- Неважно. В любом случае нам потребуется остаток дня, чтобы все организовать. Я должен встретиться с прокурором штата и обсудить юридическую сторону вопроса. Надо решить, следует ли нам установить круглосуточное наблюдение за Беккером и так далее. Мы сейчас этим занимаемся. Я отправил тебе в кабинет пару сообщений, но поскольку ты туда не вернулся, я решил, что ты опрашиваешь своих людей.
- М-да, - протянул Лукас и окинул взглядом кухню.
Немытая посуда была свалена в раковине, коробки от полуфабрикатов для микроволновки чудом не вываливались из мусорного ведра. На кухонном столе валялись счета, книги, журналы, каталоги - так и не открытая за две недели почта. Лукас подумал, что живет как свинья.
- Я только что вернулся домой.
- Конференция состоится завтра днем. Скорее всего, часа в два. Я бы хотел, чтобы ты на ней присутствовал. Ты же понимаешь, для представительности. Надень обычную одежду, в которой работаешь на улицах, - телевизионщики это любят.
- Ладно. Я приду немного раньше, чтобы все обсудить. Но сегодня было бы лучше.
- Это невозможно, - сказал Даниэль. - Нужно уладить слишком много деталей. Ты придешь на работу?
- Наверное, позже. Я хочу поговорить с одним парнем из университета, который знает Беккера.
Когда шеф повесил трубку, Дэвенпорт выглянул из-за подоконника и обнаружил, что рыжеволосая женщина задумчиво смотрит на его дом, делая вид, что не замечает, как ее собака подняла лапу на кусты Лукаса.
- Проклятье!
Он, пригнувшись, отправился в спальню, нашел свой блокнот, сел на кровать и позвонил Уэбстеру Прентису в Университет Миннесоты. Ему ответила секретарша, которая перевела звонок в кабинет врача.
- Вы думаете, ее убил Беккер? - спросил Прентис, после того как Лукас представился.
- А кто упоминал о Беккере?
- Зачем бы еще копы стали мне звонить? - заявил психолог. У него был веселый голос, характерный для полных людей. - Послушайте, я хотел бы вам помочь, но вы обратились не по адресу. Позвоните доктору Ларри Мэрриему.
Кабинет Мэрриема находился в здании, снаружи напоминающем какой-то механизм со странными углами и невероятными соединениями. Внутри оно представляло собой лабиринт с туннелями и подвесными переходами, которые соединяли его с соседними домами и расположенными на уровне земли выходами с разных этажей. Некоторые корпуса были разной высоты. Лукас бродил минут десять, дважды спрашивал дорогу и наконец нашел лифты и поднялся на шестой этаж правого крыла.
Секретарша Мэрриема была невысокой, полной и нервной. Узнав, что нужно полицейскому, она умчалась, точно мышь из диснеевского мультфильма, на поиски своего босса. Ларри Мэррием, которого она привела из лаборатории, оказался лысеющим мужчиной в белом халате, с добрым лицом, большими темными глазами и маленькими руками.
- О господи, - выдохнул он, когда Дэвенпорт сказал, что ему нужно. - Это не для протокола?
- Нет, конечно. И никто не узнает, о чем вы мне расскажете. Если только вы не признаетесь, что это вы убили миссис Беккер, - улыбнувшись, проговорил Лукас, пытаясь немного снять напряжение.
Окна кабинета выходили на служебный гараж. Стены из бетонных блоков были выкрашены в кремовый цвет, на маленькой доске объявлений висели медицинские плакаты. Мэррием сел за свой стол и одними губами произнес:
- Закройте дверь.
Лукас потянулся назад и захлопнул дверь. Врач расслабился и сложил руки на груди.
- Кларисса отличная секретарша, но она совершенно не умеет хранить секреты, - сказал Мэррием.
Он встал, сунул руки в карманы и повернулся к окну. По крыше гаража шел мужчина в красной куртке, с медицинским чемоданчиком в руке.
- Это очень неприятная тема.
- У меня сложилось ощущение, что мистер Беккер вызывает беспокойство у огромного количества людей, - сказал Дэвенпорт. - Мы пытаемся найти…
Он запнулся, подбирая верные слова.
- Отправную точку, - помог ему врач и посмотрел через плечо на Лукаса. - Она всегда нужна, в любом исследовании.
- Совершенно верно. Беккер…
- Что он делает? - перебил его доктор, глядя на крышу гаража.
Человек в красной куртке остановился около темно-синего "БМВ", огляделся по сторонам, достал из рукава длинный блестящий кусок металла и просунул в щель между окном и прокладкой.
- Мне кажется, этот человек пытается угнать машину.
- Что?
Лукас подошел к окну и взглянул наружу. Мужчина внизу на мгновение замер и посмотрел на здание больницы, словно почувствовал, что за ним наблюдают, хотя никого не мог видеть за тонированным стеклом. Дэвенпорту стало весело.
- Да, он пытается угнать машину. Мне нужно позвонить, подождите минуту, - пробормотал он и потянулся к телефону на столе.
- Конечно, - ответил врач, удивленно взглянув на него, и снова повернулся к вору. - Позвоните в "девять…"
Лейтенант сразу набрал номер диспетчера.
- Ширли, это Лукас. Я вижу в окно типа по имени Э. Томас Литтл. Он взламывает замок "БМВ".
Он сообщил все необходимое и повесил трубку.
- О господи, - проговорил Мэррием, который смотрел на угонщика, прижимая к губам кончики пальцев.
Э. Томас Литтл наконец открыл дверь и забрался на переднее сиденье автомобиля.
- Мой старый клиент, - сказал Лукас.
Ему стало весело, и он почувствовал удовольствие, словно его коснулся весенний ветерок.
- И он действительно собирается украсть машину?
- Да. Правда, он не слишком большой специалист по этим делам. Сейчас он пытается вытащить цилиндр замка из рулевой колонки.
- А когда приедет полиция?
- Через минуту или около того, - ответил Дэвенпорт. - Или через тысячу баксов за причиненный ущерб.
Они молча наблюдали за тем, как Литтл продолжает возиться на переднем сиденье. Через шестьдесят секунд после того, как он забрался внутрь, он тронулся с места и покатил к выезду с парковки. Когда он направился к круговому пандусу, перед ним остановился полицейский автомобиль. Литтл начал пятиться, но копы не отставали. Через минуту он разговаривал с патрульными.
- Очень странно, - сказал врач, когда на преступника надели наручники и впихнули его на заднее сиденье полицейской машины.
Один из парней посмотрел на здание больницы, как до него Литтл, и помахал рукой. Мэррием поднял руку, понял, что его не видно, и снова повернулся к Дэвенпорту.
- Вы хотели поговорить о Майкле Беккере.
- Да. - Лукас вернулся на свой стул. - О докторе Беккере.
- Он… Вы знаете, какая у меня специализация?
- Вы детский онколог, - ответил Лукас. - Лечите детей, больных раком.
- Да. Беккер спросил, не может ли он посмотреть, как мы это делаем. У него превосходная репутация в его области деятельности. Он патологоанатом, а также его ценят социологи и антропологи за работы в области, которую он называет "социальная организация смерти". Это и привело его сюда. Он хотел детально изучить применение химиотерапии в лечении наших больных и узнать, как мы боремся со смертью… какие правила и обычаи возникли вокруг нее.
- И вы согласились?
- Разумеется, - кивнул врач. - Здесь постоянно проводится около дюжины исследований - это учебно-научный институт. У Беккера прекрасная репутация, а темы, которые он изучает, обладают потенциальной ценностью. И по правде говоря, его работа привела к некоторым процедурным изменениям.
- Например?
Мэррием снял очки и потер глаза. "Он выглядит усталым, - подумал Лукас. - Не так, как после бессонной ночи, а так, словно он не спал лет пять".
- Существуют вещи, которых не замечаешь, если постоянно имеешь с ними дело. Когда ты знаешь, что кто-то умрет, с помещением и телом необходимо совершить определенные действия. Нужно вымыть палату, приготовить тело к последнему пути. Некоторые больные находятся в здравом уме, когда приходит их час. Как вы думаете, что они чувствуют, когда к ним заглядывает санитарка с ведром и шваброй, чтобы проверить, живы ли они еще? Пациент понимает, что мы, видимо, сказали ей: "Этот человек сегодня умрет".
- Господи, - пробормотал полицейский.
- Вот именно. А Беккер занимался более тонкими вещами. Одна из проблем нашей работы состоит в том, что медицинские работники не выдерживают напряжения. Мы лечим детей с прогрессирующими и редкими видами рака, и почти все из них рано или поздно умирают. А если вы становитесь свидетелем огромного количества детских смертей и видите родителей, которые проходят через все это вместе с ними… В общем, уровень стрессов среди медсестер и обслуживающего персонала, да и врачей, невероятно высок. Иногда они страдают хронической депрессией, которая на долгие годы выводит их из строя, даже когда они перестают работать с маленькими пациентами. Таким образом, когда у нас появился Беккер, мы подумали, что, возможно, у него возникнут идеи насчет того, как бы мы могли себе помочь.
- Звучит вполне разумно, - сказал Лукас. - Но, судя по тому, как вы это мне рассказываете… Беккер сделал что-то не так? Что случилось?
- Не знаю, случилось ли что-нибудь, - ответил Мэррием. Он отвернулся и посмотрел на небо. - Я действительно не знаю. Но после того как он провел у нас неделю или две, ко мне начали приходить мои люди. Он заставлял их нервничать. Складывалось впечатление, что он изучает не сущность смерти - организацию процесса, формальные признаки, не знаю, как правильнее назвать, - а наблюдает за самой смертью и получает от этого удовольствие. Мой персонал стал называть его Доктор Смерть.
- Боже праведный, - проговорил Дэвенпорт. Слоун говорил ему, что во Вьетнаме Беккера называли Доктор Смерть. - Ему нравилось смотреть, как умирают люди?
- Именно. - Врач снова повернулся к нему и прислонился к столу, опираясь на него руками. - Те, кто работал с ним, говорили, что у них возникало ощущение, будто он испытывает возбуждение, когда приближается смерть. Среди медиков волнение в таких ситуациях дело обычное - мы берем к себе ребенка и сражаемся за его жизнь вместе с ним, и вот наступает момент, когда он от нас уходит. В данных обстоятельствах даже опытные медики настраиваются на то, что должно произойти, готовятся к неизбежному. С Беккером дело обстояло иначе. Его охватывало возбуждение сродни интеллектуальному.
- Но не сексуальному?
- Тут я ничего не могу сказать. Чувства, которые он испытывал, были очень сильными, из разряда сексуального удовольствия. В общем, тем, кто с ним работал, казалось, что его переполняет наслаждение. Когда ребенок умирал, Беккер выказывал определенное удовлетворение.
Мэррием встал и, обойдя свое кресло, остановился у окна, чтобы взглянуть на гараж. Один из патрульных поставил "БМВ" на место и теперь, стоя около него, писал записку для владельца машины.
- Не знаю, следует ли мне это говорить, меня могут осудить.
- Я же сказал, что наш разговор не для протокола, - напомнил ему Дэвенпорт.
Врач по-прежнему стоял у окна, и Лукас понял, что он сознательно не смотрит ему в глаза. Полицейский молчал, не нарушая тишины.
- В онкологическом отделении смерть подчиняется определенному ритму, - медленно, словно обдумывая каждое слово, проговорил доктор. - Ребенок может находиться в дюйме от смерти, но ты знаешь, что он еще не умирает. И ему становится лучше. Болезнь отступает. Он опять может сидеть, разговаривать, смотреть телевизор. А через шесть недель его уже нет.
- Ремиссия, - сказал Лукас.
- Да. Беккер периодически появлялся у нас в течение трех месяцев. Мы заключили договор: он мог приходить в любое время, днем или ночью, чтобы наблюдать за нашими пациентами. Разумеется, ночью смотреть особенно не на что, но он хотел получить полный доступ к жизни больницы. В этом был здравый смысл, и мы согласились. Не забывайте: он университетский профессор с безупречной репутацией. Но мы не хотели, чтобы кто-то бродил по палатам без присмотра, поэтому попросили его записывать в журнал свои посещения. Никаких проблем. Он сказал, что все понимает. Так вот, когда он находился на отделении, умер ребенок. Энтон Бремер, одиннадцати лет. У него было очень тяжелое состояние, он принимал серьезные препараты.
- Наркотики?
- Да. Он был близок к смерти, но когда его не стало, мы удивились. Как я уже сказал, в том, что у нас происходит, есть определенный ритм. Тот, кто достаточно долго работает здесь, начинает это чувствовать. Смерть мальчика выпадала из системы. Но понимаете, такое иногда случается, ребенок умирает, хотя не должен бы. Когда скончался Энтон, я ничего такого не подумал. Просто еще один плохой день на отделении.
- Беккер оказался причастен к его смерти?
- Не могу сказать. Мне бы даже подозревать это не следовало. Но его отношение к смертям наших пациентов начало возмущать сотрудников. Он ничего не говорил, но они видели, как он себя вел. И это вызывало у них негодование. Когда закончились три месяца - испытательный срок для проекта, - я решил, что продлевать договор мы не станем. Я имею право не объяснять причины своего решения. Ради блага отделения - что-то вроде этого. Так я и сделал.
- Беккер разозлился?
- Не явно. Он вел себя очень сердечно, сказал, что все понимает и так далее. А через две или три недели после его ухода ко мне пришла одна из медсестер - она от нас уволилась, больше не смогла здесь находиться - и сообщила, что постоянно думает об Энтоне. И не может отделаться от мысли, что Беккер каким-то образом убил его. У нее было впечатление, что мальчику стало лучше. Сначала его состояние ухудшалось, он дошел до критической точки, а потом началась ремиссия. Женщина работала с трех часов дня до полуночи, а придя на следующий день, узнала, что ночью Энтон умер. Она не сразу подумала о Беккере, а когда у нее появились подозрения, заглянула в журнал, чтобы проверить, когда он ушел из больницы. Выяснилось, что в тот день он вообще не отметился. Но она помнила, что он там был, заходил к мальчику несколько раз и оставался на отделении, когда закончилась ее смена.
- Она решила, что он уничтожил записи в журнале на случай, если кто-то заинтересуется необъяснимыми смертями.
- Да, так она и подумала. Мы поговорили, и я обещал разобраться. Я спросил у нескольких человек, видели ли они в тот день Беккера, они отвечали неуверенно, но у них сложилось ощущение, что он там был. Я позвонил Беккеру, сказал, что у нас произошла мелкая кража, мы пытаемся найти виновного и не заметил ли он, как кто-нибудь брал из шкафа рабочие халаты. Он ответил, что ничего такого не видел. Тогда я поинтересовался, всегда ли он записывался в журнал, когда приходил к нам, и он признался, что, возможно, пару раз забыл это сделать.
- Вам не удалось поймать его на лжи, - сказал Дэвенпорт.
- Нет.
- А были еще похожие смерти?
- Одна. Во время второй или третьей недели его работы на отделении. Маленькая девочка лежала у нас с диагнозом "рак костного мозга". Я думал о ней потом, но не знаю…
- Вскрытие детей делали?
- Естественно. Детальное.
- Их проводил Беккер?
- Нет, у нас есть доктор, который на этом специализируется.
- Он обнаружил что-нибудь необычное?
- Нет. Дело в том, что дети были очень слабыми, находились на грани жизни и смерти, и если он просто отключил кислород, этого бы хватило. Мы ничего не увидели бы на вскрытии - по крайней мере, не смогли бы выделить на фоне массы химической дряни, которой полны больные раком: огромное количество самых разных препаратов, реакция на облучение, сильное нарушение функций организма. К тому времени, когда производится вскрытие, дети пребывают в ужасающем состоянии.
- Но вы считаете, что он мог их убить.
- Это слишком сильно сказано, - проговорил врач. Он наконец повернулся и посмотрел на Лукаса. - Тогда бы я позвонил в полицию. При наличии медицинских доказательств, если бы кто-то видел или имел основания подозревать, что он это сделал, я не колебался бы ни минуты. Но ничего такого не было. Ничего, кроме ощущения, которое вполне могло быть нашей психологической реакцией, связанной с тем, что чужак вмешивается в то, что сам Беккер называл "ритуалом смерти".
- Он опубликовал какую-нибудь работу на данную тему? - спросил Дэвенпорт.
- Да. Я могу предоставить вам выдержки. Или попросить Клариссу сделать копию.
- Буду вам очень признателен, - сказал Лукас. - Хорошо. Вы знаете, что произошло пару дней назад?
- Убили жену Беккера.
- Мы занимаемся расследованием ее смерти. Должен вам признаться, кое-кто считает, что Беккер приложил к этому руку.
- Ну не знаю. Я сомневаюсь, - мрачно проговорил Мэррием.
- Судя по вашему тону, вы допускаете, что он способен на такое…
- Если бы он знал, что его жену должны убить, он бы непременно при этом присутствовал, чтобы посмотреть, как это произойдет, - ответил врач. Неожиданно смутившись, он добавил: - Вообще-то я не знаю, верю ли я в такую возможность.
- Хм, - протянул Лукас, внимательно взглянув на своего собеседника. - Беккер по-прежнему работает в больнице с живыми пациентами?
- Да. Не на нашем отделении. На других. Пару раз я видел его в операционных и в палатах, где лежат тяжелобольные.
- Вы кому-нибудь говорили?..
- Послушайте, я же ничего не знаю наверняка, - сердито ответил доктор, на мгновение забыв о манерах. - Это моя проблема. Если я что-то скажу, это будет означать, что я назвал его убийцей. Ради бога, поймите, я не могу так поступить.
- В частной беседе…
- Здесь? Это станет всеобщим достоянием через тридцать секунд, - сказал врач и провел рукой по редким волосам. - Пока вы не поработаете в университетской больнице некоторое время, вы не почувствуете на своей шкуре, что такое клевета. В нашем штате найдется человек десять, которые совершенно уверены, что в будущем году они станут нобелевскими лауреатами, если только какой-нибудь придурок из вышестоящей организации не испортит им все дело. Если я что-нибудь скажу о Беккере, через пять минут об этом узнает вся больница. Еще через пять минут мои слова донесут до него, указав, что это я распускаю слухи. Я ничего не могу сделать.
- Хорошо. - Лукас кивнул, встал и взял куртку. - Вы мне дадите копию его работы?
- Конечно. И если я еще чем-то смогу помочь, звоните, и я все сделаю. Но вы же понимаете, в каком я сложном положении.
- Разумеется.
Дэвенпорт направился к двери, но Мэррием его остановил, быстро взмахнув рукой.
- Я все пытался придумать, как охарактеризовать поведение Беккера рядом с умирающими пациентами, - сказал он. - Когда вы читаете о фанатиках, устраивающих крестовые походы против порнографии, вы, конечно, чувствуете, что с ними что-то не так, верно? Вы понимаете, что их интерес к предмету выходит далеко за рамки обычного. Как если бы человек собрал коллекцию из двух тысяч порножурналов, чтобы доказать, насколько это ужасно. Так вот, это о Беккере. Когда какой-нибудь ребенок умирал, он напускал на себя благолепную печаль, но при взгляде на него возникало ощущение, будто он облизывает губы от наслаждения.
- Звучит так, словно он чудовище, - заметил Лукас.
- Я онколог, - просто сказал Мэррием. - И верю в чудовищ.
Лукас вышел из больницы, держа руки в карманах и раздумывая над тем, что он услышал. Ему улыбнулась симпатичная медсестра, и он автоматически улыбнулся в ответ, хотя в душе у него царил мрак. Неужели Беккер убивал детей?