- Один раз за перегрузку, один раз за превышение скорости и два раза за парковку в неположенном месте. - И вдруг он заорал так, что у него вздулись вены на висках: - А за каким чертом вообще возить вещи в грузовиках, если машина даже на минуту не может остановиться у тротуара! Господа, которые шикуют в "кадиллаках", конечно, останавливаются, где пожелают, а полиция изо всех сил следит, чтобы какая-нибудь рожа, вроде моей, не отразилась в их зеркале! - И уже тихо, себе под нос, он буркнул: - Проклятье!
- Ну-ну! - успокаивающе сказал я.
У меня было чувство, что допрос уже начался, но идет как-то неправильно. Я еще раз посмотрел на девушку. Она была, правда, очень, очень хорошенькая. И ножки тоже. Я перевел взгляд на комиссара из полиции порядка и начал буравить его глазами. Это я умею. Отлично умею, можете мне поверить. Тренировался дома перед зеркалом. Во время бритья.
- Надо же все-таки думать, - сказал я. - Головой. Вас тут четверо здоровых мужчин. Немедленно снимите с барышни наручники.
Комиссар собрался было возразить, но, увидев мое разгневанное лицо, не посмел. Нарочито не торопясь, он снял наручники и сунул их в карман. Девушка потерла запястья и благодарно взглянула на меня. Возле губ у нее образовалась ямочка, когда она попыталась улыбнуться сквозь слезы.
- С него тоже! - приказал Палму, показывая трубкой на шофера. - Тоже нашли преступника! Достаточно посмотреть на него, чтобы понять.
- Угу, достаточно, - поддакнул Кокки. - И посмотреть, и послушать его болтовню.
Да, все-таки нелегко нашему шефу находить людей, в которых хорошие деловые качества сочетались бы с умением тактично себя вести и ладить с коллегами. Этим я хочу сказать, что Кокки очень выигрывает, когда держит рот закрытым. Но делать ему замечание в присутствии посторонних я не мог.
- Он буйный, - предупредил комиссар, но приказание выполнил.
Однако буянить шофер не стал. Напротив, сразу успокоился и с большим доверием воззрился на меня.
- Так, - сказал я, не зная, на что решиться, - вы тут как будто пили кофе, а мы вам помешали. Может быть, вы продолжите, и тогда мы в спокойной обстановке побеседуем обо всем с самого начала. Комиссар, будьте любезны, прикройте дверь.
Комиссар исполнительно прикрыл входную дверь.
- Я имел в виду, чтобы вы закрыли ее с той стороны, - поправил его я. - Будьте добры, проследите, чтобы к вещам во дворе никто не притрагивался… Так, - снова сказал я, оглядываясь, - теперь пусть кто-нибудь принесет мне стул.
- А как же отпечатки пальцев? - начал было комиссар.
- Наденьте перчатки, - посоветовал Палму. - И принесите мне тоже стул. А Кокки может постоять.
Девушка смотрела на нас. Вернее - если говорить честно, - смотрела на меня. С восхищением. И это было довольно приятно. Я указал ей на кофейник. То есть я имел в виду, чтобы она налила кофе шоферу грузовика и себе. Но, услышав запах отличного кофе, я неожиданно для себя почувствовал сильнейшее желание тоже выпить чашечку.
Девушка оказалась весьма сообразительной и тотчас, по одному моему взгляду, догадалась о моем желании. Между нами чудесным образом возникла связь - взаимопонимание без слов.
- Я сейчас сварю еще, одну минуту! - радушно предложила она. - У меня и чашки еще не упакованы. Я их собиралась помыть в последнюю очередь, а потом сразу уложить в корзину.
Может быть, кто-нибудь и расценил бы ее поведение - после всего случившегося - как проявление черствости или холодного цинизма. Но, на мой взгляд, оно как раз свидетельствовало о ее совершенной невинности и простодушии. Она не была ни стиляжкой, ни гангстершей. Тут я готов был биться об заклад с кем угодно и на что угодно. Хотя, конечно, внешность бывает обманчива. Я стараюсь не забывать об этом. Но сейчас за главного был Палму. И я мог позволить себе безответственно улыбаться.
- Спасибо! - сказал я. - Это было бы чудесно.
Я, разумеется, понимал, что еще сегодня, до двенадцати ночи, мы должны распутать это дело. Но почему-то я был твердо уверен, что мы на правильном пути. Тем более теперь, когда был найден бумажник.
Раздался звонок в дверь, и в квартиру ввалился констебль с двумя стульями под мышкой. Я велел ему поставить их, и он стал пятиться к двери - проволакивал время, так ему было любопытно посмотреть, что тут у нас происходит. Быть может, он удивился, увидев, что девушка стоит на кухне, наполняет кофейник и зажигает газ. Но в любом случае от комментариев он воздержался.
Хлопоча, девушка еще уронила две-три слезинки в банку с молотым кофе. Если бы мы были вдвоем, я бы, наверно, подошел ее утешить, положил бы руку ей на плечо. Или на талию. Но нас было пятеро в этой комнатушке. Так что подобное никак не годилось. Оставалось только воображать.
Шофер прихлебывал кофе и посматривал на булочку. Видно, свою порцию он уже съел и стеснялся взять еще.
- А для кого третья чашка? - невинным тоном спросил Палму.
Я сразу насторожился.
- Должен был прийти… - с готовностью отозвалась девушка, но тут же замялась, подбирая слова, - в общем, один мой знакомый, друг. Да, мой друг обещал прийти и Помочь с переездом, но куда-то пропал. Господин Карлссон был так добр, что помог мне и сам грузил вещи. И даже согласился подождать. Но я все равно собиралась угостить всех кофе. Сдобные булочки купила. Просто не представляю, куда… - Она запнулась и опустила голову. - Я очень беспокоюсь, - со вздохом сказала она. - И дядя Фредрик умер… его убили. В голове не укладывается…
Она опять заплакала, бедная девочка, но тут, к счастью, забурлила вода в кофейнике, и ей пришлось отвлечься - уменьшить огонь и всыпать кофе. Она отсчитывала ложечки, мило сложив трубочкой губы. Кокки пристально следил за ее движениями.
- Нет-нет, еще! Этого мало, - забеспокоился он, видя, что она перестала сыпать. - Надо по две полных ложки на чашку. Это моя норма.
Девушка остолбенела.
- А дядя Фредрик никогда… - начала она, но, снова все вспомнив, опустила голову и безропотно стала досыпать кофе. - Ужасное расточительство, - проговорила она. - Но пусть на этот раз. Я постараюсь сварить повкуснее, если у меня, конечно, получится.
Она увеличила огонь и стала помешивать кофе ложечкой.
- Только недолго, - предупредил Кокки, - кофе не должен долго кипеть. А потом накройте колпаком. Пусть настоится и отстоится. Иначе вкус будет только у гущи.
Девушка послушно сделала, как ей велели. Комиссар Палму повертел в руках трубку и как бы между прочим спросил:
- А откуда вы знаете, что его убили?
- Полицейские сказали, - ответила она.
- Ага, - подтвердил шофер грузовика, глядя с вожделением на булочку. - Они сюда вломились и сразу заорали, что банда поймана и что господин Нордберг убит. А нам нацепили наручники, словно это мы - убийцы! Вот идиоты!
- Mea culpa, mea maxima culpa, - сказал Палму таким голосом, что Цицерон в своей могиле наверняка перевернулся. - Я не предусмотрел, что задержанным запретят говорить до прихода нашего начальника, раз он, согласно правилам, должен снять первый допрос! Я знал, что первые сообщения об опознании поступят быстро, и заранее приказал тут же выезжать по адресу, осмотреть все и охранять от… В общем, на всякий случай. - Он повернулся к девушке. - Так, значит, Фредрик Нордберг был вашим дядей?
- Да, братом отца, старшим, - сказала девушка. - Мой отец моложе.
- В таком случае ваша фамилия - Нордберг? - догадливо предположил Палму.
- Нет, - покачала она головой. - Похъянвуори, Саара Мария. Мой отец взял себе финскую фамилию. Он не хотел носить ту же фамилию, что и дядя. Из-за его языческих занятий. Так отец говорил.
- Языческих занятий?! - вскричал я изумленно.
Палму незаметно показал мне, чтобы я утих.
- А вы? - обратился он к шоферу. - Вы тоже были знакомы с - гм - господином Нордбергом?
- В жизни не видел старика, - отрезал тот. - Вот эта барышня договорилась со мной о переезде. Я иногда заглядываю к ним в кафе, и барышня видела меня и знала, что я дешево беру за перевозку.
Девушка взглянула на свои часики и забеспокоилась.
- У меня еще есть время, - сказала она, - но мне никак нельзя опаздывать на работу. Моя смена с шестнадцати часов.
- Да я вас подвезу, это не будет вам ничего стоить, - заверил ее шофер. - Только сначала надо вещи внести в дом. Ваш приятель уже давно мог бы прийти помочь! Вон сколько времени его прождали! - Но, увидев ее несчастное лицо, шофер поспешно добавил: - Я с вас ничего за ожидание не возьму! - Потом, дружелюбно поглядев на нас, заметил: - Но вообще-то лучше было бы переехать. А то сколько времени впустую ушло.
Палму оставил его слова без внимания.
- Барышня Похъянвуори, - учтиво обратился он к девушке, - я заметил, когда мы входили, что вы успели снять вашу табличку с входной двери. На двери остался след от нее - в этом месте более темная краска и гвоздик торчит. Ваш дядя что, держал постояльцев или у него была какая-то особенная профессия?
Девушка покраснела и отвела глаза.
- У дяди вообще никакой специальной профессии не было, - нерешительно сказала она. - Он… он занимался разными вещами. Дядя был очень трудолюбивый.
Она открыла сумочку и достала оттуда табличку, на которой старинным шрифтом было выведено: "Фредрик Нордберг", а на пожелтевшей от времени картонке бисерным, немного дрожащим почерком было написано: "Гороскопы. Филателия. Бухгалтерия".
Мы все трое с интересом склонились над картонной табличкой. "Гороскопы!" - произнес я про себя, и какая-то мысль завертелась у меня в голове. Но ни вычленить, ни оформить ее я не мог.
Палму присвистнул вполголоса.
- С паршивой овцы хоть шерсти клок! - загадочно произнес он и с размаху хлопнул меня по плечу. - Мой мальчик, я горжусь тобой!
Разумеется, я решил, что он издевается надо мной за то, что я так изумился этим "гороскопам".
- А ваш дядя был филателистом? - поспешно обратился я к девушке.
- Да-да, - подтвердила девушка. - Он собирал только редкие марки. Он не хотел иметь большую коллекцию. А свою он собрал, продавая и обменивая марки похуже. Коллекция вон в том чемодане. Дядя сам упаковал ее еще с вечера.
- Так вы собирались сегодня переезжать? - спросил Палму.
- Не мы, - возразила девушка, снова как-то странно колеблясь. - Дядя должен был сегодня переезжать, в тринадцать часов… Вообще-то мы собирались потом жить вместе, я позже переехала бы к нему. Но это все было еще неточно. Я просто пришла помочь ему перетащить вещи, и Вилле обещал прийти, да вот…
И она опять заплакала.
- Дядя был очень бережливый, - проговорила она, глотая слезы и торопясь переменить тему разговора. - Ему нужно было совсем немного. Он обычно делал бухгалтерские расчеты для двух маленьких фирм. Которые сами не могли справиться. И еще в январе он всегда помогал разным людям составлять налоговые декларации. Дяде вполне хватало этих денег. Ему больше и не надо было. Он только хотел быть самому себе хозяином.
- Это вы штопали его носки? - с теплым чувством осведомился Палму.
- Я, - чуть запнувшись, подтвердила девушка. - Дядин дом для меня был… был как убежище. Дядя был очень, очень добр ко мне. Ну и я тоже старалась делать, что могла. Стирала ему, иногда готовила, чтобы он хоть изредка мог пообедать дома, а не в забегаловке.
Комиссар Палму отвесил низкий поклон.
- Барышня Похъянвуори, - произнес он с глубоким чувством, - вы замечательная девушка!
- Совершенно справедливо, - подтвердил я и поглядел ей в глаза.
Хотя я имел в виду не совсем то, что Палму. Девушка это сразу прочла в моем взгляде и очень мило покраснела. Кокки вдруг стал проявлять нетерпение.
- Пора бы уже нам приступить к кофе, - воззвал он. - Сколько ему там настаиваться! И потом - я не понимаю, почему тут кое-кому охота флиртовать, когда у нас такое важное дело об убийстве! Наше положение хуже некуда. Так и поездка в Копенгаген накроется!
К моему удивлению, девушка прижала руку к сердцу, краска сбежала с ее хорошенького лица, оно побледнело, а нос даже посинел.
- Простите, вам плохо? - испугался я и вскочил со стула.
- Нет-нет, - запротестовала она и начала разливать кофе.
Шофер грузовика от кофе отказался и предупредительно перевернул свою чашку дном вверх.
- Только, - сказала девушка с каким-то виноватым видом, - булочек к кофе больше нет. Эта… эта была для Вилле… Давайте я сейчас, мигом, сбегаю в магазин и куплю.
Она схватила свою сумочку и поспешила к двери.
- Нет-нет, позвольте мне… - закричал я, судорожно хватаясь за карман, чтобы извлечь бумажник.
Комиссар Палму сердито толкнул меня к стулу.
- Не надо никуда ходить, милая барышня, - сказал он. - И не стоит сейчас пытаться звонить этому вашему Вилле. Он найдется. А нам о многом еще нужно поговорить. Сходи-ка ты, Кокки. Купишь пончиков.
- А мне сдобных языков, если будут, - машинально сказал я.
Кокки требовательно протянул руку. Я дал ему пятисотенную. Мельче у меня не было.
- На все? - с радостной готовностью спросил Кокки.
- Вымогатель, - обличил его Палму. - Мужчина, у которого есть средства, чтобы знакомиться со стюардессами и класть по две ложки кофе на чашку, мог бы разок и нас угостить. У меня таких возможностей сроду не было, за всю мою долгую честную службу. Послушай, он, наверно, живет двойной жизнью. Нам стоит к нему приглядеться!
Кокки скрылся за дверью. Но девушка даже не улыбнулась. Она по-прежнему была бледна и выглядела испуганной. Шофер грузовика начал терять терпение.
- Послушайте-ка, господа хорошие, - сказал он, - я человек трудящийся. У меня машина во дворе столько времени простаивает, мне с этим переездом пора заканчивать.
- Я как раз собирался спросить вас, - сказал Палму. - Вы вчера ночью были в этих же - гм - ботинках?
Я посмотрел на ноги шофера. Он был обут в самые грубые и потрескавшиеся рабочие башмаки, какие только мне когда-либо доводилось видеть. Шофер проследил за моим взглядом и, видимо, почувствовал себя уязвленным.
- А что? Это мои рабочие ботинки, - сказал он дрогнувшим голосом. - В моей работе нельзя выбирать, где чисто, а где нет. И в дороге тоже всякое случается… А по ночам я сплю!
- Верю вам на слово, - просто сказал Палму. - В таком случае можете идти. Запишите только мне вот сюда, в записную книжку, ваше имя и адрес, и телефон, если есть.
- А как же! - заверил шофер и принялся писать, по тут же отвлекся. - А переезд-то как же? Будет или нет?
- В другой раз, - твердо сказал Палму. - Мне очень жаль, барышня, но - гм, знаете ли - в связи с новыми обстоятельствами будет лучше, если все вещи занесут обратно и расставят по местам. То есть так, как они стояли сегодня, когда вы сюда пришли. Здесь было что-нибудь сдвинуто с места?
- Не знаю, - задумчиво сказала девушка и замялась. - Вчера вечером я помогала дяде упаковывать вещи, но его постель, конечно, оставалась, и - сегодня, когда я пришла около двенадцати, потому что дядя Фредрик не очень практичный человек… то есть был… в общем, оказалось, что он не ложился на кровать и все было, как вчера вечером, когда я уходила отсюда, часов в восемь… Почти так же… нет, не знаю.
Она смешалась.
- Вам кажется, что сюда приходил кто-то чужой? - помог ей Палму.
- Нет… не знаю. Не могу точно сказать, - ответила она. - Я, правда, очень забеспокоилась, что он не спал и кровать не тронута. Хотя… хотя бывает, что он на всю ночь уходит.
- А-а, языческие занятия! - Я не мог не продемонстрировать свою догадливость.
Палму шикнул на меня.
Девушка гневно сказала:
- Дядя Фредрик был самым хорошим и добрым человеком на свете! Ничего дурного он не делал! Просто у него бывала бессонница, и я подумала утром, что, может, он волновался перед переездом и поэтому ушел и всю ночь гулял… Но когда он не появился и в час дня, я уже просто не знала, что думать… Машина была заказана и - ну и я решила, что тогда перевезу вещи сама. Туда, на улицу Роз.
- В район Хаага, - подхватил Палму, не давая мне раскрыть рта.
- Дядя иногда бывает таким рассеянным, весь уходит в свои мысли… я подумала, может, он просто пошел на новую квартиру и ждет меня с вещами там. Но…
Все это время шофер смущенно вертел кепку в руках и наконец деликатно кашлянул.
- Ох, да! - Девушка всполошилась и стала рыться в сумочке. - Конечно, я сейчас вместо дяди заплачу…
- Я могу занести вещи обратно, - благородно предложил шофер. - И за все, в общем… как вам покажется - семьсот марок, это для вас не очень дорого?
- Нет, конечно, - уверила девушка, вручая ему названную сумму, ровно, без сдачи.
Он поблагодарил и сердечно пожал ей руку. Нам он руки жать не стал.
- Ну что, закидывать сюда барахло? - спросил он у Палму.
- Нет, пока не надо. - Палму явно не терпелось избавиться от него. - Наши ребята сами занесут, когда понадобится. Пусть попыхтят. Это им не наручники почем зря цеплять. Но вы на них не обижайтесь. Все мы, люди грешные, ошибаемся.
Шофер удалился, стуча башмаками, и мы остались втроем. Этого Палму и добивался. Он и Кокки специально услал! И теперь, излучая всем своим видом дружелюбие и ласку, он повернулся к девушке.
- Ну вот, дорогая барышня Похъянвуори. Мы остались втроем, и теперь - между нами - расскажите, что вас гнетет? Вы порядочная, славная девушка. Поверьте мне, лучше все рассказать сразу. Потому что потом все равно все выяснится. Вилле - это тот, кто завладел вашим сердцем?
Он говорил так нежно, так по-отечески, что даже у меня защипало в носу. А девушка - та совсем расчувствовалась, и слезы у нее быстро закапали на сложенные на коленях руки. Я не в силах был больше сдерживаться, встал, вынул свой носовой платок - по счастью, он оказался чистым - и вытер ей глаза и щеки. И поверьте - на платке не осталось ни пятнышка туши или пудры! Клянусь! Эта девушка была свежа и чиста, как… как роза!
Наша птичка угодила прямо в силок. Разумеется.
- Я… я ужасно беспокоюсь за Вилле, - призналась она. - Вилле твердо обещал, что будет здесь самое позднее в час. И я ничего не знаю о нем… со вчерашнего вечера. Я пыталась дозвониться в кафе, когда ходила за булочками - может быть, он просил мне что-нибудь передать. Наш злющий швейцар сегодня как раз не дежурит. А мой отец запрещает Вилле звонить к нам домой, сразу кладет трубку, если слышит его голос. Я… я, правда, собиралась еще раз позвонить в кафе. Вилле мне бы наверняка передал что-нибудь, если бы… если…
- Если бы что? Что же случилось вчера вечером? - спросил комиссар Палму и по-отечески погладил ее по руке.
- Конечно, глупо мне скрывать. - Она всхлипнула. - У вас там, в полиции, все записано. Просто у Вилле дурная компания, там этот гадкий тип, этот боров, и еще девушка - такая ужасная! Я не знаю, что Вилле в них находит, но он вечно таскается с ними. А я, я знаю, что Вилле не такой, и он стал бы лучше, если… если бы у него был бы свой мотоцикл, как у других!
- Понятно. Но давайте про мотоцикл и про все эти переживания потом, - осторожно сказал Палму. - Что все-таки произошло вчера вечером?
- Мы можем посмотреть в полицейском рапорте, - решил помочь я. - Все подозрительно…
Палму остановил меня движением руки. Девушка подняла на нас взор. Это был взор чистейшей синевы. А какие золотистые волосы у этой девушки!