Паркер помогла установить освещение. Даттон отснял три пленки. Засохшую кровь соскребли с пола и пересыпали в пергаментные конверты для вещественных доказательств. Кусочки кожи с клемм проводов аккумулятора поместили в отдельный пакет. Криминалист Джулиан Уолш снял отпечатки пальцев со всех предметов.
Уиллоус нашел в углу под куском брезента пластмассовое ведро, которое служило Кенни Ли уборной.
- Хочешь, чтобы я и с этого снял отпечатки? - спросил Уолш. - Ты сам смог бы дотронуться до этого без перчаток?
- И в перчатках не смог бы, - ответил его напарник.
- Скажи спасибо, что сейчас не лето, Джулиан, - заметила Паркер.
- С десяток килограммов замороженного дерьма! Кому? Отличный подарочек ко дню рождения.
Уиллоус соединил провода-перемычки. Раздался громкий треск, и посыпались искры.
Джулиан, с кистью и порошком в руках склонившийся над ведром, расхохотался.
- Выруби их, Джек, а то я с перепугу чуть туда не нырнул!
Уиллоус подсоединил провода автомагнитолы к аккумулятору. Из приемника полилась старая песенка Хэнка Сноу, кто-то из полицейских сказал:
- Музыка для лошадей. Отлично поднимает им настроение.
Приемник был настроен на музыку кантри, канал тысяча четыреста двадцать ФМ.
Автомагнитола с черной передней панелью была в металлическом каркасе, поэтому, чтобы обнаружить отпечатки пальцев на кнопках, использовали белый порошок, а на других частях - черный. Отпечатков не было. Уиллоус поднял магнитолу и перевернул. Около крепежного винта он увидел обломанный кусочек коричневой пластмассы.
- Ну, что у тебя? - спросила Паркер, опускаясь рядом на колени.
- Вот это, - Уиллоус показал ей кусочек пластмассы, - не наводит тебя на мысль, что магнитолу выдрали из панели какой-то машины?
- А какой фирмы магнитола? - спросила Паркер.
- "Кенвуд".
Паркер прикинула, за сколько месяцев им удастся просмотреть дела по автомобильным кражам, чтобы найти владельца этой автомагнитолы. И что им даст эта информация? В среднем по городу регистрировалось около пятидесяти краж ежедневно. Автомагнитолы снимали не с каждой. Скажем, их похищалось штук тридцать в день. Таким образом, получается около девяти сотен в месяц. Сколько из них именно этой фирмы?
Уиллоус обмотал провода вокруг магнитолы и сунул ее в большой бумажный пакет.
Уолш, защелкнув замки своего алюминиевого чемоданчика, взглянул на Уиллоуса и пожал плечами.
- Ничего не нашли. Одно из двух: или преступник работал в перчатках, или у него нет пальцев.
- Спасибо, Джулиан.
- К сожалению, не за что. Что слышно о Спирсе?
- Я знаю, что у него предположили инфаркт и он в реанимации.
- Сколько ему лет?
- Лет пятьдесят, чуть больше.
Уолш кивнул. Три недели назад он отпраздновал свой сорок девятый день рождения.
Мешок со всем собранным здесь содержимым поместили в большой полиэтиленовый пакет и запечатали. Эксперты судебной медицины все это внимательно рассмотрят. Может быть, что-то и выяснят.
Уиллоус стер с сиденья и спинки стула уолшевский порошок и сел. Паркер смотрела на него.
- Выключи софиты, - попросил он.
Паркер выдернула вилку. Теперь склад освещался только лампочкой, болтавшейся в полутора метрах над стулом. Уиллоус неподвижно сидел, пока из помещения выносили софиты. Оставшись вдвоем с Паркер, он сказал:
- Ты поезжай, в департаменте увидимся, хорошо?
- Да, конечно.
Закрывая за собой дверь, Паркер оглянулась.
Уиллоус, выпрямившись, сидел на стуле, руки его лежали на коленях. Она заметила облачко пара от его дыхания.
Он остался один, в помещении склада стало тихо, потом послышалось шуршание резины проезжающей мимо машины. Он еще больше выпрямился на стуле.
Что думал, что чувствовал Ли, когда сидел здесь, в этом холоде, обнаженный и беззащитный, в ожидании возвращения своего мучителя?
Уиллоус расстегнул куртку и сбросил ее на пол. За курткой последовали шерстяной свитер и рубашка.
Его охватил холод. Усилием воли он заставил себя не двигаться. Кожа покрылась мурашками. Его затрясло. Холод пробирал до костей, еще глубже - до самого костного мозга. Это можно было сравнить с той ледяной водой в садах Сун Ятсен, когда он прыгнул в водоем.
Интересно, такой холод может лишить человека способности думать, рассуждать?
Может быть, убийце и понадобился аккумулятор, чтобы электрическими разрядами на время размораживать, растормаживать при помощи боли замерзший мозг несчастного?
На складе не было телефона. Значит, Ли звонил домой из какого-то другого места, а возможно, его записали на пленку, а потом эту пленку дали прослушать жене. Сколько выдержал он на этом стуле?
Уиллоус натянул рубашку и свитер. "Молнию" на куртке, как и пуговицы на рубашке, он застегнуть не мог, одеревенели пальцы. Он подышал на руки, встал на стул и попытался согреть их чуть ощутимым теплом лампочки.
Он должен найти того, кто ворует автомагнитолы из машин. Может быть, Чанг узнает преступника по фотографии. Надо найти убийцу с четвертой группой крови, склонностью к ковбойской музыке и пыткам. Уиллоус не знал, сколько магазинов торговой фирмы "Сиарс" существует в городе и окрестностях. Но возможно, на аккумуляторе есть код магазина, это немного сузит круг поисков.
Все еще дрожа от холода, он направился к двери, вышел и закрыл ее за собой.
Паркер ждала его в машине перед складом. Мотор "форда" работал, из выхлопной трубы вырывались горячие газы. Она открыла дверцу.
- Надо опечатать дверь.
- Я сама, ладно?
- Конечно, - ответил Уиллоус и сел в машину. Печка была включена на полную мощность. Он протянул к ней руки.
Паркер вернулась.
- Что слышно о Ферли?
- Хочешь к нему съездить?
- Сначала закончим дела, - ответил он.
Уильям Чанг сидел на стуле под стендом с вырезками из местных газет о полицейских делах. Уиллоус предложил ему чашку кофе.
Чанг отказался. Не соблазнился он и предложенной ему Паркер булочкой, покрытой шоколадной глазурью. Он демонстративно поглядывал на часы. Полицейские и так заставили его прождать целых два часа. Единственное, чего ему хотелось, это поскорее унести отсюда ноги.
Уиллоус проводил его к своему столу, предложил стул. Паркер присела рядом.
- Вы знаете, что один из преуспевающих членов китайской общины, Кенни Ли, был убит и его труп обнаружен в прошлые выходные? - спросил Уиллоус.
- Да, конечно, - ответил Чанг, несколько раз кивнув.
- Но вы, возможно, не знаете, что мистер Ли перед этим исчез на довольно продолжительное время.
- Вы думаете, это он был в моем помещении?
- Совершенно уверены. Потому что найденная там одежда полностью соответствует описанной вдовой Кенни Ли.
- Поэтому-то мы и заставили вас так долго ждать нас, мистер Чанг, - сказала Паркер.
Чанг с тревогой посмотрел сначала на Уиллоуса, потом на Паркер и снова на Уиллоуса.
- Вы что, думаете, я замешан в этом деле?
- Разумеется, нет, - ответила Паркер.
- Но вы являетесь свидетелем, - сказал Уиллоус. - Притом единственным. Поэтому мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
- Думаю, мне стоило бы сначала поговорить с моим адвокатом.
- Поверьте, в этом нет необходимости, - ответил Уиллоус.
- У меня есть право позвонить, не так ли? В противном случае я отказываюсь помогать вам.
Уиллоус освободил линию и протянул Чангу трубку.
- Дело в том, мистер Чанг, - заметила Паркер, - что, если вы пригласите адвоката, нам придется сообщить об этом представителям прессы.
Рука Чанга зависла над телефоном.
- Адвокатов обычно требуют преступники, - продолжала Паркер. - В подобных ситуациях честные граждане в них не нуждаются.
- Прочитав в газетах, что вы проходите свидетелем по делу Кенни Ли, но при этом отказываетесь разговаривать без адвоката, люди могут подумать, что вы… - поддержал ее Уиллоус.
Чанг медленно опустил трубку.
- И кроме того, - сказала Паркер, - нет надобности вообще упоминать ваше имя.
Чанг подумал.
- Какие гарантии вы можете мне предоставить? - обратился он к Уиллоусу.
- Я не вижу никаких проблем. Ведь и нам на руку, если ваше имя не попадет в газеты.
- Убийца не узнает, что вы подобрались к нему поближе? Если он узнает, что я даю показания, моя жизнь подвергнется смертельной опасности. Но… - Чанг замолчал и уставился на телефон, обдумывая возможные последствия.
Уиллоус и Паркер переглянулись.
- Тот человек, назвавшийся Тодом Киднером, как он выглядел?
- Ну… трудно сказать. Мы встречались только на складе. Вечером. Было темно.
- Во сколько?
- Около восьми, - поколебавшись, ответил Чанг.
- А какая у него машина?
- Не знаю. Он ждал меня на обочине, когда я подъехал.
- А когда вы уехали?
- Он остался.
- Зачем?
- Я его не спрашивал.
- Вы прямо вот так сдали ему склад с той минуты, как договорились?
- Да.
- Как он заплатил?
- Наличными. За месяц вперед. Если бы ему понадобился склад еще на месяц, он бы позвонил мне пятнадцатого января.
- А сколько он заплатил? - спросила Паркер.
Чанг опять заколебался, потом пожал плечами и ответил:
- Тысячу долларов.
- За неотапливаемый склад? - сказал Уиллоус. - Многовато.
- Я столько запросил, а он не стал торговаться.
- Сделка произошла в помещении склада?
- Да.
- У него при себе было так много денег?
- Я не принимаю чеки. Никогда, - ответил Чанг и моргнул, как сова. - Чеки, знаете ли, живут особой жизнью, оказываются неплатежеспособными… С наличностью иначе. Она никуда не девается, если только вы сами ее куда-нибудь не денете.
- Вы философ, мистер Чанг.
- Я бизнесмен. И реалист.
- Какого достоинства были купюры?
- Двадцатки. Пятьдесят штук.
- Вы ему выписали квитанцию?
- В этом не было необходимости.
- Почему?
- Он не просил.
- А где деньги?
- Деньги… пошли на повседневные нужды. Я их истратил. Уиллоус нагнулся к собеседнику.
- Теперь я хотел бы, мистер Чанг, чтобы вы вспомнили все, что можете, о Тоде Киднере, мистер Чанг.
- Он молодой, лет двадцати, наверное. Высокий, около метра восьмидесяти. И я помню его улыбку. Он часто улыбался, и улыбка у него приятная.
- А какого цвета глаза?
Чанг задумался. Уиллоус и Паркер смотрели на него.
- Наверное, карие, - наконец ответил Чанг. - Но я не могу сказать точно.
- На нем не было очков?
- Нет.
- А волосы? Какого цвета?
- По-моему, рыжие. На нем была шляпа.
- Какая шляпа?
- Ковбойская. Черная. - Чанг слегка хлопнул в ладоши, будто в восторге. - Да! На нем были тяжелые сапоги. Ковбойские сапоги. Они очень громко стучали по полу.
- На нем было пальто или куртка?
- Куртка. Кожаная. Черная или темно-коричневая. Короткая, до талии. И воротник был поднят.
- Вы не заметили никаких шрамов на его лице?
- Нет.
- Что еще вы о нем помните?
- На нем были голубые джинсы, заправленные в сапоги.
- Он говорил без акцента?
- Да.
- Судя по речи, он образованный человек?
- Нет, он много сквернословил. Мне показалось, это привычка. Он ругался не от злости, а от грубости.
Зазвонил телефон. Уиллоус поднял трубку.
- Да, через пару минут, - ответил он, послушав. - Вы готовы нас принять? Хорошо.
Повесив трубку, он повернулся к Чангу.
- Нам придется отнять у вас еще немного времени, мистер Чанг. Я бы хотел попросить вас пообщаться несколько минут с художником полиции. С вашей помощью, я уверен, он сможет нарисовать портрет убийцы.
Чанг взглянул на часы.
- У меня назначена встреча. Можно, я от вас позвоню?
- Позвоните, конечно, только не адвокату, - с улыбкой сказал Уиллоус.
Бейли переложил ластик в левую руку и нанес на лист несколько быстрых линий.
- Немного толще, - сказал Чанг. - Да. Вот так.
У убийцы Кенни Ли было овальное лицо, мощная нижняя челюсть, широкий лоб и тяжелые надбровные дуги. Его нос с тонко вырезанными крыльями был правильной формы и небольшой.
Интересно, подумал Уиллоус, насколько точным окажется рисунок. Чанг без труда описал одежду преступника, но уж слишком расплывчато помнил черты его лица. Было ли это особенностью памяти Чанга или он просто решил поскорее избавиться от полицейских?
- Мне понадобится тридцать экземпляров этого портрета, - сказал Уиллоус. - И как можно быстрее.
- Хорошо, Джек, - сказал Бейли, положив рисунок и карандаш на стол.
- Теперь, мистер Чанг, - обратилась к нему Паркер, - давайте посмотрим на фотографии.
Чанг кивнул, но остался сидеть.
- Что-то не так?
- Можно мне еще раз позвонить?
- Да, конечно.
- И еще, - Чанг кашлянул, чтобы прочистить горло, - может быть, я все-таки съем эту булочку?
Глава 18
Нэнси еще раз встряхнула серебряный кувшин, в котором смешивала "Смирновскую" и мартини, налила по двойной порции в оба стакана, добавила по несколько капель лимона и потихоньку выглянула в окно. За ярко освещенным патио, за бассейном, за переплетением кустарника простиралась бухта, такая черная в это время суток, что Нэнси легко было представить себе, что она живет на самом краю земли. Ограда над обрывом была сделана из стекла, чтобы днем не скрывать от глаз прекрасный вид на океан. Вид ценой в миллион долларов. А по ночам стекло превращалось в зеркало, и в нем сияли огни дома. Эта стена отраженного света подчеркивала темноту, раскинувшуюся за ней. И, вглядываясь туда, Нэнси воображала, что там, за загородкой, ничего нет, и в самом деле - край.
Фантазерка.
Она поставила стаканы на поднос, подложив под донышки две бумажные светло-серые салфетки. Светло-серый - любимый цвет Тайлера. Мягкий, невозбуждающий. Освещение на заднем дворе было установлено в целях безопасности. Его идея. Тайлер не хотел, чтобы ее что-нибудь беспокоило. Из бассейна поднимались облака пара и быстро таяли в морозном зимнем воздухе. На эти облака были похожи мысли Нэнси о том парне - последуют ли еще какие-то попытки, и она признавалась себе, что мысли эти тают значительно медленнее.
Она вошла в гостиную. Сняв пиджак и ослабив узел галстука, Тайлер растянулся на софе из кремовой лайковой кожи и читал. Конечно, "Уолл-стрит-джорнэл", что же еще?! Она положила салфетку на мраморный столик перед ним и поставила стакан. Он пробормотал "спасибо" и перевернул страницу.
Нэнси села на другую софу, поджала под себя ноги и сделала большой глоток мартини. В газовом камине горел огонь, светло-голубой внизу и ярко-оранжевый сверху. Слабенький, какой-то анемичный. В детстве даже огонь был другим. Вот она идет за руку с отцом в гараж, чтобы посмотреть, как он будет рубить дрова. Топор поднимается, взблескивает серебром и метко разваливает полено. Она тоже несет в дом березовые ветки, ощущая приятную тяжесть. А потом - завитки бересты, мягкое шуршание скомканных газет, звук зажигаемой о кафель спички, пряный запах горящего дерева. От поленьев летят искры, ударяются о латунную решетку и гаснут. И Нэнси унеслась в сны своего детства. В них были берестяные каноэ, стремительно плывущие по темным водам, пляшущие в воздухе языки костра, ярко раскрашенные лица мужчин, мелькающие в бешеной пляске. Тепло костра согревало все ее тело. Душе тоже было тепло.
Тайлер перевернул очередную страницу, взял стакан, отпил глоточек. Нэнси посмотрела на него. Он не заметил.
О чем он думал? Понравился ли ему коктейль? Это останется для нее неизвестным, а вот ее стакан был уже пуст.
Она пружинисто встала с софы и пошла в кухню. Тайлер, полностью поглощенный чтением, не сказал ни слова.
За окном снова пошел снег, снежинки были необыкновенно крупные и пушистые. Такой обычно долго не лежит - тает. Снегом было покрыто все, кроме бассейна, - подогреватель делал свое дело. Коробка льда образовалась только по самым краям. Нэнси налила себе еще порцию и подошла к стеклянной раздвижной двери. Справа простирался город. Его огни расплывались и сливались в один. Она прижалась носом к стеклу и, хотя оно было двойное, все же ощутила холод.
Подышав на стекло, она пальцем нарисовала на запотевшем стекле сердечко. Очертания стульев у бассейна стали казаться мягче от лежащего на них снега. Нэнси протянула руку к выключателю и одним движением погрузила задний двор во тьму. Сосчитав до десяти, она снова включила свет. Нет, ясно, что его там нет.
Она осушила и снова наполнила свой стакан. С коктейлем в руке она прошла в гостиную и тяжело села, а потом легла на софу. Тайлер на секунду оторвался от журнала и вопросительно взглянул на нее. Она поставила стакан на живот, ощущая расслабленность, томленье, полузабытье.
Тайлер перевернул страницу. Теперь скоро он закурит свою чертову вонючую трубку, потом протянет ей стакан, попросит налить еще и даже не посмотрит на нее, даже не удосужится оторваться от журнала. Она сняла пушинку со своего свитера. Почему белые пушинки и черный кашемир всегда стремятся друг к другу? И почему она продолжает думать об этом красивом опасном мальчугане?
Тайлер протянул ей пустой стакан.
- Не нальешь мне еще, дорогая?
В кухне, как и во всем доме, все было новенькое, блестящее и почему-то скучное.
Над водой поднялось очередное облачко пара, а на самом краю бассейна появилась высокая темная тень.
Она налила Тайлеру самый большой в мире стакан коктейля и поставила его на столик так, чтобы ему было удобно до него дотянуться. Сама же вернулась в кухню, отперла раздвижную дверь и вышла из дома в хлопчатобумажных брюках, черном кашемировом свитере и легких туфлях. Было гораздо холоднее, чем она ожидала, уж слишком морозно для Земли Лотоса, как из-за мягкого климата называют этот город.
Она прошла по балкону, по лестнице спустилась во двор и приблизилась к бассейну. Ноги заныли от холода, но зато ей не было скучно.
Кто-то совсем недавно перелезал через загородку и ходил вокруг бассейна. Падающий снег только слегка запорошил следы. Она точно знала - его следы. Она встала на колени и сдула со следа снег. Сообразила же! Она подула чуть сильнее, След был виден хорошо от носка до каблука. След его ботинка. Нет, не ботинка, а сапога. Вмятина от сапога оказалась в тени, и ее темные очертания проступали очень четко на площадке, освещенной прожекторами. Он простоял здесь достаточно долго, выкурил сигарету до самого фильтра. Она подняла и понюхала окурок. Запах был слабый, и она не сразу могла его определить.
Ментол.
Она дошла до конца двора, где была низкая - до пояса - загородка из стекла, и бросила окурок в снег, падающий с неба. До океанского песчаного пляжа - двадцать метров. Двадцать метров падения. Смерть. Ее не видно, но она там.
Нэнси повернулась и направилась обратно к дому. Ноги ничего не чувствовали. Да и все тело окоченело. Она открыла раздвижную дверь, вошла внутрь и, заперев ее за собой, выключила прожекторы, освещающие задний двор.
Тайлер наконец утратил интерес к своему проклятому журналу.
Он крепко спал.