- Ступишин Вадим Николаевич. Кандидат наук. Микробиолог, - невозмутимо представил его Литвинов. - Прошу любить и жаловать.
Под цепкими взглядами этих испытующих ледяных глаз бедный должник чувствовал себя так, будто его нагишом выставили на позорище.
- А чего он в медицине понимает? - недоверчиво спросил другой.
- Все, что нужно, - ответил Пашка. - Хирургического опыта у него, конечно, нет. Но определить качество товара он способен куда лучше наших "спецов". Профессионал…
Возникла напряженная пауза.
- Продаст, - наконец безапелляционно заявил третий.
- Зачем? - возразил Литвинов. - Он умеет хранить тайны. Правда, Вадим? И потом, у него семья. Сыну уже четырнадцать. Хороший мальчик. Здоровый. Спортом занимается…
- Смотри, Паук, ты рискуешь.
- Не больше, чем с другими, - усмехнулся Пашка. - Надо же ему как-то долги отрабатывать…
- Ладно, - заключил, вставая, первый и, очевидно, главный. - Кто не рискует, тот шампанского не пьет. Пусть работает… Но запомни, Паук, в случае чего - ты за него головой отвечаешь.
Распрощавшись с Литвиновым, все трое молча вышли.
- Ну вот и все, старик, - хлопнув старого друга по плечу, улыбнулся Пашка. - Теперь у тебя действительно есть шанс.
- А что… - не своим голосом спросил Вадим Николаевич. - Что мне придется делать?
- Скоро все узнаешь. А пока - выпей коньячку. Жизнь, старик, чертовски клевая штука. За нее стоит выпить…
Когда Вадим Николаевич возвращался домой, в груди у него царила холодная пустота, будто оттуда заживо вынули сердце. То, что он узнал о Пашкином бизнесе, потрясло Ступишина до глубины души. Ему даже в голову не приходило, что бывший однокурсник мог заниматься таким грязным делом!
- А ты что думал, чистоплюй хренов? - зло усмехнулся Пашка, заметив его брезгливое отвращение. - Деньги мне даром даются?! По уши, по уши надо искупаться в дерьме, чтобы в карманах у тебя зазвенело! И не пялься на меня так. Ты теперь только одной ногой на земле стоишь. Другая у тебя уже в могиле. Так что, как говорится, шаг в сторону - и сам знаешь, что будет…
Вадим Николаевич знал. Очень хорошо знал, что это была не пустая угроза. Впрочем, о своей жизни он уже не думал. Сейчас главное было спасти Альку - сына, которого он вынужден был на время отдать Пашке-Пауку в заложники.
- Так будет надежнее. А то мало ли что тебе сдуру в голову стукнет… И мальчишка пока отдохнет у меня на даче. Чего ему летом в городе болтаться? Не волнуйся, пока ты со мной - с ним ничего не случится. Отныне мы, старик, повязаны. И никуда нам друг от друга не деться…
Жена встретила его на пороге - каким-то потаенным женским чутьем угадала, что это муж поднимается в лифте. Казалось, она уже не надеялась увидеть его живым и теперь не знала: человек перед нею или призрак?
- Ну что? - бездыханно спросила Наташа.
Вадим Николаевич плотно закрыл за собою дверь. Усевшись на ящик для обуви, неторопливо принялся снимать ботинки. Вздохнул и произнес отстраненно:
- Обошлось вроде… Пока… Отсрочку мне дали…
Жена тихонько захныкала.
- Да не реви ты! - неожиданно вспылил Ступишин. И сухо распорядился: - Лучше налей мне из холодильника водки…
С тех пор прошел месяц.
Когда вечером Турецкий вернулся домой, настроение у него было, мягко выражаясь, далеко не праздничное. События минувшего дня однозначно наводили на мысль, что дело, за которое взялся неутомимый прокурор, было куда серьезнее, чем представлялось на первый взгляд. Лучшим тому доказательством могло служить и все более отчетливое появление на горизонте пресловутого гэбья, с которым у Турецкого были давние счеты. И наконец - бесследное исчезновение следователя Кулика. Единственного свидетеля темных махинаций вокруг авиакатастрофы в Белграде. А ведь свидетели никогда сами по себе не исчезают… В глубине души Александр Борисович еще надеялся, что Кулик все-таки позвонит ему домой. Мало ли что могло случиться у человека? В противном случае завтра он сам займется его поисками.
Не способствовала праздничному настроению и скупая телеграмма, которую Александр Борисович по возвращении извлек из почтового ящика. (Очевидно, почтальон, не застав адресата, просто бросил ее в ящик.) "Поздравляем с днем рождения. Еще надеемся. Жена, дочь".
Это укоризненное "еще надеемся" неожиданно заставило его вновь испытать мучительное чувство стыда за свою непутевую жизнь, в которой никак не находилось должного места для семьи. Жизнь, из-за которой он постоянно не мог уделить необходимого внимания той единственной женщине, которая всегда преданно и бескорыстно его любила…
Поддавшись мрачному настроению, Турецкий не стал приглашать гостей, устраивать шумное застолье и остаток вечера, потягивая виски, угрюмо просидел у телефона, ожидая либо звонка Кулика, либо международного - из Риги. Но так и не дождался ни того ни другого.
Зато уже затемно дождался неожиданного звонка в дверь. И открыв ее, узрел на пороге сияющего Борьку Немировского.
- Ты что, один? - удивился тот. - А где же гости?!
- А я никого и не звал, - буркнул Турецкий.
- Ну ты даешь - неужели в одиночку заливаешь!? Слушай, что с тобой происходит? - присмотревшись к старому другу, удивленно заметил американский гость. - Что-то ты мне не нравишься.
- Ничего… Все хоккей, как у вас говорят, - усмехнулся Александр Борисович, наливая ему выпить.
- Может, у тебя депрессия? Нельзя это так оставлять. Надо обратиться к психоаналитику, а не напиваться.
- Ага. Лучше сразу в Государственную думу. Чтобы приняли для Саши Турецкого индивидуальный сухой закон…
- Нет, ты мне определенно не нравишься… Ладно, не хочешь говорить, дело твое. Тогда держи - это тебе мой подарок.
Немировский вручил имениннику небольшую картонную коробку.
- Что это?
- Открой и увидишь.
Внутри оказался новенький портативный компьютер. Ожидавший чего угодно, только не этого, Турецкий недоуменно взглянул на старого друга.
- А на хрена он мне?
- Как это "на хрена"?! Это же "Acer"! Последняя модель! - И удивленный гость принялся со знанием дела перечислять ее многочисленные достоинства. - Для современного человека совершенно незаменимая вещь! У нас в Америке без них как без рук!
- Так это у вас. А мы по старинке, лапотники… И потом, я понятия не имею, чего и куда тут нажимать…
- Пустяки, научишься.
- Лучше бы ты мне принес еще виски, - вздохнул Турецкий.
- No problems! Мы же сейчас идем в кабак. Разве ты забыл?
- Чего?
Выходить из дому и тащиться куда бы то ни было имениннику решительно не хотелось. Не говоря уже о том, что он терпеть не мог ни самих кабаков, ни тусовавшейся там особого рода публики. Но американский гость был непреклонен. А поскольку дальнейшее ожидание у телефона явно не имело смысла, Александр Борисович в конце концов пришел к выводу, что, если душа требует выпивки, то не имеет значения, где утолять жажду - дома или в кабаке. С тем и отправился наскоро принимать душ и переодеваться.
Балашихинская городская больница
Ночь
- … Ну, Ракель ему и говорит: так, мол, и так, не люблю я тебя. И вообще, лучше ты меня не трожь, а не то в полицию нажалуюсь… А он, Фернандо, значит, вдруг - хвать ее за грудки да как заорет: ах ты, такая-растакая, непотребная! Мол, отец твой мне агромадные деньги должен, а ты еще ломаешься?! Все равно, говорит, будешь моей полюбовницей!
- Ой, страсти-то какие! А дальше, дальше чего было?
- Ясно чего: руки начал ей выкручивать. Потом на кровать повалил, чтобы, значит, снасильничать девку. И вдруг заходит Аугусто. Братец, стало быть, ее. Только она покамест не знает, что он братец. Отец ей перед смертью не сказал, что у него еще сыночек есть от другой женщины. Вот у них, значит, с сестрой любовь и закрутилась…
- Ах ты Господи!..
- Ну, вошел он: глядь - а тот, Фернандо, значит, ее уже почти одолел. Подбегает и как хватит его кулаком по загривку! Ну, из того и дух вон…
- Убил?!
- А кто ж его знает? Может, и убил. Тут как раз эта серия закончилась. А чего дальше будет - завтра узнаем.
Рассказав подруге, такой же пожилой нянечке из соседнего хирургического отделения, последнюю серию бесконечной мексиканской "мыльной оперы", Марья Ивановна, как обычно, направилась делать обход.
Больные давно улеглись. Старое здание районной больницы казалось совершенно вымершим. Только из ординаторской слышались негромкие голоса и озорное хихиканье. Не иначе, сестрички опять заигрывали с дежурным врачом. Совсем еще сопливки - а туда же, бесстыдницы…
Пройдя по палатам и убедившись, что ничего особенного не произошло, Марья Ивановна напоследок заглянула в отдельный бокс, где уже третий день лежал какой-то безымянный мальчонка, которого, по слухам, подобрали в лесу здешние милиционеры. Был он до сих пор без сознания. Только иногда жалобно скулил либо начинал бредить. Бормотал какие-то невнятные страсти, будто в кино ужасов насмотрелся. А чего бормотал и не поймешь. Одно слово - психический.
Приоткрыв дверь в бокс, Марья Ивановна стала подслеповато вглядываться в темноту. Закрашенная голубой краской, дежурная лампочка едва светила. Но и при этом сумеречном освещении няня разобрала, что койка, на которой давеча лежал мальчуган, была пуста. На полу валялось сброшенное одеяло.
- Эй, паренек! - всполошилась пожилая женщина. - Ты где, миленькай?!
Выглянула обратно в коридор - пусто. Господи, куда же он подевался?! Включив свет, нянечка тщательно обшарила весь бокс. Даже заглянула под койку. Но больного нигде не было. Вот так история!
И тут взгляд ее упал на приоткрытую оконную раму.
- Батюшки… - испуганно прошептала Марья Ивановна. И всплеснув руками, бросилась по коридору в ординаторскую.
Ночной клуб "Саломея"
Смешно сказать - но до сих пор Турецкому не приходилось бывать в ночных клубах просто так, в качестве посетителя. Его случайные вояжи по такого рода заведениям всегда ограничивались исключительно служебными целями. Не говоря уж о том, что на зарплату старшего следователя не очень-то разгуляешься…
Немировский же, напротив, был изрядным знатоком ночной жизни городов мира и теперь, похоже, намеревался основательно изучить ночную Москву.
- Мне про этот кабак еще в самолете рассказали, - заметил он, когда они подкатили на такси к зеркальным дверям роскошного нового заведения. - Говорят, ничуть не хуже парижских!
Вне служебных полномочий, дававших ему определенную власть и статус постороннего наблюдателя, Турецкий чувствовал себя как-то неуютно. Набитые деньгами сомнительного происхождения, сытые и наглые бездельники, ошивавшиеся здесь, вызывали у него глухое раздражение. Будь его воля - большинство из них он бы не колеблясь отправил за решетку.
Расплатившись за вход, Немировский уверенно провел друга через модерновый холл в зал местного ресторана. Казалось, он был здесь не раз и чувствовал себя как рыба в воде. Одно слово - американец.
- Ты что такой кислый, Сашка? - усмехнулся он, когда они уселись за столик, освещенный мягким светом настольной лампы. - Можно подумать, у тебя сегодня не день рождения, а собственные поминки!
Турецкий горько усмехнулся. С его работой надо всегда быть готовым к такому обороту дела.
Между тем к столику уже подоспел официант.
- Что желаете? - почтительно осведомился он, при этом как-то подозрительно косясь на Турецкого.
- Валяй, Сашка, заказывай! - вальяжно заявил Немировский, передавая другу раскрытое меню. - И не стесняйся - я угощаю!
Александр Борисович замялся. Одного взгляда на цены ему было достаточно, чтобы напрочь потерять аппетит.
- Да что ты в самом деле? - настаивал друг. - Ладно, давай я сам. - И сдвинув брови, Немировский принялся с видом знатока обстоятельно делать заказ.
Турецкий уже пожалел, что согласился на эту нелепую авантюру. Лучше бы они, как в добрые старые времена, скоротали этот вечер на кухне, за бутылкой водки и душевным разговором - просто и по-домашнему.
Но отступать было поздно. Развалившись в мягком кресле, старый друг Борька начал вдохновенно повествовать о лучших в мире злачных местах, где он побывал за эти годы; о роскошных женщинах, неизменно даривших ему свою благосклонность, и прочих аксессуарах красивой жизни, какой у бывшего следователя по особо важным делам Турецкого Александра Борисовича, тридцати девяти лет от роду, никогда не было и не будет. И ничего тут не поделаешь - судьба…
Внезапно, когда им уже принесли непомерно обильный и столь же дорогой заказ, в кармане у Немировского призывно заверещал сотовый телефон.
- Алло? - произнес он. И ослепительно улыбнувшись, тотчас перешел на английский: - Hiyo! Are you in Moskow!? Wonderfull! Yes… That's a good idea!.. No problems… Immedietly!.. Se you!.. Bye, bye!..
- Что случилось? - озабоченно спросил Турецкий, едва друг вырубил телефон и сунул его обратно в карман.
- Извини, Саша, - виновато улыбнулся американский гость. - Видит Бог, я не предполагал… Словом, тут сейчас проездом один мой деловой партнер. Настоящий крутой миллионер. Надо срочно встретиться. Бизнес, сам понимаешь…
- Угу… А что мне прикажешь со всем этим делать?
- Как что?! Ешь! Пей! Гуляй!.. Сними себе какую-нибудь клевую девчонку - вон их здесь сколько! Веселись, старина, ведь сегодня твой праздник!
Решительным жестом отметая любые возражения, Немировский расстегнул бумажник и ловко отсчитал десяток новеньких зеленых купюр.
- Вот тебе "штука". Возьми - пригодится на мелкие расходы.
У Турецкого даже перехватило дыхание.
- Ты что, сдурел?
- Брось, Сашка! Я же тебя сто лет не видел! И пожалуйста, извини, что так получилось… Я тебе завтра позвоню!
И прежде чем Турецкий спохватился и попытался вернуть деньги хозяину, тот стремительно поднялся из-за стола - и был таков.
Сжимая в руке пачку кредиток, Александр Борисович долго с изумлением глядел ему вслед.
- Еще что-нибудь желаете? - вежливо осведомился бесшумно появившийся официант.
…На сцене творилось что-то невообразимое. Это было поистине фантастическое буйство обнаженной женской плоти, взывающей к самым изощренным ласкам, пробуждающей самые дерзкие фантазии. Потрясающе сексапильные красотки, будто сошедшие со страниц модных эротических журналов, в каком-то феерическом хороводе исступленно вытворяли такое, отчего у мужчин кровь закипала в жилах, как перед наступлением оргазма. Гремела музыка. Гуляющая публика обоих полов самозабвенно отрывалась на всю катушку…
Единственным человеком, который выглядел совершенно чужим на этом празднике жизни, был Турецкий. Угрюмо склонившись над столиком, он так же угрюмо ковырял вилкой разнообразные экзотические закуски, время от времени опрокидывая очередную стопку великолепного коньячка, и даже не интересовался тем, что происходило вокруг него в эти минуты. Галстук его заметно съехал на сторону. Между пальцами, роняя на скатерть белесые столбики пепла, позабыто дымилась сигарета. А в тоскующих глазах отражалась неуемная русская хандра. Глядя на него, вряд ли кому-либо могло прийти в голову, что сегодня у этого человека день рождения…
- Гм… Прошу прощения, вы никого не ждете? - склонившись к Турецкому, вежливо поинтересовался официант.
Александр Борисович поднял на него отсутствующий взгляд. Увидел птичье лицо и острые лживые глаза несомненного пройдохи и мошенника. Слегка поморщился и без всякого интереса спросил:
- А что?
Официант многозначительно улыбнулся.
- Одна дама просит разрешения пересесть к вам. Надеюсь, вы позволите?
- Дама? - удивленно повторил Турецкий.
- Гм… Очень милая девушка. Если вы никого не ждете, она могла бы составить вам компанию.
- Нет, я никого не жду, - покачал головой бывший следователь. - И никого не хочу…
Закончить он не успел. Потому что в эту минуту к столику действительно подошла девушка, которой пройдоха-официант незаметно сделал приглашающий жест. Едва увидев ее лицо, Турецкий оцепенел.
- Здравствуйте, - мелодично произнесла она. И улыбнулась - скромно и приветливо.
Ответа не последовало.
- Не может быть, - бледнея прошептал Турецкий. - Рита?! - В глазах девушки мелькнуло изумление. - Но… Ведь ты умерла! Тебя же убили, Рита?!
После смерти ее последнего клиента и того, что рассказала ей Ленка Никулина, Рита твердо решила уйти с этой работы. И немедленно, пока ее случайно не втянули еще в какую-нибудь грязную историю.
Вообще-то Ленка не сообщила ей ничего нового. Рита и сама прекрасно догадалась, что обработка "заказных" клиентов была организована мафией. Цели тоже были ей относительно ясны. Но участвовать в этом сознательно она не желала. Хотя "подруга" ее и уговаривала.
"Какая тебе разница - кого раскручивать?! Деньги ведь не пахнут! Ты прикинь: эта жлобская администрация отстегивает тебе какие-то жалкие сто баксов в месяц! Плюс смешные проценты и премиальные. Но все равно: разве за них стоит так вкалывать?! А с этими ты будешь иметь по сто баксов с одного клиента! И еще за дополнительные услуги…"
"А если назавтра еще кто-нибудь из них пустит себе пулю в лоб?" - возражала Рита.
"Ну и хрен с ним! Что он тебе, родной? И вообще: откуда ты знаешь, как эти козлы свои миллионы нахапали!? Все они, гады, одним миром мазаны! Хапуги проклятые…"
"Нет, Лена, я так не могу. Не могу и все…"
"Ну и дура!.. Не понимаю я тебя. С виду - умная баба. А ведешь себя, как эта, блин, забыла… А - идеалистка! На что ты надеешься? Чего ждешь? Прекрасного принца?! Так не бывает их - перевелись! Сама ведь уже давно поняла, что все мужики полное дерьмо! Кобели вонючие! Им от нас только одно нужно… Ну и какого черта мы должны с ними церемониться?! Заплатил - отвали! Следующий… Подумай: тебе ведь скоро тридцать! Еще немного - и жизнь кончена! А что ты в этой жизни видела?"
Но Рита была непреклонна. Подобное отношение к мужчинам она действительно отчасти разделяла. На то были свои причины. И все же идти по этой скользкой дорожке ей было невмоготу. Как с некоторых пор стала невмоготу сама мысль о физической близости с мужчиной…
Для Ленки все было проще. Рита знала, что в свободное от работы время подруга оказывает своим клиентам "дополнительные услуги". Или, попросту говоря, путанит. Многие девушки - ее коллеги занимались этим. Бдительная администрация, конечно, была в курсе. Однако смотрела на "левые доходы" сотрудниц как бы сквозь пальцы и не забывала при этом с помощью разнообразных ухищрений взимать и свою долю.
А между тем Рита пользовалась огромным успехом. Каждый вечер она получала более чем заманчивые предложения, сулившие ей безбедную и легкую жизнь. Порой ополоумевшие клиенты готовы были, что называется, снять последнюю рубаху, чтобы добиться ее благосклонности. Но тщетно. На работе она предпочитала строго придерживаться инструкции. А в остальное время мужчин для нее просто не существовало.
В этот вечер Рита пришла в ночной клуб с твердым решением немедленно уволиться. Выслушав ее, старший менеджер по работе с персоналом сделал удивленное лицо и невинно поинтересовался:
- Тебе что, мало платят, девочка? Можно добавить…
Рита продолжала настаивать, ссылаясь при этом на семейные обстоятельства. Но проницательный Сергей Эдуардович довольно быстро ее раскусил и невозмутимо заметил: