - осторожно спросил Скарре.
Сейер кивнул.
- Ты можешь дать ему потом "Fisheman's Friend".
Они взяли курс на Люннебю, развернулись у перекрестка и припарковались у почтовых ящиков. Сейер шел по улице, хорошо понимая, что все его видят, все обитатели двадцати одного дома. Все думают, что он направляется к Холландам. Но он остановился и оглянулся на дом Йонаса. Тот выглядел полупустым, занавески на большинстве окон были задернуты. Сейер медленно вернулся к машине.
- Школьный автобус отправляется от перекрестка в семь десять, - сказал он. - Каждое утро. Все школьники в Кристале ездят на нем. Значит, из дома они выходят примерно в семь, чтобы успеть на автобус.
Дул легкий ветер, но на его голове не шевелился ни один волосок.
- Магне Йонас как раз ушел, когда Эскиль подавился едой.
Скарре ждал. На его лице выражалось безграничное терпение.
- А Анни вышла со двора чуть позже остальных. Возможно, она проходила мимо дома Йонаса именно в то время, когда Эскиль завтракал.
- Да. И что с того? - Скарре кивнул на дом Йонаса. - На улицу глядят только окна гостиной и спальни. А они были на кухне.
- Знаю, знаю, - отмахнулся Сейер с раздражением.
Они подошли к дому и попытались представить себе тот день, седьмое ноября, семь утра. В ноябре по утрам темно, подумал Сейер.
- Могла ли она зайти внутрь?
- Не знаю…
Они остановились и какое-то время смотрели на дом, теперь уже с близкого расстояния. Окно кухни смотрело на соседский дом.
- Кто живет в красном доме? - неожиданно спросил Скарре.
- Ирмак. С женой и детьми. А вон там разве не тропинка? Между домами?
Скарре взглянул вниз.
- Тропинка. И по ней как раз кто-то идет.
Внезапно между домами возник мальчик. Он шел, опустив голову, и не замечал двоих мужчин на дороге.
- Торбьёрн Хауген. Тот, который искал Рагнхильд.
Сейер ждал мальчика на тропинке, там, куда он поднимался. За спиной у него был черный рюкзак, на голове - узорчатая бандана. Они хорошо разглядели его, когда он проходил мимо дома Йонаса. Торбьёрн был высокий парень - его голова доставала примерно до середины кухонного окна.
- Решил срезать?
- Да. - Торбьёрн остановился. - Это тропинка ведет вниз, к улице Гнейсвейен.
- По ней многие ходят?
- Да, так можно сэкономить почти пять минут.
Сейер сделал несколько шагов вниз по тропинке и остановился возле окна. Он был еще выше, чем Торбьёрн, и без труда смог заглянуть в кухню. Детского стула там уже не было, осталось только два обычных венских стула, а на столе стояли пепельница и чашка с кофе. В остальном дом выглядел почти нежилым. Седьмое ноября, подумал он. Снаружи тьма кромешная, внутри светло. Те, кто был снаружи, могли заглянуть внутрь, но те, кто внутри, не могли видеть тех, кто снаружи.
- Йонасу не очень нравится, что мы здесь ходим, - вдруг сказал Торбьёрн. - Он устал от этой беготни возле дома, так он говорит. Но он скоро уезжает.
- Значит, все дети тут срезают, когда идут на автобус?
- Да, все школьники.
Сейер снова кивнул Торбьёрну и повернулся к Скарре.
- Я вспомнил кое-что. Об этом говорил Холланд, когда мы беседовали с ним в офисе. В день, когда умер Эскиль, Анни вернулась домой из школы раньше, чем обычно, потому что была больна. Она сразу пошла и легла. Ему пришлось пойти к ней и рассказать о несчастье.
- Чем больна? - спросил Скарре. - Она никогда не болела.
- "Чувствовала себя неважно" - так он сказал.
- Ты думаешь, она что-то видела, да? Через окно?
- Не знаю. Может быть.
- Но почему она никому ничего не сказала?
- Может быть, не осмелилась. Или, может быть, не поняла до конца, что видела. Возможно, доверилась Хальвору. У меня всегда было чувство, что он знает больше, чем рассказывает.
- Конрад, - тихо сказал Скарре. - Он ведь сказал бы?
- Я не уверен. Он очень странный мальчик. Поедем поговорим с ним.
Запищал пейджер Сейера, он подошел к автомобилю и тут же набрал номер через открытое окно. Ответил Хольтеман.
- Аксель Бьёрк пустил себе пулю в висок из старого револьвера "Enfield".
Сейеру пришлось опереться о машину. Это сообщение было для него как горькое лекарство. Оно оставило во рту неприятную сухость.
- Нашли какое-нибудь письмо?
- Нет. Сейчас ищут у него дома. Но напрашивается предположение, что парня, видимо, мучила совесть, как ты думаешь?
- Не знаю. Могло быть что угодно. У него были проблемы.
- Он был невменяемым алкоголиком. И у него был зуб на Аду Холланд, острый акулий зуб, - сказал Хольтеман.
- Прежде всего, он был несчастлив.
- Ненависть и отчаяние похожи в своих проявлениях. Люди показывают то, что соответствует ситуации.
- Я думаю, вы ошибаетесь. Он, собственно говоря, уже сдался. А тот, кто признал свое поражение, уже готов уйти.
- Может быть, он хотел забрать с собой Аду?
Сейер покачал головой и взглянул через дорогу на дом Холландов.
- Он не хотел причинить боль Сёльви и Эдди.
- Ты хочешь найти преступника или нет?
- Я просто хочу найти настоящего преступника.
Закончив разговор, Сейер обратился к Скарре:
- Аксель Бьёрк мертв. Интересно, что подумает Ада Холланд. Возможно, то же, что и Хальвор, когда его отец умер. Что это "не так уж и плохо".
* * *
Хальвор рывком поднялся. Стул упал; он круто повернулся к окну. Долго стоял так, глядя на пустынный двор. Боковым зрением он видел опрокинутый стул и фотографию Анни на ночном столике. Значит, вот как. Анни все видела. Он снова сел перед монитором и прочитал все с начала до конца. В папке Анни была и его собственная история, та, что он доверил ей по секрету. Беснующийся отец, застреленный в сарае тринадцатого декабря. Это не имело к делу никакого отношения; он затаил дыхание, выделил абзац и удалил его. Скопировал текст на дискету. Потом тихо вышел из комнаты.
- В чем дело, Хальвор? - закричала бабушка, когда он проходил по гостиной, надевая джинсовую куртку. - Ты в город?
Он не ответил. Слышал ее голос, но смысл слов от него ускользал.
- Ты куда? В кино?
Он начал застегивать куртку, спрашивая себя, заведется ли мотоцикл. Если нет, ему придется ехать на автобусе, а это займет целый час.
- Когда ты вернешься? Приедешь к ужину?
Он остановился и посмотрел на бабушку, как будто только что понял, что она стоит и причитает прямо перед ним.
- Ужин?
- Куда ты, Хальвор, скоро вечер!
- Мне надо кое с кем встретиться.
- С кем? Ты такой бледный, у тебя наверняка малокровие. Когда ты в последний раз был у врача? Сам, небось, не помнишь. Куда ты собрался?
- К Йонасу. - Его голос звучал на удивление твердо. Дверь захлопнулась, и старушка увидела через окно, как он склонился над мотоциклом и подкручивает что-то со злым лицом.
* * *
Камера на первом этаже была расположена неудачно. Это пришло ему в голову сейчас, когда он глядел на левый экран. В объектив попадало слишком много света, что превращало фигуры входящих в неотчетливые абрисы, почти привидения. Ему нравилось видеть своих клиентов до того, как он встречался с ними лично. На втором этаже, где свет был получше, он мог различить лица и одежду, узнать постоянных клиентов и подготовиться к разговору уже в офисе. К каждому клиенту нужен особый подход. Он снова взглянул на экран, на котором был виден первый этаж. Одинокая фигура. Мужчина, возможно, юноша, в короткой куртке. Явно не перспективный клиент, но придется им заняться, корректно, service-minded, как всегда, чтобы поддержать репутацию галереи, - она должна быть безупречной. К тому же никогда нельзя сказать по внешнему виду человека, есть ли у него деньги. Может быть, этот парень чертовски богат. Он медленно спустился по лестнице. Шаги были почти бесшумными, у него была легкая, крадущаяся походка - торговцу коврами не пристало суетиться, как в магазине игрушек. Это галерея, здесь разговаривают приглушенными голосами. Здесь нет ни ценников, ни кассового аппарата. Обычно он высылал покупателям счет, изредка они оплачивали покупки "Визой" или другими картами. Он уже почти спустился, оставалось две ступеньки, и вдруг остановился.
- Добрый день, - пробормотал он.
Парень, стоявший к нему спиной, обернулся и посмотрел на него с любопытством. Во взгляде было также недоверие, смешанное с удивлением. Он молчал и просто смотрел, как будто хотел прочитать какую-то историю в чертах его лица. Возможно, тайну или решение загадки. Йонас знал его. Секунду или две он прикидывал, стоит ли это показать.
- Чем могу быть полезен?
Хальвор не ответил. Он все еще изучал лицо Йонаса. Он знал, что узнан. Йонас видел его много раз: он встречал Анни у его дверей, они сталкивались на улице. Сейчас на нем были доспехи. Мягкая темная одежда; фланель, бархат и каштановые локоны застыли и превратились в жесткую скорлупу.
- Вы продаете ковры? - Хальвор приблизился к Йонасу, который все еще стоял на нижней ступеньке, держась рукой за перила.
Хозяин галереи огляделся.
- Видимо, да.
- Я хочу купить ковер.
- Ну, - ответил Йонас с улыбкой, - я так и предполагал. Что вы ищете? Что-нибудь особенное?
Он пришел не за ковром, подумал Йонас. К тому же у него наверняка нет денег, он ищет что-то другое. Возможно, пришел из чистого любопытства, мальчишеская забава. Он, конечно, не имеет ни малейшего представления о том, сколько стоят ковры. Но он скоро узнает об этом.
- Большой или маленький? - спросил Йонас и спустился с последней ступеньки на пол. Мальчик был более чем на голову ниже его и худой, как щепка.
- Я хочу ковер такого размера, чтобы на нем уместились все стулья. Очень трудно мыть пол.
Йонас кивнул.
- Пойдемте со мной наверх. Самые большие ковры наверху.
Он начал подниматься по лестнице. Хальвор последовал за ним. Ему не приходило в голову задавать вопросы, его как будто тянула вперед непреодолимая сила, он словно скользил по рельсам внутри черного тоннеля.
Йонас зажег шесть ламп, присланных ему из стеклодувной мастерской в Венеции. Они свисали с покрытых смолой балок на потолке и освещали большое помещение теплым, но ярким светом.
- Какой цвет вы себе представляли?
Хальвор остановился на самом верху лестницы и посмотрел вниз.
- Красный, пожалуй.
Йонас высокомерно улыбнулся.
- Я не хочу вас обидеть, - сказал он дружелюбно. - Но вы представляете себе, сколько они стоят?
Хальвор посмотрел на него, прищурясь. К нему возвращалось какое-то полузабытое чувство.
- Я, возможно, не выгляжу многообещающим клиентом, - сказал он спокойно. - Вероятно, вы хотели бы увидеть выписку из моего счета?
Йонас заколебался.
- Я прошу вас простить меня. Знаете, очень многие заходят сюда с улицы и попадают в неловкое положение. Я просто хотел, чтобы вы избежали такой ситуации.
- Это очень тактично с вашей стороны, - тихо заметил Хальвор.
Он прошел мимо Йонаса и подошел к большому ковру, висевшему на стене. Вытянул руку и провел по бахроме. На ковре были изображены вооруженные всадники.
- Два с половиной на три метра, - глухо сказал Йонас. - Хороший выбор. Изображает войну кочевников. Он очень тяжелый.
- Вы поможете мне с доставкой? - спросил Хальвор.
- Само собой. У меня есть фургон. Меня больше беспокоит другое. За ним сложно ухаживать. Для того чтобы вытряхнуть его, потребуется несколько человек.
- Я возьму его.
- Прошу прощения? - Йонас настороженно взглянул на странного покупателя. - Это почти самое дорогое, что у меня есть, - сказал он. - Шестьдесят тысяч крон. - Он пронзил Хальвора взглядом, называя цену. Хальвор и ухом не повел.
- Он этого, без сомнения, стоит.
Йонас почувствовал себя не в своей тарелке. Страх пополз по его позвоночнику вверх, как холодная змея. Он не понимал, чего парень хочет и почему он так ведет себя. Такой суммы у него не будет никогда, а если бы и появилась, он бы не потратил ее на ковер.
- Будьте так любезны, запакуйте его для меня, - попросил Хальвор, сложив руки на груди. Он облокотился на раскладной столик красного дерева, заскрипевший под его весом.
- Запаковать? - Йонас скривил губы в подобие улыбки. - Я скатаю его в рулон, заверну в полиэтилен и закреплю скотчем.
- Что ж, этого будет вполне достаточно. - Хальвор ждал.
- Будет довольно сложно спустить его вниз. Давайте я привезу его вам вечером и помогу расстелить.
- Нет-нет, - нетерпеливо возразил Хальвор. - Я хочу получить его сейчас.
Йонас заколебался.
- Сейчас? А - простите мне мой вопрос, - как вы хотите заплатить?
- Наличными, если вы их принимаете.
Он похлопал себя по заднему карману. На нем были выгоревшие джинсы с блеклой бахромой. Йонаса одолевали сомнения.
- Вам что-то мешает? - спросил Хальвор.
- Не знаю. Возможно.
- И что же это?
- Я знаю, кто ты такой, - внезапно сказал Йонас и почти по-матросски расставил ноги. Он сломал корку льда и почувствовал облегчение.
- Мы знакомы?
Йонас кивнул и положил руки на бедра.
- Ну же, Хальвор, конечно, мы знаем друг друга. Я думаю, что тебе пора идти.
- Почему это? Что-то не так?
- Хватит заниматься ерундой! - твердо сказал Йонас.
- Я полностью согласен! - кивнул Хальвор. - Спускайте ковер вниз, и немедленно!
- Знаешь, я передумал его продавать. Я уезжаю и хочу оставить его себе. Кроме того, он слишком дорогой для тебя. Давай по-честному: мы оба знаем, что у тебя нет денег.