Самым удачливым в таких случаях был Никита Рощин. Неизвестно почему Маргарита Вячеславовна испытывала к нему явную слабость. То ли тут играло роль то обстоятельство, что она знала Никиту ещё школьником, работая с его матерью в горисполкоме, то ли что он, по словам Маргариты Вячеславовны, стал с годами поразительно похож на её сына, работавшего где-то в Сибири, а возможно, Рощин покорил чувствительную Маргариту Вячеславовну своими музыкальными способностями ещё тогда, когда ходил в музыкальную школу и "подавал надежды", в том числе своим неугомонным родителям, тщеславные планы которых были разрушены самым безжалостным образом, когда их сын внезапно поступил в школу милиции. Их разочарованию и тревогам не было предела, пока недавно статья о нём в областной газете, полная, как считал Никита, всяких преувеличений и неточностей, но принёсшая ему, понятно, некоторую популярность, кое-как примирила наконец родителей с его, по их мнению, "невыносимой" профессией. Эта же статья неслыханно растрогала и Маргариту Вячеславовну. Словом, отношения у неё с Никитой были довольно сложные, и иногда, в припадке умиления и откровенности, Маргарита Вячеславовна сильно проговаривалась.
- Здравствуйте, Ника, - приветствовала она Рощина, по давней привычке называя его уменьшительным именем. - Что-то я давно вас не видела. Вы ещё не женились?
Это был первый вопрос, который она неизменно задавала при встрече с Никитой, второй вопрос был о здоровье мамы, третий - о продвижении по службе.
- Вы ещё не начальник?
Последним был всегда тоже сакраментальный вопрос:
- Кого вы ищите?
- А! - небрежно махнул рукой Рощин. - Одного прохвоста - многожёнца. Должен был жить у вас в июне или июле. Посмотрим?
Рощин на всякий случай растянул интересующий его срок. Что касается "профессии" разыскиваемого, то она была названа тоже не случайно. Маргарита Вячеславовна была к ней непримирима, видимо, по каким-то своим, сугубо личным мотивам.
- У вас есть фамилия? - угрожающе спросила она.
- В том-то и дело, что нет. Есть приметы. Надеюсь только на вашу память и проницательность. Он должен был приехать с новой женщиной.
- Естественно, - с ударением, презрительно произнесла Маргарита Вячеславовна. - Что от них ещё ждать. Приметы хорошие? - профессионально поинтересовалась она, двумя руками снова поправляя причёску и смотрясь в своё отражение в стекле, затем перевела взгляд на собеседника.
Рощин, как мог, описал ей Гарика.
- Мало, - безапелляционно констатировала Маргарита Вячеславовна. - Я вам сочувствую, Ника. Ну а женщина?
Тут следовало быть осторожнее. "Хорошие" приметы подруги Гарика могли немедленно вывести на эту пару, а Маргарите Вячеславовне не следовало знать, кого именно разыскивает Рощин, иначе могли последовать самые непредвиденные осложнения. Потому молодая пара должна была пройти по возможности незаметно в ряду других, которые назовёт Маргарита Вячеславовна. Правда, Рощин не знал, да и не должен был знать все обстоятельства дела, в связи с которым шёл розыск тех молодых людей, однако законы оперативной работы в любом случае оставались незыблемыми и привлечь какое-то особое внимание Маргариты Вячеславовны к объекту розыска было недопустимо.
- Женщина известна ещё меньше, - уныло ответил Рощин, тяжело вздохнув, и добавил: - Если вообще она с ним была.
- Была, была, - мстительно возразила Маргарита Вячеславовна. - Женщина в таких случаях всегда присутствует, имейте в виду. Какая-нибудь мерзавка, конечно. Вы же знаете: шерше ля фамм! Я-то знаю.
- Ну, так давайте посмотрим ваших советских гостей за те месяцы, - предложил Рощин. - Вы мне их опишите, кого помните, конечно. А уж я постараюсь выбрать подходящих кандидатов. Вы так метко описываете людей.
Комплимент пришёлся Маргарите Вячеславовне явно по вкусу.
- К вашему сведению, милый мой мальчик, - самодовольно и чуть снисходительно сообщила она, - я помню всех. А если и забыла, то самых невзрачных. - Она брезгливо махнула рукой и внушительно заключила, поднимаясь со своего кресла. - Так что без меня вы никого не выберете.
Достав из ящика шкафа за своей спиной большую книгу, она снова опустилась в кресло и, надев изящные, в тонкой металлической оправе очки и сразу приобретя ещё более внушительный вид, стала перелистывать страницы с записями.
- Так какой вас месяц интересует? - спросила она, взглянув поверх очков на Рощина.
- Июнь и июль.
- Так. Начнём с июня, - решительно объявила Маргарита Вячеславовна, словно отдавая приказ к наступлению, и уже другим тоном добавила, осуждающе покачав головой: - Я вижу, сведений у вас не ах. А типа этого надо найти, как хотите. Но ведь сколько народа слетается к нам в сезон, вы же знаете. И конечно, все норовят к нам в гостиницу. Нет, это просто кошмар, вы поймите!
- Я понимаю, - улыбаясь, заверил ее Рощин.
- Так вот, начнём, - энергично вернулась к делу Маргарита Вячеславовна, но тут же снова отложила книгу. - Кстати, Ника. Вы же ближе к тем сферам. Скажите, когда мы уйдём из Афганистана? Мои соседи получили похоронку. Это далеко не первая, имейте в виду. Такой славный был мальчик, - она вздохнула. - Так когда же? Только не говорите "скоро", говорите, когда.
- Я вам даже "скоро" не могу сказать, - неохотно ответил Рощин, не собираясь обсуждать такой вопрос с Маргаритой Вячеславовной.
- Хорошо. Начнём с июня, - она в третий раз взялась за свою книгу. - И оставим большую политику. Тут мы с вами ноль, чтоб вы знали.
- Начнём с июня, - сухо согласился Рощин. Маргарита Вячеславовна повела пальцем сверху вниз по странице открытой книги, приговаривая про себя:
- Этот нет… этот нет… ну, этот, безусловно, нет… И этот тоже, все бы такими были… Может быть, этот? - Маргарита Вячеславовна заколебалась. - Похож… А эта пара?.. Хотя пара отпадает, так я понимаю? - Она посмотрела поверх очков на Рощина.
- Да, - согласился тот. - Они не расписаны.
- Ну, так безусловно отпадают. Пойдём дальше…
Так, время от времени задерживаясь на ком-то, она листала большие, исписанные страницы регистрационной книги и в конце концов объявила:
- Вот вам оба месяца. Ничего не подходит, как видите.
- Может быть, посмотрим молодых одиноких женщин? - улыбнулся Рощин. - Сами знаете, гостиница переполнена, люди устраиваются по-всякому.
- Ах, вы намекаете? - тонко усмехнулась Маргарита Вячеславовна. - Что ж, пробежимся ещё раз. Хотя тут, как я понимаю, с приметами у вас ещё хуже?
- Что делать. Зацепка одна - ситуация.
- Да-да. Понимаю.
Однако такая ситуация Рощину отнюдь не улыбалась. Если этот Гарик официально устроил в гостиницу только свою подружку, а сам уже неофициально жил в её номере, то, даже установив этот незаконный факт, всё равно невозможно будет выяснить ни фамилию Гарика, ни прочие, обычные при регистрации сведения. А сам Гарик, выходит, ни в июне, ни в июле здесь не регистрировался.
- Были, конечно, и одинокие молодые женщины, - рассеянно говорила Маргарита Вячеславовна, заново проглядывая записи в книге. - Немного, правда… Вот. Но это не то… Вот ещё. Тоже не то… Вот, например. Какая прелесть. Вы бы видели её, Ника.
- И одна?
- Ну, вокруг молодых людей хватало, конечно. Был и друг. Словом, девочка прелесть. Но дура, к сожалению, - неожиданно жёстко заключила Маргарита Вячеславовна. - Я с ней разговаривала. О, мне, знаете, много не надо.
- А как её зовут? - насмешливо поинтересовался Рощин.
Но имя мгновенно насторожило его. Впрочем, за именем последовала и фамилия, и теперь уже всякие сомнения отпали. Да, Марина Буланова прожила здесь чуть больше двух недель с самого конца июня.
- К сожалению, - вздохнул Рощин, - если её другом и был тот самый прохвост, то установить его всё равно невозможно. А с другой стороны, зачем такой роскошной девушке беглый алиментщик, если так подумать?
- Вот если подумать, то можно догадаться, Ника. Я на вас удивляюсь, честное слово, - досадливо сказала Маргарита Вячеславовна и сняла очки, словно собираясь лучше рассмотреть своего недогадливого собеседника. - А какие у него деньги, вы не догадываетесь? А всякие безумства к тому же? Женщины это обожают, чтоб вы знали. И очень многое прощают, - она тонко усмехнулась.
- Всё это так, уважаемая Маргарита Вячеславовна, - с искренней досадой произнёс Рощин. - Всё это прекрасно, и деньги, и безумства. Но, повторяю, того мерзавца мы же не можем установить. Вы, например, помните, как он выглядел? Дайте его портрет хотя бы.
- Портрет… - задумчиво повторила Маргарита Вячеславовна, посмотрев на потолок. - Пожалуйста. Такой высокий. Прекрасная фигура. Волосы тёмные, вьющиеся, лицо круглое, широкий нос, большой рот, полные губы. Глаз не видела, очки тёмные носил. Словом, такой, знаете, стильный, обаятельный негодяй. И всё крутил головой, от женщины к женщине, от женщины к женщине. Он это, он. Я их по повадке определяю, павианов.
- Всё это хорошо, - улыбнулся Рощин. - Но фамилия, адрес? У кого теперь узнаешь, вот беда. Уже нет ни его, ни её.
- Но кое-кто есть другой, - хитро усмехнулась Маргарита Вячеславовна. - Посидите, Ника, я вам его покажу.
Рощин снова насторожился, однако виду не подал и равнодушно пожал плечами, словно лишь уступая просьбе.
- Он был в их компании, - пояснила Маргарита Вячеславовна. - И вчера, представьте, появился снова. Не часто ли?
- Пожалуй.
- Ну, посидите, посидите. Он где-то здесь. Только что прошёл. - Она вздохнула и с неожиданным возмущением спросила: - Нет, но как вам нравится Рейган? Он что думает, мы хотим войны? Бред какой-то! Ну скажите, Ника, своё мнение, всё-таки вы ближе к сферам, я убеждена.
- Я тоже считаю, что бред, - улыбнулся Рощин и в свою очередь спросил: - А как вы полагаете, каким путём он получил номер? Или вы… не в курсе?
- Ну, конечно, я не в курсе, - снисходительно улыбнулась Маргарита Вячеславовна. - Вы же знаете мои принципы. Но получить у нас номер… Я вам прямо скажу, Ника, тут нужны огромные связи или огромные деньги. Вы же понимаете, что я вам объясняю.
- Понимаю, понимаю. Ну а кто он такой?
- Представьте, я поинтересовалась, - снова тонко улыбнулась Маргарита Вячеславовна. - Из Москвы. Работник киностудии "Мосфильм". Цель приезда - выбор натуры. Собираются что-то снимать. Мы уже привыкли.
- Командировка, значит?
- Нет, просто со слов. Фамилия Журавский, Олег Дмитриевич.
- Ну и как он ведёт себя?
- Как все. Выбирает натуру. Живую, - Маргарита Вячеславовна ехидно рассмеялась. - Да вот он идёт. Видите? В синих шортах. С женщиной, тоже в шортах. Недурную натуру выбрал, как вы находите?
- Совсем недурна.
- Между прочим, женщина очень дорогая. Из наших. Узнаёте?
- Ещё бы. Верой зовут.
- Она, она. И не сегодня знакомы, кстати говоря. Прошлый раз он тоже был с ней.
Рощин давно уже обратил внимание на эту пару. Они было исчезли и теперь вот идут с теннисными ракетками. Ишь ты, как оживлённо, весело и непринуждённо болтают. Хорошо им. Его лицо по-прежнему невозможно рассмотреть за огромными тёмными очками. Вот только узкие прямые губы, родинка на левой щеке, немного странной формы нос и большие мясистые уши, прекрасная примета. А собственно, зачем ему этот Журавский? То есть как зачем? Ведь МУРу нужен Гарик, а этот Журавский - путь к нему.
Глава 4. Действуют группы захвата
Звонок из Ялты раздался, когда совещание у Цветкова ещё не закончилось. Трубку взял сам Фёдор Кузьмич. Что-то записав и не задав ни одного уточняющего вопроса, он поблагодарил и, передав привет майору Савчуку, повесил трубку.
- Интересные вещи раскопал этот Рощин в Ялте, - сказал Цветков. - Молодец. Правильно провёл одну-единственную беседу и с кем надо. Плюс личные наблюдения.
Сообщив все полученные сведения, Фёдор Кузьмич обернулся к Шухмину и неожиданно задумался.
- Что у нас завтра? - спросил он. - Дни уже перепутались.
- Понедельник, - подсказал Лосев и, не удержавшись, добавил: - Может быть, к этому типу Гарик и собрался?
- Сперва надо узнать, что за тип, - возразил Цветков и обратился к Шухмину: - Завтра с утра сразу поезжай на студию. Выясни, что и как. Осторожно, конечно. Человек может быть самый порядочный. Так чтобы тени не пало.
- Подозрительный у него выбор натуры, однако, - усмехнулся Лосев.
- Там будет видно. А пока работать строго, - Цветков погрозил пальцем и вздохнул. - Ну-с, что у нас ещё по этому делу? - Он взглянул на Лосева.
- Начать и кончить, - бодро ответил тот. - До сих пор не установлено, кто убитый. И никаких сигналов не поступает, никаких запросов, вот что странно. И тут главное направление поиска, я считаю, - это дорога. Надо установить, с какой станции приехал в тот вечер в Москву этот самый Гарик и его спутник. И начать поиск на этой станции.
- Это верно, - задумчиво согласился Цветков и добавил: - Поговори ещё раз с Помазневым. Он мог бывать на той станции. И откуда он с Булановой ехал в Москву, с её дачи, что ли? А как туда попал? Или ехали с той станции? Ну-с? Что ещё? - спросил Цветков. - Ты старший группы.
- Ещё приглядывать за Мариной. Как бы не улетела со своим дружком.
- Папаша ей улетит, - мрачно заметил Откаленко.
- Всё-таки у меня такое предчувствие, Фёдор Кузьмич, - вздохнул Лосев и задумчиво посмотрел в окно, - что кто-то стоит за этим убийством, за Гариком и тем, вторым.
- Или кто-то, или что-то, - добавил Откаленко.
- Простой грабёж, - возразил молчаливый Валя Денисов. - Портфель увели. А там наверняка деньги были.
- И немалые, - добавил со своего дивана Шухмин.
- Вот-вот, - оживился Лосев. - А откуда такие деньги? И почему они вдвоём приехали с такими деньгами из-за города, так поздно? Не-ет, братцы, тут всё не так просто.
- М-да, - согласился Цветков. - Много тумана. - И обратился к Денисову: - Как эта девица ведёт себя, Буланова?
- Зубрит. "Хвосты" у неё. Папаша с мамашей её на цепь посадили. Весь курс на картошке, а эту освободили по слабости здоровья, - насмешливо заключил Денисов. - Сейчас её даже к телефону не подпускают.
- Ну-у, тогда удерёт, - удовлетворённо сказал Шухмин и даже потёр руки. - Как пить дать удерёт. Ручаюсь.
- Глаз с неё не спускать, - строго сказал Цветков, обращаясь уже к Лосеву, и снова спросил его: - Какие ещё дела?
- Ресторан "Сибирячка", - вставил Откаленко и хмуро усмехнулся. - Там у меня дружок появился. Надо его завтра проведать по телефону. Просил.
- Это обязательно, - подтвердил Лосев. - Я думаю, визит Откаленко никого там напугать не мог. Наоборот. Гарик захочет узнать, что с Валеркой случилось.
- Кого ж там напугаешь, - проворчал Шухмин. - Теперь все смелые стали.
- Да, кстати, Фёдор Кузьмич, забыл вам доложить, - вдруг вспомнил Лосев. - В пятницу тут корреспондент из газеты был. Интересовался последним убийством.
- Ещё не хватает незаконченное дело ему давать, - сердито ответил Цветков. - Пусть обращается к руководству.
- Вот и я ему так сказал. А потом спросил, почему его именно убийство интересует. А он знаете что мне сказал? Слишком, говорит, много убийств в Москве стало.
Все заулыбались, даже хмурый Откаленко. "Опять он стал хмурым", - отметил про себя Виталий и продолжал:
- Ну, я его спрашиваю, что значит "слишком"? И сколько, по его мнению, их должно быть? А он так ехидно-ехидно улыбается и отвечает: "Вы сначала скажите, сколько их есть сейчас и, допустим, за первое полугодие и какова, мол, тут динамика?"
- Чего захотел! - возмутился Шухмин. - Так всё ему и скажи. Они и без того чёрт знает что про милицию пишут. Из всех щелей выколупывают всякую дрянь.
- Ну, я ему сказал, - продолжал Лосев, никак не прореагировав на реплику Шухмина, - что сообщить не имею права, цифра секретная. А он: где, мол, гласность? Цифр нет, а слухи ходят хуже любых цифр.
- Тут, кстати, резон есть, - согласился Откаленко.
- Не наше дело решать, - хмурясь, возразил Цветков.
- А если бы вам это поручили, как бы вы, Фёдор Кузьмич, решили? - засмеялся Лосев.
- Слава богу, не поручат, - ухмыльнулся Цветков, явно, однако, не желая влезать в дискуссию.
- Рано ещё оглашать, - безапелляционно заявил Шухмин. - Незрелый пока у нас народ. Только навредим.
- А главное, сразу обнаружится, как до сих пор врали, - добавил Лосев. - "Преступность неуклонно снижается из года в год", - процитировал он какой-то незримый документ и горячо заключил: - Да если бы все эти снижения сложить, у нас бы преступности давно вообще не было. Вот так мне этот корреспондент приблизительно и сказал.
- Ну-ну, Лосев, - сердито вмешался Цветков. - Никто по этому поводу не врал. Слова-то выбирай, что ты, в самом деле! Были по отдельным видам и снижения, были, сам знаешь.
- Но речь-то идёт о статистике, Фёдор Кузьмич.
- А статистика, между прочим, дело сложное и путаное, - неожиданно вмешался Валя Денисов. - В ней не каждый-то специалист разберётся, тем более в уголовной статистике, если хочешь знать. Так что Пётр прав.
Валя сказал, кажется, вдвое больше, чем обычно говорил по своей воле за один раз.
- Ладно, милые мои, - решительно и властно объявил Цветков. - Поговорили, и хватит. Опять ты нас, Лосев, в философию затянул. Что мне с тобой делать, не знаю. И воскресенье уже кончается. Словом, завтра все намеченные дела продолжим. Главное, Лосев, изучай дорогу. Откуда всё идёт. Уверен. А насчёт твоего предчувствия, так у нас с Виктором Анатольевичем оно тоже имеется.
Виктор Анатольевич был один из старейших следователей Московской прокуратуры, начинавший много лет назад одновременно с Цветковым. С тех пор и сложилась у них тяга к совместной работе, и оба радовались, когда это время от времени случалось. К мнению и распоряжениям Виктора Анатольевича все в отделе Цветкова относились с уважением. И сейчас, сославшись на мнение следователя, Фёдор Кузьмич как бы особо подчеркнул сложность дела, которым они занимаются. И все мысленно согласились с этим.