- Ну а вторая версия? - напомнила Стенман. Она расстегнула свою зеленую болоньевую куртку, из-под которой показался норвежский свитер с высоким воротником. В Стенман соединялись свежесть деревенской девушки со стильностью горожанки, которая регулярно заходит посидеть в "Экберг". Должен признать, в этом сочетании есть своя прелесть.
- Убитый оказался в неправильном месте в неподходящее время, увидел что-то такое, после чего возникла необходимость его убрать.
Версии Оксанена напрашивались сами собой, и я уже успел их обдумать. Они были всего лишь версиями, как и те, что предлагал Симолин, и я не предпочел бы одну другой, пока для этого не появилось серьезной причины. С другой стороны, обмен мнениями может породить здравые идеи.
- Если это случайность, то зачем было отрезать нос и уши? И тогда стреляли бы по убегающей жертве, то есть сзади. Вряд ли он остался дожидаться, когда в него начнут стрелять, - сказал я. - Мы знаем, что всего на мосту было три человека, из которых один, вероятно, упал при попытке убежать от двух других. Тем не менее руки упавшего на пути человека были в крови. Похоже, что он зарезал мужчину на мосту, сделал несколько контрольных выстрелов, отрезал у него уши и нос. Что делали на мосту двое других и где они теперь?
Поскольку никто не ответил, я продолжил:
- Сначала я подумал, что эти двое неизвестных мужчин оказались на мосту случайно и, увидев, что произошло, поймали убийцу. Но тот вырвался и упал с моста. После этого двое неизвестных по какой-то причине решили не обращаться в полицию. Такое возможно… если бы не…
Я посмотрел на своих подчиненных.
- Двадцать второй калибр, нож и нос, да еще ухо, - первым отреагировал Симолин.
- Правильно. Где они?
Стаканчик с кофе повис в воздухе по дороге ко рту Оксанена, когда тот задумался над моими словами.
- У меня есть версия получше, - сказала Стенман. - Что, если слегка поменять роли и порядок событий? Двое неизвестных мужчин убивают ножом третьего, который ждет на мосту своего приятеля, они стреляют в него из двадцать второго калибра и отрезают у него нос и уши, чтобы обезобразить труп.
Я понял, что имеет в виду Стенман, еще до того, как она закончила, и меня поразило, что сам я не додумался до таких очевидных вещей.
- На место приходит товарищ убитого, который видит, что произошло, и бросается на выручку. Пытаясь оказать своему другу помощь, он перемазывается в его крови. Убийцы замечают этого человека, возвращаются и хватают его. Финал - то, что рассказал Ари. Мотив может быть простым. Обе жертвы - иностранцы. Вероятные причины - расизм, акция скинхедов или неофашистов.
- Звучит достаточно убедительно, - согласился я. - Но, по показаниям машиниста, мужчины шли вместе в сторону Каллио. Почему же они не убили сразу и второго и куда они его вели?
- Возможно, кто-то приближался со стороны Тёёлё-лахти и им нужно было взять его с собой.
- В любом случае это лучшая версия на данный момент, - похвалил я. - Думаю, временно теории можно отложить. Вариантов пока что слишком много.
Я вспомнил про телефон.
- Вот, это было у "прыгуна", но я не смог его включить. Возмущается, что я не знаю PIN-кода.
- Покажи-ка, - попросил Симолин и взял телефон. Он пальцем снял крышку, вынул SIM-карту и осмотрел ее.
- Тариф с предоплатой. Трудно отследить.
Симолин достал свой мобильник и вставил собственную SIM-карту в найденный телефон. Затем включил его и дождался запроса кода.
- Ну, во всяком случае, он исправен.
Симолин осмотрел телефон со всех сторон:
- Муха не сидела. Даже защитная пленка с экрана не снята, почти наверняка куплен в Финляндии.
- Можешь его включить?
- Я - нет, но могу отнести приятелю, который сможет. После этого мы, по крайней мере, узнаем оставшиеся в памяти телефона номера исходящих и принятых звонков.
- Действуй. Думаю, что с помощью телефона у нас получится хотя бы установить личность владельца, а может, и еще что-нибудь.
- Прямо сейчас поехать?
- Если можешь.
Симолин нашел номер в памяти своего мобильника и позвонил.
- Привет. Ты где?.. Хорошо, надо бы узнать PIN-код телефона… как можно скорее… О’кей, я выезжаю прямо сейчас.
Симолин нажал на отбой:
- Сделает.
- Разве на это не нужно разрешения? - засомневался Оксанен.
Он был прав, но я велел ему не беспокоиться.
- Вези телефон приятелю и посмотри, что в нем. После этого сразу позвони мне. Арья займется фотографиями… Сделай снимки обоих с запасом, и для нас, и для прессы, но пока не передавай для публикации. И заодно достань список установленных поблизости камер наблюдения.
Микроавтобус с логотипом государственных железных дорог подъехал к ограждению полицейской лентой. Человек в комбинезоне стал что-то объяснять полицейскому из оцепления. Тот показал на нас. Мужчина направился к нашему автобусу, в руке он держал бумажный сверток. Я открыл дверь.
- Это вам, - сказал мужчина и протянул мне что-то завернутое в газету.
Сверток оказался увесистым. Я развернул несколько слоев вчерашних новостей, под которыми блеснула вороненая сталь.
- Пистолет застрял в очень неожиданном месте - в токоприемнике поезда, и так там и оставался, поскольку скорость была небольшая, - пояснил железнодорожник.
- В токоприемнике?
- Это на крыше. Поезд при помощи токоприемника получает электропитание с подвешенного провода. Никто к нему не прикасался без перчаток.
Все с интересом воззрились на пистолет - совершенно новую девятимиллиметровую "беретту". Ствол был снабжен резьбой для глушителя. Я понюхал дуло, но ощутил только запах оружейного масла.
- Из него не стреляли.
- Кроме того, он девятимиллиметровый, а не двадцать второго калибра, - заметил Оксанен. - У парня не было кобуры, и он таскал его в кармане или за поясом, вот пистолет и выпал.
- Или он достал его для самозащиты, - продолжил Симолин.
Я подумал о том, что меняет в деле обнаружение пистолета. Как минимум, пистолет вписывается в версию Стенман. Кроме того, как-то характеризует владельца. Обычный человек с пистолетом не ходит. Погибший был либо преступником, либо полицейским, либо… чего-то боялся.
Я протянул сверток Стенман:
- Отвези на экспертизу.
Стенман вышла из машины. Я проводил ее взглядом, бумажный стаканчик все еще оставался у меня в руке. На мгновение я задумался, куда бы его деть. Не нашел ничего лучше, чем оставить в машине на полу. Оксанен был не столь деликатен - смял стакан и бросил его под автомобиль.
- Арья!
Стенман остановилась метрах в десяти от машины.
- Как у тебя дома обстановка?
Муж Стенман уже две недели находился в КПЗ по подозрению в укрывательстве краденого. На его фирме, сдающей в аренду строительную технику, обнаружили десятка полтора механизмов, объявленных в розыск как похищенные. Делом занималась и налоговая служба.
Я ощущал дискомфорт из-за того, что, будучи начальником Стенман, никак ее не поддержал, хотя знал, как тяжело она восприняла случившееся.
- Хессу вчера выпустили.
- Может, тебе нужен отпуск?
- Нет… спасибо. Худшее, надеюсь, позади.
- Если что-то понадобится, скажи.
Стенман слегка улыбнулась:
- Скажу, спасибо.
Я вернулся к машине. По-прежнему не чувствовал себя хорошим начальником.
Оксанен сел в машину и обмотал цепочку от ключей вокруг указательного пальца. Брелок представлял собой миниатюрное автомобильное колесо.
Я достал из кармана пластиковый пакет с картой "Хертца":
- Посмотри, что из этого можно выудить, карта была у "прыгуна".
Оксанен взглянул на карту:
- Такую выдают, когда берешь напрокат машину в "Хертце". У меня, кстати, есть там товарищ, он может помочь.
- Хорошо. Пойду еще поспрашиваю людей.
Я уже направился к мосту, когда Симолин остановил меня, тронув за плечо:
- От рассказа машиниста у меня сложилось впечатление, что этого парня куда-то вели, то есть он им был нужен живым. В таком случае у них была где-то рядом машина, сопротивляющегося взрослого мужчину далеко не утащишь. И потом - гильзы. Оружие во время стрельбы могло находиться в сумке. Спортивная сумка не привлекает внимания, и через нее, или прикрываясь ею, легко стрелять.
- Оба предположения хорошие, действительно хорошие, - сказал я.
Смущенный Симолин заспешил прочь. Мгновение я смотрел вслед долговязому констеблю. Почему-то я был почти уверен, что Симолин прав в обеих своих догадках.
Я перешел через мост и посмотрел вниз. Тела уже увезли в бюро судебно-медицинской экспертизы в Рускеасуо, и закрытый утром для движения участок дороги снова функционировал. Мост же оставался перекрытым, и его окрестности оцеплены; прочесывание территории продолжалось. За пределами запретной зоны со стороны Линнунлаулу вертелись несколько репортеров и фотографов. Они попытались вытянуть из меня информацию об убийстве, но я велел им звонить Хуовинену. Тот обладал даром общаться с журналистами.
Я остановился на минуту, чтобы собраться с мыслями. Если одного из мужчин куда-то вели, то от него чего-то хотели. Это не могла быть какая-то вещь или партия наркотиков - их можно просто отобрать. Значит, от него хотели чего-то другого, например информации. Мужчина, в свою очередь, знал, чем это грозит, и боялся настолько, что, не задумываясь, попытался убежать, прыгнув с моста. На такое не идут, если не уверены, что находятся в смертельной опасности. Наличие у него оружия указывает, что он был готов к неприятностям. Тем не менее его застали врасплох.
Огражденная площадка для выгула собак находилась сразу за мостом справа. За оградой было две собаки: стремительно носившаяся взад-вперед или вертевшаяся на месте светло-коричневая дворняга и робко замерший у ног хозяйки, дамы лет шестидесяти, маленький черный пудель. Я подошел к владелице пуделя и представился.
- Вы были тут утром с собакой?
- Была.
- В какое время?
- В восемь. Я всегда прихожу в это время.
- Заметили что-нибудь необычное на мосту?
Женщина мрачно посмотрела на меня:
- Молодой человек, если вы для начала расскажете, что произошло на мосту, мне будет легче понять, что вы называете необычным.
Я почувствовал себя школьником перед строгой учительницей. Я всегда робею перед пожилыми дамами с громким голосом. Возможно, в этом виновата моя мама. Она всегда считала, что у нее есть предоставленное ей материнством неотъемлемое право обращаться с мужчинами как с нашкодившими детьми.
- Уверен, вы и так понимаете.
Взгляд дамы осуждал меня за таинственность.
- Я должна была что-то слышать, скажем выстрелы?
- Вы слышали?
- Нет.
- Вы не слышали выстрелов и ничего другого, например криков?
- Я этого не говорила. Кто-то кричал, но я не разобрала, что именно. Это был не финский язык, скорее что-то похожее на арабский.
- Что он кричал? Одно слово или несколько?
- Несколько слов - не меньше двух, может, три.
К нам подошел хозяин дворняги, одетый в спортивный костюм:
- Вы полицейский?
- Да. Можно побеседовать с вами чуть позже?
- Я ничего не видел, меня здесь и не было тогда.
Мужчина отвернулся, и я снова сосредоточился на даме:
- Ни одного слова не запомнили?
- Ну, такого не запомнить, какой-то иврит, образно говоря.
- Что произошло дальше? Вы пошли посмотреть, кто кричал?
- Разумеется, нет. Я в такое не ввязываюсь.
- В какое?
- В разборки иностранцев.
- Что вы называете "разборками"?
- Ну, наверное, этот мужчина не к себе обращался…
- Что произошло дальше? Вы видели кого-нибудь после того, как услышали крики? Людей, которые могли иметь отношение к происходящему?
Хозяин дворняги незаметно переместился поближе. Дама посмотрела на него гневно. Он явно переступил границы ее территории.
- Двое мужчин пришли со стороны моста. Тогда я была уверена, что это именно они ругались и орали на мосту… По виду они были иностранцы.
- Можете описать их поподробнее?
- Темные… смуглые. - Женщина посмотрела на меня изучающе. - Вот как вы. Оба в куртках, капюшоны подняты, и в перчатках, оба. Лет тридцати-сорока, походка легкая, как у спортсменов.
- Попробуйте вспомнить какие-то детали их внешности или одежды. Я уверен, что вы очень наблюдательны.
Мой комплимент сработал.
- Темно-синие спортивные свитера и черные спортивные брюки и кроссовки. Больше ничего не могу сказать. Они какое-то время шли вместе, потом один из них побежал.
Женщина замолчала и наморщила лоб.
- Потом кричала какая-то женщина.
- Что кричала?
- Скорее даже это был вопль. В нем не было слов.
- И вы не видели, кто кричал?
- Нет. Крик длился лишь мгновение.
- С вами на площадке в это время находился кто-нибудь еще?
- Не меньше двух человек, возможно, трое, но я не помню никого, кроме этой артистки из Городского театра, забыла, как зовут, молодая такая, живет тут неподалеку, я ее много раз видела. У нее джек-рассел-терьер. Ее фотография висит в витрине перед театром. Брюнетка, стройная, короткие волосы.
Я подождал еще с четверть часа, совершенно продрог и переговорил со всеми собачниками, появившимися на площадке. Никто ничего не видел и не слышал. Затем я направился через парк в Городской театр.
Витрины с фотографиями располагались прямо перед главным входом. Вивика Мэттссон. Брюнетка, стройная, с короткой стрижкой - все так, как описала хозяйка пуделя.
Звезда музыкального спектакля, премьера которого была намечена на ближайшее время.
Администратор закончила разговаривать по телефону как раз в тот момент, когда я вошел. Я показал полицейское удостоверение:
- Вивика Мэттссон в театре?
- На репетиции.
- Пожалуйста, пригласите ее сюда. Важное дело, скажите, что из полиции.
Женщина мгновение колебалась, но все же отправилась искать Мэттссон. Прошло минуты четыре.
По-видимому, репетиция была генеральной, поскольку Мэттссон вышла в театральном костюме. Воздушная юбка по моде пятидесятых в красный горошек придавала ей сходство с невинной девочкой из воскресной школы, но вряд ли она такою была.
- Мне сказали, что вы из криминальной полиции. В чем дело? Я все утро была на репетиции.
Я рассказал о событиях на мосту, не вдаваясь в детали. Не хотел обнаружить их в вечерней газете.
- Вы, по-видимому, именно в то время гуляли с собакой неподалеку от моста.
- Да, это так. Было около восьми часов, но не помню, чтобы я заметила или услышала что-то необычное.
- Убийцы, очевидно, проходили мимо собачьей площадки, двое темных мужчин в капюшонах и кроссовках. Как минимум у одного из них могла быть спортивная сумка.
- Под темными вы имеете в виду смуглых или черных?
- Смуглых, как я.
Женщина посмотрела на меня с интересом.
- Я еврей.
- А что, ваши работают в полиции?
- Как минимум один.
Этот вопрос мне задавали не в первый раз. По устоявшемуся мнению, у евреев есть какая-то тайная, еще в Ветхом Завете записанная, заповедь не становиться полицейскими. На самом деле причина тут только одна: плохая зарплата.
Вивика Мэттссон села в кресло, стоявшее в вестибюле, и положила ногу на ногу. Я метнул взгляд на загорелое бедро.
Похоже, Мэттссон любила солнце, пренебрегая предупреждениями дерматологов. Ее легко было представить себе в бикини на доставшейся в наследство от дедушки шикарной вилле, примостившейся на прибрежной скале.
Я подумал, что, если тоже сяду, обстановка станет более доверительной. Мэттссон наморщила лоб, будто пытаясь что-то вспомнить:
- То есть они могли быть арабами?
- Вполне.
- Не видела, но, возможно, слышала. Вы знаете арабский?
- Нет.
- Кто-то злобно кричал на мосту по-арабски или вроде того - это я, во всяком случае, слышала. В тот же момент мимо прошел поезд, и после уже ничего не было слышно.
- Нам известно, что почти сразу в вашу сторону прошли двое мужчин. Вы не заметили их?
- Как раз в это время ко мне подошла поболтать другая собачница, и я отвлеклась на нее.
- Дама с маленьким черным пуделем?
- Да.
- Вы не помните, кто еще находился на площадке?
- Нет. Вчера вечером я легла очень поздно и утром была совершенно не в себе, да и сейчас еще не вполне пришла в норму. Когда же, наконец, я смогу отдохнуть… Я вообще не хотела ни с кем разговаривать, но та женщина на площадке, она такая разговорчивая… У вас еще что-то? Завтра премьера.
- Позвоните, если что-то вспомните.
Я дал ей свою визитку. Мэттссон взглянула на нее и улыбнулась.
Красивая женщина. Настолько красивая, что у дверей я не не выдержал и обернулся. Ее уже не было.
Глава 4
Оксанен сидел в машине на заднем сиденье и говорил по телефону. Стенман еще не вернулась. Оксанен прекратил разговор сразу, как только увидел меня. По резкости его движений я понял, что речь шла не о работе, а, скорее всего, о подготовке очередного ралли с участием полицейских.
- История получила продолжение, - сказал Оксанен и помахал прозрачным пакетом, в котором лежала карта из "Хертца".
- Какое?
- Карты пришли из типографии всего две недели назад и предназначены для того, чтобы разложить их по машинам. Мой товарищ обещал послать своего сотрудника выяснить, сколько карт клиенты уже успели утащить. Затем он посмотрит в компьютере информацию о клиентах, арендовавших автомобили, и передаст ее мне.
- Звучит обнадеживающе.
- Мне тут пришло в голову, что в это время поезда ходят очень часто и кто-то из машинистов мог заметить что-нибудь на мосту. Через железнодорожную диспетчерскую можно задать вопрос всем машинистам сразу.
- Тоже здравая мысль.
На горку въехал зеленый с металлическим отливом "фольксваген пассат" Хуовинена, а за ним черный "опель вектра".
- Хуовинен явился, - сказал Оксанен.
По голосу было понятно, что Оксанен не жалует Хуовинена, и его чувства, возможно, были взаимными. Хуовинен пару раз устраивал Оксанену совершенно разгромные выволочки за рабочее время, потраченное на его увлечение ралли.
С Хуовиненом приехал мужчина лет сорока, одетый в светло-зеленую поплиновую куртку и прямые брюки. Черные глаза смотрели строго. Я был уверен, что где-то уже встречал его, но не помнил где. И все же я сразу догадался, что он делает в обществе Хуовинена.
- Проведем небольшое совещание. Где Стенман и Симолин?
Я доложил.