- Нет времени ждать. - Хуовинен кивнул в сторону гостя. - Это инспектор Силланпяя из полиции государственной безопасности. Он сам может рассказать, зачем приехал.
Силланпяя имел вид мрачного побитого боксера.
- В этом деле есть несколько обстоятельств, которые нас интересуют. Два иностранца, обезображенное лицо, способ убийства, место совершения преступления - самая оживленная и одновременно самая, может быть, важная железная дорога Финляндии. Насколько я знаю, тела еще не опознаны, и мы хотим помочь в идентификации. Для этого сделаем соответствующие запросы. Если они где-то засветились, то это может пролить свет на случившееся. Разумеется, нельзя исключать и того обстоятельства, что преступление совершено по расистским мотивам.
- Есть ли у вас какие-то подозрения?
- Не больше, чем у вас.
Если Силланпяя и врал, это ему хорошо удавалось.
- Что обнаружено у покойников? - спросил Силланпяя.
- У одного - ничего, у другого - карта Хельсинки и оружие. Пистолет упал на крышу поезда, и его нашли позже, в депо.
- А мобильного телефона не было?
- И мобильник. - Я был вынужден это признать.
- Нам нужен телефон. Все, что узнаем с его помощью, немедленно вам сообщим.
- Он сейчас на экспертизе.
- Вы получите информацию о звонках сразу же, как только мы до нее доберемся. Это согласовано с заместителем начальника полиции.
Я взглянул на Хуовинена, и это рассердило Силланпяя.
- Телефон сейчас у другого следователя.
- Где он?
- Очевидно, уже на пути сюда.
- Сообщите ему, что телефон нам нужен немедленно.
Типичный СУПОшник, подумал я. Силланпяя говорил так, будто за ним стояла вся полиция государственной безопасности во главе с ее шефом.
- Попробую связаться с ним.
Я отошел в сторонку и позвонил Симолину:
- Как продвигается?
- Скоро будет готово.
- Тут тип из СУПО приехал, требует телефон.
- Нам все бросить?
- Нет, сколько времени вам еще потребуется?
- Максимум минут десять.
- Запиши все звонки, как исходящие, так и входящие, и текстовые сообщения. А потом снова включи запрос PIN-кода. Пускай парни из СУПО разгадывают его сами.
Я вернулся к машине:
- Будет здесь в течение получаса.
Хуовинен посмотрел на меня задумчиво. У него на такие дела особое чутье. Он протянул мне сложенную вчетверо распечатку:
- Официальный пресс-релиз, распространенный через СТТ, если интересно.
Я прочитал. Хуовинен был на редкость краток. Было очевидно, что такой пресс-релиз не мог удовлетворить журналистов.
- Я обещал дополнить его вечером. Хочешь что-нибудь добавить?
Повисла тишина. На Оксанена всеобщее молчание произвело гнетущее впечатление.
- Я позвоню Арье и спрошу про камеры наружного наблюдения. Могу съездить за пленками.
- Хорошо, - сказал Хуовинен. Вид у него был отсутствующий.
Хуовинену исполнилось сорок семь лет, но в волосах уже проглядывала седина. Вообще у него была незаурядная внешность - настолько, что во время учебы в полицейском училище он подхалтуривал на одной швейной фабрике моделью, демонстрируя мужскую одежду. Он был дважды женат. Вторая его супруга - виолончелистка эстонского происхождения.
Хуовинен очнулся:
- Не делай ничего, чего не стал бы делать я.
В устах Хуовинена это означало, что руки у меня развязаны. Он умел спрямлять углы, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой в управлении полиции.
Силланпяя тоже заговорил:
- У меня есть и другие дела. Где этот ваш следователь, я могу забрать телефон прямо у него?
- Я не догадался спросить, но он буквально с минуты на минуту будет тут.
Силланпяя посмотрел на меня в свойственной ему манере - с недоверием. У него явно было гипертрофированное желание все контролировать. Возможно, это издержки профессии.
Хуовинен застегнул темно-серую шерстяную куртку:
- Вы справитесь и без меня, мне надо на Кирк-кокату. Если что - звони. О совещании сообщу позже.
Он сел в машину и укатил.
- Телефон работает? - спросил Силланпяя.
- Нет. Вероятно, он выключился или повредился при ударе о крышу поезда или о землю. А вы сможете его включить? - спросил я с невинным видом.
- Почему же не сможем?
- Мы хотели бы получить всю информацию о звонках сразу же, как только вы ее раздобудете.
- Разумеется.
Силланпяя с такой легкостью бросил свое обещание, что оно не вызвало у меня ни малейшего доверия. К счастью, благодаря Симолину я надеялся оставаться на несколько шагов впереди.
- Разумеется, почему нет? - добавил Силланпяя, и я стал верить ему еще меньше прежнего.
Вернулся Оксанен, вид у него был оживленный. Явно уладил еще какое-то дело, связанное с ралли.
- Арья сейчас будет… Можно съездить на предусмотренный законодательством обеденный перерыв?
- А что с камерами наблюдения?
- Арья привезет список. И я сразу начну с ними разбираться.
- Не пропадай надолго. На чем ты поедешь, машина ведь у Арьи?
- Приятель подхватит.
Оксанен заспешил встречать товарища. Работа явно мешала его кипучей деятельности, связанной с хобби.
- Кто-то сказал, что ты еврей, - ляпнул Силланпяя.
- Кто-то был прав.
- Вчера слышал еврейский анекдот. Рассказать?
- Не стоит отказывать себе в удовольствии.
Силланпяя посмотрел на меня с изумлением:
- В следующий раз. Ты знаешь иврит?
Я взглянул на посерьезневшего Силланпяя:
- В какой-то степени.
- У нас время от времени может появляться для тебя работа. Я слышал, ты увлекаешься боевыми искусствами и на курсах личного состава показал себя лучшим стрелком.
Силланпяя был прав. Я начал заниматься тэквондо в первом классе лицея в "Маккаби", спортивном клубе еврейской общины. А еще до этого играл в настольный теннис за сборную общины.
- Кто-то сказал?
Силланпяя хихикнул:
- Я не ошибся. Если тебя интересует несколько другая работа, мы можем предложить больше, чем ты себе представляешь…
Симолин на полном газу взлетел на горку и резко затормозил. Я не успел подумать над словами Силланпяя.
- Телефон приехал, - сказал я.
- Подумай над моими словами.
Силланпяя уехал. Он на ходу выхватил из рук Симолина мобильник и уселся в свой автомобиль. Как только машина скрылась из виду, Симолин достал из кармана блокнот.
- Я переписал все исходящие и принятые звонки и сообщения. Сообщения, правда, на французском. Три последних звонка были на один и тот же номер, два сегодня утром и один вчера вечером. Я успел уже проверить номер - звонок был в автомастерскую некого Али в Вартиокюля, три раза звонили за границу, дважды во Францию, один раз в Израиль и последние звонки - на один и тот же неизвестный мобильный телефон. По дороге я позвонил в эту автомастерскую, но там не ответили. - Симолин заметил вопрос на моем лице и пояснил: -Я собирался спросить, сколько стоит отремонтировать тормоза. И это, кстати, было бы правдой: на "рено" надо поменять тормозные колодки и выхлопная труба "сечет".
Мне надоело стоять на месте, и я, недолго думая, предложил:
- Поехали съездим прямо туда и спросим, сколько стоит ремонт тормозов и выхлопной трубы на "рено".
Сервис находился на Итявяюля в паре километров от торгового комплекса "Итякескус" в сторону Порвоо. У заправки "Тебойл" поворот направо и сразу за ним налево.
Здесь расположились всевозможные мелкие мастерские, заселившие построенные в разное время здания. Часть из них составляли древние металлические ангары-развалюхи, но были и достаточно новые, вполне современные строения. Автомастерская находилась в боковом крыле старого желтого дома со входом с задней стороны. Во дворе обнаружились пара ржавых контейнеров, погнутые фрагменты автомобильных кузовов, покрытый ржавчиной старый "мерседес", "вольво" - несколько поновее и видавший виды "БМВ" трехсотой серии. В стороне, прямо под березой, стоял белый угловатый "дом на колесах" - автомобиль, оборудованный под проживание.
На обитой железом двери автомастерской значилось: "А. Хамид. Ремонт и покраска автомобилей". Дверь оказалась запертой, но скоба для навесного замка была откинута.
Симолин проверил, на месте ли пистолет. Я инстинктивно сделал то же самое - оружие было там, где ему и положено.
Я дослал патрон в патронник, поставил пистолет на предохранитель и вернул его в кобуру. Симолин оставил пистолет в руке, но спрятал руку под полой куртки.
Я постучал в дверь и прислушался. Ни звука. Тогда я подубасил основательно, но и это не дало результата.
- Сходи загляни в окошко, - приказал я Симолину.
Он исполнил распоряжение и вернулся через мгновение.
- Никого не видно, но свет горит.
Я стал колотить в дверь еще громче, но ее не открыли.
Симолин предложил:
- Может, я сгоняю в машину за инструментом?
- Сгоняй.
Симолин припустил бегом. Вернулся он с монтировкой и полукилограммовым молотком.
- Ладно, давай.
Симолин загнал монтировку в щель между дверью и коробкой у самого замка. Когда инструмент достаточно заглубился, он положил молоток на землю и рванул монтировку. Дверь отлетела с первой попытки.
Из ангара тяжело дохнуло моторным маслом. Сразу за дверью стоял автомобиль с открытым капотом. В моторном отсеке горела лампа-переноска. Крышка трамблера была снята, свечные провода сдернуты. Проблема с зажиганием, мелькнула мысль.
Ангар был примерно пять на десять метров. У длинной стены находилась еще одна машина. Она висела на подъемнике на высоте около двух метров. В торце ангара располагалась подсобка площадью два-три квадратных метра с большими окнами. Напротив нее - большой бокс с воротами для заезда автомобиля. На стене висела реклама фирмы, производящей автомобильную краску; банки с этой краской выстроились тут же на полке. По пестрым банкам и пятнам на полу было легко догадаться, что в боксе красили машины.
Я заглянул в подсобку. Не заметил ничего необычного, если не считать того, что на стене не было ни одного календаря с обнаженными девушками. В лежавшем на столе календаре отмечалось время, на которое записывались клиенты; у А. Хамида явно хватало работы.
- Ни души, - сказал Симолин.
Я остановился перед воротами в малярный бокс и почувствовал исходящий из него резкий запах краски. Потом открыл дверь.
У забрызганной краской стены, откинувшись, сидел парень в комбинезоне. Второй человек, пожилой мужчина в прямых брюках и клетчатом пиджаке, скорчился в кресле, установленном посреди бокса. Обе руки его были привязаны к подлокотникам.
На лице мужчины виднелись кровоподтеки, на правом виске - следы двух ударов. Рядом стоял компрессор красного, как пожарная машина, цвета. Шланг от него обвивал колени мужчины.
Симолин заглянул через мое плечо и увидел то же, что и я. Он произнес почти с восторгом:
- Уже четыре трупа. Кажется, это будет самое громкое дело за год.
Я смотрел на покойников, и мне вдруг вспомнились слова рабби: Ямим нораим.
Ямим нораим, Дни трепета.
Если рабби Либштейн прав и мир разваливался на части, то мне отведена печальная роль. Моим предназначением было собрать разлетающиеся шестеренки и снова завести часы.
Глава 5
Через полчаса на месте преступления кипела работа. Территорию оцепили, "скорая" приехала и уехала, заказали транспорт для вывоза тел. Те же техники-криминалисты, что и в Линнунлаулу, то есть Маннер и Сиймес, открывали свои алюминиевые кейсы. Я уже позвонил Хуовинену и доложил обстановку.
- Оставайся там и руководи следственными действиями, пошлю тебе столько людей, сколько смогу оторвать от других дел. Кто-то еще пожалеет, что вторгся на нашу территорию. Скажи всем, чтобы работали и не отвлекались ни на минуту, даже если увидят двух трахающихся слонов. Приеду к вам не позже чем через час.
Я вернулся в ангар. Рассказал Маннеру о наших перемещениях, он отметил их мелом на полу. Это позволило ему сократить экспертизу на несколько следов обуви. Сиймес фотографировал общие планы, прежде чем перейти к деталям. Маннер подошел ко мне:
- Незабываемый денек.
- И вправду. Что думаешь?
- Уже сейчас могу сказать, что все произошло тут вчера вечером, то есть сначала грохнули этих, а уже потом тех, в Линнунлаулу. Судя по почерку, здесь потрудились те же убийцы.
Я пришел к таким же выводам, это было несложно.
- Этого, скрючившегося в кресле, пытали, прежде чем убить. Ты заметил компрессор и пневмошланг? Второго парня просто застрелили, больше никаких внешних телесных повреждений не видно.
Маннер присел на корточки и обследовал карманы покойника, что был в кресле. Во внутреннем кармане пиджака оказался бумажник, а в боковом - две связки ключей. Маннер раскрыл бумажник и показал мне водительское удостоверение в пластиковом кармашке:
- Али Хамид. Похоже, владелец этой мастерской.
Кроме того, в бумажнике было немного денег, визитные карточки автосервиса, фотографии жены и детей - больше ничего.
Маннер отложил бумажник и осмотрел ключи:
- Два обычных ключа фирмы "Аблой", один от дверного замка с защелкой и один от дополнительного нижнего замка. Во второй связке только ключи от машины.
- Осмотри заодно и второе тело.
Маннер положил бумажник в полиэтиленовый пакет и засунул в свою сумку. Затем, тщательно просчитывая каждый шаг, чтобы не наследить, подошел к трупу. В заднем кармане комбинезона обнаружился черный бумажник.
- Вашин Махмед, семьдесят девятого года рождения, - сказал Маннер.
- Судя по одежде, он здесь работал.
В бумажнике Вашина Махмеда также нашлись визитные карточки автомастерской, а еще фотография, где он был запечатлен в компании мужчины лет на десять постарше с угреватым лицом. Они были похожи, возможно, братья. Еще в бумажнике оказалось шестьдесят пять евро, несколько монет и письмо на арабском, написанное, судя по потрепанности, не один месяц тому назад.
- Ари! - крикнул Симолин через дверь.
Я протянул бумажник Маннеру и пошел к Симолину.
- Похоже, рабочий жил прямо здесь. Мы нашли еще одну комнатушку.
Было некоторым преувеличением называть эту конуру комнатой. В крохотном помещении с трудом разместились кушетка, маленький стол и стул. На столе - хлеб для тостов в полиэтиленовом пакете, литровая бутылка воды и несколько банок консервов. В металлическом шкафу у стены - джинсы с ремнем, шерстяной свитер и пухлая нейлоновая куртка. В кармане джинсов завалялись кассовые чеки на продукты из ближайшего магазина и с автозаправки. Во внутреннем кармане куртки оказался мобильный телефон.
Я протянул его Симолину:
- Изучи, хотя, похоже, срочности в этом нет. В любом случае нужно найти родственников и сообщить им о случившемся.
Под кушеткой лежали два дешевых пластмассовых чемодана. Я открыл их. В обоих была только одежда.
Стенман проскользнула внутрь:
- В автодоме, который стоит во дворе, кто-то есть.
Дом на колесах находился всего метрах в двадцати от мастерской, на самом краю площадки для парковки. На приклеенной к двери скотчем ламинированной табличке заглавными буквами значилось: "ЯППИНЕН".
Дверь открыл пожилой мужчина с лицом одновременно заспанным и похмельным. Седые волосы всклокочены, в уголках глаз гной цвета сливочного масла. Хотя я находился в метре от него, в нос ударило перегаром. Измятая фланелевая рубаха выбивалась из старомодных териленовых брюк и с трудом держалась на покатых плечах.
- Яппинен? - предположил я.
- Чего надо? - спросил мужчина раздраженно и облизнул пересохшие губы. Во взгляде читался вызов.
Я показал полицейское удостоверение:
- Из криминальной полиции. Она тоже. - Я кивнул в сторону Стенман. - Вы тут живете?
- Должен же человек где-то жить. Это еще не преступление - не сообщить свой адрес. Кроме того, я тут работаю.
- Где "тут"? - спросила Стенман.
- То тут, то там… Чем разрешается заниматься на инвалидской пенсии - дворником и все такое. Если нужно, подсобляю там вон, в мастерской. Тридцать лет у меня была своя мастерская, да вот ударило по суставам… Оба колена прооперированы и спина…
- Вчера вечером вы были дома? - прервал я рассказ Яппинена о болезнях.
- Вечером дома? Наверное, был.
Взгляд старика прояснился.
- Был, теперь я точно вспомнил. Телевизор смотрел.
- Можно нам войти?
Мужчина отступил назад и уселся на видавший виды диван, на котором комом лежало постельное белье. Воняло застарелой грязью. На столе среди пустых пивных бутылок лежали остатки еды. Женская рука тут явно ничего не касалась.
- Вы не видели никого, кто вечером приезжал в мастерскую к Хамиду?
- Вечером? Да туда все время кто-нибудь приезжает. Клиенты, приятели Хамида и друзья парнишки, который у него работает. Сплошным потоком идут.
- Хамид часто задерживается по вечерам на работе?
- Да почти каждый день… Сегодня, правда, не показывался. Пара клиентов заходили спросить про него. Он не отвечал на мобильный. Вообще странно, Али - он аккуратный… А что, случилось что-нибудь, обокрали?
- Кого из посетителей автомастерской вы видели вечером? - продолжила гнуть свою линию Стенман.
- Покажите-ка еще разок ваше удостоверение. Глаза только начинают видеть.
Мужчина почти уткнулся носом в мою полицейскую карточку.
- Кафка… Как-то в шестидесятых в скупке у Кафки на Пурсимиехенкату я приобрел хорошие наручные часы. Порядочные старинные заводные часы, легендарный "Зенит" в стальном корпусе. Потом я по пьянке забыл их снять в сауне на Харьютори, они промокли и сломались, - пожаловался старик. - Не родственник?
После сотого вопроса о родственной принадлежности я уже знал, что жителям Хельсинки известны только два Кафки. Один - писатель, другой - владелец антикварного магазина.
- Нет, не родственник. Что произошло вечером?
- Почему вы не спросите прямо у Али? Он славный человек, хоть и мусульманин. Я бы не продал мастерскую какому-нибудь засранцу.
- Автомастерская раньше принадлежала вам?
- Мне, кому ж еще. Али родом из Багдада, это в Ираке. Приехал в Финляндию как беженец и много лет у меня работал. Честный человек, по-моему, отчего было не продать ему мастерскую, когда я уходил на инвалидность. Договорились, что мне можно будет держать тут этот свой дом на колесах.
Яппинен подхватил со стола бутылку, в которой оставалось еще несколько сантиметров пива, и опрокинул себе в рот.
- Вчера они поздно закончили работать… Я часов в восемь ходил на "Тебойл" прикупить сарделек, молока и немного пивка, у них еще свет горел.