2
Через пятнадцать минут после начала трудового дня Александр Борисович позвонил следователю горпрокуратуры Величко.
- Доброе утро, Олег, я вас не разбудил?
- Хм, - растерялся тот. - Да в общем-то нет. А что?
- Вчера я гостил у вас. Сегодня можете побывать у меня. Если, конечно, нет каких-то срочных дел…
- Вы же помните, Александр Борисыч, у нас все дела - срочные. Но я приеду.
- Подъезжайте в одиннадцать.
Так, теперь еще один звонок - бывшему сослуживцу, пенсионеру по выслуге лет, экс-прокурору-криминалисту Мосгорпрокуратуры Моисееву.
- Здравствуйте, Семен Семеныч! Как жизнь?
- Какая это жизнь? Старческий пердеж! - неожиданно грубо ответил всегда деликатный старик.
Турецкий даже растерялся.
- Случилось что, Семен Семеныч?
- Случилось… Сказку хочу написать. "Преклонные годы пенсионера Буратино" называется! Всю жизнь ненавидел старость и вот попался - рассыпаюсь на составные части, как деревянная кукла! Решил порядок в доме навести, полез на табурет пыль протереть с буфета. Колено заклинило, полетел вниз… Сам-то хорошо отделался - синяк на всю ж… А от фамильного хрусталя одни дребезги!.. Ну это так, к слову, это чтоб вы, Саша, за жизнь больше не спрашивали, когда по делу звоните. Ну?
- Если вы сильно расшиблись, Семен Семенович…
- Я же не головой расшибся, а задом! - перебил его Моисеев. - Я вам нужен? Тогда излагайте!
- Для одного щекотливого дела вы нужны.
- Во сколько прибыть?
- В одиннадцать.
Турецкий положил трубку и хотел было приступить к составлению детального плана той акции, которую запланировал на одиннадцать часов, но тут насилуемый им до того телефон решил взять реванш - затрезвонил длинно и требовательно.
- Турецкий слушает.
- Как спали, Александр Борисыч? - вкрадчиво спросил Марк Майер.
- Так же, как и ты, - хреново! - радостно сказал Турецкий.
- А вот тут у вас ошибочка: я-то спал, как студент, чудом избежавший загса!
- Вот только не балагань, прошу тебя! Серьезное дело!..
- Докладываю: съезд их партии должен состояться в ресторане кемпинга, что неподалеку от станции Трехгорка Белорусской железной дороги. Время - четыре-пять часов пополудни после похорон Налима.
- Ты там будешь?
- Вроде не приглашали, к тому же и Алик с Сашей не горят желанием, подозревают, что будет горячо.
- И не ходи!
- Я подозреваю кое-что. Постараюсь перезвонить…
- Без необходимости не рискуй!.. - крикнул Турецкий.
Но услышать его могли только короткие сигналы отбоя.
По спецсвязи Александр Борисович связался с руководителем главка по организованной преступности Министерства внутренних дел генералом Котляровым.
- Сергей Фомич, это Турецкий. Ты знаешь, что сегодня сходняк у твоих подучетных?
- Знаю.
- И место сбора знаешь?
- Предположительно.
- Точный адрес тебе известен?
- А зачем тебе?
- У меня своя информация есть на этот счет. Давай прикинем, чья будет круче.
- Твое ли это дело, Александр Борисыч, "важняк" ты мой милый, оперативной информацией питаться?
- У нас не угадаешь, какая информация подостовернее, следственная или оперативная. Давай свои сведения!
- Нет, сначала ты.
- Ладно. Кемпинг в Трехгорке. Нравится?
- Ну, возможно, хотя у меня немножко другие сведения.
- Какие?
- Один из ресторанов в Выставочном центре, - уклончиво ответил Котляров.
- Боюсь, что тебя неверно информировали. Сходняк важный, а в ВВЦ ты под каждый стол можешь микрофонов насовать.
- И насую!
- И напрасно. Наши клиенты об этом знают и туда не пойдут!
- Подожди, а ты-то чего переживаешь? Твое ли дело заниматься ими, когда они уже в клетке.
- Базар там будет серьезный, как бы кровь не полилась.
- Ты хочешь, чтобы мы их загодя похватали?
- Нет.
- Ты хочешь, чтобы мы им друг друга покончать не дали?
- Так точно, товарищ генерал!
- От генерала и слышу! Блажишь ты, Турецкий! Какая тебе разница? Чем больше они друг друга порешат, тем меньше у нас работы!
- Опасное заблуждение! Этих мы хоть знаем почти всех, можно отслеживать, как они зарабатывают на хлеб с маслом. А придет новый пахан, пока ты на него досье хорошее нароешь, он уже урону принесет!..
- Тут вожди уже такого урона нагородили, что никакому Робинзону не снилось, а вы в своей Генеральной прокуратуре что-то ни хрена видеть не хотите!
- Давай прекратим этот кухонный базар, - попросил Турецкий. - Перепроверь по своим каналам то, что я тебе сказал, и, пожалуйста, проконтролируй объект, а? Стрелять не надо, только в очень крайнем случае.
Они прервали разговор, взаимно недовольные друг другом, но Александр Борисович знал, что генерал сделает так, как он просит, хотя слишком стараться угодить следователю не станет.
3
В назначенный час доставили из ДПЗ Воробьева. Учитывая его спортивно-прикладное мастерство, на руки Молотка надели наручники, что, наверное, его возмущало. Но пока задержанный молчал, только поглядывая угрюмо и немного насмешливо на совсем не респектабельного следователя в мятом дешевом костюме. У Молотка после ночлега на нарах костюм тоже требовал утюга и даже щетки, но это был дорогой импортный костюм.
Проинструктированный Турецким, Семен Семенович Моисеев ожидал "выхода на сцену" в соседнем кабинете, коротая время за разговорами с бывшими коллегами. Олег Величко, уже включенный в группу Турецкого, должен был помогать Турецкому и находился рядом.
…Уже больше десяти минут тянулась томительная пауза. Томительная пуще всего для Кирилла Воробьева. Он, конечно, мог бы и со скованными руками погонять этого хиляка и его помощничка в придачу. Но только если бы имелся шанс уйти. А отсюда так запросто не уйдешь. Лоб с автоматом и в камуфляже, что сейчас маячит в коридоре, специально к нему приставлен. А он не настолько продвинулся в мастерстве, чтоб руками пули хватать.
- Руки зачем сковали? - спросил он наконец.
Турецкий мягко улыбнулся:
- Вас боимся, господин Воробьев.
- Чего меня бояться-то? Я тех, кто слабее меня и не лезет, не обижаю.
- У нас есть к вам несколько вопросов, Кирилл, и я вполне допускаю, что они вам не понравятся. Кстати, представлюсь: старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Турецкий, Александр Борисович. В ходе дальнейших наших бесед можете обращаться ко мне просто "гражданин следователь". А это мой помощник, следователь Величко…
Турецкий, словно пребывая в раздумье, перебирал у себя на столе бумаги, и как-то вдруг, будто нечаянно, в руки попалась ему небольшая черная палочка, заостренная с двух концов. Оба, Турецкий и Величко, не в открытую, но пристально наблюдали за реакцией Воробьева на появление этой вещицы. Реакция была, в этом они могли поклясться. Пусть Молоток не сказал ни слова, скользнув взглядом по рукам Турецкого, отвернулся к окну, - но он узнал эту палочку.
- Вот нашел давеча, - пробормотал озадаченно Турецкий, вертя в руках предмет. - А что к чему, кто и для чего ее сделал, не могу понять… Вы не знаете, Кирилл?
- Затем и повязали? - скривив губы, спросил Воробьев. - Не знаю я, что у вас там за черепки!
- Вот и соврали, Кирилл, с самого начала. А по самурайским правилам небось нехорошо врать, а?
- Не пойму, что вы хотите. Может, вам что-нибудь померещилось на нервной почве?
- Напрасно иронизируете. Хорошо, давайте начнем с самого начала. Вы задержаны, как человек, имеющий тесные контакты с руководителем российского филиала секты "Путь истины". А против него возбуждено следственное дело по статье двести двадцать седьмой.
- Такое задержание противозаконно! Вы можете запретить деятельность…
- Не мы, - мягко возразил Турецкий. - Мы изучаем вопрос и выносим свое суждение. Сегодня, к сожалению, мы вынуждены заниматься вашим религиозным объединением, поскольку его деятельность сопряжена с причинением вреда здоровью граждан. Скажите, Кирилл Анатольевич, какой у вас был интерес, ради чего вы оставили спорт и пошли работать в эту изуверскую секту? Верите в то, что этот хитрый японец второй Христос?
- Да вы что? Я же нормальный человек! Пошел работать, потому что бабки хорошие платили…
- Сколько, если не секрет?
- Некорректный вопрос и к делу не относится! Хотел с их помощью в Японию съездить. Вот и все.
- Вам не казалось, что занятия в секте какие-то не совсем церковные?
- Не казалось! Мое дело - тренировать монашков, а молитвами другие занимались.
- Какие-либо разовые поручения начальников секты приходилось выполнять?
- В общем, нет. Разве что мелочи какие-нибудь…
- Например?
- Так сразу и не припомнить… Ну, скажем, вождя и учителя охранял, как Бодигард, когда приезжал сюда.
- Не знаете, есть еще где-нибудь в России филиалы секты?
- Есть, наверное.
- Точнее не припомните?
- Н-нет…
- А на Южном Урале нету?
- Да не знаю я!
- Нет там филиала, - вместо Воробьева ответил сам на свой вопрос Турецкий. - Понимаете, какая жалость - там филиала нет. В этой связи обоснованный вопрос: зачем и с кем вы летали в Челябинск 18 марта сего года?
У Воробьева была для раздумий целая ночь, поэтому ответил он без запинки:
- Так Виктора Балашова батьку проведать слетали! Он в больницу попал! Вот мы и летали - Балашов, я и Андрей Елисеев.
Фамилии совпадали с теми, что были зарегистрированы на рейс 1216. Более того, ни Балашов, ни Елисеев не были задержаны и не было известно, занимали они какое-либо важное положение в секте или такие же костоломы, как Молоток. Списки активных членов секты бесследно исчезли. Но Молоток не знал, что технические возможности работников Генпрокуратуры превосходят техническую оснащенность горрайпрокуратур.
- Назовите, пожалуйста, фамилию, имя, отчество человека, к которому летали, и его адрес, - попросил Турецкий.
Вот тут Молоток задумался. Если бы он говорил правду, так долго размышлять у него не было бы необходимости.
- Вообще-то какое вам дело? Это частный повод, вы не имеете права вторгаться…
- Имя и адрес! - настойчиво потребовал Турецкий. - Если где-то я прищемлю ваши права, перед вами извинюсь, перед начальством отвечу! Итак?
- Балашов Константин Николаевич, Челябинск, улица Садовая, дом шесть…
Александр Борисович Турецкий удовлетворенно кивнул, придвинул к себе телефакс, долго набирал номер, потом, дозвонившись, заговорил:
- Полковник Сергеев? Привет, Михаил! Как спина? Зудит? И ты вместе с ней! Сделай одолжение, пошли срочным порядком толкового паренька к Константину Николаевичу Балашову… - Следователь продиктовал адрес. - Пусть хорошенько тряхнет старину и спросит, приезжал ли к нему сын из Москвы. Если приезжал, то с кем и чем занимался. Заодно пусть проверит, может, пенсионер в больнице. Пусть постращает, старичок может начать юлить. И тут же мне телефонируйте результат. Полтора часа хватит? Многого хочу? Так ведь девиз знаешь: куй железо, не отходя!.. Заранее благодарю!
На жестком, рельефном лице Молотка отразилось легкое беспокойство.
- Все-таки не зря вас, мильтонов и прокуроров, народ не любит, - сказал он с неким разочарованием даже.
- Это почему?
- Да злые вы. Вон больного старика будут по вашей милости терзать!..
- Ишь ты! Филантроп с черным поясом! - воскликнул Турецкий. - Пояс черный?
- Да, а что?
- Ты должен спасибо мне говорить, Кирилл Воробьев, за то, что я заказ в Челябинск послал! Я иду вопреки всем нашим методам работы с вашим элементом. Я алиби тебе добываю, а ты кочевряжишься. Ведь если окажется, что вы втроем действительно водили вокруг старичка хороводы, следователь по особо важным делам снимет с тебя наручники и со слезой в голосе извинится за ошибку…
- Да ладно, че вы, в самом деле!
- Так пояс, говоришь, черный?
- Ну.
- А это что - не знаешь?
Турецкий выложил на стол черную палочку.
Ошарашенный и выведенный из себя Молоток рявкнул:
- Не знаю!
- Как утверждают ваши бывшие коллеги по спорту, фамилии прилагаются… - Турецкий говорил скучным голосом, не торопясь, помахивая в воздухе листом бумаги с напечатанным на нем текстом, - …вы, Кирилл Воробьев, являетесь разносторонним специалистом в области боевых искусств. В последнее время увлекались школой под названием "коготь каменной птицы". Зачитываю: "Кирилл сам сделал себе палочку из эбонита и выжег монограмму, букву "М". Смотрите, Кирилл, эта палочка, этот коготь - в отличие от китайских первоисточников не каменный, а эбонитовый, и посередине имеется соответствующая вашей кличке буква. Похоже, ваша вещица?
- Похоже, моя!
Воробьев ответил с вызовом, хотя понял, что сбываются худшие опасения.
- Как так получилось, что ваш коготь оказался у меня?
- Мало ли! Я давно его потерял! Может, подобрал кто-нибудь…
- Это было найдено в Челябинске… - медленно, с паузами, произнес Турецкий.
- Ну вот, - подхватил Воробьев. - Вот там и потерял, когда старика навещали!..
Турецкий также не спеша продолжал, словно и не слышал его слов:
- …Вернее, не в самом Челябинске, а в Копеевске…
- Да? - несколько глуповато брякнул Молоток.
- Да. На даче у директора одного заводика.
- Ну правильно, спер или нашел. Сейчас все начитанные, понял, что за штука, взял себе!..
- Это директор-то? - недоверчиво спросил Турецкий.
- Ну, может, не он, может, другой…
- Какой другой? - аж подался вперед Турецкий.
Глазом не моргнув, Воробьев поправил себя:
- Другой кто-нибудь, говорю!
- Умничка ты наш! - неподдельно восхитился Турецкий. - Никак тебя голыми руками не схватишь!
Воробьев зло улыбнулся:
- Конечно! Вам только поддайся!..
- Не нам, Кирилл, а объективной реальности. А реальность такова: свой коготь ты сам обронил в пригороде славного Копеевска на даче некоего гражданина Тузика…
- Какого еще Тузика?! - взвился Молоток. - Нечего на меня всяких собак-тузиков вешать!
- Ну хорошо, мы здесь, собственно, не для того собрались, чтобы вашу лаянку слушать, гражданин Воробьев, - устало произнес Турецкий.
- Тогда отпускайте, если вам больше нечего сказать!
- Еще несколько минут. Нам с вами надо произвести некоторые процессуальные действия, предусмотренные статьей сто шестьдесят четвертой УПК, называемые предъявлением для опознания, а также дождаться ответа на мой запрос из Челябинска.
Воробьев беспокойно заерзал на стуле.
- Какое еще опознание?
- Попрошу немного терпения.
Как раз в этот момент ненадолго отлучившийся Олег Величко заглянул в кабинет Турецкого и кивнул: мол, все готово.
После этого вошел омоновец с автоматом, чтобы проводить задержанного в комнату, подготовленную для опознания.
4
Олег сделал все так, как просил Турецкий. В комнате не было ничего лишнего. Возле голой стены стояли в ряд пять стульев. А прямо напротив, возле двери, - три мощных софита, пока выключенные.
- Что будем делать? - негромко спросил Олег у Турецкого. - У Воробьева снимем браслеты?
- Опасно, мне кажется.
- Мне тоже, - вздохнул Олег.
- Твои товарищи не обидятся, если придется в браслетах посидеть?
Олег хмыкнул.
- Ничего! Даже забавно.
Воробьев и четверо коллег и приятелей Олега, составлявшие так называемый "фон", все в наручниках, одетые пестро, уселись на приготовленные стулья.
Когда включили софиты, пятеро опознаваемых ярко осветились, словно для телесъемки. Теперь они перестали различать лица тех, кто стоял за софитами, что и требовалось Турецкому. В кабинет не спеша вошел Семен Семенович Моисеев, вполголоса матеря себя и свое ушибленное место.
Турецкий откашлялся и сказал:
- Итак, мною, старшим следователем по особо важным делам при генеральном прокуроре России предъявляется для опознания группа лиц свидетелю, видевшему вечером 20 февраля сего года людей, вошедших на дачу, принадлежащую на праве личной собственности гражданину Тузику. Дача расположена в двадцати километрах от города Копеевска Челябинской области в дачном кооперативе "Медное". Сторожем в этом кооперативе работает отставной военнослужащий Семен Иванович Кузьмин. В тот день он по просьбе Тузика поправлял декоративную оградку вокруг палисадника. Свидетель Кузьмин, войдите, пожалуйста. Гонораром за работу вы избрали поллитровку с закуской. Что пили, Семен Иваныч?
Воробьев видел только сгорбленный силуэт в обвисшем костюме, впился в него глазами, пытаясь рассмотреть лицо. Не получалось. Тогда он напрягся, прислушиваясь.
Семен Семенович, хитро улыбнувшись, заговорил:
- Дак это, водочку дали, не нашу, правда, немецкую, но не поддельную… Колбасы еще, рыбицы копченой кусочек. Все…
- Где пили?
- А дома, где ж еще? Перед этим баньку принял там же, на даче. Обычно как бывает… Меня товарищ директор часто нанимает. Он простой человек… был, да. И всегда мы у него на кухоньке сидели выпивали. В тот раз он был не один, с мужиком одним, часто у него бывал. И всегда закроются и сидят, пьют, видать, но без баб. А в тот раз была, кажись… голос бабий слышался. Когда уже помылся, только выходить, гляжу, люди идут к дому. На мне только бельишко и шинелька сверху. Ну засмущался я, дверь притворил, переждал. Они на крыльце помешкались, потом хозяин лампочку над дверью включил, поговорили, он их впустил…
- Вы их хорошо рассмотрели, Семен Иванович?
- Ну так, более-менее…
- Посмотрите, пожалуйста, может быть, среди этих людей есть кто-нибудь из тех, кого видели на даче.
Наступило молчание.
Моисеев делал вид, что всматривается поочередно в каждое из пяти лиц.
Воробьев, может и умышленно, не сидел спокойно, как другие. Он вертел головой, поднимал скованные руки якобы для того, чтобы почесать нос или бровь. Не будь эти жесты так часты, их можно было счесть естественными - от горячих ламп софитов всем было жарко.
- Вон тот, посередке, - "опознал" наконец Семен Семенович. - Он и тогда все вертелся, чистая горилла, ей-богу!
Воробьев рывком опустил руки, рявкнул в слепящие софиты:
- Кто горилла?!.. Ты, попка колхозная!..
Моисеев спрятался за спину омоновца и крикнул оттуда фальцетом:
- Но-но! Мы в свое время не таких, как ты, обламывали!..
- Все, опознание закончено! - улыбаясь, прекратил перебранку Турецкий. - Все, кроме Воробьева, свободны. Спасибо!
Молотка два омоновца снова привели в кабинет Турецкого и примостились у дверей.
Турецкий проводил до выхода Моисеева, добыл машину, чтоб доставила старика к дому, дал торжественную клятву, что зайдет на днях в гости, и вернулся к себе. Весело посмотрел на отнюдь не веселого Воробьева, спросил:
- Чего, Кирилл, вам в спорте не хватало? Ходили бы себе в зал, потом в сауну, потом в пивной бар - чем не жизнь?
Молоток молчал, смотрел в сторону, обдумывая, в чем сознаваться и сознаваться ли вообще.