- В оправдание, - он говорил медленно и размеренно, - Пейнтер сказал, что не был в Стоуэртоне. "Я ждал автобуса на остановке в конце подъездной дороги, но его все не было. Я увидел полицейские машины, повернувшие на подъездную дорогу, и удивился, к чему бы это. Вскоре я почувствовал, что немного ослаб из-за моего пальца, сильно кровоточившего. Я вернулся в свою квартиру. Я подумал, что жена может знать, к чему это разъездились полицейские машины". - После паузы он добавил со своего рода робкой страстью: - Это не похоже на оправдания полного идиота, каким вы его выставляете.
Уэксфорд ответил ему терпеливо, словно разговаривал с рано развившимся подростком:
- Это все отредактировано, мистер Арчери. Сжато, чтобы звучало последовательно. Поверьте мне. Вы там не были, а я был. Я был в одной из тех полицейских машин и держал глаза открытыми. Мы догнали стоуэртонский автобус и свернули налево на подъездную дорогу. И никто не ждал автобуса на той остановке.
- Как я догадываюсь, вы подразумеваете, что в то время, когда он, по его словам, ждал на автобусной остановке, на самом деле он прятал какую-то одежду.
- Конечно, он прятал одежду! Когда он работал, он обычно надевал плащ. Вы можете это увидеть в показаниях миссис Крайлинг и Алисы. Иногда он вешал его в каретном сарае, а иногда на крючке за дверью "Дома мира". Пейнтер сказал, что надевал его в тот вечер и повесил за дверью. Плащ не нашли. И Алиса, и Роджер Примьеро заявили, что видели его после полудня висящим за дверью, но миссис Крайлинг уверена, что его там не было, когда она в семь привела Элизабет.
- В конце концов, вы нашли скрученный в ком плащ неподалеку от автобусной остановки.
- Плащ плюс пуловер, - уточнил Уэксфорд, - и пару резиновых перчаток. И все промокшее от крови.
- Но любой мог надеть плащ, и вы не идентифицировали пуловер.
- Алиса Флауэр зашла так далеко, что сообщила, что он похож на тот, который иногда надевал Пейнтер.
Арчери сделал глубокий вздох. Если какое-то время он обстреливал Уэксфорда вопросами и заявлениями, то теперь вдруг впал в молчание. Нечто большее, чем нерешительность, появилось на его лице. Уэксфорд ждал. Наконец-то, подумал он, Арчери достиг той точки, где становится необходимым объяснить "личные причины". В Арчери происходила внутренняя борьба, потом он довольно искусственным тоном произнес:
- А что насчет жены Пейнтера?
- Жена не может быть принуждена к даче показаний против своего мужа. Как вы знаете, она не участвовала в судебном разбирательстве. Она с ребенком уехала куда-то, а пару лет спустя я слышал, что она снова вышла замуж.
Вздернув брови, он уставился на Арчери. Что-то из сказанного им привлекло внимание священника. Слабая краска пробивалась сквозь его ровный загар. Карие глаза ярко блестели, когда он наклонился вперед, опять напряженный.
- Этот ребенок…
- Она спала в своей кроватке, когда мы обыскивали спальню Пейнтера, и это был единственный раз, когда я видел ее. Ей было четыре или пять.
Арчери отрывисто сказал:
- Ей сейчас двадцать один, и она прекрасная молодая женщина.
- Не удивляюсь. Пейнтер был достаточно видный малый, если вам нравится такой тип, и миссис Пейнтер была хорошенькая. - Уэксфорд остановился. А не была ли дочь похожа на своего отца и не хочет ли она получить какую-либо компенсацию за мистера Пейнтера из-за неких процессуальных правонарушений со стороны полиции? А мистер Арчери помогает ей в этом деле! Арчери был священником. Он мог посещать тюрьмы. У него есть такое право, злобно подумал Уэксфорд. Гнев душил его. Черт бы побрал этого Грисуолда! - А что с ней? - спросил он напрямую. - Давайте, сэр, лучше расскажите мне, и закончим дело.
- У меня есть сын, старший инспектор. Единственный ребенок. Ему тоже двадцать один…
- Ну?
Арчери явно затруднялся в подборе слов. Он сплетал и стискивал длинные пальцы и наконец застенчиво произнес:
- Он хочет жениться на мисс Пейнтер. - Увидев, что Уэксфорд вздрогнул и уставился на него, Арчери тихо добавил: - Или мисс Кершоу, как сейчас ее имя.
Уэксфорд был в полном недоумении. Редкая для него вещь - он был заинтригован и чувствовал острое любопытство. Но показал это ровно настолько, насколько считал приличным для полицейского, и теперь он заговорил рассудительно:
- Вы должны извинить меня, мистер Арчери, но я не могу понять, каким образом ваш сын, сын англиканского священника, мог встретиться с такой девушкой, как мисс Пейнтер, э… мисс Кершоу.
- Они встретились в Оксфорде, - просто ответил Арчери.
- В университете?
- Да, там. Мисс Кершоу вполне интеллигентная молодая женщина. - Арчери выдавил слабую улыбку. - Она изучает современных классиков. Имеет все шансы, как мне говорили, получить степень бакалавра с отличием.
Глава 4
Если любой из вас знает причину или только препятствие, по которой эти два человека не могут соединиться в святом супружестве, он должен объявить это.
Оглашение брака
Если бы его попросили предсказать чье-нибудь будущее, например Терезы Пейнтер, что он ей предсказал бы? Дети, похожие на малышку Пейнтера, размышлял Уэксфорд, даже оправившиеся от первого потрясения, начинали жизнь запятнанными. Оставшийся родитель, благонамеренные родственники и жестокие соученики часто еще более ухудшали дело. Уэксфорд посчитал бы удачей, если бы Терезе Пейнтер удалось анонимно стать чернорабочей, возможно уже с парочкой симпатичных приговоров.
А вместо того Тереза Пейнтер, очевидно, достигла самых больших благ цивилизованной жизни: ум, наилучшее образование, красота, дружба с людьми вроде этого викария, возможный брак с его сыном.
Уэксфорд мысленно вернулся к первой из всего-то трех встреч с миссис Пейнтер. Это было в четверть восьмого в то сентябрьское воскресенье. Они с сержантом постучали в дверь у подножия лестницы каретного сарая, и миссис Пейнтер впустила их. Что бы ни являлось модным в то время в Лондоне, но молодые женщины Кингсмаркхема все еще делали прическу в виде большого начеса надо лбом и плотных локонов, спадающих на плечи. Миссис Пейнтер не стала исключением. Она была натуральной блондинкой с припудренным лицом и скромно подкрашенными губами. В 1950-м респектабельные провинциальные матроны не употребляли косметику для глаз, и миссис Пейнтер казалась вполне респектабельной. Она была респектабельна до кончиков ногтей. На ее сухой тонкой коже уже начали появляться морщинки, возле губ обозначилась пуританская складка, подбородок оскорбленно вздернут.
Она к полиции относилась так же, как к жукам или мышам. Пока они поднимались по лестнице, миссис Пейнтер, отвечая на очередной их вопрос, опять и опять повторяла, что появление полиции в ее доме - это позор. У нее были самые пустые, самые большие и глупые голубые глаза, какие Уэксфорд когда-либо видел. Ни разу, даже когда они уводили Пейнтера, его жена не выказала ни капельки сожаления или страха, только навязчивый страх перед тем, что скажут люди, когда узнают, что полиция допрашивала ее мужа.
Возможно, она была не так глупа, как он думал. Где-то в этой хорошенькой респектабельной мышке и том огромном куске недочеловека, ее муже, должен находиться какой-то источник, из которого их дочь позаимствовала ум. "Вполне интеллигентная девушка", - неопределенно сказал Арчери. Слава богу, подумал Уэксфорд, Хотя помнил, как он гордился, когда его собственная дочь более или менее благополучно перешла на восьмую ступень. Слава богу! Но что значит "современная классика"? Это то же самое, что мода, или имеются в виду современные языки? У него появилась смутная мысль, что такое название тайно и умышленно дано философии или политической экономии. Но он не может показать Арчери свое невежество. Философия! Он чуть не присвистнул. Дочь Пейнтера читает - да, такой вариант возможен. Но философию! Есть над чем хорошо подумать. Однако вызывает сомнения…
- Мистер Арчери, - спросил он, - вы вполне уверены, что речь идет о дочери Герберта Артура Пейнтера?
- Конечно уверен, старший инспектор. Она сказала мне. - Он глядел на Уэксфорда почти вызывающе. Очевидно, думал, что полисмен засмеется над его следующими словами. - И она такая же хорошая, как и красивая. - Выражение лица Уэксфорда, однако, не изменилось. - Она приехала к нам на Троицын день. Тогда мы увидели ее в первый раз, хотя, естественно, наш сын писал нам о ней. Мы к ней сразу привязались. Времена изменились с тех пор, как я окончил колледж, старший инспектор. Мне следовало быть готовым к тому, что мой сын может встретить в Оксфорде девушку, возможно, захочет на ней жениться в возрасте, в котором я считал себя еще мальчиком и когда до посвящения в сан была еще целая жизнь. Дети моих друзей женились в двадцать один, и я хотел сделать что-то для сына, дать ему кое-что для начала жизни. Все, на что я надеялся, - это что мы будем любить ее и понимать. Мисс Кершоу - я буду называть ее так, если вы не возражаете, - есть именно та, кого я сам для него выбрал бы, прекрасная, изящная, с хорошими манерами, простым приятным разговором. О, она не жалеет сил, чтобы спрятать свою внешность под тем, что они все в наше время носят, длинные лохматые волосы, брюки, широкое черное байковое пальто - ну, вы знаете этот стиль. Но они все так одеваются. Загвоздка в том, что она не может спрятаться. Моя жена немного импульсивна. Она намекнула на свадьбу, когда Тереза сутки провела у нас. Я не мог понять, почему молодые люди сомневаются. Письма Чарльза были хвалебными одами, и я видел, что они оба очень влюблены. Потом она рассказала нам. Совершенно открыто - я помню каждое ее слово: "Я думаю, вы должны кое-что обо мне узнать, мистер Арчери. Мое имя по отцу Пейнтер, и он был повешен за убийство старой женщины". Моя жена сначала не поверила. Она подумала, что это такая игра, но Чарльз сказал: "Это правда, которая, однако, не имеет значения. Человек таков, каков он есть, а не каковы его родители". Потом Тереза - мы зовем ее Тэсс - сказала: "Это не имело бы значения, если бы мой отец это сделал. Но он не убийца. Я расскажу вам, почему он был повешен". Потом она заплакала.
- Почему она называет себя Кершоу?
- Это фамилия ее отчима. Он, должно быть, замечательный человек, старший инспектор. Он инженер-электротехник, но… (Уэксфорд раздраженно подумал, что весь этот хлам подробностей совершенно ни к чему) он, наверное, самый интеллектуальный, проницательный и добрый человек. У Кершоу двое собственных детей, но, насколько я понял, он относится к Тэсс с не меньшей сердечностью, чем к собственным сыну и дочери. Она говорит, что именно его любовь помогала ей переносить то… ну, что я мог бы назвать пятном от преступления ее отца, о котором она узнала в возрасте двенадцати лет. Отчим следил за ее успехами в школе, всячески поощрял ее и поддержал ее желание получить стипендию.
- Вы сказали "пятно от преступления ее отца". Но вы говорили, она думает, что он не совершал его?
- Мой дорогой старший инспектор, она знает, что он не совершал его.
Уэксфорд медленно заговорил:
- Мистер Арчери, я уверен, что не должен бы такому человеку, как вы, напоминать о том, что когда мы что-то утверждаем, то подразумеваем, что нам известен факт, то есть нечто, действительно не вызывающее сомнений, и что другие люди также знают его. Другими словами, это - общепринятая истина. - Он помолчал. - Сейчас же и я, и лорды, и официальные записи, и то, что ваш сын называет истеблишментом, знают, что, вне всяких сомнений, Пейнтер убил миссис Розу Примьеро.
- Ей говорила это ее мать, - ответил Арчери. - Она говорила, что лично и абсолютно неопровержимо знает, что отец Тэсс не убивал миссис Примьеро.
Уэксфорд пожал плечами и улыбнулся:
- Люди верят в то, во что хотят верить. Наверное, мать считала, что для дочери это самое лучшее. На ее месте, смею сказать, я говорил бы то же самое.
- Не думаю, чтоб на то было похоже, - упрямо сказал Арчери, - Тэсс говорила, что ее мать - женщина, не поддающаяся эмоциям. Она никогда не рассказывала о Пейнтере, вообще никогда не обсуждала его. Просто совершенно спокойно сказала: "Твой отец никогда и никого не убивал" - и больше ничего.
- Потому что ничего больше сказать не могла. Знаете, сэр, я думаю, у вас слишком романтический взгляд на все это. Вы видите Пейнтеров как преданную пару, своего рода беззаботных крестьян, любовь в доме и все такое. Это не так. Поверьте мне, Пейнтер не стал для нее потерей. В глубине души я уверен, что у него была привычка бить ее, как только ему придет в голову такая фантазия. Она являлась просто его женщиной, которая готовит ему еду, стирает его одежду и, ну… - добавил он жестко, - ложится в его постель.
Арчери ответил так же жестко:
- Не вижу в этом каких-либо фактов.
- Кроме нескольких минут, когда Пейнтер возвращался в каретный сарай, чтобы вымыть руки, - и, кстати, спрятать деньги, - он ни минуты не оставался наедине с нею. И ничего не мог сказать ей тогда. Он не мог сказать, вы понимаете меня? Он не мог сказать ей, что сделал это, и не мог сказать, что не сделал. Потом пришли мы. И нашли пятна крови в раковине и слабые пятна крови на стене кухни, там, где он снимал пуловер. Как только он вернулся, он снял бинт с руки, чтобы показать нам порез, и отдал бинт жене, но он не говорил с нею, даже не обращался к ней за поддержкой. Он только один раз сослался на нее…
- Да?
- Мы нашли пояс с деньгами под матрасом их кровати. Почему Пейнтер не сказал жене, что ему утром дали деньги? Вот, в вашей стенограмме: "Я знал, что моя жена захотела бы получить их. Она всегда приставала ко мне, чтобы купить вещи для квартиры". Это было все, что он сказал, он даже не глядел на нее. Мы предъявили обвинение, и он ответил: "О'кей, но вы делаете большую ошибку. Это сделали бродяги". Пейнтер пошел прямо вниз по лестнице. Он не поцеловал свою жену, не попросил разрешения зайти попрощаться с ребенком.
- Она навещала его в тюрьме?
- В присутствии тюремного офицера. Видите ли, сэр, вы явились, чтобы удовлетворить свое любопытство по поводу всего того, что вас беспокоит. Несомненно, это важно, но вы должны извинить меня, если я не могу с вами согласиться.
Арчери молча вынул из бумажника снимок и положил на стол. Уэксфорд поднял фотографию. Похоже, на ней был снят сад возле дома священника. На заднем плане росла большая магнолия, частично скрывавшая такой же высокий дом. Вся в восковых чашках цветов. Под ее ветвями стояли юноша и девушка. Мальчик оказался высок и строен, он улыбался. Это явно был сын Арчери. Уэксфорда он не заинтересовал.
На лице девушки была спокойная печаль. Она невозмутимо смотрела в объектив большими глазами. Светлые волосы падали на лоб и на плечи. Типичное для последнего курса спортивного покроя платье, блеклое, туго подпоясанное, с легко мнущейся юбкой, у нее была тонкая талия и пышный бюст. Уэксфорд снова увидел мать, только эта девочка вместо окровавленной тряпки держала руку мальчика.
- Очень хороша, - сухо признал он. - Надеюсь, она сделает вашего сына счастливым. - Старший инспектор вернул фотографию. - Почему бы и нет.
Смесь гнева, боли, обиды заплескалась в глазах священника. Уэксфорд с интересом наблюдал за ним.
- Не знаю, чему или кому верить, - печально сказал Арчери, - но пока я не убежден в невиновности Пейнтера, то не могу благословить этот брак. Нет, это слишком мягко сказано, - он горячо потряс головой, - я категорически, категорически против…
- Чего вы боитесь, мистер Арчери?
- Наследственности.
- Очень сомнительная вещь, эта наследственность.
- У вас есть дети, старший инспектор?
- Две дочери.
- Они замужем?
- Одна.
- И кто ее свекор?
В первый момент Уэксфорд почувствовал себя выше этого священнослужителя. Своего рода легкий фрейдизм овладел им.
- Он - архитектор, фактически здесь он - член совета тори северной палаты.
- Понятно. - Арчери склонил голову. - А ваши внуки уже строят дворцы из деревянных кубиков, мистер Уэксфорд?
Полисмен сказал, что нет. Единственный признак существования его первого внука пока проявляется только в утреннем недомогании его матери.
- Я буду от самой колыбели следить, чтобы они не тянулись к острым предметам. Кстати, если опустить возражение по поводу наследственности, что вам помешает представить невесту как мисс Кершоу? Кто будет знать?
- Я буду знать, - возразил Арчери. Глядя на нее, я буду видеть Пейнтера. Вместо ее губ и ее глаз я буду видеть его толстые губы и его кровожадность. Кровь, старший инспектор, ту же кровь, что смешалась с кровью миссис Примьеро на иолу, на одежде, на раковине. Эта кровь будет в моем внуке. - Он вдруг остановился, осознав, что позволил себе увлечься, покраснел и зажмурил глаза, словно сам испугался того, что описал.
Уэксфорд вежливо сказал:
- Я и хотел бы помочь вам, мистер Арчери, но дело закрыто, закончено. Я ничего не могу сделать.
Арчери пожал плечами и процитировал:
- "Он взял воды и вымыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови человека сего…" - Он, подавленный, вдруг резко поднялся. - Простите меня, старший инспектор. Я говорил ужасные вещи. Могу я сообщить вам, что намерен делать?
- Понтий Пилат - это я, - сказал Уэксфорд, - так что в будущем можете выказывать мне больше уважения. - С тем они и расстались.
Появился Берден:
- Чего именно он хотел, сэр?