Лоуренс Гоуф живет в Ванкувере, пишет пьесы для Канадского радио. В предлагаемом читателю сборнике представлены три произведения автора, являющиеся началом его популярной серии романов, в которых главными героями выступают детективы из полиции Ванкувера Джек Уиллоус и Клер Паркер.
Труп в позе "лотоса" обнаружен на льду пруда в китайском парке. Расследование устанавливает, что убитый - владелец газеты "Чайниз таймс". Разгадка - на пересечении разных сюжетных линий романа "Тяжкие преступления". Особый черный юмор отличает книги Лоуренса Гоуфа, популярные не только в Канаде.
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 2
-
Глава 3 3
-
Глава 4 5
-
Глава 5 8
-
Глава 6 9
-
Глава 7 11
-
Глава 8 13
-
Глава 9 14
-
Глава 10 15
-
Глава 11 18
-
Глава 12 18
-
Глава 13 20
-
Глава 14 22
-
Глава 15 24
-
Глава 16 25
-
Глава 17 26
-
Глава 18 28
-
Глава 19 29
-
Глава 20 31
-
Глава 21 34
-
Глава 22 34
-
Глава 23 36
-
Глава 24 37
-
Глава 25 39
-
Примечания 40
Лоуренс Гоуф.
Тяжкие преступления.
Роман
Посвящается В. и Б.
Мороз был сорок! Город был как ночью…
Леонид Мартынов. "Мороз"
Глава 1
В стене была круглая полированная дверь, китайцы называют такие "дверь луны". Он весь напрягся и сильно ударил в нее ногой. Каблук его ковбойского сапога грохнул по доске красного дерева. Двустворчатая дверь дрогнула, но устояла. Он ударил еще раз, стараясь попасть в то же место. Винты, на которых держался засов, со скрежетом поддались, и дверь, распахнувшись, ударилась створками о стену.
Мимо промчался автобус, ярко освещенный, как большой корабль. Резина покрышек жалобно проскрипела на обледеневшем асфальте.
Он опустился на колени, взял труп под мышки и стал перетаскивать через порожек.
Как будто вдогонку за автобусом мелькнула машина. Такси. Но. заметив огонек на его крыше, он с перепугу решил было, что это полиция. Стоял мороз, но с него градом катился пот. Намокшая одежда прилипла к телу как саван. Он втащил мертвеца в дверь и, когда опустил его, коротко стриженная голова глухо стукнулась о брусчатку. Он закрыл за собой дверь и огляделся.
Это был альпийский сад с водоемом и искусственной горкой - причудливым нагромождением камней в несколько метров высотой. Стена ограды при свете луны казалась светло-серой. Такого резкого похолодания даже в январе никто не ожидал, поэтому воду не выключили, и тоненькая струйка, серебристая в свете луны, стекала с откоса и с нежным всплеском вливалась в водоем.
Он нажал кнопку на рукоятке автоматического ножа и острым лезвием перерезал медную проволоку, которой были обмотаны запястья трупа.
Тишину нарушало только журчание льющейся воды.
Взяв тело за руки, он поволок его по плитам дорожки к низенькому - не выше колена - каменному бордюру, шедшему вокруг водоема. Труп окоченел и стал негнущимся, как пугало; человек умер со скрещенными ногами и даже после смерти сохранил прекрасную осанку.
Он подтащил тело к воде, сгреб его в охапку и. повернувшись вокруг собственной оси, словно собирался метать диск, бросил.
Тело упало в водоем, но вместо всплеска раздался неожиданный, долго не стихавший треск. Вспугнутая шумом птица, вскрикнув, улетела прочь. Сердце у него замерло, словно сжатое чьей-то сильной рукой.
Он чиркнул зажигалкой и поднес огонек поближе к воде.
Лед.
Водоем был покрыт слоем льда. Он постучал по нему костяшками пальцев, - твердый как камень. Пристроившись верхом на каменной загородке, он с силой стукнул ногой, и лед, не более двух сантиметров толщиной, треснул от удара. Зачерпнув в ладони воды, он ополоснул лицо.
Капли, похожие на слезы, повисли в бледном свете луны. Лед, будто подсвеченный изнутри, излучал мягкое сияние. Выступившая в проломе вода заволновалась и снова застыла.
Вдалеке послышался визг тормозов. Раздался гудок.
Как-то внезапно он очень замерз, и его затрясло, а все вокруг подернулось туманом и, казалось, стало вибрировать. Это был не аттракцион. Господи, ведь он все рассчитал, и вот что вышло!
Руки дрожали так, что ему не сразу удалось прикурить сигарету. Он глубоко затянулся. Сейчас бы в нос парочку беленьких полосочек! "Снежок" бы его успокоил!
Вдруг он заметил на стене скрученный садовый шланг, а рядом - кран. Даже улыбнулся, столь блестящей была возникшая идея. Он снял шланг с металлического крючка, раскрутил его, подсоединил и открыл кран. Раздалось приглушенное бульканье, и шланг, наполнившись водой, стал твердым и упругим. Ему повезло - вода не успела замерзнуть…
Он долго шел, пока не увидел маленькое кафе. Официантка принесла меню и стояла рядом, держа наготове ручку и книжку заказов. В ее левой ноздре светился маленький бриллиант, цвет волос не определить, так часто и обильно они были крашены. По тому, как она стояла выставив бедро, уверенная в себе и решительная, он понял, что она возомнила, что чертовски хороша в своей белой униформе, с вышитым на кармане красными нитками именем - Беверли. На кисти правой руки голубая с красным татуировка, маленькая бабочка, похожая на моль.
Татуировка, бриллиант в носу… Он свернул меню в трубку и стукнул по хромированной крышке коробки для использованных салфеток. Пусть думает, что он играет на ударных в какой-нибудь рок-группе, любит "тяжелый металл", может быть, клюнет?
- А тебе чихать не больно? - спросил он.
Она посмотрела на него, и он понял, что, не отличаясь быстротой ума, она привыкла, чтобы ей все объясняли и повторяли. Он постучал себе по носу. Моль, или что там было вытатуировано на ее руке, вспорхнула к бриллианту. Официантка наконец сообразила, мотнула головой и улыбнулась ему. По ее виду - довольно потрепанному - он вычислил, что работает она здесь давно и уже научилась, не ожидая особых милостей, действовать активно и напористо. Ну вот, так и есть.
- Ты уже знаешь, чего хочешь, дорогуша?
Он кивнул и подумал: "Уж точно не тебя, детка! Не первой молодости. Кроме того - надо спешить, назначена встреча". Он отложил меню, заказав кофе и кусок яблочного пирога.
- А мороженого не хочешь?
Он отрицательно покачал головой.
- Уверен? - Она медлила. - Самое лучшее, что здесь есть. Я угощаю.
Она встала на цыпочки, чтобы достать яблочный пирог из стеклянного шкафа и заодно показать ножки, кстати довольно стройные, разве что толстоватые в лодыжках. Она отрезала кусок пирога и шевельнула бедрами.
- Не боишься работать одна, вот так поздно?
- Хозяйка ушла сегодня пораньше, ребенок заболел гриппом. Только не говори, что собираешься меня ограбить, я этого не вынесу.
Она положила перед ним салфетку, вилку и ложку из нержавейки, налила кофе в белую кружку из толстого фаянса, поставила тарелку с пирогом. Он тут же откусил кусок.
- Ну как?
Он пожал плечами, положил в кофе сахар и размешал вилкой.
- У меня есть парень, - сказала она. - Но пару недель назад он на мотоцикле врезался в грузовик, а скорость была сто сорок в час. Обе ноги сломал и будет лежать на вытяжке чуть ли не до июля.
- И тебе не хватает?
- Чего именно, дорогуша? - Она похотливо хихикнула.
- Мотоцикла, чтобы доехать до дому.
- Сейчас на мотоцикле холодно. Я вообще-то собиралась его бросить.
У нее был приятный голос, низкий, чуть хрипловатый, но, может быть, оттого, что она много кричала на своего тупого ухажера, который теперь лежит на больничной койке? Он доел пирог, соскреб с тарелки остатки. Она предложила еще кофе, но он отказался.
- Ты когда заканчиваешь? - спросил он.
- Мы закрываемся в двенадцать, да еще надо минут десять, чтобы все запереть.
Если день был удачным, в кассе должно быть две-три сотни баксов. Интересно, она сдает деньги вечером в банк или где-нибудь прячет?
Большие электрические часы над кассой показывали без двадцати двенадцать.
- Мне надо встретиться с одним парнем, но, если хочешь, я могу вернуться сюда в половине первого, - сказал он.
Она помедлила, притворяясь, что обдумывает предложение. Он заметил ее привычку облизывать губы. Возможно, она считала, что при этом выглядит сексуальнее. Наконец она улыбнулась ему и сказала:
- Да. Конечно. Почему бы и нет?
Пирог стоил доллар пятьдесят, кофе - восемьдесят центов. Он встал, достал бумажник из заднего кармана плотно обтягивающих черных джинсов "Левайс" и бросил на стойку три доллара. Наклонившись так, что ему стало хорошо видно все под ее блузкой, Беверли сказала:
- Я же сказала, что угощаю.
- Нет, я так не могу.
- Подумаешь, кусок пирога! Кто узнает-то?
- Очень мило с твоей стороны. - Засовывая деньги в карман черной кожаной куртки с металлическими заклепками, он небрежно смял их, чтобы показать, как мало значат для него эти три доллара.
Она проводила его до двери. Вот ведь чокнутая! Он открыл дверь, повернулся, провел рукой по ее спине и ощутил косточки выпирающих позвонков. Она оказалась ниже ростом, чем там, за стойкой. Глядя в эти бледно-зеленые глаза, он подумал, сколько, интересно, стоит бриллиант в ее носу, и вспомнил, как однажды ограбил женщину. То был первый и последний его опыт. Кольцо не снималось, и ему пришлось взять ее палец в рот, чтобы намочить. А она, должно быть, подумала, что он собирается откусить палец, и уже открыла рот, готовая завизжать, но вдруг в обмороке свалилась к его ногам. Он перепугался, побежал как сумасшедший, потом заполз за какой-то мусорный бак, чтобы отдышаться, и только тогда почувствовал боль в крепко стиснутом кулаке правой руки. Со смешанным чувством любопытства и недоумения он обнаружил на своей окровавленной ладони сверкающий острым голубовато-зеленым светом бриллиант в полкарата…
Беверли чмокнула его в щеку: значит, они увидятся через сорок пять минут.
Он пошел, скребя обледенелую обочину металлическими подковками сапог.
А когда вернулся в кафе, Беверли тут же спросила его, знает ли он, чего хочет.
Он знал, только не совсем ясно представлял себе, как это сделать.
Глава 2
Было без двадцати десять утра. Уиллоус сложил и убрал в гараж алюминиевую стремянку.
Протер тряпкой и смазал маслом садовые ножницы и пилу, ведь ржавчина не дремлет, и, вложив лезвие пилы в деревянную рукоять, закрутил ее гайкой.
На рассвете на лужайку легла изморозь, но теперь она растаяла под чуть теплыми лучами воскресного утреннего солнышка. Его черные резиновые сапоги влажно блестели.
Положив инструменты на их привычные места, он снова вышел во двор. В глубине его, у самой ограды из белых кольев, росла небольшая слива, и каждый год перезрелые плоды падали с ее раскидистых ветвей во двор соседа Уиллоуса. Уже несколько лет Уиллоус все собирался спилить эти ветви и вот наконец собрался.
Задвинув засов гаража и натянув рабочие перчатки, он сложил спиленные ветки в аккуратную кучу, концами в одну сторону, связал их веревкой и вынес в аллею. Можно бы подстричь и лужайку, но, пожалуй, в такой холод это принесет больше вреда, чем пользы. Он решил пока ее не трогать.
Он отступил на шаг и посмотрел на сливу. Следуя рекомендациям книг по садоводству бывшей жены, он вырезал не только засохшие и сломанные ветки, но также и те, которые росли внутрь кроны. Теперь дерево оказалось на пять футов короче, чем было. А так как наконец-то были спилены и все ветки, которые свешивались через соседский забор, то слива стала выглядеть довольно кособокой.
Пусть… В конце концов, он следователь, а не садовник.
Он обернулся и посмотрел на дом, где жили и умерли его родители. Он тоже надеялся со временем оставить этот дом в наследство своим детям. Теперь эта надежда рухнула.
Дом был двухэтажный, крытый гонтом. Четыре года назад он сам очень старательно красил его, и до сих пор краски, белая и серая, оставались совсем свежими.
Уиллоус поднялся по ступенькам заднего крыльца и, скинув сапоги, вошел в дом. Электрические часы, висевшие над раковиной, показывали десять двадцать.
Он надел ботинки, через столовую прошел в гостиную и, встав у окна, отдался невеселым мыслям. Во дворе перед домом, куда по утрам не проникало солнце, трава грустно поблескивала инеем.
Он так и стоял, пока не подъехал белый "мерседес" Силии Кембридж, агента по торговле недвижимостью. Она помахала ему рукой и вышла из машины, взяв с собой ключи и портфель.
Она предложила ему выставить дом за триста тридцать тысяч долларов, но советовала не рассчитывать больше чем на триста двадцать. Уиллоус примерно знал цены на недвижимость в округе и все равно был поражен такой суммой. Пять лет назад за дом не дали бы и трети. Он посчитал на своем карманном калькуляторе, что при такой цене комиссионные, причитающиеся агенту, составят десять тысяч пятьсот долларов. Из них половину заберет себе компания, в которой работала Силия, но даже и в этом случае она явно не трудилась в поте лица, чтобы добыть себе более денежного клиента, чем какой-то там участковый полицейский.
Уиллоус видел, как Силия Кембридж закрыла машину и торопливо направилась к его дому. На ней было черное стильное полупальто с подложенными плечами и черные блестящие сапоги. Волосы до плеч медового цвета с серебристыми прядями. Уиллоус был почти уверен, что она носит цветные контактные линзы и красит волосы. Впрочем, главное было в общем эффекте, который при этом возникал. Она поднималась по ступенькам, он встретил ее у входной двери и приветливо поздоровался.
Она в ответ ослепительно улыбнулась и сказала:
- Я немножко пораньше, ничего?
- Все нормально.
Она еще раз блеснула улыбкой и проскользнула мимо него в дом. Тонко запахло сиренью. Он помнил запах ее духов.
- Вы снимете пальто?
- Да, спасибо.
На ней была простая белая блузка и темно-серый костюм из тонкой блестящей материи - Уиллоус решил, что это шелк.
Он повесил на вешалку в холле ее черное полупальто, заметив на его плече длинный светлый волос. Он говорил с несколькими агентами и так и не знал, почему выбрал именно ее: то ли потому, что в работе она была быстра и активна как шаровая молния, то ли потому, что была чертовски привлекательна. Прошло чуть больше пяти месяцев, как от него ушла Шейла, забрав с собой.детей: Энни и Шона, и он еще даже не начал примиряться со своей потерей.
- Кофе? - спросил он.
- Спасибо, только стакан воды.
Уиллоус проводил ее в столовую, отодвинул для нее стул. Она села, аккуратно расправив юбку, расстегнула портфель и достала контракт - шесть страниц на бумаге того формата, на котором обычно печатают документы.
В кухне он открыл кран, дал воде стечь, чтобы она стала холодной, и, наполнив два стакана, вернулся в комнату. Бумаги были разложены уже по всему столу, а Силия Кембридж грызла кончик золотой авторучки и, щуря зеленые глаза, читала контракт, напечатанный через один интервал.
Она взглянула на него, поблагодарила за принесенную воду и сказала:
- А сад стал смотреться гораздо лучше. Вы подстригли дерево? А что это, яблоня?
- Слива, - коротко ответил Уиллоус. Он твердо решил, что не даст ей себя очаровать. Он сердился на себя уже за то, что позволил себе заметить в ней женщину.
Она еще раз обговорила с ним все условия контракта, как они будут давать рекламу, какой процент от продажи дома она получит, как скоро покупатель сможет вступить во владение. В четверг в журнале по недвижимости, продающемся в Вест-Сайде, будет помещена черно-белая фотография его дома. Она сказала, что надо определить день, в который желающие могут приехать и осмотреть дом.
- Я об этом еще не думал.
- Это утомительно, но необходимо. Я смогу в воскресенье, если вас это устроит. Лучше днем, - она улыбнулась, - если, конечно, мы не продадим его раньше.
- Хорошо, пусть будет в воскресенье днем.
Она сделала пометку в своем календаре.
- А если у меня появится покупатель, который захочет срочно посмотреть дом, вы не будете возражать, если я заявлюсь сюда экспромтом?
- Конечно, не буду. - Как все участковые полицейские, Уиллоус давно привык проводить на работе уйму времени. Кроме того, это был лучший способ отвлечься от домашних проблем - как можно больше работать. В последнее время он почти не бывал дома и пользовался только кухней и спальней. Теперь он убирал только за собой, и в доме всегда было чисто.
- Мне вам предварительно позвонить?
- Позвоните, может быть, застанете меня, а если нет, то приезжайте и показывайте им все, что нужно.
- Вы не хотите, чтобы я звонила вам на работу?
- Да, это нежелательно.
- Хорошо, у меня все. - Она протянула ему авторучку - внушительный золотой "шоффер". У нее были изящные руки, бледная кожа… Красный наманикюренный ноготь остановился внизу на последней странице контракта.
- Вот, будьте любезны, подпишите здесь… и здесь… - Блестящая прядь волос платинового цвета упала ей на щеку. Уиллоус коряво подписался с таким чувством, словно это было прощальное письмо всей его жизни.
Силия Кембридж закрыла ручку колпачком и убрала ее в черный кожаный портфель. Уиллоус встал и подошел к камину. Там на полочке в бумажном конверте все еще лежал ключ, оставленный Шейлой. Он разорвал конверт, вытряхнул ключ и отдал его Силии.
- Спасибо.
Уиллоус помог ей надеть пальто и ощутил аромат сирени.
На пороге она задержалась.
- Извините меня, я выхожу за рамки профессии, но я знаю, вам сейчас нелегко. Если я чем-нибудь могу помочь, позвоните мне.
Уиллоус не ответил. У него перехватило горло. Порыв ветра гнал по лужайке сухие листья.
- Я буду рада помочь, если вам что-то будет нужно, - сказала она и коснулась его рукава. - Там на столе моя карточка. Домашний телефон на обороте.
Уиллоус кивнул и выдавил из себя улыбку.