"Вроде бы все, - подумал он, закрыв за Гариком тяжелую стальную дверь с кодированным сверхсложным замком. - И все вроде бы гладко".
Но все было совсем не гладко. В девять утра, когда Турецкий, невыспавшийся, с красными глазами и отекшим лицом, вошел в свой кабинет, на столе у него уже лежала магнитофонная кассета с записью разговора Марата и аль-Аббаса.
Еще два дня назад, когда за Маратом было установлено наблюдение, молодой лейтенант из "наружки" заметил, что Марат зашел в кооперативное кафе возле своего дома в неурочное время: обед прошел, а до ужина было еще далеко. Зайдя следом, он не обнаружил Марата в зале, зато увидел, что от стойки гардеробщика тянется в дверь какой-то подсобки телефонный провод. Понял: Марат там, за этой дверью. И разговаривает по этому телефону. Номер немедленно был поставлен на прослушивание, и после сотни звонков с заказами на столик или с просьбами позвать Аню или Галю раздался, наконец, этот звонок из Риги.
Рядом с пленкой лежало последнее донесение службы наружного наблюдения, переданное в Генпрокуратуру Яковлевым: в 2.40 ночи к дому Марата подъехала машина Гарика. Он поднялся в квартиру. Был там сорок четыре минуты. Потом подъехал к одному из старых домов на Комсомольском проспекте, поднялся на лифте на четвертый этаж. По появившемуся свету в окнах одной из квартир узнали ее номер - этого адреса не было ни в одном из предыдущих донесений. Вышел через десять минут. В руках у него был какой-то пакет. Направился по Варшавке в сторону кольцевой. На развилке Варшавки и Каширского шоссе к нему в машину подсели еще двое - вероятно, вызванные по телефону или по пейджеру. Свернули на Каширку, пересекли кольцевую. Когда стало ясно, что они направляются в Домодедово, машина "наружки" обогнала их, чтобы не засветиться на пустынном шоссе, и встретила уже в Домодедове. Они оставили свою "шестерку" на платной стоянке и прошли в здание аэровокзала. В кассе купили билеты и улетели в Иркутск рейсом в 5.45. Улетели налегке, с пустыми руками. Пакета у Гарика уже не было - или оставили в машине, или рассовали содержимое по карманам.
"Был там сорок четыре минуты". Что-то обсуждали, это было ясно Турецкому. Что? Многое он отдал бы, чтобы это узнать. Но просветить квартиру Марата не удавалось. Дважды специалисты научно-технического отдела ГУВД, откомандированные в распоряжение Турецкого, пытались разгадать код сейфового замка на стальной, закрытой дерматином под кожу двери квартиры Марата, но обе попытки оказались неудачными: замок был новейшей конструкции, с тремя степенями защиты, милицейская аппаратура оказалась бессильной. Не удалось использовать и лазерную установку. Квартира Марата окнами выходила на глухую торцевую стену соседнего дома, неоткуда было нацелить лазерный луч на окна Марата. Даже на крыше не было с этой стороны слухового окна. Так что о чем совещался Марат со своим ближайшим подручным - оставалось только догадываться.
Турецкий вызвал Косенкова, он появился в прокуратуре минут через десять после самого Турецкого, они вместе прослушали запись.
- Что ты об этом думаешь? - спросил Турецкий, когда пленка закончилась.
Косенков только головой покачал.
- Изворотлив, собака! Как он его этим Моссадом достал! Вот уж верно: ненависть - плохой советчик. А как вам нравится наш Вадим?
- Я снова в шоке, - признался Турецкий. - Только не больно-то он и наш.
- А чей - их? Я имею в виду Израиль.
- И не их. Свой среди чужих, чужой среди своих. Было такое кино.
- Когда вы успеваете в кино ходить? - удивился Косенков.
- А я и не хожу. Мне дочка рассказывает. Вадим еще не пришел?
- Ко мне не заходил. Придет. Пропуск ему заказан.
- Что ж, давай подумаем, что все это может означать и что из этого вытекает, - предложил Турецкий.
Вадим появился в Генпрокуратуре около полудня. Секретарь Турецкого Верочка доложила:
- К вам какой-то Костиков. Примете его?
- И немедленно! - Турецкий приветливо поднялся навстречу Вадиму и пожал ему руку. - Наконец-то! А то мы уж начали беспокоиться, не стряслось ли с тобой чего.
- Да чуть было не стряслось, - ответил Вадим.
Он рассказал о засаде в чертановской квартире.
- Ну, повезло тебе! - искренне восхитился Турецкий. - Везучий ты человек - тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
- Конечно, повезло. К кому из следователей мне идти?
- А вот с Аркадием Николаевичем и будешь работать. Но сначала мне хотелось бы, чтобы ты прослушал одну запись. Поставь-ка, Аркадий, кассету.
Косенков включил магнитофон.
Пошла запись:
"- Слушаю вас.
- Вы - тот, с кем я встречался у Домского собора?
- Да. Я вас тоже узнал…"
- Марат и Аббас, - сразу сказал Вадим.
Турецкий кивнул.
Запись продолжалась. В одном месте Косенков вернул пленку:
"- Он сказал им, что в доказательство своей искренности готов сдаться моим людям - выйти на площадь в одиночку и без оружия!
- Там была бы засада.
- Мои люди провели предварительную проверку. И другой наш человек все время контролировал обстановку. Засады не было! И Костиков вышел к ним - стоял на площади один и без оружия!.."
Аркадий нажал "Стоп".
- Так и было? - спросил он Вадима.
Тот кивнул:
- Да.
- Вот так и стояли, как голый?
- Ну и стоял. А что было делать?
- Страшно было?
Вадим ответил не сразу:
- Страшно?.. Не знаю. Я об этом не думал. Только ноги были - будто чугунные. Еле двигал ими. А потом стали - как ватные.
- А как вам вообще пришла в голову такая идея?
- Сказал "а", говоришь "бэ". Бывает, что не ты управляешь событиями, а они тобой. Так и у меня получилось.
Косенков заметил, не скрывая восхищения:
- Ну, вы прямо как Бельмондо!
Вадим засмеялся:
- Какой из меня Бельмондо! Метр с кепкой!
- Давайте, ребята, работать, - вмешался Турецкий и кивнул Косенкову: - Включай.
Когда запись закончилась, Турецкий рассказал Вадиму о ночных передвижениях Гарика и его кадров.
- Мы с Аркадием пришли кое к каким выводам. Но хотелось бы послушать и тебя. Ты лучше знаешь этих людей и острей чувствуешь ситуацию. Как, по-твоему, какое решение примет Аббас?
Вадим задумался.
- Сложный вопрос. Ясно, что Аббас не до конца поверил Марату. Но даже если и совсем не поверил… Для него это не так уж и важно.
- Почему ты так думаешь? - спросил Турецкий.
- Главная задача Аббаса - обеспечить бесперебойную поставку лития. И что для него действительно важно - находится ли груз у Марата или он снова блефует. Думаю, Марат это понял. И отправил Гарика в Иркутск за новой партией.
- Мы тоже пришли к такому же выводу, - кивнул Турецкий. - Но обычно туда ездит один человек, а тут отправились трое. Как, по-твоему, почему?
- А помните, Марат говорил, что его люди полностью контролируют завод? Наверное, решил, что пора это сделать.
- Такая мысль у нас тоже была. Как он может это сделать?
- Трудно сказать. Как обычно захватывают чужой бизнес? Сначала наезжает крыша, заставляют брать на работу своего человека - в охрану или, лучше всего, - в бухгалтерию. Потом убирают тех, кто над ним, и продвигают его вверх. И постепенно заменяют все руководство фирмы своими людьми. И все дела.
- Мы об этом знаем, потому что сталкивались с такими делами. А тебе-то откуда это известно?
- В какой-то газете прочитал. В "Совершенно секретно". Или в какой-то другой, не помню.
- Понял? - обернулся Турецкий к Аркадию. - Газеты, оказывается, нужно читать!
- А когда их читать? От протоколов глаза болят, какие газеты! - отозвался Косенков. - По телику иногда ночные новости успеешь захватить - и на том спасибо.
- Что, по-твоему, было в пакете, который Гарик вынес из квартиры на Комсомольском проспекте? - вновь обратился к Вадиму Турецкий.
- Бабки, - уверенно ответил Вадим. - За груз же надо платить.
- Правильно. Конечно же деньги! - подхватил Турецкий. - Триста тысяч - приличная пачка. Это сколько же? Три тысячи стодолларовых купюр. Очень увесистая.
- А вот до этого мы не додумались, - признался Косенков. - Значит, там у него тайник? Нужно немедленно поставить эту квартиру под наблюдение, - обернулся он к Турецкому.
- Уже поставили, я распорядился.
- Тайник, - повторил Косенков. - И наверняка - не единственный. Вряд ли он рискнет хранить всю свою наличку в одном месте. А наличка всегда должна быть у него под рукой, все дела делаются через черный нал. А если их случайно прихватят с такой суммой на контроле в аэропорту? - спросил Аркадий. И сам же ответил: - Наверняка подстраховались. Запаслись какой-нибудь бумагой - от той же фирмы "Эллада". Едут заключать договор. Что-нибудь в этом роде. Сейчас иметь при себе валюту, даже столько, - не преступление.
- Хотя 88-я статья Уголовного кодекса формально не отменена, - заметил Турецкий.
- Что это за статья? - поинтересовался Вадим.
- Она называется: "Нарушение правил о валютных операциях". Сформулировано не очень грамотно, но статья серьезная. От трех до восьми лет с конфискацией валютных ценностей. При рецидиве и крупняке - от пяти до пятнадцати. И даже до смертной казни с конфискацией имущества.
- Ух ты! - вырвалось у Вадима.
- Парадокс. Статья не отменена, а долларами торгуют на каждом углу, - прокомментировал Косенков.
- Если бы это был единственный парадокс в нашей жизни!
- Погодите! - перебил Турецкого Косенков. - Раз статья не отменена, мы можем арестовать их по 88-й. Правильно?
- Формально - можем, - согласился Турецкий. - Но до суда дело даже не дойдет.
- А нам и не нужно доводить его до суда. Нам что важно? Не допустить, чтобы новая партия груза попала к Марату. 88-я - повод задержать их и отправить в Москву. Потом дело прекратим, но главное будет выполнено: груз не попадет к Марату.
- А если и попадет - что? - возразил Турецкий. - Марат и все его люди под колпаком. Тем лучше - возьмем с грузом.
Косенков с сомнением покачал головой:
- Риск. Очень уж он изворотлив. Может уйти. Наверняка они уже просекли хвост. За столько времени не могла "наружка" ни разу не засветиться. Может, он сейчас просто делает вид, что ничего не замечает. А в нужный момент выкинет какой-нибудь финт и исчезнет. И мы останемся ни с чем. Ищи его потом по всей Москве!
- Может быть, ты и прав, - согласился Турецкий. - Очень даже может быть. В изворотливости ему не откажешь.
- Нужно сейчас же связаться с иркутской прокуратурой. Их фамилии у нас есть. Пусть возьмут и отправят к нам.
- Нет, Аркадий, - подумав, возразил Турецкий. - Дело слишком серьезное, чтобы передоверять его местной прокуратуре. Этот Гарик - очень опасный тип. Сделаем по-другому.
Он повернулся к Вадиму:
- Придется тебе, Вадим Николаевич, давать показания другому следователю. А нам с тобой, Аркадий, нужно срочно собираться в командировку. В Иркутск. На месте и решим, что делать. Брать их по 88-й или еще как. Обстановка подскажет…
Меркулов одобрил решение Турецкого. Посоветовал:
- Возьмите с собой и Олега Софронова. Он опытный оперативник. И Гарика знает - допрашивал его как свидетеля возле "Руси". Идите оформляйте командировку. Оружие не забудьте.
- Погодите! - вспомнил Турецкий. - Какая, к черту, командировка! Сегодня же суббота: ни бухгалтера, ни кассира!
- И в самом деле! А ждать нельзя. Вот что: садись, Саша, на телефон и звони им. Потом пошлем машину - и за бухгалтершей, и за кассиршей. Скажешь: моя личная просьба, в какой-нибудь другой день отгуляют…
На следующее утро Турецкий, Косенков и Софронов вылетели в Иркутск. Но за ночь произошло событие, в корне изменившее ситуацию и многократно усложнившее задачу, которая стояла перед маленькой группой Турецкого.
В восемь утра в квартире Турецкого заверещал телефон. Звонил Меркулов.
- Когда самолет?
- Через два часа.
- Заехать ко мне успеешь?
- А ты где?
- Где я могу быть? У себя.
- Думаю, успею.
- Жду.
Когда Турецкий появился в его кабинете, Меркулов положил перед ним сводку преступлений, которые были совершены за минувшие сутки на территории всей России. Одно из сообщений было обведено черным фломастером.
- Читай, - кивнул Меркулов.
В сообщении говорилось: в начале первого ночи у своего дома неизвестным преступником или преступниками тремя выстрелами в голову был убит генеральный директор АОЗТ "Кедр".
- Почему это тебя так встревожило? - спросил, прочитав, Турецкий. - Генеральных директоров сейчас отстреливают, как куропаток на осеннем жнивье.
- А потому, Александр Борисович, что это вот АОЗТ - акционерное общество закрытого типа - и есть тот самый единственный в России завод, на котором выпускают сверхчистый литий!..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
I
В Москве вовсю буйствовала сирень, вспыхивали и сгорали тюльпаны, а к Иркутску весна только подбиралась. Под солнцем сверкали ледники на гольцах, в распадках еще голубел снег, в него словно бы воткнуты были казавшиеся игрушечными с высоты лиственницы и сосны. Бетон летного поля иркутского аэропорта все еще хранил в себе стынь лютой сибирской зимы, о него звонко стучали каблуки пассажиров, прилетевших московским рейсом. Рейс был утренний, но приплюсовались пять часов поясного времени да три часа в воздухе, так и получилось, что в Иркутск прилетели только около шести по местному времени. Турецкий, как-то не подумавший о часовых поясах, почувствовал себя ограбленным: целых пять часов провалились, как монета в щелку, не выковырнешь.
Незнакомый город, воскресенье, практически вечер, все закрыто - что тут успеешь сделать!..
Своей досадой Турецкий поделился со спутниками.
- У них уже почти двое суток форы! - проговорил он, имея в виду Гарика и его подручных.
Олег Софронов лишь пожал плечами: так получилось, ничего не поделаешь. Косенков попытался успокоить Турецкого:
- Для них тоже было все закрыто - выходные, у всех давно пятидневка.
- Кроме производств с непрерывным циклом, - подсказал Софронов.
- Не из цеха же они брали литий!
- Почему бы и нет? - возразил Софронов. - Сунул работяга пару ампул в карман - найди!
- Все равно, - стоял на своем Косенков, - за эти двое суток не слишком-то многое они успели сделать.
- Но кое-что все-таки успели, - напомнил Турецкий. - Генерального директора этого "Кедра" убрали. А мы еще на полном нуле.
- Вы уверены, что здесь рука Гарика? - спросил Косенков. - Не может быть какого-нибудь случайного совпадения?
- Таких случайностей не бывает, - ответил Турецкий. - Во всяком случае, я в них не верю.
Косенков задумался - по своей привычке будто бы подремал, а потом заключил:
- Но если все так, мы совсем не на нуле. Знаем преступников, знаем, что они в городе, почти наверняка знаем даже мотив преступления. Это, по-вашему, на нуле?
Софронов усмехнулся:
- Грамотно рассуждает!
- Рассуждаем мы все грамотно! - отмахнулся было Турецкий, а сам вдруг подумал: "Да что это я, в самом-то деле? Он прав. Конечно, прав! Редкий случай - не нужно блуждать, тыкаться по углам, как слепой в поисках двери. Преступники - вот они. Фамилии известны. Может, они даже остановились в какой-нибудь из гостиниц - а для чего им скрываться? Мотив - тоже, в общем, известен. И есть еще две зацепки: бортмеханики грузовых "АНов", перевозившие чемодан с литием (их было двое, про них рассказал Вадим). И на самом заводе наверняка удастся что-нибудь раскопать. Совсем не мало! Считай, уже почти полдела сделано!"
И хотя вторая половина дела представлялась весьма туманной, Турецкий повеселел.
На площади перед аэровокзалом их ждала черная "Волга", присланная прокурором области, которого по телефону предупредил Меркулов. Следователь областной прокуратуры, выделенный для встречи "важняков" из Москвы, наметанным глазом выделил их из толпы приезжих и направился им навстречу.
- Мошкин, - представился он. - Иван. - И, подумав, добавил: - Степанович.
Было ему не больше тридцати - тридцати двух лет. Невысок. Крепко, по-сибирски, скроен. Про Турецкого, видимо, он был наслышан, поэтому пожал ему руку с особым уважением, что отнюдь не лишенного тщеславия Турецкого сразу расположило к нему.
- Гостиница вам заказана, - сообщил Мошкин, когда процедура знакомства была закончена. - В "Ангаре", двухкомнатный полулюкс. Прокурор примет вас в любое время. Дак куда сейчас - в гостиницу или к нему? Он дома, но сказал, что подъедет.
- Пока никуда. С прокурором мы встретимся завтра, - подумав, решил Турецкий. - А сейчас вот что. Пойди-ка ты, Иван Степанович, в диспетчерскую… Ничего, что я с тобой на "ты"?
- Дак чо, не убудет! - ответил Мошкин. - Зачем в диспетчерскую?
- Возьмешь там списки летного состава - всех, кто работает на грузовых "АНах". У них должен быть такой список - на случай, если кто-то заболел и нужно срочно сделать подмену или на случай незапланированного рейса. И незаметно выпиши адреса этих вот двух бортмехаников. - Турецкий написал их фамилии, вырвал из своего блокнота листок и передал Мошкину. - Ты местный, это не так привлечет внимание. Если спросят, зачем тебе этот список, - ну, придумай что-нибудь безобидное. Вроде того, что нужно разыскать одного человека и допросить в качестве свидетеля. Что-нибудь в этом роде. А мы подождем.
Ждать пришлось не меньше часа. Наконец, Мошкин появился в дверях служебного входа и сел в машину, потеснив на заднем сиденье Софронова и Косенкова.
- Вот. - Он передал листок Турецкому. Против фамилий были написаны два адреса и телефоны. - Первый в рейсе, а второй дома - отгулы. Это где-то в новом микрорайоне.
- Не интересовались, зачем тебе этот список?
- Ну, спросили. Я сказал, как вы велели. Безобидно.
- Что же ты им сказал?
- Ему, диспетчеру, - поправил Мошкин. - Ну, сказал: не лезь, паря, не в своем дело. У тебя своя работа, у меня своя.
- Очень безобидно! - усмехнулся Турецкий.
- А чо? - возразил Мошкин. - У них там, если копнуть, много чего вылезет: левые рейсы, "зайцы" в каждом, считай, самолете. Крутятся. А как не крутиться? Командир корабля, пилот высшей категории, получает восемьсот тыщ в месяц - это чо, деньги? А бортмеханик и того меньше. Теперь куда?
- Теперь в гостиницу, - ответил Турецкий.
В центральной гостинице "Ангара", уютной, современной постройки, удачно вписанной в старую, дворянскую часть города, они поднялись в номер, оставили там свои сумки и вновь сели в машину.
- К бортмеханику, - распорядился Турецкий и сказал адрес водителю. Оглянулся на Мошкина: - Ты уж извини, Иван Степанович, что в воскресенье отрываем тебя от семьи.
Тот лишь пожал плечами:
- Дак не привыкать. Такая работа.
Когда подъехали к большому двенадцатиэтажному дому в новом микрорайоне, Турецкий приказал Софронову и Косенкову оставаться в машине. Объяснил:
- Нечего там толчею создавать.
А Мошкина попросил:
- Покажешь свои документы, а про то, что я из Генпрокуратуры, - не нужно. Он и так перепугается, не стоит усугублять.