Они допили коньяк и завалились спать. Но и утром, до восьми, до отъезда Дениса, никаких звонков не было. Сыщик приказал Гаврилову посидеть у телефона до двенадцати и поехал к дяде. На первом же перекрестке гаишник его тормознул: его "четверка" была в розыске. На Дениса тут же нацепили наручники. Денис потребовал тотчас отвезти его к дяде: удостоверение с фамилией "Грязнов" подействовало, но полковника на месте не оказалось, и молодого сыщика, несмотря на все его протесты, не отпустили. Хотя наручники сняли и даже принесли стакан чаю с бутербродом.
Вячеслав Иванович в те драматические минуты мчался в Мытищи. Утром позвонили из ГАИ и сообщили, что на голубом "рафике", принадлежащем ресторану "Голубые зори", обнаружены шины именно с таким рисунком, какой им прислали из Москвы. Грязнов, предчувствуя удачу, помчался сам.
Шофер, пожилой мужик лет пятидесяти, костерил гаишников последними словами. Ему только что подвалила везуха. Генеральный директор одного из закрытых акционерных обществ справлял на своей даче свадьбу дочери и подрядил Рашида Галиулина, как звали шофера, вместе с "рафиком" обслуживать это мероприятие. Рашид сделал две ходки, отвозя продукты на дачу, как его тормознули, арестовали машину и его самого. Мало того что ему ничего не заплатят, так еще крутой босс за то, что сорвал столь торжественный момент, и неустойку может потребовать. Рашид помимо завоза продуктов должен был везти гостей в загс, потом на дачу, а вечером развозить по домам. За день работы хозяин обещал двести долларов. Такой халтурой не бросаются. Но гаишники не обращали на Галиулина никакого внимания, лишь пригрозили, что, если он не умолкнет, они его отправят на пятнадцать суток за оскорбление чести мундира.
Примчавшись, Славка первым делом осмотрел шины: рисунок, без сомнений, был тот же. Об этом свидетельствовали дефекты, характерные только для этих протекторов. Об индивидуальных признаках шин на колесах транспортного средства судят по степени стертости протектора и отдельным дефектам, которые остаются на следах. Грязнов вызвал к себе Галиулина.
- Твои шины? - спросил он.
- Мои, - зло ответил Рашид.
- Та-ак, - заводясь, протянул полковник. - Где был два дня назад с двенадцати до трех дня?
- Я что, арестован? - возмущенно спросил шофер. - Покажи ордер на арест?
- Ты хочешь, чтоб все по закону было? - распалился Грязнов. - Сейчас будет!
Он открыл дверь.
- Прапорщик!
В комнату вошел сотрудник ГАИ.
- Посторожи его, я сейчас! - Славка выскочил из комнаты.
Прапорщик сел напротив Галиулина.
- Ты что, очумел, Рашид? - прошептал прапорщик. - Это же начальник МУРа полковник Грязнов! Сам прикатил. Ты понимаешь, куда ты вляпался?!
- А я ничего не делал! - с вызовом ответил Галиулин, но в его глазах блеснули испуганные огоньки.
- Ты-то, может, и ничего, а машина, видно, замазана! Угоняли?
- Да нет вроде…
- "Вроде"! - передразнил прапорщик. - Он тебя сейчас заберет в Москву, в Бутырку, и тридцать дней от звонка до звонка имеет право держать без всякого, а потом еще на тридцать продлит. А там…
Прапорщик махнул рукой. Галиулин облизнул запекшиеся губы.
- Да я ни сном ни духом, а машина в гараже, сам знаешь.
- Второй ключ у кого?
- У директора, он сам иногда ездит.
- Тогда все понятно, - вздохнул прапорщик. - Либо сбил кого-то и смылся, либо еще какие-нибудь темные дела проворачивал. Он-то откупится, а тебя посадят.
- Да ты что, Григорьич? - со стоном в голосе воскликнул Галиулин. - Да я-то тут при чем?!
- Ты-то! Твоя машина? Никто не имеет права к ней прикасаться! Ни директор, никто!
Славка курил, стоя на крыльце. Он и не собирался никуда звонить, хотя мог бы спокойно брякнуть Косте Меркулову, а тот имел право санкционировать арест. Все же речь шла о покушении на начальника Международного антитеррористического центра Питера Реддвея. Но он нутром чувствовал: мужик случайный, не той компании, которую он ищет. И такого эти бы не наняли. Он просто выжидал, что Галиулин, поостынув, выложит все, что ему известно. Если Турецкий прав, а он редко когда ошибается, то работали квалифицированные мафиози, они эти колеса выбросили на свалку, а шофер подобрал, потому что резина еще нестарая, колеса импортные и к этому полуразвалюхе-"рафику" никакого отношения не имеют. Была еще одна надежда на то, что шофер, кому приказали выбросить эти колеса и купить новые, пожадничал и толкнул их тому же Галиулину. Ради этого стоило немного помурыжить татарина.
Славку колотил даже озноб от предчувствия, что такой шанс у него еще имеется. За что он любил свое дело, так за эти минуты, когда появляется один шанс из тысячи. Один. Он докурил свой "LM", они тут с Турецким во вкусах не расходились, зашел к начальнику отделения ГАИ, выпил у него минералки. От коньяка отказался, потому что с утра никогда не похмелялся, хотя надрались они вчера с Питером на убой. Хорошо хоть виски, продукт качественный, и голова наутро не болела. И лишь после этого вернулся к Галиулину.
С первого же взгляда полковник понял: водила готов, родного отца сдаст. Славка подмигнул прапорщику, и тот послушно вышел из комнаты.
- Ну что, приятель, вляпался? - потирая руки, зычно проговорил Грязнов, усаживаясь напротив. - Ты еще не знаешь, в какое дело влетел!
- Я готов, товарищ полковник, все рассказать без утайки, что знаю. Все до последней капли!
- Ну если до последней…
- Два дня назад с двенадцати до трех, - затарабанил шофер, - был у тещи в гостях. Отмечали трехлетие внучки. Диляра зовут. Молодые немного посидели и убежали, у них там тоже у друзей праздник намечался, а мы с женой остались. Теща у нас хорошая, ветеран труда, на химкомбинате работала, имеет награды. Все свои собрались, но зашел сосед, он шеф-повар девятой столовой, пришел с бутылкой, понятно, за стол посадили, он подтвердит: я никуда не отлучался. Ну выпили с ним, перебрал, как всегда малость, и у тещи прямо заснул на пару часов, а потом жена разбудила, отвела домой. Мы рядом с тещей живем, она к вокзалу ближе…
- Ты мне про тещу не заливай! - рассердился полковник. - Шины откуда?
- Шины… - Галиулин запнулся, и у Грязнова екнуло сердце: что-то тут нечисто. Вячеслав Иванович специально дал ему немного выговориться, чтобы потом, ошарашив резким вопросом, взять тепленьким.
- Шины-шины, - не сводя глаз с Галиулина, проговорил Грязнов. - Только вот здесь не ври мне: не надо сказок, что на свалке нашел, мы это проходили!
- Да случайно встретились с мужиком, я на машине был, он посмотрел на мои колеса, стал их охаивать, они у меня взаправду лысые были, на честном слове ездил, ну и предложил. По дешевке. Сто тысяч за колесо. Я посмотрел: а они новые совсем, импортные, как не взять. Я тут же погнал сюда, к директору, уговорил его, вот и купили. Он, правда…
- Что?! - ухватился Славка.
- Говорит, ты не болтай, где взял, скажи, мол, у ханыги на шоссе. Я пообещал.
- А где этот мужик находится? Где брал?
- Мы в Измайлове, на рынке встретились. Он туда и подвез. У него "фольксваген"-фургон темно-синий…
- Номер запомнил?
- Номер? Да нет, я как-то…
- Ты вспомни! - потребовал Грязнов. - Вспомнишь, отпущу!
- Какой же номер? - Галиулин даже вспотел. - Первая "Е" вроде, а потом "Р" и три, пять - тридцать пять, а третья цифра то ли шестерка, то ли девятка. Триста пятьдесят шесть или триста пятьдесят девять, точно не могу сказать.
- А марка, говоришь, "фольксваген", темно-синий? - радуясь, как ребенок, этому признанию, переспросил Грязнов.
- Да, "фольксваген", я еще посмотрел и позавидовал: вот бы мне такой!
- А номер триста пятьдесят шесть? - не унимался Грязнов.
Галиулин с мольбой посмотрел на полковника.
- Триста пятьдесят шесть или девять, тут точно не помню!
Славка еще полчаса пытал его относительно номера, но Галиулин твердил как попугай: "триста пятьдесят шесть или девять".
На прощание он забрал у Галиулина одно колесо и уехал, оставив водителя в расстроенных чувствах: вся его халтура накрылась медным тазом.
13
Грязнов-старший высвободил несчастного племянника из-под жесткой опеки гаишников да еще дал им нагоняй, что за ночь они не могли отыскать одну машину, хотя она была введена в систему "Поиск". Но смягчившись и пообещав не жаловаться на них начальнику управления ГАИ, он попросил руководителя группы срочно проверить все темно-синие "фольксвагены"-фургоны с буквой "Е" впереди, с цифрами 356 или 359. Найдя фургон, он попросил ничего больше не предпринимать, а сразу же доложить ему.
По дороге Вячеслав Иванович вкратце рассказал племяннику о находке с шинами.
- Что с памятью-то? - сочувственно спросил он. - Не прояснилась?
- Нет, - вздохнул Денис. - Как дохожу до этого места и начинаю вспоминать, так даже голова болеть начинает.
- Может, тебе действительно стоит сходить к врачу? - спросил дядя.
- Когда?
- Да, со временем туговато. А тут еще Шелиш. Меня уже вызывали наверх, к министру, сказали, чтоб оказывал всяческую оперативную помощь прокуратуре и ФСБ. А то я без них не знаю, что делать.
В следственной части Генпрокуратуры, в кабинете у Турецкого, уже сидел Питер. Увидев Дениса, он обрадовался. Молодой детектив подробно изложил события прошлого вечера. Сделал паузу и позвонил Гаврилову. Тот наорал на Дениса, потому что у него дела и он должен уезжать. Но никаких звонков ему не поступало. Грязнов-младший разрешил приятелю покинуть телефонный пост.
- Могут еще сегодня вечером позвонить, - заметил Вячеслав Иванович.
- Вряд ли, - глядя в окно, сказал Турецкий. - Они его вычислили.
- Как? - не понял врио начальника МУРа.
- Обыкновенно. Номер машины запомнили. И сегодня утром им выдали информацию.
- Этого быть не может! - отрезал Грязнов.
Он взялся за телефон, чтобы звонить в ГАИ и выяснять, кто интересовался "четверкой" племянника, но Турецкий его попридержал.
- Надо деликатно поинтересоваться у ребят, сидящих на компьютере: кто, что, в какое время запрашивал информацию о "четверке" Дениса, - посоветовал Александр Борисович. - Это могут быть очень высокие лица, и сейчас по телефону они тебе не скажут.
- Черт! - вдруг выругался Грязнов, долбанул кулаком по столу, так что Питер даже вздрогнул. - Я же сам вчера Денискину "четверку" в розыск поставил!
Турецкий кисло усмехнулся и покачал головой.
- А я тебе постоянно о чем толкую: иногда надо думать, головка не только для похмелья предназначена, - глядя на воспаленное лицо полковника милиции, усмехнулся хозяин кабинета.
- А что было делать, если первый час ночи, а от придурка ни слуху ни духу! Я, естественно, замандражировал. На такое дело послали, а тут Питер в ухо дудит: "Это опасно, это опасно!" - рассердился Славка. - А племянник, как-никак, единственный.
Реддвей молчал, внимательно слушая весь разговор и посасывая трубку. Вошла Лара, принесла кофе, печенье, нарезанный лимон и ту самую начатую бутылку "Мартеля". Питер оживился. Грязнов из-за своих ночных треволнений вчера вылакал у него все виски, заставляя пить и его, и у него с утра трещала голова. Турецкий удивленно посмотрел на Лару. Он даже не заметил, как она утром прихватила с собой остатки "Мартеля". Они сегодня впервые заявились в следчасть вместе, и Меркулов, встретив их в коридоре, удивленно изогнул брови. Лара, оставив поднос на столе, вышла из кабинета, хотя Турецкий и предложил ей выпить с ними рюмочку.
- У меня дела, - индифферентно сказала Лара и вышла в приемную, не одарив Турецкого никаким приметным взглядом, точно они вообще никогда не состояли в интимных отношениях, а по служебным едва переваривали друг друга. "Это еще что за фокусы? - рассердился про себя Александр Борисович. - Новая тактика? Ну я тебе покажу новую тактику!"
Они выпили по глотку - Денис отказался, он был за рулем, - и Питер порозовел.
- Что скажешь, профессор? - спросил Питера Турецкий.
- Ты прав, мы его вспугнули, - вздохнул он. - И на Серпуховке его искать нет смысла. Жалко. Сегодня…
Питер, точно очнувшись, вдруг поднялся, схватил Турецкого за руку и, к удивлению присутствующих, вытащил его в коридор. Оглянувшись по сторонам, он прошептал:
- Сегодня из Гармиша приезжает твоя любимица Надя Павлова.
- Ты не хочешь, чтобы Славка с Денисом знали? - не понял Александр Борисович.
- Нет, хочу, но там у тебя утечка. Я вспомнил.
- Что? - не понял Турецкий.
- Утечка.
- Какая утечка?
- Утечка, - повторил Питер. - Подслушка.
- Ты считаешь, мой кабинет прослушивается?
- Да.
- Этого не может быть, - твердо сказал Турецкий.
- Я знаю.
- Откуда ты… - Александр Борисович уже хотел выматериться: приехал босс разведки и городит чушь, но мягкое лицо Питера вдруг явило такую жалостливую гримасу, что Турецкий запнулся. - У тебя точные сведения?
- Да.
- Откуда?
Питер вздохнул, как невеста перед женихом в ответ на сакраментальный вопрос: девушка она или женщина.
- Мне так сказали.
- Хороший человек сказал?
- Очень хороший.
- Тогда поверим. - Турецкий закурил. - Вот черт! Даже в голове не укладывается. Прямо-таки фантастика. И что теперь делать? Кабинет менять?
- Или кабинет, или все проверять. Но тут работа профи, нужен прибор, так на вкус…
- На ощупь, - поправил его Александр Борисович.
- Да, на ощупь трудно. Я попрошу, мне пришлют защиту. Это лучше.
- Но это дорого, наверное?
- Ну ничего. Тайна дороже. Так?
- Так, - вздохнул Турецкий.
- Извини, мне вчера из Гармиша позвонили и сказали, я чуть забыл, - объяснил Питер.
В коридор выглянул Грязнов-старший.
- Вы чего, ребята? - не понял он.
- Иди сюда! - позвал его Александр Борисович.
Грязнов подошел.
- Питер говорит, у меня кабинет прослушивается.
- Что, серьезно?
Питер кивнул.
- Обложили, гады! - Грязнов закурил. - Поехали ко мне!
- Подожди! У меня тут есть одна комната, нам выделили для допросов. Пошли туда! - Турецкий вернулся, забрал Дениса, бутылку и бумаги.
Лара, узрев этот переезд, удивленно вскинула брови.
- Мы посидим в допросной, если будут звонить серьезные люди. Вы также имеете право нас навестить, если, конечно, нет никаких противопоказаний: аллергии, сердечной аритмии и так далее, - пошутил Турецкий.
- А в чем дело-то? - не поняла Лара.
- А у меня дует. У Питера ревматизм. По просьбе гостя.
Лара удивленно хмыкнула. Окна она заклеивала сама еще осенью, и никаких сквозняков в кабинете не было. Но Александр Борисович не стал больше объясняться на эту тему. Он важно удалился.
Они перебрались в небольшую комнату, расселись за двумя столами.
- Сейчас придется отдать все силы, - продолжил Питер, - чтобы найти его…
- Их, - поправил Турецкий.
- Да, их…
- Гжижа по дороге спросил у меня, далеко ли до Царицына, - неожиданно вспомнил Денис. - Я ответил, что Царицыно на окраине, далеко. Спрашиваю: что, туда поедем? Гжижа отвечает: нет, он просто так спросил. И я почувствовал: он остался недоволен тем, что я задал этот вопрос.
- Может быть, он еще о чем-нибудь спрашивал? - не без иронии поинтересовался Турецкий.
- Нет, больше ничего!
- Ты уж говори все! - рассердился дядя. - Тут любая подробность важна!
- Да нет, больше он ничего не спрашивал, - твердо сказал Денис.
- Это интересно, - промычал Питер. - Что такое Царицыно?
- Это район Москвы, - объяснил Грязнов. - Но если у них там хаза, то найти ее вряд ли удастся. Это большой район.
- Но если они там будут появляться, то, значит, их можно будет увидеть, - заметил Реддвей.
- Искать иголку в стоге сена, - усмехнулся Турецкий.
- Это я знаю, - радостно кивнул Питер, имея в виду смысл пословицы. - А что делать?
- Хорошо, но кто будет искать? - взмахнул руками Турецкий. - Где люди? Ты об этом подумал?
- Мы все. Это очень важно. - Питер сделал очень серьезное лицо.
- На мне Шелиш. Сам Президент требует срочного расследования и раскрытия этого загадочного убийства, так что я выпадаю. Славка - тоже на Шелише. - Турецкий взглянул на Грязнова. - Костя сейчас с твоими этот вопрос утрясает. Я ему ультиматум выдвинул. Денис - тоже. Кто?
Реддвей молчал.
- И теперь скажи: почему ты не хочешь работать с ФСБ? Они мне уже звонили, жаловались, что ты с ними не контактируешь, обходишь стороной. Ты нам можешь сказать, в чем дело? - напрямую спросил Александр Борисович.
- Утечка, - мягко улыбнувшись, ответил Питер.
- И там утечка? - удивился Турецкий.
- Утечка, - упрямо повторил Реддвей.
- Та-ак, - проговорил Александр Борисович. - Ты понимаешь, о чем говоришь?
- Да. - Питер развел руками.
- Сведения тоже из Гармиша?
Реддвей кивнул.
- Может быть, они сказали и фамилию, через кого все утекает? - насмешливо поинтересовался Александр Борисович.
Питер помедлил и снова кивнул.
- И через кого же?
- Я обещал, что это останется в тайне. Это слишком серьезно, - вздохнул он.
- Тем более мы должны знать! - потребовал Турецкий. - Я не понимаю: либо мы работаем вместе, одной командой, и у нас нет друг от друга никаких тайн, либо начинаем делить: это мое, это твое, а это вообще не наше. Мы ведь тоже тут серьезными делами занимаемся. И враг у всех нас общий. Так?
- Так, - кротко согласился Питер.
- Тогда колись, а мы обещаем, что даже при пытках мы никому этой тайны не расскажем. Ну?
По лицу Питера было видно, какая борьба происходит у него в душе. Он молчал. Молчали и остальные.
- Я могу выйти, - неожиданно проговорил Денис. - Раз такое дело, то…
- Нет, не надо, - тяжело вздохнул Питер. - Я не доверяю одному человеку…
Дверь отворилась, и вошла Лара. За это короткое время она успела надеть новую блузку с яркими квадратами, а на шее у нее красовались красные бусы. Турецкий помрачнел, что пришлось прервать важный разговор, а Питер выразительно посмотрел на друга, как бы показывая лицом, что при ней он этого говорить не будет.
- Я не помешала? - заметив замешательство на лицах, спросила Лара.
- Ты нам никогда не мешаешь, - галантно улыбнулся Турецкий. - Но мы как раз начали говорить об одной интимной болезни, с какой познакомился один наш друг…
- Могу порекомендовать хорошего врача, - тут же предложила Лара.
- У меня тоже есть, - ответил Александр Борисович.
- Звонит Ирина Генриховна, - перешла на деловой тон Лара, всем видом показывая, что сделала это исключительно по старой любезности, - и хочет уточнить, если вы не сможете подойти к телефону, какие у вас планы на вечер? - глядя на Турецкого, спросила она. - Она интересуется, готовить ей ужин или нет.
- Пусть готовит, - помолчав, обронил Турецкий.
- Понятно. - Лара попыталась улыбнуться, но не смогла. - Кофе вам еще принести? - Она кокетливо посмотрела на Питера.
- Это можно, - сказал Грязнов-старший.
Лара собрала чашки и вышла из кабинета, даже не взглянув на Турецкого.
- Кто это, Питер? - спросил Александр Борисович.
- А кто у нас болен? - удивился Реддвей.