- Скоро вообще нельзя будет ходить по улицам из-за алкашей, - возмущенно откликнулась мамаша.
Почему вину за происшествие она валила на любителей выпить, Ольга Арчиловна так и не поняла. Ведь горшок мог уронить нечаянно и трезвый человек, ребенок…
Войдя в прокуратуру, следователь направилась к лифтам. Их было два. Дагурова нажала кнопку одного из них - он не работал. Хотела было вызвать другой, но проходящий мимо пожилой человек, хромой и с палкой, в форме младшего советника юстиции, заметил:
- Этим пользоваться нельзя.
- Почему? - не поняла следователь - Тоже не в порядке?
- Для хозяина, - пояснил мужчина и застучал палкой по лестнице.
Дагурова удивилась, но тут услышала сзади:
- Привет москвичам!
В вестибюле появился Гурков.
- Здравствуйте, Алексей Алексеевич, - ответила следователь.
Прокурор области нажал кнопку "своего" лифта, дверцы раздвинулись.
- Милости прошу, Ольга Арчиловна, - гостеприимно предложил Гурков.
"Для столичных, выходит, делается исключение", - усмехнулась про себя следователь, а вслух сказала:
- Спасибо, предпочитаю пешком.
- Тренируете сердце? Ну-ну, - улыбнулся облпрокурор и вознесся вверх на персональном подъемнике.
Ему нужно было на второй этаж.
Дагурова поднялась на четвертый. Возле кабинета уже поджидал Латынис. Когда они вошли в комнату, Ольга Арчиловна рассказала про лифт. Оперуполномоченный покачал головой:
- Неужели еще сохранились такие динозавры из застойных времен?
- Сколько угодно, Ян Арнольдович. Ольга Арчиловна поведала ему и о происшествии с цветочным горшком, постаравшись вложить в свой рассказ как можно больше юмора.
- Где это произошло? - помрачнел Латынис.
- За углом, - пояснила Дагурова. - Девятиэтажка, на первом этаже булочная…
- Вот вы шутите, - укоризненно произнес подполковник, - а тут дело серьезное.
- Вы так считаете? - растерялась следователь.
- Уверен, - твердо сказал оперуполномоченный. - Это первое предупреждение. Если не попытка…
Ольга Арчиловна вспомнила аварию, в которую попал Чикуров, охоту за ним под водой…
- Я настаиваю, чтобы вы перешли в мою гостиницу, - продолжал Латынис.
- Вы же сами говорили: совсем захудалая, ни комфорта, ни удобств.
- Черт с ним, с комфортом! Безопасность важнее. И еще. Вы звонили из номера своему начальству?
- Нет, а что?
- Понимаете, очень подозрительно, что вас поместили в тот же номер, где жил Игорь Андреевич. Теперь-то уж он уверен, что все сведения, сообщаемые им в Москву, становились известными здесь. Тем, кому знать их было категорически нельзя.
- Игорь Андреевич мне этого не говорил.
- Не знал, что судьба забросит вас в Южноморск. Да еще в самое пекло, в котором он сам сварился… Чикуров, между прочим, просил передать, чтобы вы пользовались только телефоном-автоматом, говоря с Москвой.
- Вы меня убедили, - сказала Дагурова. - Завтра же поменяю гостиницу.
Не завтра, а сегодня, - настаивал Латынис.
- Хорошо, Ян Арнольдович. И насчет переговоров учту…
- Вчера вас разыскивал эксперт, нашел?
- Нет. А что, уже готово заключение?
- Не знаю. Очень странный человек. Я говорю ему, что вместе с вами из Москвы по одному делу, а он не доверяет. Лично, сказал, хочет встретиться с Дагуровой.
- Я заметила, многие здесь испуганные.
- Я тоже обратил внимание… Теперь о Хинчуке. Скажите, что вы о нем думаете?
- Тут не думать надо, а проверять. Не верю я его заключению. Вчера ознакомилась с делом Ларионова и обратила внимание, что заключение о смерти Скворцова, ну, того, директора магазина "Детский мир", что проходил по делу Киреева, тоже давал Хинчук.
- Что вас настораживает?
- Видите ли, Ян Арнольдович, Скворцов пожелал исповедаться во всех своих грехах. И внезапно умер. Инфаркт…
- Хотите сказать - инфаркт ли?
- Вот именно. А для этого, как вы сами понимаете, нужно…
- …произвести эксгумацию трупа, - закончил за следователя Латынис.
- Да. - Ольга Арчиловна вынула из сейфа бланки. - Постановление вынесу, так сказать, не отходя от кассы.
- А кому поручите повторную судебно-медицинскую экспертизу?
- Попрошу главного судмедэксперта Минздрава. Благо он еще здесь.
- Не по телефону, а лично! - поднял палец Латынис.
Дагурова кивнула и сказала:
- На вас будет лежать организация этого мероприятия. И еще одно задание. Поинтересуйтесь окружением Хинчука, образом жизни.
- Уже поинтересовался, - спокойно ответил подполковник.
- Ну, Ян Арнольдович, - развела следователь руками, - нет слов.
- У Хинчука две страсти: фотографирование и яхта. Коллекционирует дорогие фотокамеры. Очень любит снимать поляроидом. Щелкнет смазливую девицу - и тут же ей портретик на память.
- Но ведь хорошая камера, особенно японская, - это большие деньги!
- А яхта из красного дерева, сделанная в Португалии, - вообще целое состояние.
- У него яхта? - удивилась следователь. - Не с зарплаты же кандидата наук!
- Откуда - стараюсь выяснить. - Хинчук ухитряется содержать на своей "Элегии" целую команду. Капитан - из бичей, некто Семен Кочетков.
- Что за личность?
- Неудачник. Был неплохим моряком, ходил в загранку. А дальше - довольно распространенная история. Узнал, что жена изменяет, когда он в плавании, ну и запил. Раз жена шлюха, значит, решил он, дети не его. И ни копейки в дом. Она подала на алименты. Кочетков ударился в бега. Приютил его Хинчук, Капитан живет на яхте.
- Без прописки, естественно?
- Естественно.
- И милиция не шевелится?
- Только попробовала, Хинчук цыкнул на нее. Да так, что отбил охоту совать нос на яхту.
- Кочетков, Кочетков, - задумчиво проговорила следователь. - По-моему, это зацепочка.
- Вот и хочу за нее ухватиться. В дверь постучали.
- Да, войдите! - откликнулась Дагурова.
В кабинете появился нескладный человек с портфелем, который он бережно прижимал к себе.
- Здравствуйте, товарищ Галушкин, - поздоровалась Ольга Арчиловна. - Легок на помине. Только что о вас говорили.
- Добрый день, - застыл у порога эксперт.
- Неужто готово заключение? - порадовалась следователь.
- Еще вчера, - ответил Галушкин, несмело двигаясь к столу и открывая на ходу портфель. При этом он весьма недоверчиво смотрел на Латыниса.
Тот поднялся.
- Ну, я пошел, Ольга Арчиловна, - сказал подполковник. - Подышу морским воздухом. На берегу…
- Хорошо, - поняла Дагурова оперуполномоченного: отправляется в яхт-клуб. - Потом поделитесь впечатлениями.
Латынис вышел, а следователь обратилась к эксперту:
- Ну, Геннадий Мефодиевич, с чем пожаловали?
- Кое-что интересное сообщу. - Эксперт как-то робко, бочком, пристроился на стуле и разложил перед Ольгой Арчиловной свои бумаги. - Итак, первое. Предсмертная записка "никто не виноват устал", отпечатана на машинке Шмелева.
- Лист находился в каретке, - чуть заметно усмехнулась Дагурова.
- Но ведь могли отстукать на другой и вставить в шмелевскую, - пожал плечами эксперт.
- Извините, - несколько смутилась следователь. - Продолжайте.
- Однако печатал записку не покойный.
- Не Шмелев? - заволновалась следователь.
- Да, кто-то другой. И вот почему. Печатали двумя пальцами, и сила удара совсем другая, чем у покойного. Вот для сравнения текст, выполненный самим Шмелевым. Я взял из одного уголовного дела, которое он вел. Покойный же печатал как заправская машинистка, всеми десятью пальцами. Понятно? - показал сравнительные диаграммы Галушкин.
- Понятно.
- Второе. На тех клавишах, по которым стучал неизвестный, и на табуляторе имеются отпечатки пальцев. Они принадлежат не Шмелеву.
"Вот это действительно фактик!" - ликовала Дагурова.
- Хорошо, - кивнула она, - дальше.
- Помимо отпечатков я обнаружил на бумаге с текстом предсмертной записки пото-жировые выделения, тоже не принадлежавшие покойному… Вот, собственно, и все.
- Ничего себе - все! Наиважнейшие сведения! Вы же сами это отлично понимаете.
- Понимаю, - скромно потупился эксперт. - Но…
- Спасибо вам, - не сдерживала эмоций Ольга Арчиловна. - Огромное! И за сроки - тоже. А они в нашем деле…
- Но… - опять негромко произнес Галушкин, почему-то настороженно оглядываясь. - У меня еще-Вернее, я хотел сказать… - Он замолчал в нерешительности.
- Выкладывайте, выкладывайте, - подбодрила его Дагурова.
- Мне вчера позвонили и предложили деньги. - Эксперт стал говорить так тихо, что следователь едва разбирала слова.
- Деньги? - переспросила она. - За что?
- Чтобы я написал в заключении о невозможности определить рисунок оставленных отпечатков пальцев.
- Как это?
- Ну, якобы папиллярные линии смазаны, - пояснил Галушкин. - И знаете, сколько обещали за это? Пятьдесят тысяч! Представляете!
"Искушение серьезное", - подумала следователь.
- И вы?..
- Ольга Арчиловна! - глазами обиженного ребенка посмотрел на нее эксперт. - Как вы могли подумать?! Чтобы я свою честь и совесть…
- Что вы, что вы, Геннадий Мефодиевич, - стала успокаивать его Дагурова. - Ив мыслях не было!
- Категорически отказался, - продолжал Галушкин. - Мол, как вы смеете, и прочее. Бросил трубку. Тут же опять звонок. Теперь уже предложили сто тысяч. Да хоть бы миллион, ни за что бы не продался… Вот, побежал скорее к вам, чтобы вручить заключение. А то, чего доброго, как Николая Павловича…
- Не догадываетесь, кто вам предлагал взятку?
- Голос вроде знакомый, - начал эксперт и осекся.
- Ну? Ну? - подстегнула Галушкина следователь.
- Нет, нет, нет! - замахал руками эксперт. - Это только предположение. Телефон искажает… И потом, может, пошутили… Словом…
Галушкин смешался и замолчал. Ольга Арчиловна так и не смогла вырвать у него признание, пусть предположительное… Хотя была почти уверена, что эксперт знал предлагавшего взятку.
Слишком велик был страх разделить судьбу Шмелева. И не только, видимо, его.
Яхт-клуб размещался на окраине Южноморска. Причал находился в небольшой бухте, защищенной от бурь и штормов естественной косой. К берегу приткнулись многочисленные катера, яхты, моторные лодки, парусники. Каких только не было названий! Причем, как отметил Латынис, чем меньше суденышко, тем пышнее имя, присвоенное хозяевами.
"Элегию" подполковник приметил издалека. Впрочем, неудивительно. Яхта Хинчука выделялась своими размерами и изяществом линий. Ян Арнольдович потолкался на деревянном причале среди зевак, поболтал с владельцами, любовно драившими свои суда или делавшими ремонт, поспрашивал, можно ли приобрести какое-нибудь подходящее плавсредство. Через час-другой он уже примелькался и только тогда подошел к великолепной яхте судмедэксперта. Она чуть покачивалась на легкой зыби, надежно пришвартованная к причалу. На корме "Элегии" сидел Кочетков и смолил сигарету. На нем была тельняшка, фуражка с "крабом".
- Здорово, матросик! - крикнул Латынис. Кочетков не шевельнулся. Ян Арнольдович повторил приветствие. Беглый муж и отец сплюнул сигарету в воду и презрительно произнес, дотронувшись до кокарды:
- Не сечешь ты в званиях, мужик.
- Здравия желаем, товарищ каперанг! - весело поздоровался подполковник.
- Вольно, - осклабился Кочетков. - Что зенки вытаращил, нравится?
- Хороша посудина! - восхищенно произнес Ян Арнольдович. - Такую я и присматриваю.
- Чего-чего? - с изумлением оглядел его бич.
- Продай, говорю. На кой она тебе такая огромная?
- А тебе на кой? - парировал Кочетков.
- По правде - мне и даром не нужна. Я сухопутный. К тому же в Москве живу.
- Кому торгуешь? - втягивался в разговор Кочетков, заинтригованный, у кого это хватает нахальства прицениваться к "Элегии".
- Одному академику. Назову фамилию - свалишься за борт.
- Видали мы академиков, - усмехнулся бывший моряк. - У всех у них кишка тонка для этой ласточки. Лучше ты купи ему вон то корыто, - показал он на облезлый катерок, качающийся рядом с красавицей яхтой.
- Кэп, я серьезно…
- Нет, ты совсем того, - покрутил пальцем у виска Кочетков. - На солнце перегрелся.
- Академик башлевитый. Подумай, хозяин.
- Хозяин на даче "Изабеллу" попивает…
- А ты кто будешь?
- Сам же угадал - капитан.
- Хотел бы посмотреть на владельца. Небось кооператор?
- Сдались тебе кооператоры, - поморщился бич. - Врач. Да не простой, кандидат наук.
- Не смеши меня? - хлопнул себя по коленям Латынис. - Так я тебе и поверил, чтобы у кандидата была такая шикарная яхта.
- Послушай, приятель, - подозрительно глянул на подполковника Кочетков, - ты, случаем, не из конторы?..
- А что, не видно? - с вызовом произнес Ян Арнольдович и подмигнул. - Вылитый конторщик… - И уже серьезно добавил: - Послушай, как бы свести моего академика с твоим хозяином? Может, адресок дашь, телефончик?
- Дохлый номер, - отмахнулся Кочетков. - Не продаст.
- Да как только он узнает, кому…
- Ты, чудик, - приосанился бич, - на нашей ласточке такие знаменитости бывают - тебе и не снилось.
- Заливай!
- Хочешь убедиться? - взыграло самолюбие у Кочеткова.
- А мне до лампочки…
- Нет, ты полезай сюда, - настаивал бич. - Тут оставили автографы такие люди!..
Второго приглашения Ян Арнольдович дожидаться не стал. Когда он оказался на борту "Элегии", Кочетков повел его вниз, в салон-бар. Ступив на пушистый ковер, Латынис присвистнул:
- Внутри еще шикарнее, чем снаружи! Притворяться ему и играть не понадобилось - видел подобную роскошь впервые.
- Да ты сюда смотри, - показал Кочетков на обитую светлой кожей стенку салона. - Вот автограф вице-президента Академии художеств, а вот приложил свою руку министр, тут - космонавт… Артистов, писателей полно… Сашу Белова знаешь? Прошлым летом отдыхал. Концерт такой закатил, получше, чем в театре.
- Это тот Белов, который "Джульетта"? - назвал самую популярную песню певца Латынис.
- А какой же еще. Вот его загогулины, - ткнул в замысловатую роспись Кочетков.
- Одни автографы стоят миллион, не меньше, - польстил добровольному гиду Ян Арнольдович.
- Факт, - откликнулся тот. - Так что подбери своему академику что-нибудь попроще.
- Может, присоветуешь?
- Один хмырь тут продает яхту. Ништяк…
Они поднялись на палубу. Кочетков показал судно, от которого хотел избавиться владелец. Латынис поблагодарил за справку и решил доиграть роль до конца - чтобы не вызвать подозрений, он отправился торговаться. Хозяин продаваемой яхты охотно показал Яну Арнольдовичу судно, даже продемонстрировал на ходу. Сделка, естественно, не состоялась. Латынис покинул яхт-клуб глубоким вечером.
До остановки автобуса следовало пройти небольшим сквериком. Аллеи были пусты. Единственная мысль - поскорее добраться до гостиницы, пока не закрыли буфет. Подполковник был голоден как волк. Перекусил лишь утром да еще весь день провел на свежем морском воздухе. Латынис поравнялся с ларьком. Он помнил, что там продавали лимонад и пирожки. Но ларек уже был закрыт. Ян Арнольдович сглотнул слюну и прибавил шагу.
И тут вдруг со стороны ларька раздались выстрелы. Один, другой… Реакция сработала мгновенно: оперуполномоченный одним прыжком спрятался за ближайшее дерево и выхватил из кармана пистолет.
Из-за фанерного сооружения выскочили два человека и бросились к шоссе.
- Стой! Стрелять буду! - крикнул Латынис, устремляясь за ними.
Но беглецы припустили еще сильнее. "Уйдут"! - мелькнуло в голове подполковника. Первый выстрел он сделал на бегу. В воздух. Однако это не возымело никакого действия. Впереди открылось шоссе. Там автомобили, автобусы, и тогда пиши пропало, смоются. Ян Арнольдович на мгновение задержался, прицелился в ноги того, кто был ниже ростом. Раздался выстрел, и бежавший упал. Второй же успел вскочить в стоявшие у обочины "Жигули". Машина тут же рванула с места.
Только теперь Латынис почувствовал, что левый рукав рубашки намок от теплой липкой жидкости.
Ян Арнольдович, можно сказать, отделался легко: была повреждена лишь мягкая ткань плеча. А вот стрелявшему в подполковника повезло меньше: пуля, выпущенная из пистолета Латыниса, задела кость голени. Задержанного доставили в больницу, сделали операцию и поместили в отдельную палату под надежной охраной. Им оказался Евгений Мухортов, двадцати шести лет, нигде не работающий. Латынис и Дагурова решили допросить его не откладывая - случай был особый, так как напарник Мухортова исчез. Врач дал добро. Но тут случилось непредвиденное. Задержанный, оказывается, находился в состоянии наркотического опьянения, действие его кончилось, и у Мухортова началась абстиненция. "Ломка" скрутила задержанного так, что потребовалась помощь врачей.
- Когда будет можно его допросить? - спросила Ольга Арчиловна у главного нарколога города, поднятого с постели.
- Не знаю, - ответил тот. - Очень запущенный больной. На руках живого места нет, все вены исколоты. Тяжело нам будет вывести из абстиненции. По всему видно, сел на иглу давно и прочно…
Следователю и оперуполномоченному оставалось одно: набраться терпения. По настоянию Латыниса Мухортова перевели в Бузанчи, курортный городок километрах в пятидесяти от Южноморска. От греха подальше.
Буквально на следующий день Дагуровой позвонил Вербиков и сообщил: вопрос с командировкой в Италию решен. Ей нужно срочно вылетать в Москву.
По приезде в столицу Ольга Арчиловна сразу же зашла к Вербикову. Ее интересовало, кто обеспечит ей в Италии гостиницу и переводчика.
- Как прилетите в Рим, - объяснил Олег Львович, - свяжитесь с нашим посольством. А там действуйте по обстоятельствам. Насчет переводчика - персонально для вас посылать человека было бы роскошью. И потом, основное общение у вас будет с нашей соотечественницей.
Но ведь мне надо будет встречаться и с другими людьми. В аэропорту, гостинице… А я по-итальянски ни бум-бум.
- Какой учили в школе, институте?
- Английский.
- Так это, считайте, международный язык. Сможете объяснить самое необходимое?
- Боюсь, что нет. Совершенно выветрился.
- А имели небось четверки и пятерки? - улыбнулся начальник следственной части.
- Ходила в лучших.
- Я вижу, вас учили иностранному, как и нас, - вздохнул Вербиков. - Ладно, вам приходилось выкручиваться и не из таких положений. Прежде всего советую вам сейчас же связаться с Гринберг. Чтобы не получилось - вы в Палермо, а она в это время где-нибудь у родственников в Израиле или Америке. Телефон есть?
- Да, взяла у ее сестры. Позвоню.
- Ну и отлично. Действуйте.
Документы оформили довольно быстро, заграничный паспорт сделали тоже в предельно короткий срок. Получив его, Ольга Арчиловна позвонила Наде Чикуровой - та уж поездила по разным странам и могла просветить.
- Оленька, милая, - с грустью сказала та, - я уже и забыла про свои зарубежные вояжи. И потом, ездила в другие, застойные времена. Понятия не имею, как сейчас конъюнктура.
- В каком смысле?
- Ну, что прихватить с собой, чтобы продать…