Пристально взглянув на старого друга, Немировский покачал головой:
- Ох, Сашка, не знаю, что с тобой происходит, но, по-моему, ты уже вполне созрел, чтобы смотаться отсюда к чертовой матери и пожить наконец по-человечески…
- Например, где?
- Хотя бы у нас, в Штатах. Нет, правда, ты подумай! Я бы тебе и приглашение, и работу организовал… Ну чего ты вцепился в эту убогую страну? Что тебя с ней связывает?!
- Не знаю, Боря, - вздохнул Турецкий. - Наверное, судьба…
Снаружи послышался мелодичный женский голос, объявивший о начале посадки в самолет до Нью-Йорка.
- Ну, старик, мне пора, - развел руками Немировский. - Как говорится, спасибо за хлеб, за соль и не поминайте лихом…
- Нагрянешь еще? - спросил Александр Борисович, провожая друга к стойке таможенного контроля.
- В ближайшее время едва ли. Меня тут в два счета по миру пустят! - Взяв старого друга за плечи, он с грустью взглянул ему в глаза и произнес: - Что ж, увидимся… А насчет моего предложения подумай. Ведь пропадешь ты здесь, Сашка. Ей-богу - пропадешь ни за что…
- Спасибо на добром слове, - печально улыбнулся Турецкий.
Друзья обнялись. Затем американский гость, подхватив свой увесистый чемодан, принялся с улыбкой демонстрировать молодой девушке-таможеннику его содержимое.
- Так не забудь, Саша! - крикнул он, уже формально из-за границы. - Если все-таки надумаешь - немедленно свяжись со мной, и я тебе все организую! Хоккей?
Вскинув руку, Турецкий изобразил пальцами оптимистичную букву "о". И развернувшись, уныло зашагал к выходу из здания…
- Порядок, дядя Саша? - стащив с рыжей головы наушники, спросил Дениска, когда тот снова уселся в машину.
Александр Борисович молча проводил взглядом огромный и сверкающий "боинг", с ревом уносившийся в чистое голубое небо.
- Ну, чего стоишь? Поехали…
Выехав на шоссе, Дениска многозначительно заметил:
- А вам тут, между прочим, девушка звонила.
- Рита? - спохватился Турецкий, вспомнив, что оставил в машине свой мобильный телефон.
- Угу… Очень интересовалась, когда же вы наконец к ней выберетесь? Скучает, наверное…
Пропустив это замечание мимо ушей, Турецкий отвернулся и молча уставился на дорогу.
- Так как насчет торговли "мясом", а, дядя Саша? - снова напомнил Дениска. - Может, все-таки расскажете?
Искоса взглянув на его самоуверенную физиономию, на которой еще были рассыпаны озорные мальчишечьи веснушки, Турецкий неожиданно усмехнулся и подумал, что от этого пинкертона шило в мешке не утаишь. Наверное, придется в самом деле рассказать ему все. Так будет лучше для их теперь уже общего дела. В том же, что Денису можно полностью доверять, он имел возможность убедиться еще в Германии. Впрочем, для начала не мешало бы спросить разрешения у его дяди: стоит ли впутывать парня в эту темную историю? А потом позвонить Рите. Помнится, она мельком упомянула про своего знакомого фотографа из ночного клуба. Может, это и есть та самая ниточка, о которой ему уже несколько дней твердила профессиональная интуиция?
…Подполковник Грязнов невольно оказался пророком. Сегодня утром ему действительно здорово перепало за вчерашнее. Всыпали, как говорится, и в хвост и в гриву. Во-первых, за перестрелку, насмерть перепугавшую немногочисленных жителей подмосковного коттеджного поселка. А во-вторых, за гибель Ступишина, который был предварительно задержан без достаточных к тому оснований.
Вызванный "на ковер" вместе с Юрой Федоровым, Вячеслав Иванович с виноватым видом долго выслушивал справедливые упреки начальника ГУВД Москвы, разносившего обоих за самоуправство и безответственность. Кроме того, несмотря на все усилия Грязнова соблюдать особую секретность, начальству стали известны некоторые детали начатого им расследования, за что обоим тоже изрядно досталось. В результате "беспредметное и надуманное" дело о незаконной торговле человеческими органами велено было немедленно прекратить, дабы не будоражить общественное мнение и не отвлекать сотрудников от поиска злополучных троллейбусных террористов…
Следующая "разборка" состоялась уже в кабинете начальника МУРа и происходила с использованием выражений, совершенно не пригодных для печати. После этого Вячеслав Иванович вернулся к себе. Дрожащей рукой набулькал в стакан немного водки из загодя припасенного "мерзавчика". Залпом выпил. И обложив трехэтажным матом дежурного, который вошел к нему с каким-то неотложным докладом, ощутил некоторое облегчение. В ушах у него до сих пор звенело. Зато погоны на плечах, к счастью, пока уцелели. И рисковать ими (несмотря на то что его личное благополучие от них абсолютно не зависело) подполковнику Грязнову решительно не хотелось. Тридцать лет нелегкой службы в милиции - это все-таки не шутка!
Откинувшись в кресле, Вячеслав Иванович впал в мрачную задумчивость. Похоже, Меркулов, как всегда, оказался прав, когда предупреждал их с Турецким, что за этим делом стоят очень масштабные фигуры. Иначе откуда "наверху" могли узнать о начатом ими расследовании? Наконец, чтобы приказать начальнику ГУВД его безоговорочно прекратить, нужно было обладать не просто властью, но властью неограниченной! И нетрудно догадаться, что ради своих интересов эти таинственные фигуры ни перед чем не остановятся…
"Эх, Сашка, впутался же ты, брат, в историю", - с тоской подумал Грязнов. Но и отказать в помощи лучшему другу он тоже не мог. Ибо, зная Турецкого, не приходилось сомневаться, что тот все равно будет драться до конца. И не отступит - даже перед лицом верной смерти.
Тем временем, будто угадав его мысли, по мобильной связи позвонил Турецкий. По голосу друга он сразу догадался, какую бурю тому недавно довелось пережить. Что же касается известия о властном распоряжении "сверху", то оно, казалось, его совершенно не удивило. Напротив, азартный прокурор даже заметно обрадовался.
- Значит, мы их все-таки зацепили! Зацепили, Славка!
- А толку? - скептически заметил Вячеслав Иванович. - Или ты не понимаешь, что у меня теперь связаны руки, а за твою жизнь никто больше не даст и ломаного гроша?!
- Что ж, на все воля Аллаха, как говорят на Востоке.
Грязнов озабоченно сдвинул рыжеватые брови.
- Ты что задумал, Саша?
- Для начала собираюсь навестить одного фотографа. А там посмотрим…
- Послушай, старик, - возразил Грязнов. - Это же безумие! Неужели ты не понимаешь, что в одиночку у тебя практически нет шансов?!
- В одиночку? Нет, предпочитаю общую камеру, - иронично заметил Турецкий. - Кстати, надеюсь, ты не возражаешь, если твой племянник и его ребята составят мне компанию?
Вячеслав Иванович сокрушенно вздохнул. Пытаться возражать было совершенно бессмысленно. Единственное, о чем он напоследок попросил, - это удерживать Дениску от всяческих необдуманных действий.
- И вот еще что, Слава: я бы хотел, чтобы ты передал в мое распоряжение Майера. Но как бы негласно. Скажем, отправив его в отпуск?
- Ладно, так и быть, подошлю тебе нашего одесского Ганса. Я слышал, будто он уже сумел чего-то раскопать по части того гуманитарного фонда. Но и ты гляди, не лезь на рожон! - строго предупредил Грязнов. - И вообще, держи меня в курсе…
- Заметано.
- Дядя Слава! - неожиданно вмешался насмешливый голос его племянника Дениса. - Да вы не беспокойтесь! Мы с ребятами за господином прокурором присмотрим…
И повесил трубку, нахал.
…Разговор с Ритой получился довольно странный. Турецкому с самого начала показалось, что она хотела его о чем-то спросить, но так и не решилась. Ее желание на время уехать за границу его совершенно не удивило. Для человека, оказавшегося в таком положении, это было вполне естественно. И Александр Борисович охотно согласился помочь девушке. Что же касается фотографа, то среди ее знакомых он был только один, и Рита объяснила Турецкому, как найти его фотостудию, где она однажды побывала. Под конец девушка неуверенно спросила, не собирается ли он приехать на остров? Разумеется, как только покончит с делами. Но такой ответ вызвал у нее заметное разочарование. И ощущение смутной недоговоренности, оставшееся после этого разговора, еще долго не давало Турецкому покоя.
По возвращении в Москву, обсудив с Денисом их ближайшие планы, Александр Борисович решил немедленно ехать по указанному Ритой адресу. Между тем Грязнов-младший неожиданно вызвался организовать для нее выездные документы, заявив, что с этим проблем не будет, поскольку у него вообще "все схвачено", чем поверг "дядю Сашу" в немалое изумление. На том и разошлись. Вернее, разъехались. Турецкий - на метро. А Денис - на своей респектабельной "ауди"…
Фотостудия располагалась в одной из стандартных и безликих "стекляшек" из трех этажей, какие в эпоху развитого (но так и умершего в зародыше) социализма именовались просто "Дом быта".
- Простите, где я могу найти Левитина Юрия Николаевича? - спросил Турецкий у пожилой женщины-администратора, безнадежно скучавшей за столом, украшенным разнокалиберными образцами фотографий.
- Юрочку? Сюда проходите, мужчина, - приветливо улыбнулась она, указав в сторону двери с угрожающей казенной табличкой: "Посторонним вход воспрещен". - По коридору и направо…
В гулком темном коридоре с выщербленным кафельным полом стояла освежающая прохлада и характерный запах химреактивов. Из приоткрытой двери лился на пол кровавый свет красного фонаря. Заглянув в лабораторию, Турецкий с удивлением обнаружил там среди массивных фотоувеличителей и огромных жестяных ванн с растворами щуплого, женственного парнишку в одной коротенькой футболке и непременных стереонаушниках. Покачивая головой в такт музыке, он восседал на вертящемся табурете и машинально штамповал фотографии.
Остановившись в дверях, Турецкий деликатно кашлянул, что, однако, не произвело никакого эффекта. Пришлось подойти поближе и мягко тронуть фотографа за плечо. Увидев незнакомого мужчину, парень невольно вздрогнул и, сбросив наушники, разочарованно спросил:
- Что, опять пересъемка?
- Извините, не понял…
- Вы насчет фотографий?
- В общем, да, - кивнул следователь. - Это вы Юра?
Вместо ответа паренек вдруг непринужденно рассмеялся:
- Нет, я Зося!
Только сейчас Турецкий разобрал в этой кровавой полутьме, что перед ним была некоторым образом девушка, хоть и подстриженная под мальчика, очень миленькая и курносенькая. А ее откровенно пляжный наряд тотчас поверг изумленного прокурора в легкое замешательство.
Развернувшись на вертящемся табурете, девушка окинула его с головы до ног искушенным взглядом и кокетливо спросила:
- Так вам, значит, нужен Левитин?
Турецкий со вздохом развел руками:
- Увы… Надеюсь, вы поможете мне его найти?
- Нет проблем, - улыбнулась девушка. И соскочив на пол, манерной походкой манекенщицы направилась к двери, бросив на ходу:
- Идите за мной…
Глядя на ее легкую соблазнительную фигурку, Турецкий не без сожаления поспешил отвести взгляд.
- Юра! - позвала девушка, постучав в соседнюю запертую дверь. - К тебе пришли!
- В чем дело, Стрекоза? - отозвался изнутри недовольный мужской голос. - Я же говорил, у меня проявка! Ну хорошо, пусть подождут немного…
- Не забудьте скорчить ему ужасную рожу, он это любит, - предупредила Зося. И многозначительно добавила напоследок: - А я, между прочим, тоже неплохо снимаю…
Что именно, она не стала уточнять. Впрочем, Турецкий и сам догадался, что эта милая девушка была специалистом широкого профиля.
Спустя несколько минут дверь лаборатории приоткрылась, и из нее выглянула плешивая голова немолодого плотного мужчины с представительной интеллигентской бородкой.
- Вы ко мне? - спросил он, смерив вопросительным взглядом незваного гостя. - Простите, что-то не припоминаю…
Турецкий представился и показал свое удостоверение.
- Генеральная прокуратура? - несказанно удивился фотограф. - Но, собственно… А при чем здесь я?!
- Кроме всего прочего я друг Риты Крыловой. Из ночного клуба "Саломея". Припоминаете?
- Марго? Ну, конечно! Только…
- Дело в том, что она попала в беду, - пояснил Турецкий. - И чтобы помочь ей, мне, возможно, потребуется ваша помощь, уважаемый Юрий Николаевич.
- Боже мой! - испугался фотограф. - Надеюсь, с ней ничего страшного не произошло? Такая славная девушка… Да что же мы стоим? Прошу вас, заходите!
В небольшой лаборатории стояла уже кромешная темнота. Лишь спустя несколько минут, когда глаза постепенно освоились в ней, Турецкий разобрал два тусклых желтоватых фонаря, обычно применяемых для цветной печати.
- Присаживайтесь. Вот сюда, пожалуйста… Извините, но свет я зажечь не могу. Вот закончится проявка…
- Не беспокойтесь, - сказал Турецкий, ощупью устраиваясь в низком кресле, которое предложил ему любезный хозяин.
- Так что же случилось с очаровательной королевой Марго? - озабоченно спросил Левитин.
- Довольно неприятная история. К сожалению, подробностей я вам сообщить не могу. Скажу только, что это очень серьезно… Ее жизни угрожает опасность, - добавил Турецкий после небольшой паузы.
- Какой ужас! - ошеломленно произнес фотограф. - Но… чем же я могу помочь?
- Рита говорила, что вы нередко бывали в этом ночном клубе и даже производили там фотосъемку?
- Да. Это верно. Я действительно частенько там бывал. И не только там. А насчет съемки - это у меня своего рода хобби. - Он взглянул на светящиеся электронные часы. - Впрочем, я вам сейчас все покажу…
Под потолком судорожно блеснули и ярко зажглись розоватые лампы дневного света. Турецкий на мгновение зажмурился. Когда он снова открыл глаза, перед ним возникло весьма необычное зрелище.
Все стены небольшой, великолепно оборудованной лаборатории были обильно заклеены уморительными фотографиями разнообразных людей, с помощью мимики и жестов изображавших самые невероятные гримасы. Присмотревшись, Александр Борисович даже узнал среди них немало довольно известных персон из самых различных слоев общества.
- Вот такое у меня хобби, - смущенно заметил фотограф.
- И давно вы этим занимаетесь?
- С детства. Вернее, с тех пор, как родители подарили мне первый фотоаппарат. Настоящую трофейную "лейку".
- Да, замечательная коллекция. Можно устраивать выставки.
- Уже устраивал. И с огромным успехом! Вообще-то большая часть снимков хранится у меня дома. Это только пробы. Но если вы желаете посмотреть…
- Не совсем, - пояснил Турецкий. - Меня интересуют снимки, сделанные вами в ночном клубе "Саломея". А именно: вечером 9 августа. Ведь вы были там в этот вечер? И, наверное, снимали?
- Наверное. У меня, знаете ли, плохая память на даты. Но каждую отснятую пленку я непременно помечаю. Впрочем, мы сейчас посмотрим…
Открыв ящик лабораторного стола, фотограф начал перебирать сложенные в отдельные ящички обыкновенные почтовые конверты с полосками разрезанных пленок.
- Девятое августа… Девятое августа, - бормотал он. - Есть! Вот эта пленка! Но я ее еще не отпечатал…
- Это займет много времени?
- В цвете - да. Но обычные черно-белые "контрольки" можно отпечатать буквально за несколько минут. Мы могли бы попросить Стрекозу. То есть Зосеньку. Кажется, вы с ней уже знакомы?
Учтиво приглашенная Турецким, в лабораторию вскоре снова заглянула хорошенькая девушка-фотограф. Помимо весьма эротичной футболки на ней успела появиться коротенькая мини-юбочка, а глаза и губы приукрасил легкий макияж.
- Отшлепать "контрольки"? Пара пустяков! - согласилась она. И прежде чем упорхнуть, бросила на Турецкого выразительный взгляд.
Пока девушка отсутствовала, фотограф успел показать гостю наиболее яркие шедевры своей оригинальной коллекции.
- Самые ужасные люди - это политики! У них совершенно нет чувства юмора. Вечно надутые, точно монументы. Вечно боятся "потерять лицо". А вот с артистами и певцами куда проще. Эти всегда готовы погримасничать. Особенно если выпьют. Поэтому я и навострился снимать в ночных клубах. Там, знаете ли, собирается весьма разнообразный народ. Порой удается "схватить" ну просто потрясающие рожи!
- Кстати, а как вам удалось получить разрешение на съемку? - спросил Турецкий. - По-моему, в подобных заведениях снимать запрещено?
- Формально - да. Но за деньги у нас, как известно, все можно… А вообще-то я выездной фотограф. Снимаю детские сады. Школы. Семейные торжества… А вот и наша королева Марго, - сказал он, протянув Турецкому цветную фотографию Риты, извлеченную из пакета от фотобумаги.
Снимок был сделан в баре ночного клуба. Обольстительная и томная в открытом вечернем платье, девушка одиноко сидела за стойкой и отрешенно смотрела куда-то в сторону широко раскрытыми задумчивыми глазами. Турецкий вдруг ощутил в сердце давно ушедшую боль. На этой фотографии Рита еще больше, чем в жизни, была похожа на его первую и незабываемую любовь.
- Вы не возражаете, если я оставлю ее у себя? - спросил он.
- Пожалуйста! - согласился Левитин. - Ей самой этот снимок не понравился. Марго сказала, что у нее здесь похоронный вид…
Фотограф сокрушенно вздохнул.
- Как же это случилось? Такая замечательная девушка…
- Эй, Борода! - послышался в дверях озорной голос Зоси. - Принимай работу!
- Сударыня, я ваш должник, - улыбнулся Турецкий, поспешно упрятав в карман фотографию Риты и церемонно поцеловав девушке руку.
- Спасибо, Зосенька, - сказал Левитин. - Вот, прошу вас, - обратился он к своему гостю, вручив ему увеличительное стекло. - С его помощью вы сможете их прекрасно рассмотреть.
Турецкий принялся скрупулезно разглядывать снимки. Были это сплошь уморительные гримасы. Казалось, завсегдатаи ночного клуба нарочно старались перещеголять друг друга в умении корчить рожи. Стоявшая рядом Зося даже покатилась со смеху.
- Ну, Борода, ты даешь!
- Юрий Николаевич! - неожиданно спохватился Турецкий. - А нельзя ли увеличить вот этот снимок?
- Разумеется, можно…
Все немедленно прошли в лабораторию Зоси, где девушка с помощью фотоувеличителя тотчас отпечатала указанный негатив.
- Рожа как рожа, - скептически заметила она, разглядывая проступавшую на фотобумаге хмельную физиономию какого-то "нового русского".
Тщательно изучив мокрый отпечаток, Александр Борисович попросил увеличить отдельную его часть, где были запечатлены сидевшие за столиком трое мужчин и девушка.
- Кажется, это она! - удивленно заметил Левитин, взглянув на увеличенный отпечаток, брошенный в кювету с холодной водой.
- Верно, - кивнул Турецкий. - Но меня интересует вот это лицо. - И он указал пальцем на сидевшего рядом с Ритой рекламно красивого мужчину. - Зося, а нельзя ли напечатать его отдельно?
Когда очередной снимок был напечатан, девушка неожиданно заявила:
- Ой, кажется, я его знаю! Точно, это же Альберт!
- Альберт? - повторил Турецкий, которому сразу вспомнились слова Риты: "Они не произносили имен. Только клички. Кажется, Алик и Рафик…" - Какой Альберт? - обратился он к Зосе. - Вы с ним знакомы?
- Немного… Мы с Ленкой Евстафиной, ну, подружкой моей, манекенщицей, с ним недавно в кабаке познакомились. "Ковчег" на Краснопресненской набережной. Он там вообще часто ошивается. Потом Ленка сказала, что он задвинутый картежник и вообще явно мафиози. А с виду такой клевый мужик…