- Есть, - кивнул Николай. - Хоть и дорого. Очень дорого. Получено из израильских компьютеров.
- Из компьютеров посольства? - уточнил Марат.
- Нет. Там только анкеты. Из компьютеров Минобороны Израиля.
Вадим вполне искренне восхитился:
- Ничего себе! Вот это уже на что-то похоже! Получить сверхсекретную информацию из министерства обороны Израиля!.. Поздравляю, Марат. Ваша организация, оказывается, не такая уж безнадежная. Прямо Моссад!
- Где досье? - спросил Марат.
- Завтра привезут распечатку. Пока продиктовали - по телефону. Основное я записал.
- Читай!
- Ну, данные о семье. Отец русский, был инженером. Мать с Украины, портниха. Еврейка. В конце пятидесятых женились, она взяла русскую фамилию - по мужу. Вадима тоже записали по отцу - русским. Служил в ВДВ, на Камчатке. Закончил автодорожный институт, заочно. Работал в НАМИ. Женился, развелся… Дочь… Ну, это не интересно. Вот. Когда началась перестройка, подал на визу в Израиль. На ПМЖ. В молодости мать угнали в Германию, была в Освенциме. Им удалось достать документы, Израиль дал визу. Прожили там три года…
- Здесь - подробней, - попросил Марат. - Чем он там занимался?
- Мать получала пенсию. А он… Вот список: мойщик окон - два месяца, продавец в овощной лавке - два месяца, рабочий на стройке - пять месяцев, владелец клуба бальных танцев - три месяца. Все остальное время, примерно два года, - служащий Минобороны.
- В каких частях? Удалось узнать?
- В отряде по борьбе с террористами. По-нашему, как я понимаю: в спецназе.
- Ну, ваще! - вырвалось у Гарика.
- Не западло! - поддержал Сергуня.
- Кончайте вы, к чертовой матери, эту феню! Сколько раз говорил! На зоне поботаете! - раздраженно пообещал Марат и обернулся к Вадиму: - Почему же уехал?
- Устал.
- От чего?
- Убивать.
- Понятно… Чему же вас там учили? Ну, стрелять, драться, это само собой. А еще чему?
- Много чему.
- Маскироваться? - предположил Гарик.
- И этому, - согласился Вадим. - Но главное - и это имеет отношение к нашему разговору - наблюдательности. Мгновенной. Увидеть. Оценить. Принять меры. Иначе - смерть. Не только твоя, но и других. Очень тяжелая была работа.
- Спасибо за откровенность, - проговорил Марат. - У меня еще два вопроса. Как ты узнал, что Сергуня повезет груз на Ленинградский вокзал?
- Я просто увидел, как он подъехал к Ленинградскому вокзалу.
- Но ты же говорил, что не мог гнаться за ним на своем "запоре", - напомнил Марат.
- Да еще и пробка была, - добавил Сергуня.
- А что бы ты сделал на моем месте?
- Ну… - Сергуня задумался. - Нанял бы ментовку с мигалкой.
- И все равно не успел бы: пока бы бегал, пока искал… - Вадим усмехнулся. - Марат, неужели и вы не догадаетесь? Это же так просто! Подумайте. От Рижского до трех вокзалов на машине - минут двадцать пять. А в пробке - и того больше… Ну?
- Метро, - сказал Марат.
- Поздравляю.
- Спасибо. И последний вопрос: как ты узнал шифр? Номер ячейки можно увидеть издали. А шифр?
- А вы посмотрите внимательно на своего помощника. Как бы со стороны. Белые джинсы. Белая кожаная куртка. Роскошная блондинка рядом. Шикарная белая машина. Что мог такой человек заложить в шифр? Год Великой Октябрьской революции? Сомневаюсь, что он вообще его помнит. А есть то, что он помнит всегда. Я вижу, вы догадались, - остановил он Марата. - Потому что знаете шифр. - Вадим повернулся к телохранителю: - Как вас зовут?
- Николай.
- Как я понял, вы не знаете шифра. Попробуйте угадать.
- Номер его "бээмвухи", - предположил Николай и вопросительно посмотрел на хозяина.
- Верно, - кивнул Марат.
- Вот видите, как все просто! - заметил Вадим.
- Где груз? - спросил Марат.
- В надежном месте.
- Не бывает, дорогой, надежных мест, это я тебе говорю! - заулыбался Гарик. - И я это тебе сейчас докажу!
- Я представляю, как ты работаешь, - ответил Вадим. - Но если завтра я не появлюсь, живой и здоровый, в трезвом уме и нормальной памяти в двух местах, завтра же кое-какие документы окажутся в МУРе. То же будет, если хоть что-нибудь случится с моей семьей.
- Чего ты добиваешься? - спросил Марат.
- А вы еще не поняли?.. Войти в долю. До тех пор груз будет у меня. А теперь пусть Сергуня отвезет меня домой. Мне давно уже пора мать спать укладывать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
Сообщение о загадочном убийстве профессора Осмоловского и его лаборантки, по нескольку раз на дню повторенное всеми каналами телевидения и радиостанциями, на следующее утро появилось в газетах, обросшее комментариями. Смысл многих из них, вряд ли осознаваемый самими авторами, был примерно такой: ну, банкиров убивают, депутатов Госдумы, промышленников берут в заложники за выкуп, мафиози устраивают кровавые разборки чуть ли не в центре Москвы - это ладно, привыкли. Но когда убийца стреляет в скромного ученого-бессребреника, да еще на рабочем месте, - это уже ни в какие ворота не лезет! Что происходит? Куда мы идем? Чем, наконец, занимаются наши разбухшие от дополнительных штатов правоохранительные органы, кроме того что устраивают всяческие реорганизации?!
Скандал в Госдуме был, вероятно, последней каплей. Президент освободил от должности исполняющего обязанности генерального прокурора, которого Дума за год так и не утвердила, несмотря на настойчивые предложения Президента, выдвинул другую кандидатуру, и в тот же день, практически без споров, новый Генеральный прокурор Российской Федерации был утвержден в должности.
Свою деятельность он начал с кадров. Профессионалов катастрофически не хватало. За год нервотрепки, сопровождавшей деятельность прежнего и. о. генпрокурора, кого-то ушли, кто-то сам ушел, часть старых опытных кадров переманили в фирмы, МВД и в Федеральную службу безопасности. Нередки стали случаи, когда следствие по особо важным делам вели даже студенты юридических вузов. С этим необходимо было кончать. И одним из первых, кому новый генеральный прокурор предложил место своего заместителя, был Константин Дмитриевич Меркулов. Он, собственно, и раньше был замом генерального по следствию. Но в конце прошлого года, резко отвергнув требование начальства, прежнего и. о., спустить на тормозах дело об одной из крупнейших финансовых афер и выпустить преступника на волю, вынужден был подать в отставку .
И вот он снова в своем необъятном кабинете с массивным письменным столом, внушительным сейфом и огромной картой не разделенного еще СССР, соседствующей на темноватых обоях с подробным планом Москвы. Все было привычным, знакомым, но в то же время как бы чужим - так, вероятно, чувствует себя человек, вернувшийся домой после долгой отлучки. Меркулов не успел даже освоиться как следует в своем старом новом кабинете, как открылась дверь и секретарша Валерия Петровна сообщила:
- К вам корреспондент газеты "Новая Россия". Хочет поговорить с вами о деле профессора Осмоловского.
- Только корреспондентов мне сейчас и не хватало! - буркнул Меркулов. - Пусть обратится в Мосгорпрокуратуру, они ведут следствие по этому делу.
Но Валерия Петровна продолжала стоять в дверях, на лице ее была легкая и словно бы ироническая улыбка.
- В чем дело? - спросил Меркулов.
- Я подумала, что вы, может быть, все-таки захотите его увидеть.
- Не захочу! - отрезал Меркулов. - По правде сказать, есть только один человек, которого я сейчас хотел бы видеть.
- Может, это как раз он и есть? - спросила секретарша. - Его фамилия Турецкий.
- Сашка?! - радостно ахнул Меркулов. - Конечно, зовите!
Но обозреватель газеты "Новая Россия" Александр Борисович Турецкий, не дожидаясь особого приглашения, уже вошел в кабинет. Это был бывший старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре России, старый друг, ученик и многолетний сотрудник Меркулова, уволившийся из Генпрокуратуры одновременно с Меркуловым и по тем же причинам. И он действительно был тем самым единственным человеком, которого Меркулов хотел бы сейчас видеть.
Они молча обнялись и некоторое время стояли рядом, оглядывая друг друга и охлопывая по плечам и спине.
Наконец Турецкий протянул руку ладонью вверх и попросил:
- Ключик, Константин Дмитриевич! От твоего сейфика.
- Никаких дел сегодня! - возразил Меркулов. - Я еще в свое кресло-то даже не садился.
- А никаких дел и не будет, - пообещал Турецкий. - Кроме одного - неотложного.
Он извлек из меркуловского сейфа два пыльных стакана, протер их газетой, потом плотней прикрыл дверь кабинета и достал из кармана своей куртки фляжку "Смирновской":
- Это - неотложное дело?
- Неотложное, - согласился Меркулов. - А теперь пойдем погуляем, - предложил Меркулов, когда они без закуски, по-студенчески, приговорили содержимое фляжки.
- Пыльно на улице, лучше здесь посидим, - попытался возразить Турецкий.
- Не так уж и пыльно. В скверике посидим. Весна. Часто ты смотришь на весну просто так - не из кабинета? Вот и посмотришь.
Он сделал глазами знак: не спорь. Зачем-то взял со стола картонную папку с завязками и открыл дверь, выпуская Турецкого из кабинета.
Когда они расположились на скамейке Страстного бульвара, Меркулов начал разговор не сразу.
- Полезно все-таки иногда на некоторое время отойти от всех дел и взглянуть окрест таким вот широким, общим взглядом. Согласен?
- Не знаю. Ни разу у меня такой возможности не было. Разве что в отпуске.
- Неужели и сейчас не хватает времени? - удивился Меркулов.
- Журналист - как волк, его ноги кормят. Особенно если занимаешься уголовной хроникой.
- Ну и как ты себя чувствуешь в роли представителя "четвертой власти", то бишь прессы?
- Да так же, как и ты, наверное, чувствовал себя в роли юного пенсионера.
- А все-таки? - спросил Меркулов.
- Как форвард, которого тренер по сволочизму отправил на скамью запасных. Не слишком приятное ощущение, - признался Турецкий. - А ты себя чувствовал - разве не так?
- Примерно так же, - кивнул Меркулов. - И честно тебе скажу: сначала злоба душила. А сейчас говорю: спасибо. Было время о многом подумать. Как я понял, о деле профессора Осмоловского ты слышал?
- Еще бы!
- А теперь я буду говорить, а ты слушай и не перебивай. Вопросы задавать можешь. Итак, в 18.00 к профессору вошел какой-то посетитель и одновременно лаборантка ушла домой: она работает до шести.
- Откуда это известно? Что лаборантка ушла в шесть?
- Рассказала оперативникам ее подруга. Они встретились у выхода из НИИ. Значит, посетитель знал, что лаборантка его видела и может опознать. Вопрос первый: почему он не убил ее одновременно с профессором?
- Каким образом? - спросил Турецкий. - Значит, сначала нужно было убить ее, а потом идти к профессору? Не получается.
- Согласен, - кивнул Меркулов. - В 19.20 труп профессора обнаруживает уборщица и вызывает милицию. В 21.20 эта новость проходит по первому каналу телевидения. Вопрос второй: почему за это время убийца или убийцы не нашли лаборантку и не заставили ее замолчать?
- Может, не знали, где она живет? - предположил Турецкий.
- Узнать - не проблема. Ее просто не было дома, она была у той самой подруги… Ты хочешь о чем-то спросить?
- Да. Не по теме. Почему это дело тебя так заинтересовало?
- Потому что одновременно с приказом о моем назначении я получил указание генерального прокурора взять дело профессора Осмоловского под свой личный контроль.
- Приказ о твоем назначении был подписан только вчера. Откуда ты знаешь подробности этого дела? Твоя секретарша Валерия Петровна сказала, что ты в своем кабинете и дня не сидел.
- В кабинете я еще насижусь. - Меркулов усмехнулся. - А откуда узнал? Заехал в Мосгорпрокуратуру и поговорил со следователем, который ведет это дело. Молодой парень. Косенков его фамилия. По-моему, дельный. Ну, и с начальником второго отдела МУРа Володей Яковлевым тоже поговорил. Помнишь его?
- Еще бы нет, сколько вместе работали!
- Вот от них-то я все и знаю. А теперь слушай очень внимательно. Как только сообщение об убийстве Осмоловского прозвучало во "Времени", на "02" поступил звонок. Из квартиры подруги лаборантки. Надя, так звали лаборантку, сказала, что видела убийцу и сможет его узнать. Информацию передали по принадлежности, а ей сказали, что сейчас за нею приедут. Все это зафиксировано. Оперативники из МУРа приехали через сорок четыре минуты. Надя уже была убита.
- Уверен, что убита? - спросил Турецкий.
- Да. Минут за двадцать до появления оперативников в квартиру позвонили, по телефону, и сказали Наде, чтобы она выходила, да поскорей. Они расцеловались с подругой, и Надя вышла.
- Почему подруга не пошла ее проводить?
- Она была почти раздета, в халатике. Да и нужды очевидной не видела.
- Кому в городском управлении передали информацию, поступившую по "02"?
- Ответственному дежурному. И он сразу выслал бригаду.
- Сразу! - съязвил Турецкий.
- Ну, пока всех нашли…
- Пока завелись, пока заправились. Знаю все эти дела. Я о другом. Кто мог сообщить преступникам адрес и телефон подруги лаборантки?
- Вот это и есть главный вопрос, - сказал Меркулов.
- Вот гнусь! - вырвалось у Турецкого. - Знал бы - своими руками задушил бы гада!
- Гада? - с иронией переспросил Меркулов. - Ты уверен, что он один? Тут не одиночкой пахнет. Сколько заказных убийств раскрыто? Раз-два, и обчелся. Исчезают документы, погибают свидетели, пропадают вещдоки… И смотри, как все сделано! Всего за четверть часа! А нужно же и машину найти, и на нужный адрес приехать, и все подготовить. Тут - профессионалы, и какие! Но для нас в этом деле главное даже не это.
- А что?
- Утечка информации. Если во многих других делах мы могли об этом только догадываться, то здесь она - совершенно очевидна. Ну, что ты об этом скажешь?
- Во-первых, соглашусь с тобой, что весна - прекрасное время года. Иначе нам сейчас пришлось бы разговаривать на морозе. Неужели твой кабинет на прослушке?
- Абсолютной уверенности нет. Но и возможности этого исключать не могу. Если помнишь, даже в кабинете генерального прокурора нашли "жучок" . А то, что происходит в кабинете зама генерального по следствию, кое для кого может представлять не меньший интерес. Если не больший - потому что касается вполне конкретных дел, - объяснил Меркулов и заключил: - В общем, дело профессора Осмоловского будешь вести ты.
- Я?! - изумился Турецкий. - В качестве обозревателя "Новой России"?!
- А кто тебе сказал, что ты обозреватель "Новой России"?
- А кто же я?
Меркулов молча протянул ему картонную папку. Турецкий развязал тесемки. В папке лежал приказ о назначении Турецкого А. Б. старшим следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации. Приказ был подписан самим генеральным прокурором и помечен вчерашним числом.
- Ну, Костя, ты даешь!.. - В голосе Турецкого прозвучала растерянность. - Хоть бы для приличия спросил меня, хочу ли я снова стать "важняком"!
- Не хочешь? - спросил Меркулов. - Можешь отказаться. Сидеть на скамейке запасных - оно, конечно, спокойнее…
- Ты же прекрасно знаешь, что не откажусь.
- Поэтому я и не стал тебя спрашивать, - сказал Меркулов. - Кстати, в тот же вечер мне домой позвонил академик Козловский. Когда узнал из программы "Время" о смерти Осмоловского.
- Тебе? - удивился Турецкий. - Откуда он тебя знает?
- Когда-то давно он консультировал меня - по одному делу, связанному с радиоактивными изотопами. А потом случайно встретились в санатории. И можно даже сказать - подружились. Колоритнейшая фигура! Так вот, он рассказал, что в тот день какой-то мужчина звонил ему и спрашивал, не возьмется ли академик определить состав какого-то вещества, причем не разрушая ампулы. Козловский сказал ему, что есть только один человек, который может попытаться это сделать. И дал координаты Осмоловского.
- Что за вещество? - спросил Турецкий.
- Ничего не известно. Но с Козловским поговорить тебе стоит. Они не больно-то, как знаю, были дружны, но вдруг всплывет какая-нибудь деталь: голос, манера говорить и все такое. Ну, и в институте Осмоловского нужно все прошерстить. Главное - узнать, что это за анализ, из-за которого идут на такое убийство. Кабинет Осмоловского опечатан, так что работай спокойно. И никому никакой информации.
Турецкий покачал головой:
- Какое же это все-таки паскудство! Работать - и знать, что кто-то из своих тебя продает!
- Паскудство - не знать, - поправил Меркулов. - Когда знаешь, можно хоть как-то подстраховаться. Кстати, кто бы ни проявил интереса к этому делу, хотя бы случайного, - на заметку. И сразу звонок мне. Дело Осмоловского дает нам шанс выйти на эту сволочь. Или на этих сволочей, - поправился Меркулов, - так что держи меня в курсе всех подробностей.
Он грузно поднялся со скамейки.
- Не молодеешь ты, Костя, - с грустью заметил Турецкий.
- Да и ты, Александр Борисович, из мальчукового возраста выползаешь.
- Обижаешь!
- Да? А вон смотри, какая блондинка пошла, пятый номер бюста, а ты? Хоть бы глазом повел! Это и есть, Саша, зрелость. Дома как?
- Все в ажуре. И чем дальше, тем лучше.
- Рад за тебя. И это тоже знак зрелости. Но это грустный знак. Потому что чем дороже тебе человек, тем труднее его потерять.
- С какой это стати я должен терять Ирину? - не понял Турецкий.
- Боюсь, что не ты потеряешь Ирину, а скорее - она тебя. Оставим. Эти издержки входят в нашу профессию. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Ты никогда не слышал, как в Африке ловят обезьян? Без всяких сетей. Берут кубышку с узким горлом, привязывают ее покрепче, а внутрь кладут кокосовый орех. Обезьяна спускается с дерева, сует руку в кубышку, хватает орех - и все. С орехом руку она вытащить не может, а разжать пальцы и оставить орех - сама суть психологии ей этого не позволяет. Нам бы вот такую кубышечку!
- А что, построим, - предположил Турецкий. - Что мы, глупее африканских аборигенов?
- Так-то оно так, но и наши обезьяны не глупее нас.
- Чушь! - горячо возразил Турецкий. - У них главное - хватательный рефлекс. И уж коль он что-то схватил, не отпустит.
- Что ж, дай Бог нашему теляти ихнего волка съесть, - заключил разговор Меркулов.