Скотт покачал головой, и миссис Холлоуэй взорвалась:
- Если он говорит, что не заходил, значит, не заходил, и все тут.
- Я не заходил, - прошептал Скот, а потом повторил уже громче: - Я не заходил.
Бёрден кивнул и мягко сказал:
- Мы просто пытаемся понять, что случилось в доме Дейдов в тот день, кто им звонил, кто приходил, уходил и так далее. Если бы ты там был, то очень бы нам помог, но раз ты говоришь, что не заходил к ним…
- Я не заходил.
- Думаю, ты знаешь, что мисс Трой, Джоанна Трой, тоже пропала. Она была твоим частным педагогом… - Интересно, а учителей так еще называют? - подумал он. - …по французскому.
- Да, она занималась со Скоттом и моей дочерью Керри. - Миссис Холлоуэй, очевидно, решила, что дальше Скотту отвечать не имеет смысла. - Она дала Скотту всего три урока, он с ней не поладил. Керри она тоже не понравилась - кажется, она вообще никому не нравится, - но учеба не прошла для моей девочки даром. Во всяком случае, экзамен она сдала.
Больше здесь нечего было делать.
- Я знаю, что мальчишка лжет, - сказал Вексфорд, когда они вернулись в машину. - Но не могу понять почему. Чего он боится? Поехали по домам. Сегодня вечером я хочу обо всем этом хорошенько подумать, может, блеснет хоть какая-то догадка. Где может быть эта машина? Она же все это время камень преткновения и есть. А мы, не говоря уже о том, что ее ищет вся полиция страны, так и не смогли выстроить хоть какую-то мало-мальски достойную версию ее местонахождения.
- Нам сказали, что мальчик сорвался со скалы в море. Может, тогда она столкнула его, а сейчас - машину…
- Нет, только не на южном побережье, - отозвался Вексфорд. - Это тебе не запад Шотландии, где можешь подъехать к самому берегу. В Истбурне такое просто невозможно. Отправлюсь-ка я домой поразмыслить над всем этим. Ты высадишь меня, Джим?
По правде говоря, это очень трудно - сидеть в кресле, даже если кругом тихо и ты один, и пытаться на чем-то сосредоточиться. Как только решаешь помолиться или заняться медитацией, тут же что-нибудь сбивает с толку: человеческие голоса из дома или с улицы, шум машин, "жужжание мухи", как говорил Джон Донн. Вексфорд не пробовал молиться - он просто пытался найти решение, но, просидев с полчаса, чуть было не задремал, и ему пришлось гнать сон прочь. Дважды он ловил себя на том, что его мысли обращены к Сильвии и вероятности еще одного потопа, и лишь только после этого признал свое поражение. Сосредоточиться гораздо легче во время долгой прогулки. Но шел дождь - временами моросил, временами хлестал в полную силу, - и эти перепады в настроении погоды тоже нарушали ход мыслей Вексфорда. За полчаса догадок о том, где может находиться принадлежащий Джорджу Трою четырехдверный темно-синий "фольксваген-гольф" с номером LC02 YMY, не прибавилось.
Он даже снился ему ночью. Один из тех беспорядочных снов, в которых обычно случаются причудливые метаморфозы. Машина, за рулем которой сидел мужчина (кто это был, неясно), ехала впереди по магистрали, но, съехав к обочине и остановившись, тут же превратилась в слона и тот безмятежно начал жевать листья яблони. Водитель исчез. Вексфорд уже собирался запрыгнуть на спину слона, но тот опять перевоплотился и на этот раз принял очертания троянского коня, запряженного в блестящую темно-синюю карету. Пока Вексфорд ее разглядывал, одна из четырех дверей открылась и из нее вышли женщина и двое детей. Он проснулся, не успев разглядеть их лица.
Иногда можно проснуться посреди ночи, а потом снова заснуть, но это пробуждение было другим. Целый час он пролежал без сна. Затем встал, нашел сборник пьес Джорджа Бернарда Шоу и открыл "Андрокла и Льва". Еще более эксцентричная, чем ему казалось - последний раз он читал ее лег тридцать пять назад, - она была написана старомодным языком, а описанные в ней переживания могли тронуть только современника автора, сейчас же они перестали быть злободневными. Женских ролей было только две: Мегера, жена Андрокла, и Лавиния, красивая христианка. Наверняка последняя была отдана Джоанне Трой. А кем же был Людовик Браун? Единственный, кого он мог здесь сыграть, - мальчик, вызывающий актеров на сцену и произносящий семь или восемь фраз. Его точно играл Людовик.
Скорее всего, именно сцена, когда Лавиния кокетничает с Капитаном, могла рассмешить четырнадцатилетнего подростка, и он скорчил рожу и показал язык. Или сделал это при случае, вызывая на арену либо гладиатора, либо жертву льва. И за одно это Джоанна нещадно его избила? А когда он оскорбил ее мать? Вполне понятно, что эту версию она придумала для мужа: это слегка оправдывало ее нападение на Людовика. На самом же деле он только показал ей язык.
Вексфорд лег в постель, уснул и открыл глаза только в семь утра. Машина где-то на частной территории - вот первое, что пришло ему на ум. В чьей-то усадьбе, на земельных угодьях при особняке - на заросшем заброшенном участке чьих-то владений. Она привезла ее туда и там оставила. Потому что в машине было то, чего нельзя скрыть, - неопровержимые улики, например, пятна, повреждения или даже тела детей.
Глава 11
Джордж Трой пытался ответить, но не мог - он постоянно уходил от сути дела и возвращался к ней окольными путями - через частные владения Национального треста, в которых ему когда-то довелось побывать, через особняки Чатсуорта и Бленхейма, которые он мечтал увидеть, но только времени на это не хватало, через шотландские пустоши, поросшие вереском, где как-то раз его дальнего, ныне покойного, родственника ранили в ногу, когда тот не вовремя решил прогуляться во время охоты. Наконец его прервали, но сделал это не Вайн, а жена Троя, которая сказала:
- Дорогой, конечно, все это ужасно интересно, но не совсем то, что нужно сержанту.
- А эта пустошь, - спросил Вайн, - та, где был ваш родственник, она принадлежит вашему семейству? То есть он знал ее владельца или состоял с ним в родстве?
- Боже мой, нет! - воскликнула Эффи, которая, судя по всему, уже не раз слышала эту историю. - Среди Троев нет землевладельцев. Этот родственник родом из Морекомба, да и в любом случае, это было в 1926 году.
Вайна это не удивило.
- Значит, Джоанна, - поскольку никто не возражал, он так и продолжал называть ее но имени, - не знала никого, кому бы принадлежал большой земельный участок в сельской местности?
- Нет, не знала. Правда, она как-то давала дополнительные уроки кому-то из таких, готовила к экзаменам на аттестат о среднем образовании. Это была девочка, но имени ее я не запомнила. - Миссис Трой подумала обратиться за помощью к мужу, но потом, видимо, сообразила, что это бесполезно. - Джулия какая-то или Джудит какая-то. Джоанне она не очень нравилась, она говорила, что та грубиянка. Родителям девочки принадлежал Салтрем-Хауз, думаю, они и сейчас там живут. Вы знаете тот огромный дом, который был практически полностью перестроен лет десять-пятнадцать назад? Он занимает примерно двадцать акров. Ну, тот, что стоит на Форби-роуд. Как же он назывался?
- Гринвелл, - ответил Вайн. Прочесывая близлежащие земельные владения, они уже успели побывать в Салтрем-Хаузе и на прилегающей к нему территории, а также порасспросить владельцев Гринвелла. - А сама Джоанна любила где-нибудь бывать? Пусть не в нашей округе, да и владельцев знать необязательно. Но просто - было ли такое место? Тропинка какая-нибудь, по которой она любила гулять, например…
- Не такая уж она любительница прогулок, - заговорил Джордж Трой, которому больше не надо было сдерживаться. - Она бегала, или, как сейчас говорят, совершала пробежки, а кто-то, наверное, еще назвал бы это моционом. Но она, как и все остальные, никогда не заходила на частную территорию. Представить себе не могу, что кто-то может это сделать, даже если дома им негде бегать, или совершать моцион. Когда Джоанне надо было заняться гимнастикой, она шла в спортзал, так сокращенно называют "спортивный зал", как вы знаете. Кстати, Джоанна сказала, что "гимнаст", или "гимнос", в переводе с греческого означает "обнаженный". Только не подумайте, будто Джоанна там раздевалась догола, вовсе нет. Она всегда очень скромно одета - скажи, Эффи? Когда жарко, она носит шорты, наверное, она их надевала и в спортзал. Ну, что бы она там ни носила, одно я знаю точно: заниматься она ходила только в спортзал.
Он остановился перевести дыхание, и Эффи тут же мягко его перебила:
- Боюсь, что мы действительно ничем не сможем вам помочь. Джоанна, конечно, родилась в деревне и большую часть жизни провела здесь, но сельской жительницей она не была. Природа, сельское хозяйство, животные особо не интересовали ее.
- Вы же нам сообщите, когда ее найдете? - казалось, Джордж Трой совсем перестал переживать за дочь - он говорил так, словно Кингсмаркэмская полиция, да и полиция всей страны занята поисками зонтика, забытого им в автобусе. - Когда она вернется, где б она сейчас ни была. Мы хотели бы знать.
- Можете быть в этом уверены, сэр, - ответил Вайн, стараясь не выдать своих сомнений.
- Мы так рады это слышать! Так ведь, Эффи? Мы так рады, что нас будут держать в курсе. Сначала я очень волновался, мы оба волновались. Моя жена волновалась не меньше меня. Она не какая-то злюка, как мы привыкли думать о мачехах, нет-нет, она совсем другая. Она была другом семьи, когда еще моя дражайшая первая супруга была жива, вы знаете, она ведь крестная мать Джоанны. Не так-то часто встретишь мачеху и крестную в одном лице. А Эффи одновременно и крестная, и мачеха. Бедняжке Джоанне было всего шестнадцать, когда ее мать умерла, что может быть хуже для молодой девочки, она была убита горем, просто убита, а чем я мог ей помочь? Эффи все взяла на себя. Она явилась, как настоящий ангел, и буквально спасла Джоанну, она была для нее не только мачехой и крестной, но и самой настоящей матерью, и тем, и другим, и третьим, я совсем не преувеличиваю, когда говорю, что она спасла Джоанну от помешательства…
Но в этот момент Барри Вайн, у которого было полное ощущение, что его стукнули по голове чем-то большим и тяжелым, перестал его слушать. Он сидел, как выразился бы Вексфорд, словно памятник терпению, и улыбался этим потокам бессмысленной болтовни, пока его не спасла Эффи - она встала и еще раз повторила свои последние слова:
- Боюсь, что мы действительно ничем не сможем вам помочь. - Она проводила его и, задержавшись у двери, сказала: - Я все еще волнуюсь. А разве может быть иначе?
Вайн искренне ответил:
- Не знаю, миссис Трой. Правда, не знаю.
Ни один дантист не сообщил, что к нему приходила молодая женщина, потерявшая коронку. А Вексфорд был уверен, что хотя бы несколько человек обязательно заявят, что к ним действительно обращалась такая женщина и что они лечили ей зубы, - пусть даже они обознались и впоследствии окажется, что ни одна из этих пациенток не Джоанна. Но никто ничего такого не заявлял. Это было настолько необычно, что Вексфорд даже позвонил в один из полицейских участков, выбрав наугад какой-то находящийся в отдаленной части Шотландии, и справился у старшего офицера, действительно ли его подчиненные предупредили всех дантистов. Несомненно, все до единого дантисты в крупных районах были оповещены и каждый был бы рад помочь.
Но разве не болит зуб, с которого слетела коронка? Этого он не знал. Он позвонил собственному дантисту, и тот ему объяснил, что все зависит от того, на чем держалась коронка. Если зуб, корень которого не был удален, мертв или если коронка держалась на имплантанте, больно не будет. Ну а что касается красоты, то сломанный зуб будет незаметен, если он коренной, а так оно, скорее всего, и было. Уже положив трубку, Вексфорд вспомнил слова Эффи Трой: Джоанна поставила коронки, потому что считала, будто зубы портят и старят ее.
Но сейчас зуб, должно быть, портит ее еще больше. А если она так и не обратилась к дантисту, то почему? Потому, что ее больше не волнует собственная внешность и она не чувствует боли? Она подозревает, что дантисты будут предупреждены, и не хочет привлекать к себе внимание? Или существует еще какая-то, более ужасная причина?
Пока поиски шли в Сейвсбери-Хаузе и Минфорд-Нью-Холле - особняках, окруженных обширными земельными владениями, в которые можно было легко попасть прямо с дороги, - Вексфорд отправился на встречу в школу "Хэлдон Финч".
Она тоже была крупной общеобразовательной школой, но считалась - по крайней мере, до прихода Филиппы Сикорски - более престижной, чем Кингсмаркэмская. Если у вас есть возможность, вы пошлете своего ребенка именно в такую. Известны случаи, когда чересчур заботящиеся об образовании своих детей родители специально селились по соседству со школой "Хэлдон Финч". Должно быть, у Джоанны Трой очень высокая квалификация и сама она сумела произвести особое впечатление, раз получила здесь работу, будучи такой молодой.
Был последний день четверти. В обед школа закрывалась, и ученики отправлялись домой на каникулы. Завтра никто уже не придет сюда посмотреть на украшенную белоснежными и серебряными игрушками рождественскую елку, стоящую на невысокой подставке в парадном холле. Из лифта вышел мужчина, не похожий ни на учителя, ни на родителя, ни, наконец, на школьного инспектора, однако он мог оказаться и тем, и другим, и третьим. Невысокий, худой, с рыжеватыми волосами, он был в джинсах и коричневом кожаном пиджаке. Вексфорда проводили наверх в кабинет директора. Да, он совсем иначе представлял себе женщину, которую пытался не называть "директрисой". Белокурые вьющиеся волосы, красивое лицо; ярко-красный маникюр, ярко-красная помада; юбка, может, и не настоящая мини, но колени едва прикрывает. Ей, высокой и гибкой, можно было дать лет сорок, в аромате, исходившем от нее, Вексфорд, разбиравшийся в духах хорошо, сразу узнал "Рому" Лауры Бьяджотти. Внешность Филиппы Сикорски, ее манеры и стиль беседы были далеки от стереотипа - как у большинства удачливых женщин нового тысячелетия.
- Естественно, я читала об исчезновении Джоанны, старший инспектор. Думаю, вы хотите расспросить меня об обстоятельствах, которые привели к ее увольнению? - Ее голос, вопреки ожиданиям, совсем не был аристократическим, напротив - в нем слышался сильный ланкаширский акцент. Еще один сюрприз. - Кстати, это может показаться вам интересным - здесь только что был человек по имени Колмен. Назвался частным детективом. Разумеется, я не могла его принять, ведь у меня была назначена встреча с вами.
- Думаю, это его я видел внизу. Его наняла бабушка пропавших детей.
- Понятно. Но вы, конечно, хотите поговорить о Джоанне Трой. Я работала здесь всего полгода, когда она уволилась, и, хотя с тех пор прошло уже пять лет, все еще не могу прийти в себя после того шока.
- Почему это, мисс Сикорски?
- В увольнении не было никакой необходимости, - был ответ. - Она не сделала ничего такого. Глупый мальчишка все вообразил или выдумал или что там еще. Я не знаю, почему. Адвокат сказал, что ребенок был на грани нервного срыва. А я ответила, что это чепуха и не верю я во все эти срывы. - Вексфорд про себя искренне с ней согласился, но вслух этого не сказал. - Вы хотите знать, что случилось. А вы слышали версию Уимборнов?
- Уимборнов?
- О, простите. Родителей Деймона. Мальчика зовут Деймон Уимборн. Вы, возможно, этого не знали. Если в общих словах, случилось вот что. Джоанна замещала заболевшего учителя по физкультуре. Она была со студентами на улице во дворе, девочки играли в нетбол, а мальчики, человек восемь, в теннис. Эта пара была у них где-то в обед. Она вернулась с ними в раздевалку, но пробыла там всего минуту или две. На следующий день мистер и миссис Уимборн заявились сюда, пыша злобой и яростью, и заявили, будто, по словам Деймона, Джоанна украла из его рюкзака двадцатифунтовую банкноту. Рюкзак висел на крючке, и, когда Деймон с другими мальчиками вернулся в раздевалку - все девочки уже были там, - он увидел, что мисс Трой копается в его рюкзаке. Он говорил, что она опустила в рюкзак руку. Конечно, это была очень неловкая ситуация. Я поговорила с Деймоном, он повторил то же самое. Уверял, что до него все дошло только дома, тогда он проверил деньги, и оказалось, что они исчезли. Я спросила его: ради всего святого, о чем ты думал, когда оставлял двадцатифунтовую банкноту в рюкзаке, висевшем в раздевалке? Но, конечно, это к делу не относилось. Я поговорила с девочками, которые находились там же, но никто ничего такого не видел. А потом мне уже пришлось поговорить с самой Джоанной.
- Не самая приятная миссия, - вставил Вексфорд.
- Это точно. Но в то же время все было довольно странно. Я ожидала, что она придет в ярость, откажется этому верить, будет потрясена. Но ничего подобного, она даже не выглядела удивленной. Нет, скорее, даже не так. Казалось, она восприняла это так… ну, так, как мы воспринимаем плохие известия, когда заранее знали, что их вполне можно было ожидать. Вы, наверное, удивляетесь, что я по прошествии столь долгого времени до сих пор об этом помню. - Она улыбнулась, когда Вексфорд покачал головой. - Просто не могу забыть. Я помню все те разговоры до мельчайших подробностей. Такое впечатление они на меня произвели. Джоанна сказала кое-что, и оно показалось мне очень странным. Я ушам своим не могла поверить. Она сказала: "Я не крала у него денег, но могу подарить ему двадцать фунтов, если ему от этого станет легче". Она говорила абсолютно спокойно, твердо и невозмутимо. Потом добавила: "Я в любом случае подам в отставку. Сегодня же напишу заявление об уходе". Она даже словом не обмолвилась о полиции, не попросила меня туда не звонить. Я сказала ей: "Не в моих силах запретить мистеру и миссис Уимборн звонить в полицию, если они захотят", - а она ответила: "Конечно, не в ваших. Я это знаю".
- А что случилось потом?
- Уимборны не стали звонить в полицию, думаю, вам это и так известно. Почему - не имею ни малейшего понятия, но мне кажется, они знали о своем драгоценном сыночке гораздо больше, чем говорили. Может, он и раньше выступал с такими необоснованными обвинениями. Но говорю вам, мне это неизвестно. Джоанна была непреклонна в своем решении уйти из школы. Мне было очень жаль. Она была прекрасным педагогом, и я не могла не переживать эту потерю: жаль, когда человеку, призвание которого - учить и которому это удается так хорошо, как Джоанне, приходится растрачивать свой талант на переводы и виртуальные уроки или чем еще она там сейчас занимается.
Филиппа Сикорски очень оживилась. По ее лицу разлился легкий румянец. А вот и еще один человек, которому, судя по всему, нравится или нравилась Джоанна - женщина, по словам ее бывшего мужа, неприятная в общении.
- Вы поддерживали с ней связь? - спросил Вексфорд.