- Я могу их купить для тебя здесь?
Турецкий по дороге долго объяснял Питеру, что щенков покупать не надо, это шутка. Питер посетовал, что русский юмор очень трудный, он выражается так же, как серьезные понятия, а у них юмор всегда имеет свою яркую окраску, его легко узнать.
Перед выездом из гостиницы "Советская", где остановился Питер, Турецкий позвонил Грязнову. Тот уже знал про Шелиша и был недоволен, что Турецкий не взял его с собой на осмотр места происшествия. Александр Борисович сообщил, что он с Питером едет к себе, и если у Грязнова нет никаких срочных дел, то и он может заглянуть.
- Как там Питер? - спросил Вячеслав Иванович.
- Баня ему понравилась, и он спрашивает, плова не осталось? Ты, если поедешь, пожрать возьми, а то я и пообедать сегодня не успел!
Оставив Реддвея караулить факс в своем кабинете, Александр Борисович двинулся к Меркулову с докладом. Его уже трясли президентские службы, требуя деталей и подробностей по делу о смерти Шелиша. Лара, временно прикрепленная помощницей к Турецкому, зная о том, что случилось, выжидающе взглянула на шефа, ее распирало профессиональное любопытство: в июне она заканчивала юридический и грозилась уйти из прокуратуры в адвокатуру. Для дамы это неплохой вариант. Их любовные отношения после того случая с "отмороженным" Тягуновым, сводившим счеты с мафией, наживавшейся на Чечне, когда Лариса выдала фээсбэшникам служебную информацию, прекратились как бы сами собой. Но Турецкий вообще долго ни на кого не мог злиться, тем более на женщин с такой красивой грудью, стройными ножками и такой загадочной линией бедра. Трепетные взгляды он уже испускал, давая понять своей молодой поклоннице, что готов к примирению и дальнейшим подвигам.
- Пока ноль, Лара, странная история, - бросил ей Турецкий. - Я у Кости.
Двигаясь по коридору, он усмехнулся. На Ларке была новая вязаная кофточка, которая предельно рельефно вычерчивала ее тугую красивую грудь. Она знала, что Турецкий без ума от ее груди и нарочно выставляла ее на всеобщее обозрение. Девушка немного похудела и стала еще краше. Турецкий глотал слюнки. На тонком Ларином лице завораживали большие и печальные черные глаза, в которых иногда вспыхивала вся скорбь еврейского народа. Лара наполовину принадлежала к этой прекрасной нации. Глаза, красивая грудь и темперамент происходили явно оттуда. Александр Борисович поймал себя на мысли, что всерьез рассуждает о ее прелестях, вместо того чтобы думать о деле Шелиша, и нехорошими словами выругал себя.
- Дважды в одну и ту же реку не входят! - твердо сказал он себе уже вслух, и новая секретарша Меркулова, пятидесятилетняя Татьяна Ивановна, недоуменно на него посмотрела. "Вот почему Меркулов не заводит себе молоденьких помощниц? - спросил он сам себя и тотчас ответил: - Потому что он умный и годика через два станет еще генеральным, а ты, Сашка, полный дурак!"
- Ну что там? - поднявшись из-за стола, спросил Костя.
- Да черт его знает. Вскрытие покажет, - ответил Турецкий.
- Меня Президент трясет! - рассердился Меркулов.
- А меня от этой истории, - тем же сердитым тоном ответил Александр Борисович. - Я же не оракул. Кровоизлияние в мозг, а почему произошло, поди догадайся. Поел, пошел отдохнуть на двадцать минут, просил жену разбудить, собирался работать. Та приходит, он мертвый, залит кровью. Внешне никаких следов асфиксии и насилия. Все изнутри. Резкий скачок давления. Да такой, что его доктор смотрел на меня как безумный. Бормотал что-то о фильмах ужасов. Он врач, он понимает, что говорит.
- Мы что, имеем дело со сверхъестественными силами? - усмехнулся Меркулов.
- Возможно, я бы этого пока не отрицал.
- И ты считаешь, я это должен сказать Президенту? - обозлился Костя.
- Я ничего не считаю, - взвился Турецкий, подскакивая со стула. - Но пойми, мы имеем дело с анормальной ситуацией. Только и всего.
- Не надо пока на это упирать, - мягко посоветовал Меркулов. - Давай поспокойнее. Сядь!
- У тебя выпить есть?
- Нет.
- Пойдем тогда ко мне.
- Там же Питер.
- Ах да. Вот видишь, я даже о нем забыл.
- Ну хорошо, я понял: ситуация вызвана внешними факторами, так? Какими, не будем уточнять, пока не ознакомимся с результатами вскрытия. Можно так сформулировать?
- Можно.
- Вот, мне пока больше ничего и не нужно. То бишь Александр Борисович Турецкий, следователь, которому поручено расследовать это дело, придерживается мнения, что смерть произошла насильственным путем. То есть налицо умышленное убийство? - закруглил Меркулов.
- Да…
- Ну вот, я хоть могу что-то вразумительное ответить Президенту, - обрадовался Костя, берясь за трубку прямого телефона с генеральным. - А ты пока составь короткое спецдонесение на мое имя.
- Хорошо. Я пойду. Там Питер один кукует. Ты зайдешь? Славка сейчас приедет.
- Конечно. Отзвоню и зайду.
- Слушай, - остановившись уже на пороге, бросил Александр Борисович, - а какого черта опять фээсбэшников подключили? Снова наперегонки будем бегать, информацию друг у друга выхватывать?
- Это Президент распорядился. И еще он сказал по "ящику", что лично будет держать это дело на контроле. Так что всем придется несладко, - вздохнул Меркулов. - Кстати, я тут Леву Скопина к тебе сагитировал. Переводится на заочное в своей аспирантуре и идет к тебе на подмогу. Все как ты просил.
Скопин, учась на последнем курсе юридического факультета МГУ, практику проходил у Турецкого и очень ему понравился. Живой, с фантазией, великолепной памятью на детали, интуицией, он оказался незаменим, когда они разыскивали одного матерого убийцу, и благодаря кропотливому труду Левы они таки его вычислили. Вычислили в прямом смысле, потому как, великолепно владея компьютером, Скопин ввел в память все данные о преступнике, выстроил программу и стал моделировать его дальнейшие поступки. Турецкий поначалу с иронией относился к компьютерным играм практиканта, но потом так увлекся, что они целыми вечерами просиживали за монитором, вводя разные мотивы и выстраивая последующие ходы убийцы. И на одном из них он попался. Поэтому сообщение Меркулова обрадовало следователя. Скопина именно сейчас ему всерьез не хватало.
Он вернулся к себе. Лара еще сидела на месте, хотя часы показывали половину седьмого.
- Чего домой не идешь? - спросил Александр Борисович.
- Кофе сделать?
- Давай.
Лара молча поднялась.
- Меня сегодня пригласили в Большой театр, а я идти не хочу, - улыбнувшись, доверительно сообщила она.
- Кто такой смелый?
- Да есть один воздыхатель. Сокурсник. Уже второй год пристает.
- А мы такие противные, что возим мордой по батарее своих воздыхателей? - усмехнулся Турецкий.
- Потому что эти противные любят таких же противных, и ничего поделать с собой не могут! - с вызовом ответила Лара.
Турецкий подошел к ней и обнял ее. Лара затрепетала, прижалась к нему, обхватив руками.
- Я люблю тебя! - прошептала Лара. - Такого, как ты есть, жутко противного!
Турецкий коснулся губами ее уха, чуть прикусил его.
- Я сейчас начну раздеваться, - томно простонав, сказала Лара. На покусывание уха она реагировала безотказно. - Что ты делаешь со мной!
- Это еще что такое?! - послышался зычный грозный голос за спиной Турецкого, и он резко обернулся, отстранившись от Лары. На пороге с набитым до отказа продуктами полиэтиленовым пакетом стоял улыбающийся Грязнов. - В служебном помещении настоящее грехопадение! Правда, во внеслужебное время, что вас несколько извиняет, - взглянув на часы и съехав на ласковый тон, договорил он.
- Я вас кипятком когда-нибудь ошпарю, Вячеслав Иванович! - возмутилась Лара.
- Вот так вся Прокуратура России относится к МУРу! - резюмировал полковник Грязнов. - За исключением отдельных личностей. Не будем уточнять и показывать пальцем.
- Будет вам! Я сейчас кофе принесу, - не скрывая своей радости, сказала Лара, взяла кофейник и пошла за водой.
В кабинете мирно похрюкивал Питер, запрокинув голову на кресло.
- Ты что, опять? - шепнул Грязнов.
- Девушек надо жалеть, - вздохнул Турецкий. - Особенно в тот момент, когда они пытаются совершить ошибку в личной жизни.
- Но не будущих адвокатов. Какие люди! - загремел Грязнов, пробуждая Питера.
- Не надо, пусть поспит, - попытался остановить его Турецкий, но было уже поздно. Реддвей, зевая, протирал глаза.
- Укатали наши горки сивку-бурку! - выкладывая на стол продукты, заулыбался Грязнов.
- Про сивку я знаю, - обрадовался Питер. - Не было факса?
- Ты же у нас дежурил, - упрекнул его Турецкий.
- Но ты разве не поставил на автомат? - не понял Реддвей.
- Я поставил, а полковник Грязнов спас прокуратуру от голода, - оглядывая гору продуктов, принесенных Грязновым, заметил Александр Борисович. - Что, Ротшильдом стал? Или премию дали за рационализаторское предложение? А может, взятку всучили?
- Один раз живем, Александр Борисыч! А потом, как-никак, иностранец в гостях. Хоть откормим немного, а то скажут - похудел в России.
- Откармливать, как свинью, меня не надо. Я вернусь, а моя жена скажет мне бай-бай и помчится искать худеньких джентльменов. Что тогда? Кто виноват и что делать? - рассмеялся Питер.
- Ну, жену мы тебе здесь найдем, не волнуйся. Баба с возу - кобыле легче! - отмахнулся Грязнов.
- Как ты сказал? - заинтересовался Питер.
- Ты меня слушай, я тебе столько расскажу, что уши завянут.
- Уши? Почему уши?
Лара принесла кофе.
- О, кофе, наконец-то! - просиял Питер.
- Ларочка, помоги нам оформить это хозяйство по-культурному на столе. А то мы лапти деревенские! - попросил Грязнов.
- Кто лапти? - не понял Реддвей.
- Он меня с ума сведет своей тягой к русскому языку, - вздохнул Турецкий.
- А что есть тяга? - снова спросил Питер.
Включился факс, замигала лампочка, и через мгновение поползла бумажная лента.
- О, наш! - подскочил Питер, бросившись к аппарату.
Подошел и Турецкий. Это был акт судебно-химической экспертизы: "Никаких ядов или токсических, отравляющих веществ в желудке и кишечнике Шелиша химиками не обнаружено. Кандидат химических наук Перцовский". Внизу рукой остряка Николаши была сделана приписка: "Продолжение следует".
- Это мне, иди пей кофе, - отрывая лист, полученный по факсу, сказал Питеру Турецкий, отметив, что Реддвей сумел быстро прочитать содержание акта, хотя все время канючил, что читает и пишет по-русски хуже, чем говорит. "Интересно, для чего он мне эту лапшу вешает? - подумал Александр Борисович. - И милая игра под любителя русских пословиц. Это у профессионального-то разведчика. Ухо надо держать востро, в две секунды облапошит".
- Ты хоть расскажешь, что там случилось? - нетерпеливо спросил Грязнов.
- Как видишь, ничего! - передавая факс, хмуро процедил Турецкий.
- От чего хоть смерть-то? - пробежав глазами факс, не понял Славка.
- От кровоизлияния в мозг.
- Инсульт?
- Инсульт. Обширный инсульт - таков окончательный диагноз.
- Инсульт - дело врачей, а не сыщиков! - усмехнулся Грязнов.
- Поверишь, Слава, не знаю, что и сказать. Все странно в этом случае. Я даже в некоторой растерянности, - погрустнев, признался Турецкий. - По всем признакам как бы насильственная смерть, убийство, но в спальню никто не входил, не влезал, и, как видишь, никто ничем не травил.
- Есть электромагнитные волны, с помощью которых можно, ну как это, манипулировать биополем человека, - закуривая сигару, неожиданно вклинился в разговор Питер.
- Забавно, - вздохнул Турецкий. - Но все это пока из области фантастики.
- К нам поступила секретная информация, что один ваш ученый такой прибор сделал, - сообщил Реддвей.
- Какой ученый?
- Его фамилия Володин. Но такого здесь, в Москве, нет, мы все уже проверили. - Питер скорчил грустную гримасу.
Даже Лара перестала накрывать на стол, слушая "сказки дядюшки Реддвея", - как определил про себя жанр этого сообщения Турецкий.
- Ты слышал, они проверили, - усмехнулся Турецкий.
- Да, наши очень хотели взять этот прибор. Но теперь, когда ничего не нашли, я вам выдал секрет. До этого не мог. Мне приказали там, наверху: молчи. Я и молчал, я подчиненный человек. - Питер развел руками и виновато улыбнулся. Через секунду он посерьезнел и сказал: - Но теперь я думаю, что такой прибор существует. Только так все это можно объяснить, Алекс. Ты согласен?
Своим невинно-проникновенным взором Питер умел убеждать, и Турецкий засомневался. Да и версия была слишком неожиданна, а такие Александр Борисович любил. "Но каковы америкашки! Оказывается, облазили всю Москву в поисках этого Володина, который создал какой-то там прибор, а они и про дело ничего не знали. Но коли американцы искали, значит, они не дураки. Этим, конечно, можно все объяснить, но это слишком просто. Впрочем, как все гениальное", - подумал про себя "важняк" Турецкий.
10
Их звали Тим Нортон и Владислав Гжижа. Денис засек их сразу, как только они вышли из дверей аэропорта и стали оглядываться в поисках машины. Денис подъехал поближе, чтобы быть на виду. Его "четверка" была хоть и старенькая, но чистая. Гжижа подошел сначала к таксисту, но тот его быстро отфутболил, видимо, кого-то ждал, потом поляк ткнулся в "бээмвушку", от которой тоже отошел, хозяин, скорее всего, заломил большую цену, не меньше полтинника баксов, а то и весь стольник, и Гжижа, поморщившись, окинул тоскливым взором череду иномарок. "Да у них еще и бабок нет, у террористов хреновых", - подумал Денис.
Заангажировал его на сегодняшний вечер Турецкий. Позвонил домой, приказав немедленно ехать к нему. А когда Денис примчался, то Питер уже попросил лететь стрелой в Шереметьево, выискивать в толпе эту парочку, сесть ей на хвост и проследить, куда они поедут. Хотя у Дениса на этот вечер были совсем другие планы. Он пригласил к себе старую боевую подружку Маринку, с которой они встречались уже третий год, а точнее, просто жили, и Маринка всерьез рассчитывала навсегда поселиться в однокомнатной квартирке Дениса на Первомайской. У нее были уже здесь свои тапочки, халат и даже пара трусиков и бюстгальтеров. Дядя, когда все это увидел, обреченно махнул рукой.
- Ну все, пиши пропало, - весело сказал он. - Если твоя подружка халат и тапочки принесла сюда, живым она тебя не отпустит.
Но Денису Маринка давно нравилась. Кудрявенькая, круглолицая, с блестящими черными глазами и постоянной улыбкой на полных губах, она обладала веселым, легким характером, не умела ссориться, дуться, а если и плакала, то стоило Денису показать ей язык, как она тотчас почти навзрыд хохотала. Природная отзывчивость и веселость избавляли ее от многих гнусных бабских черт - капризности, стервозности, жадности, завистливости. Вдобавок она была неболтлива и умела хранить тайны, что при профессии обоих Грязновых было чрезвычайно важно. И Денис спокойно мог приглашать великих сыщиков к себе, любой отдых которых при наличии выпивки и закуски не обходился без деловых обсуждений. Маринка же умела приготовить хорошую закусь из топора, не обращая внимания на мужские разговоры, а если и обращала, то ни с кем не делилась секретами, понимая, сколь опасно разглашать подобные вещи.
Грязнов-младший, как-то поругавшись с Маринкой, попробовал несколько раз затащить к себе на Первомайку других девочек, но те даже посуду после себя не мыли, а Маринка, приходя к нему, первым делом занималась уборкой, начинала готовить ужин, замачивала белье, все делала быстро, легко, успевая подставить свой упругий и лакомый задик во время готовки ужина, и Денис западал на нее с такой силой, что на следующий день долго не раздумывал над тем, чем занять себя вечером.
Звонок Турецкого застал их врасплох. Маринка заканчивала жарить котлеты, которые сама же сварганила из принесенного ею фарша, нашпиговав их чесноком и всякими специями, а Денис, приняв душ, уже расхаживал в махровом халате на голое тело и предвкушал сладкие любовные ласки, надеясь в объятиях темпераментной подружки забыться после вчерашнего удара по затылку. Он успел красочно ей поведать, как ему пришлось схлестнуться с пятью бандюгами, один из них скрытно подобрался к нему со спины и чем-то железным долбанул по голове. Не мог же Денис рассказать, что схлопотал этот удар просто так, из-за своей беспечности. Марина уже стала гладить его и целовать, тихо постанывая в его объятиях, но в эту секунду зазвонил телефон. Денис не хотел брать трубку, да и Маринка шептала: "Нас нет, не бери!", но какой-то сумасшедший сигнал из кодекса великого сыщика прорвался сквозь заслоны: мог звонить информатор, а "вовремя полученная информация - половина успеха" (Турецкий). А услышав голос учителя и то, что он хочет его немедленно видеть, Денис мигом забыл о нежной Марининой грудке и сказал, что выезжает. Марина от такой наглости несколько секунд не могла прийти в себя. Но Денис успокоил ее тем, что это всего на часок оттянет сладостный миг соединения, они прокатятся, возьмут по дороге шампанского и фруктов, коих не хватает на столе. Да и Турецкий без него дал опять слабину. Они уже видели с Маринкой его интервью, которое крутили по всем каналам, и звонок "важняка" означал одно: Александр Борисович решил подключить Дениса к расследованию убийства Шелиша.
- А ты что, этим тоже занимаешься? - ахнула Маринка. - У тебя ведь частное агентство?
- А куда Борисыч без меня денется? - усмехнулся Денис. - А потом, мы давно уже в связке работаем.
И они помчались. Маринка увидела, как Турецкий его встретил, обнял - пропуск выписывать было некому, чиновничий прокурорский народ исправно в шесть вечера разошелся по домам, и Александру Борисовичу пришлось спускаться вниз, чтобы провести мальчишку к себе. Заметив Марину, он весело махнул ей рукой, и она тоже радостно ответила.
- Мы что, тебя прямо с тела сняли? - нахмурившись, спросил Турецкий.
- Почти, - сказал Денис.
- Ну извини, брат, за такое хамство, - забубнил следователь, - но дело возникло неотложное и деликатное, а кроме тебя, подключать в данный момент некого.