- Хорошо, беру свои слова назад. Не лично вы, а ваши коллеги. Уж больно заманчиво свалить все грехи на социалистические страны. И уж в этом случае, уверяю вас, никто не упомянет, что я сотрудник МАПРС и оказался у партизан случайно. Хотя нет, - усмехнулся Шандор, - у вас же объективная пресса. Глядишь, где-нибудь на странице двадцатой, недели через две после окончания шумихи, петитом укажут: мол, может быть...
- Ну ладно, - кашлянул в кулак бородач, - только при всем моем уважении к МАПРС помочь сейчас ничем не могу. Воды дам. - Он протянул руку, и один из парней с готовностью отстегнул от пояса фляжку. - Оружия лишнего нет, да и, судя по всему, вы его и не возьмете... Что ж, вставайте, я объясню, как идти. Если хорошо шагать, то дня через три, а то и раньше, можно выбраться к шоссе по ту сторону границы. Да ее в сущности, в этом месте и нет. Пойдете так... - Он с трудом присел на корточки и прутиком нарисовал маршрут. - Лучше всего идти рано утром и после четырех-пяти, а днем отсыпаться...
Когда они расстались, солнце стояло еще высоко. Варга, оставшись один, долго смотрел вслед уменьшающимся четырем фигурам, пока они совсем не растворились на фоне серых скал. В тот день он шел до заката. Местность постепенно понижалась, горы отступали, переходя в безжизненное каменное плато. К вечеру под ногами заскрипел песок, и зелень, даже убогая, вовсе перестала попадаться. Камень и песок, песок и камень.
Рассвет застал его съежившимся на остывшей за ночь земле. Проснулся он от шелеста. Ему снилось, что он мальчишка и старый Иштван тащит черный резиновый шланг и тот шуршит по шершавой мостовой... Змея замерла в метре, потом начала медленно раскачиваться в гипнотическом танце. Ее маленькая головка чертила в воздухе полосу. Варга закрыл глаза и долго неподвижно лежал, стараясь ни о чем не думать. Ему чудился Дунай, быстрый бег воды под красавцами мостами... Но маленькая, до тошноты отвратительная головка все чертила и чертила полосу, зачеркивая все чувства, все мысли. Когда он снова открыл глаза, змеи уже не было...
В тот день кончилась вода и под ногами появился жесткий колючий кустарник, от которого во рту оставался горький, неприятный вкус. Он заснул раньше, чем свалился на песок. Потом время потеряло свой счет, и он мерил его шагами. Сбивался, падал, поднимался, шел вперед. Потом снова наступило утро... Его поразили краски. Небо было бесконечно голубым, легкие слоистые облака неслышно неслись по нему в пугающем безмолвии. Свист ветра, шелест гонимого им песка - и ничего больше.
Незнакомый, странный звук раздражающим писком комара вошел в сознание, подспудно мучил его, не давая объяснения. Он понял все, различив вдали черную точку самолета. Аэроплан приближался медленно и неотвратимо. Варга с трудом приподнялся, перевалился на бок и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Не отрываясь смотрел, как растет и приобретает конкретные формы небольшая двухмоторная машина. Какой-то чужой, незнакомый ему голос сказал: это все, конец! Но слова не тронули его, будто относились к кому-то другому. Дикая, нечеловеческая злость вскипала в нем, захлестывала обжигающей волной все его существо...
Самолет сделал круг и приземлился метрах в пятидесяти, взбив широкими колесами облачко серой пыли. Дверь медленно открылась, и на землю спрыгнул мужчина. В руках он держал винтовку с блеснувшим на солнце оптическим прицелом. Шандор шагнул вперед, пошатнулся, шагнул еще и, с усилием переставляя непослушные ноги, пошел к самолету. "Только бы дойти, - думал он, сжимая до боли челюсти, - только бы дойти, а там мы еще посмотрим, кто кого". Шандор видел, как меняется выражение лица человека, как его искажает испуг, как он поднимает винтовку, но, вместо того чтобы стрелять, начинает пятиться и, лихорадочно перебирая руками, лезть в самолет.
- Что, испугался! - Варга ухватился за крыло аэроплана. - Ну, стреляй, подлец, что ж не стреляешь? Стреляй! - Он отпустил руку, сделал шаг вперед и рухнул как подкошенный...
- Ну и здорово же вы его напугали! - рокотал Хартнер, перекрывая смех Шандора. Люди за соседними столиками оборачивались и с улыбкой смотрели, как от души хохочет известный всем своей сдержанностью англичанин. - Конечно, он ни слова не понял по-венгерски, ему хватило вашего вида. Могу себе представить... А вообще говоря, - продолжал он, отсмеявшись, - вам крупно повезло. Лети этот парень с охоты другим маршрутом, и вовсе неизвестно, чем бы вся эта история окончилась.
- Меня бы не нашли, это уж точно. Потому что не искали. К тому времени уже было опубликовано заявление военного правительства о гибели самолета.
- Надо будет посмотреть вечерние газеты. Интересно, как они разукрасят ваши приключения. Кому вы передали пленку Майкла?
- Как он и просил, представителю агентства. - Варга отодвинул чашку, мельком посмотрел на часы.
- Как ему удалось ее сохранить?
- О, Майкл парень тертый и сразу понял, что здесь что-то нечисто. Перед тем как ознакомиться с фармацентром, он выскользнул из кабинета Винклера в туалет и там заменил частично отснятую пленку на новую. Так что, выбивая фотоаппарат, десантник зря старался. Кстати, мне уже звонили из агентства и подвозили пробные кадры. Майклу удалось отснять не только общий вид, но и довольно сносные портреты этих негодяев. В агентстве хотели знать, кто есть кто на фотографиях. Вопрос только, как много они захотят опубликовать!
- Об этом не волнуйтесь. Дать делу огласку - все равно что нажать на спусковой крючок стартового пистолета. Теперь они будут рвать на себе последние волосы, только бы опередить конкурентов и дать больше подробностей, выжать из материала все до последней капли. Выпуски вечерних газет выйдут с аршинными заголовками... Как вы думаете, Шандор, пуск фармацентра отложится?
- Вряд ли. Скорее всего "Мед-Инко" из кожи вылезет, а пустит его в срок и с большой помпой. Корпорация и правительство будут отвергать все от "а" до "я", ведь прямых доказательств нет.
- А фотографии? А рассказ химика? А взрыв самолета в конце концов?
- Все это ни о чем не говорит - цепочка совпадений. Химик - больной человек с гипертрофированным воображением и явно выраженной манией преследования. Да и где он, где? Винклера и Вебера скорее всего уберут со сцены...
- Уже!
- Что уже? - не понял Варга.
- Одного уже убрали. Сегодня утром проскочила маленькая заметка в "Нью-Йорк тайме". Некто Джон Вебер найден мертвым в своем кабинете. Подозревают самоубийство на почве нервного расстройства. В качестве причины приводят случай с его дочерью, скончавшейся в психиатрической больнице за день до смерти отца. Она была неизлечимой наркоманкой.
- Быстро сработали...
- И все-таки я не понимаю, - заметил Хартнер, - ведь Интерпол...
- Бросьте, Дэн. Вы просто начитались скверных детективов. Сегодня представитель Интерпола дал разъяснение, что организация осуществляет лишь координацию действий национальных полицейских сил. Один из ее основных принципов - действовать исключительно в соответствии с национальными законами страны. Так что в нашем случае никакое расследование невозможно без официального согласия военного правительства. А оно, как вы сами понимаете, не поступит. Генералы, которые отказываются допустить в страну экспертов ООН по вопросам геноцида, уж и подавно не допустят присутствия иностранных детективов, способных уличить их в грязной игре. К тому же через двадцать четыре часа от оборудованной подпольной лаборатории не осталось бы и следа.
Помолчав, Шандор продолжал:
- Меня еще интересовало: почему эти господа из "Мед-Инко" решились разместить подпольную лабораторию именно в этой стране? И, вы знаете, похоже, сегодня я получил логичное тому объяснение. По данным института политического риска, периодически дающего оценки ситуации в различных странах, положение там чрезвычайно нестабильно. Казалось бы, это должно было отпугнуть мафию, но, оказывается, она пользуется нетривиальной логикой. Пока у власти военные, лаборатория находится в полной безопасности. Если же победят силы народного фронта, положение будет еще более надежным, поскольку фирма, которая даже в трудные годы заботилась, мол, о нуждах простого народа, автоматически получит алиби и будет вне подозрений. Самое безопасное место для дьявола под крылышком у ангела. Так, кажется, говорят?
Варга посмотрел на часы и встал.
- Пора идти... - Он улыбнулся, извиняясь.
Хартнер остался сидеть.
- Вот видите, вы завидовали мне, моей судьбе, теперь можно позавидовать вам. Жизнь коротка, и, мягко говоря, не каждому удается сделать хоть что-то для людей. А вам удалось.
- Вы так думаете? - Шандор привычным движением одернул пиджак. - Ничего не изменилось, Дэн! Ничего... Те же люди преследуют все те же цели, готовы за доллары спалить мир, отравить любого и каждого, хоть все человечество. Ну а что до грязного бизнеса, то, пока в странах власть держат убийцы в военных мундирах и в штатском, дельцам от мафии бояться нечего. Они всегда найдут поддержку и приют, оплаченные их грязными деньгами... - Варга на мгновение замолчал. - Но нам есть что им противопоставить. Сплоченность, честность, служение благородным целям. Наверное, это немало, правда, Дэн?..
Виталий МЕЛЬНИКОВ
СВИДЕТЕЛЬ ИЗ НИНБО
Художественно-документальная повесть
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА
Погас электрический свет, и под приглушенный стрекот трофейного кинопроектора на экран выплыли титры - причудливо змеящиеся японские иероглифы.
Я с силой сжал подлокотник кресла.
Черные, такие безобидные с виду иероглифические значки на миг показались мне увеличенными копиями каких-то крохотных, но смертельно опасных существ - микроскопическими чудищами с конвульсивно изогнутыми тельцами и множеством переплетающихся щупалец.
Я оторвал пальцы от подлокотника и поправил очки.
Чуть слышно потрескивал кинопроектор. Подрагивали черные титры, тревожно и мрачно замершие на белом полотне.
"Совершенно секретно. Демонстрировать только при наличии письменного указания командира воинского подразделения номер семьсот тридцать один", - раздался неожиданно громкий голос переводчика, неразличимого в темноте, и в ту же самую минуту мне вспомнилось скуластое желтовато-смуглое лицо одного пожилого японца. Вспомнилось его пенсне, голубовато и резко поблескивавшее цейсовскими стеклами, а за стеклами - узкие испытующе-пронзительные глаза.
Я вдруг поймал себя на том, что мне нестерпимо хочется закурить.
Вот так же мучительно боролся я с желанием курить и в тот душный, разрешившийся шумной грозою, давний августовский день, когда - в другой стране и при обстоятельствах, в которых словно в родной стихии чувствуют себя лишь герои приключенческих романов, - впервые увидел сутулого, по-стариковски бодрящегося человечка с генеральскими погонами на плечах и с профессорским пенсне на переносице.
"Где-то он теперь?" - не сводя глаз с экрана, подумал я с непреодолимым отвращением и неприязнью.
Мне никогда не позабыть этого страшного человека - командира воинского подразделения, от которого не осталось ничего, кроме порядкового номера да недоброй памяти; генерала, увернувшегося от пули и увильнувшего от петли; доктора биологических наук и военного преступника профессора Сиро Исии.
Смотреть в глаза этому профессору когда-то означало смотреть в глаза смерти.
А что было бы со мной, если бы тогда хоть кто-нибудь заподозрил, что я совсем не тот, за кого себя выдаю?
"Вот именно - что?.." - стиснул я зубами мундштук воображаемой папиросы.
ВПЕРЕДИ - БИНФАН
Темно-зеленый лимузин, похожий на хищную глубоководную рыбу, катил по бетонной автостраде. Харбин остался позади. Далеко впереди, там, где небо неразличимо сливалось с голубоватой степью, зыбко дрожащей в мареве, затаилось "хозяйство" доктора Исии.
На переднем сиденье, по правую руку от водителя, покачивался, как в качалке, сам хозяин - доктор Сиро Исии, он же генерал-майор, начальник одной из служб Квантунской армии, носившей довольно-таки загадочное наименование: служба обеспечения водой и профилактики. Позади располагался чинный господин в штатском - сероглазый блондин с астматическим лицом, - тоже доктор и, несмотря на сугубо цивильный чесучовый костюм, тоже имевший воинское звание. Правда, не генерал-майора, а просто майора.
Майор Конрад Лемке - представитель медицинской науки и одновременно вооруженных сил дружественной Германии - был направлен во владения доктора Исии лично главнокомандующим Квантунской армией генералом Умезу.
Пыля, убегала под бампер выжженная зноем бетонка. В полуопущенные боковые окна врывался тепловатый ветерок с терпкими запахами дикого степного разнотравья. По сторонам автострады расстилалась однотонная желтизна маньчжурской земли.
- Кто попал в Маньчжурию, тому нет пути обратно, - обернулся к доктору Лемке доктор Исии. - Здесь райский уголок Дальнего Востока, - залился он тонким смехом, - а кто же по доброй воле покинет рай?
Доктор Лемке улыбнулся.
- Вы превосходно владеете немецким, герр Исии.
- Что же в этом удивительного? - вскинул брови доктор Исии. - Моя вторая альма-матер - Берлинский университет. А тему диссертации мне подсказал уважаемый... - Но кого именно причислял генерал к разряду лиц, снискавших его уважение, Лемке так никогда и не узнал.
- Ваше превосходительство... - вставил вдруг свое робкое словечко шофер.
- В чем дело? - раздраженно буркнул генерал, повернув голову к водителю, но глядя куда-то в пространство.
Шофер, не говоря ни слова, указал вперед на обочину шоссе, где возле канареечного цвета мотоцикла с коляской стоял полицейский, лениво махая приближавшейся машине рукой, чтобы та остановилась.
- Служба безопасности дорожного движения, - объяснил Лемке доктор Исии и коротко бросил водителю: - Притормози.
Сухощавый и загорелый полицейский в форменной рубашке с короткими рукавами обошел машину спереди. Щелкнув каблуками, вскинул два пальца к козырьку с желтым околышем и кокардой в виде изогнувшегося дракона с разинутой пастью.
Доктор Исии чуть высунулся из автомобиля.
- С каких это пор полиции Маньчжоу-Го даны полномочия останавливать японские военные машины? - не скрывая негодования, поинтересовался он.
Полицейский вежливо попросил прощения. Затем прибавил доверительно:
- Бывают обстоятельства, когда полиция Маньчжоу-Го вынуждена превышать свои полномочия, господин генерал. В интересах же японской армии...
- А если точнее? - прервал его Исии.
- Час назад примерно в километре отсюда на мине, установленной партизанами, подорвался грузовик с японскими солдатами. Дорожное полотно повреждено взрывом. Ремонтные работы будут закончены не ранее чем через два часа, - последовал рапорт. - А пока проезда нет.
- И что же прикажете нам делать? - Генерал нетерпеливо заерзал на сиденье. - Возвращаться в Харбин?
Полицейский пожал плечами. Потом, по-видимому, что-то прикидывая для себя, перевел взгляд на капот автомашины. Капот подрагивал в такт работы двигателя, и над ним струился размытый раскаленный воздух.
- Если не секрет, куда вам надо? - после непродолжительной паузы осведомился полицейский.
Генерал нахмурил брови.
Секрет? Разумеется, он считал в высшей степени неуместным открываться перед первым встречным. Если даже этот первый встречный - лицо, облеченное властью. Но не везти же гостя обратно, в Харбин? Это было бы неуместно вдвойне.
- Мы едем в Бинфан, - нехотя обронил доктор Исии.
Полицейский вновь задумчиво оглядел капот машины.
- На Бинфан есть еще одна дорога. Если вам будет угодно, могу проводить, - предложил он без особенного воодушевления, видимо, смущенный в душе высоким званием Исии. Затем, как бы оправдываясь, улыбнулся: - Правда, должен вас предупредить: дорога грунтовая, так что, сами понимаете, пыли и ухабов на ней хватает...
Генерал навел на полицейского стеклышки пенсне. Его цепкие, широко расставленные глазки, увеличенные цейсовскими линзами, вперились на миг в загорелое и обветренное лицо средних лет мужчины с узким носом, острым подбородком и пшеничными усиками над вздернутой верхней губой.
- Русский? - с утвердительной интонацией в голосе спросил Исии.
- Обрусевший немец. И не эмигрант, а коренной маньчжурец и подданный Маньчжоу-Го, - полицейский посчитал, очевидно, своим долгом сразу же внести полную ясность в этот вопрос.
Генерал потрогал пальцами пенсне в коротком раздумье.
- Будете ехать впереди и показывать дорогу, - распорядился он, махнув полицейскому рукою в лайковой перчатке, так, словно бы оказывал ему величайшую честь.
Объездная дорога в полной мере соответствовала той характеристике, которую дал ей "блюститель порядка". Лимузин нырял в клубах белесой пыли как дельфин в волнах. Исии и Лемке задыхались от духоты в кабине. Но разве рискнешь опустить окно, если вокруг только знойная стена пыли? И доктор Исии с досадой подумал, что просчитался, опрометчиво сравнив Маньчжурию с раем. Нетактичный герр Лемке не преминул напомнить ему об этой метафоре с большим неудовольствием.
- Рай? Это же сущий ад, желтый ад! - заметил он, утирая лицо носовым платком в крупную клетку, и присовокупил, отдышавшись: - Но как из рая, так и из ада одинаково нет возврата. Так что в основе ваша правда, коллега...
К счастью, и кружный путь в конце концов выводит к цели. Попетляв по степи, лимузин, двигавшийся за едва угадываемым по стрекоту мотора мотоциклом, снова выбрался на ровное полотно автострады и пару минут спустя уже подъезжал к контрольно-пропускному пункту. По ту сторону полосатого шлагбаума, метрах в двухстах от него, тянулся высокий земляной вал, за которым кое-где различался забор из плотно пригнанных друг к другу досок. Рядом со шлагбаумом высился огромный щит с надписью, видной издалека:
ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ВЪЕЗД ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ, ПОДПИСАННЫМ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ КВАНТУНСКОИ АРМИЕЙ.
Полицейский, сидя на мотоцикле, что-то объяснял караульному - низкорослому солдату в белых гетрах до колен и в кепи с прямым козырьком, косо сидевшим на лобастой голове.
Узнав машину высокого начальства, караульный, мелькая белыми гетрами, бросился со всех ног поднимать шлагбаум. Из будки, одергивая на бегу френч, выскочил какой-то офицер. Очевидно, начальник караула.
Перед самым шлагбаумом машина притормозила. Генерал Исии кивнул взявшему под козырек офицеру и ткнул пальцем в сторону полицейского:
- Пропустить, проводить в столовую и накормить.