Второе событие произошло уже днем, во вторник. Оперативники МУРа, следившие с чердака соседнего дома за квартирой на Комсомольском проспекте, куда Гарик перед отлетом в Иркутск заезжал за деньгами, заметили в необитаемой до тех пор комнате какое-то движение. Они осторожно поднялись на четвертый этаж, потрогали дверную ручку. Квартира оказалась незапертой. В комнате под криво висящим ковром обнаружили сейф, вмурованный в толстую кирпичную стену. Дверца сейфа была приоткрыта, а сам сейф пуст. Под наблюдением были не только окна квартиры, но и подъезд. Никто из посторонних в дом не входил, а жильцов оперативники уже знали. Поднявшись на шестой, последний, этаж, они увидели, что дверь, ведущая на чердак, взломана. Было совершенно ясно, что те, кто забрал все из сейфа, проникли в подъезд через чердак и тем же путем ушли. И ясно было, что они знали или догадывались о слежке.
- Такие-то вот дела… - Меркулов обернулся к Вадиму. - Что у вас, Вадим Николаевич?
Когда Вадим закончил свой рассказ, в кабинете воцарилось молчание.
Меркулов взял трубку, набрал номер дежурного:
- Это Меркулов. От наших с Ярославки есть что-нибудь?.. Понял, спасибо. Ничего нет. Может, свернули в Подлипки или в какую-нибудь Перловку?
И только тут до Вадима дошло.
- Куда вы отправили группу захвата? - спросил он у Меркулова, хотя и не сомневался в ответе.
- Отправил начальник МУРа. По моей просьбе. Как вы и сказали - на Ярославское шоссе, к посту ГАИ на въезде в Москву.
- Вы его не возьмете, - помолчав, убежденно сказал Вадим.
- Кого? - спросил Турецкий.
- Марата.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что вы и все ваши люди - совки. У Марата тоже совки, но все-таки не такие.
Вадим перевел взгляд на Меркулова. Глаза у него были… "Как у больной собаки", - подумал Меркулов. Но голос звучал твердо:
- Константин Дмитриевич, вы напоминаете мне человека, который ищет под фонарем кошелек. Его спрашивают: а где потерял? Там, в кустах. А почему здесь ищешь? А здесь светло. Конечно, они могли свернуть в Подлипки или в Перловку. Но я уверен: они свернули на кольцевую. Кольцевая - это же уже Москва! Вы даже не дали себе труда об этом подумать! Они шли прямо к вам в руки. И вы их упустили!
- Откровенно говоря, со мной очень давно никто так не разговаривал, - заметил Меркулов.
- Но может, как раз и пришло для этого время?
- Послушай, Вадим Николаевич, - вмешался Турецкий. - Тебе не кажется, что ты слегка зарвался?
Вадим повернулся к нему:
- А вы, вероятно, чувствуете себя героем?
- Не героем. Но нашу работу совковой не назовешь. Да, Гарик ушел. Но мы вышли на Крумса и взяли Ряжских и Петракова. Всего за два дня.
- Вы и сейчас рассуждаете, как совок! Гарик ушел, но вышли на Крумса и взяли Ряжских и Петракова. Нет, Александр Борисович, не так. Вы вышли на Крумса, взяли этих двоих, но - вот здесь нужно ставить "но"! - но Гарика выпустили. И он сообщил обо всем Марату. И Марат исчез. И теперь будет в сто раз осторожней! Вы провалили всю операцию! Неужели вы до сих пор этого не понимаете?
От такого чудовищного обвинения Турецкий только развел руками:
- Ну, знаете!..
- Сколько людей задействовано в подготовке операции? - спросил Вадим.
- Много, - уклонился от прямого ответа Меркулов.
- Теперь понятно, почему у вас проколы. И их будет все больше. А потом пойдет и утечка информации. Если уже не пошла.
- К операции привлечены только самые надежные люди, - заметил Меркулов.
- За всех вы ручаться не можете. И дело даже не в том, что кого-то купит Марат. Вы передержали ситуацию. Ваши люди перегорели.
- К операции все готово. Мы можем начать ее в любой момент. И начнем, как только найдем Марата.
- Вы его не найдете, - убежденно сказал Вадим.
- Найдём, - возразил Меркулов. - Он не залег на дно. А значит - найдем. Чуть раньше или чуть позже.
- К тому времени вся ваша подготовка пойдет насмарку. Люди не могут постоянно быть в напряжении.
На это Меркулову нечего было ответить. На него замыкались все звенья тщательно подготовленного дела. И он сам чувствовал: слишком большой размах, общая обстановка уже с трудом поддавалась контролю, и чем дольше все длится, тем больше вероятность провалов. Он ждал лишь сообщения из Иркутска - там было последнее звено, связывавшее Марата с убийством профессора Осмоловского и его лаборантки. Когда же сообщение пришло, было уже поздно: Марат исчез.
- Можно от вас позвонить? - спросил Вадим.
Меркулов подвинул к нему городской телефон. Вадим набрал телефон Петровича. На работе его уже не было. Но домашний номер ответил.
- Это я. Узнали? - спросил Вадим.
- Конечно, узнал. Как у тебя?
- Не очень. Мою квартиру пасут?
- Да. Двое. Может, мне их задержать? - предложил Петрович.
- За что?
- Ни за что! Для установления личностей. А потом передам известному тебе человеку, пусть с ними поработает.
- Ни в коем случае! - предостерег Вадим. - Не лезьте вы в это дело. Ни в коем случае! - повторил он.
- Ну, раз ты так говоришь - не буду, - согласился Петрович.
Вадим положил трубку.
- Я выведу вас на Марата, - помолчав, проговорил он. - Но если вы его снова упустите, больше я с вами дела иметь не буду.
- Каким образом вы это сделаете? - спросил Меркулов.
- Вы знаете, где мой дом?
- Да, знаем.
- Пошлите завтра к нему своих людей. Часам к одиннадцати. И пусть очень внимательно следят за обстановкой. И не дай Бог им засветиться - тогда ничего не выйдет.
- К одиннадцати утра? - уточнил Меркулов.
- Да. А теперь я пойду. Подпишите, пожалуйста, пропуск.
Меркулов поставил время и расписался. Передавая пропуск Вадиму, спросил:
- Надеюсь, мы с вами еще увидимся?
- Может, увидимся. А может, и не увидимся. Все будет зависеть от вас.
Вадим вышел.
- Однако! - только и сказал Турецкий.
- Он прав, - подал голос молчавший до тех пор Косенков. - Сработали, как совки. И вы, Саша. Извините, но и вы, Константин Дмитриевич.
- Ты больше не следователь Мосгорпрокуратуры, - произнес Меркулов.
- Я уволен? - спросил, побледнев, Косенков.
- Нет. С этой минуты ты - следователь Генеральной прокуратуры. И теперь будешь говорить не "вы", а "мы"!.. Конечно, прав! - помолчав, продолжал Меркулов. - Да, как совки! Все мы! Он преподал нам хороший урок. И вовремя. Теперь будем знать, в каком месте ставить слово "но". Нужно сегодня же известить всех, кто задействован в операции, о том, что произошло возле "Руси". Вдолбить: это может случиться с каждым! Чтобы - никаких расслаблений! Эта тварь гораздо опасней, чем мы ожидали. И гораздо сильней.
- Как он сможет вывести нас на Марата? - спросил Косенков. - Может, он в самом деле из Моссада? И работает не в одиночку?
- Чушь! - отозвался Турецкий. - Если бы здесь был Моссад, они бы давно перестреляли, к чертовой матери, и Марата, и всех его кадров! В стране бардак, согласен, но все же не такой, чтобы у всех под носом орудовала израильская контрразведка!
- Орудуют же люди Аббаса, - напомнил Косенков.
- Орудуют, - вынужден был согласиться Турецкий. - И все равно - не верю. Вадим бы к нам не пришел.
- А вот это верно, - кивнул Меркулов.
- Как же он сможет вычислить Марата? - не сдавался Косенков. - У нас сколько людей - не можем. А он - один?
- Завтра узнаем, - ответил Меркулов. Он позвонил начальнику МУРа Федорову и попросил завтра к половине одиннадцатого утра выслать к дому Костикова четырех самых опытных сыщиков на двух машинах. - А тебе, Саша, и следователю Косенкову - другое задание. Нужно найти семью Вадима. И как можно быстрей. Я понимаю, это дело оперативников. Но у нас сейчас нет времени вводить в курс дела новых людей.
- Как? - Турецкий задумался.
- Для начала - проверить все засвеченные квартиры, - подсказал Меркулов.
- Это само собой, - кивнул Турецкий. - А если это ничего не даст?
- Попробуй поговорить с барменшей "Руси" Ириной Ивановной. Может быть, она что-нибудь припомнит?
- Вряд ли. Откуда она может знать?
- Мало ли. Могла услышать что-нибудь краем уха. Действуйте. Начинайте прямо сейчас!..
Оставшись один, Меркулов поднялся из-за стола и долго ходил по своему просторному кабинету.
Вадим Костиков.
"Не больно-то он и наш".
"Свой среди чужих, чужой среди своих".
"Может, увидимся. А может, и не увидимся…"
Меркулов остановился.
У Вадима был только один способ вывести "наружку" на Марата: сдаться его людям.
И Меркулов понял: он на это пойдет.
II
Сказал "а", говоришь "б". И так - до конца алфавита.
До "я" было еще далеко, но Вадим чувствовал, как снова, словно после тихой заводи, его подхватило течение диктующих ему свою волю событий и стремительно понесло в неизвестность.
Ночью он почти не спал: не отпускала тревога за мать, Аленку и Риту. Он с трудом дождался рассвета.
За ночь погода испортилась. С севера нагнало туч, время от времени срывался дождь, ветер порывами проходил по пышным уже, промытым от пыли кронам деревьев.
В половине десятого Вадим вышел из дома и завел "Запорожец", а через час свернул с кольцевой и задами, так же, как выезжал прошлый раз, подъехал к своему гаражу и загнал машину.
Еще когда он отпирал висячий амбарный замок, что-то ему не очень понравилось: слишком туго поворачивался ключ. С чего бы? Когда же он вылез из "Запорожца" и осмотрелся, сразу понял: здесь были. Картошка, которую он аккуратно выкладывал в углу гаража, была разбросана по сторонам, частью раздавлена.
Да, были. И не местная малолетняя шпана, время от времени забиравшаяся в гаражи в поисках поживы. Все было на месте: инструменты, дорогое пуско-зарядное устройство, которым - из-за отсутствия электричества в гараже - Вадим почти не пользовался, а когда нужно было подзарядить аккумулятор, таскал домой. Даже две совершенно новые шипованные резины, припасенные на зиму, висели себе на крюках.
Были. Рылись в шкафчике на стене и в ящиках, набитых всяческой бэушной запчастью. Причем старались все сложить, как было.
Искали. Груз? Документы? Вряд ли они могли рассчитывать их найти. Значит - просто на всякий случай: а вдруг?
Противное, пакостное было чувство. Но Вадим подумал: оно и к лучшему. Сунулись раз, больше не сунутся. Поняли: незачем.
Он освободил карманы от всего лишнего, оставил только документы, ключи от медведковской квартиры, стопку рублей и сотен пять баксов. Остальные положил в шкафчик на стене гаража и прикрыл тряпками.
Несмотря на безумные траты - а последняя была не далее как вчера вечером - баксов оставалось довольно много: одна пачка целая и от другой - больше половины. Хватит матери и Рите с Аленкой еще почти на год жизни. Да те сорок штук, у Петровича. Надолго хватит.
Сейчас вроде бы не время было думать о деньгах, но Вадим слишком хорошо знал им цену. Он вспомнил слова таксиста: "Для чего нужны деньги? Чтобы превращать необходимость в удовольствие". Да, для этого они и были нужны. Они превращали необходимость ехать куда-то в удовольствие от удобной, без толкотни в автобусах и метро, езды. А необходимость жить превращали в удовольствие от спокойной, без судорожной погони за каждым рублем и грошовой экономии, жизни.
Почти все. Оставалось одно небольшое, но важное дело.
Вадим вытащил из кармана круглую, серебристого металла коробочку - таблетку размером в четверть хоккейной шайбы. Эту таблетку он купил вчера вечером, возвращаясь из прокуратуры, в магазине с претенциозным названием "Электроника XXI века". Невеселые мысли одолевали его. И среди прочего - сомнения в том, что муровская "наружка" сможет безупречно справиться с делом, которое ей предстояло. Не худо было бы как-то подстраховаться, но Вадим совершенно не представлял себе как. Вот тут и выплыл из полутьмы ярко освещенный фасад "Электроники XXI века". "Зайду", - решил Вадим и остановился.
В дверях посетителя встречала надпись: "Если вы не знаете, что вам нужно, добро пожаловать - у нас это тоже есть". Магазин был поставлен на широкую ногу, глаза разбегались. Телевизоры: от крошечных, встроенных в циферблат наручных часов, до огромных, с экраном не меньше чем три на четыре метра. Видеокамеры. Музыкальные центры. Лазерные проигрыватели. Компьютеры. Ксероксы. Системы охраны офисов и коттеджей с телекамерами и мониторами. Какие-то другие электронные примочки, о назначении которых Вадим даже понятия не имел.
Он подошел к прилавку, уставленному диктофонами, микрофонами и черными коробочками с надписью "Аларм".
- Что бы вы хотели? - предложил свою помощь продавец.
- Я как раз тот человек, который не знает, что ему нужно. Но у вас это есть?
- Есть, - уверенно сказал продавец.
Вадим объяснил: он купил новую машину, "Вольво-940", поставил "Клиффорд" - охранная система вроде надежная, но хотелось бы ее как-нибудь продублировать. Чем-нибудь вроде радиопередатчика, по сигналам которого можно было бы найти машину, если ее, несмотря на хваленый "Клиффорд", все же угонят.
Вадим был мало похож на владельца "Вольво-940", но вышколенный продавец и виду не подал. Он ненадолго задумался, потом кивнул: "Есть" - и выложил перед Вадимом футляр, внутри которого на красном бархате, как драгоценность, лежала серебристая таблетка.
- То, что вам нужно. Радиомаяк. Сделано в Японии. Герметичен. Не боится ударов. Работает на коротких волнах. Дальность - сто километров. Сигнал можно принимать на любой приемник с коротковолновым диапазоном. Начинает работать, как только вставлена батарейка. Срок службы батарейки - год в непрерывном режиме.
- Вставьте, - попросил Вадим.
Продавец развинтил таблетку, уложил в гнездо приплюснутую горошину батарейки и включил первый попавшийся под руку приемник.
- На какой частоте работает? - спросил Вадим.
- А вот! - Продавец показал выдавленные на крышке цифры. - В килогерцах и метрах. - Добавил: - Каждый экземпляр - со своей частотой. Можно ставить на лобовое стекло. Или на заднее. Можно - снаружи машины. Крепеж прилагается.
Он настроил приемник. Раздались сигналы: пи-ип, пи-ип, пип - два длинных и один короткий. Через паузу - снова: пи-ип, пи-ип, пип.
Похоже, это было как раз то, что нужно.
- Беру, - сказал Вадим.
- Пятьсот шестьдесят долларов.
Вадим возмутился:
- Эта вот хренобень - пятьсот шестьдесят баксов?!
- Дешевле - только даром.
- Кто же ее покупает?
- Покупают. И неплохо, - возразил продавец. - На Западе - альпинисты, любители одиночных походов на яхтах. У нас в основном - "новые русские". Носят с собой, вшивают в одежду детям - на случай похищения.
"Ну и жизнь у этих "новых русских"!" - подумал Вадим и пожалел, что не знал о таком радиомаяке раньше: матери бы его или вшить в кармашек Аленки…
Пришлось раскошелиться. Выйдя из магазина, Вадим выбросил в урну футляр и ненужный крепеж и позвонил Меркулову, чтобы сообщить о радиомаяке. Правильнее, конечно, было бы позвонить в МУР, но из муровцев Вадим был знаком только с Яковлевым, входившим в бригаду Турецкого, телефона Яковлева у него не было, и Вадим решил, что Меркулов лучше знает, кому нужно передать частоту радиомаяка. Так и получилось: Меркулов записал метры и килогерцы, продиктованные Вадимом, и, поблагодарив, сказал, что немедленно передаст эти данные начальнику МУРа.
И теперь, в гараже, Вадим повертел в руках эту драгоценную, как золотое кольцо с бриллиантом, таблетку, потом нашел небольшой, но сильный магнит, с помощью которого вылавливал упавшие внутрь двигателя шайбы и гайки, и примотал его к радиомаяку изоляционной лентой. Для пробы приложил к двери "Запорожца" - держалось крепко.
Вадим запер гараж и, таясь, приблизился к дому, из окна которого люди Марата следили за его квартирой. Где-то здесь, позади дома, не на глазах, должна была стоять их машина. И может быть, не одна. Это было бы хуже. Но ему повезло: метрах в пятидесяти от дома стояла бежевая "шестерка" со знакомым Вадиму номером - она шла вчера впереди колонны, никаких других машин поблизости не было. Он пошел к "шестерке", нагнулся, как бы завязывая шнурок кроссовки, и прилепил магнит с радиомаяком на внутреннюю сторону заднего бампера.
Вот теперь все.
Можно было уже не прятаться. Без трех минут одиннадцать.
Все.
Вадим ожидал, что его перехватят тотчас же, как только он вывернет из-за угла. Но ничего не произошло. Двор был пуст, как и всегда в этот предполуденный час. Те, кто работал, были на работе, а хозяйки бегали по магазинам и готовили обед.
Вадим внимательно осмотрелся. "Наружка" не просвечивалась. Не было и людей Марата.
Он подошел к своему подъезду и сел на верхнюю ступеньку крыльца. С беспокойством подумал: "Неужели убрали слежку?" И тут же увидел, как из подъезда дома напротив вывалились два бугая и устремились к нему, на ходу что-то дожевывая. Подбежав к крыльцу, они остановились и уставились на Вадима, словно не веря своим глазам.
- Ну, вы кадры! Те еще! - проговорил он. - Я пятнадцать минут жду. Уже хотел уходить. Я вот скажу Марату, как вы работаете, он вам яйца поотрывает.
Оба, как по команде, выхватили пистолеты и направили на Вадима.
- Ну-ну, полегче! - предостерег он. - Уберите - увидят!
Один из них полой куртки прикрыл пистолет от постороннего взгляда, другой спрятал оружие, приказал:
- Встань! Руки за голову!
Тщательно обыскал Вадима, потом пробежал через двор и скрылся за углом соседнего дома. Минуты через три оттуда появилась бежевая "шестерка" и остановилась у подъезда. Вадима затолкали на заднее сиденье, один - с пистолетом - сел рядом, другой - за руль. Машина резко взяла с места.
"Неужели не завяжут глаза?" - удивился Вадим. Это могло быть плохим знаком. "Нет, - успокоил он себя. - Сначала должны позвонить". И точно: на выезде из поселка "шестерка" остановилась возле одного из огромных новых домов, наступавших на предместье со стороны Москвы, водитель всунулся под прозрачный колпак таксофона и взял трубку. Разговор был коротким, не больше минуты. Вернувшись, водитель бросил напарнику:
- Угни его!
Машина двинулась к кольцевой.
- Пригнись! - приказал напарник Вадиму. - Поднимешь башку, получишь по кумполу. Фонарь спереди уже есть, будет и сзади. Понял?
Получить рукояткой пистолета по затылку Вадиму как-то не улыбалось, поэтому он послушно сполз с сиденья и в таком положении, носом в пол, провел около часа, пока "шестерка" пересекала Москву. Сначала она свернула на кольцевую и шла по ней минут пятнадцать. Это Вадим определил без труда: путь был свободным, без светофоров. Но в какую сторону они ехали - к Варшавке или, наоборот, к Ярославскому шоссе, - он не сумел понять. Потом машина въехала в город, скорость снизилась, пошли остановки - в уличных пробках и на красный свет. А еще чуть позже дорога снова стала свободнее.
Наконец "шестерка" затормозила, водитель посигналил. Вадим услышал лязг отворяемых железных ворот. Машина миновала ворота и снова остановилась.
- Вылезай!