- Фальконе? - обратилась к ним Дагурова, указывая на 17-ю квартиру.
- Си, синьора, - кивнула старшая. - Фальконе… Девочкам открыли. Они исчезли за дверью. Но тут же она снова распахнулась, и на лестничную площадку вышел полный мужчина в женском переднике.
- Синьора руссо? - улыбаясь во весь рот, произнес он. - Москва?
- Руссо, руссо, - обрадованно подтвердила Ольга Арчиловна. - Москва. - И на всякий случай добавила: - Я Дагурова, приехала к Фальконе.
Сосед Фаины Моисеевны заговорил по-итальянски, сопровождая свою речь жестами, смысл которых был понятен и без перевода: ее приглашали в квартиру. Она отдалась во власть улыбчивого толстяка, в искреннее радушие которого нельзя было не поверить.
Апартаменты Карло (так звали мужчину) были весьма внушительны. Судя по дверям, выходящим в коридор, - комнат пять или шесть. Ольге Арчиловне предложили воспользоваться ванной, где все сверкало никелем и кафелем. Затем пригласили к столу. Отказываться было неудобно. Девочки наперебой потчевали гостью из далекой России салатами, овощами, рыбой и кофе, а их отец Карло названивал кому-то по телефону. Дагурова разобрала лишь имена. Паола, Фаина, Аза, Франческо…
В квартире вскоре появилась симпатичная молодая женщина в яркой блузке и… рейтузах. Хозяин представил ее - Паола. Новая знакомая повела Ольгу Арчиловну на улицу, где стояла приземистая машина вишневого цвета. На капоте сверкали хромированные буквы: "кадетт". Чемоданчик Дагуровой определили на заднее сиденье, а сама она устроилась рядом с водителем. Паола лихо взяла с места. Снова замелькали магазины, памятники, рекламные щиты. Особенно навязчиво предлагали кока-колу. Куда везла ее Паола, Ольга Арчиловна не знала. На что она обратила внимание - многие девушки, да и женщины в летах, носят такие же рейтузы, как и Паола.
"Жди эту моду в Советском Союзе, - подумала Дагурова. - Теперь она добирается до нас из Европы скорее, чем прежде".
Несколько раз встретилось слово "Монделло", которое Ольга Арчиловна услышала от таксиста. Оно было на вывесках и плакатах.
Их вишневый лимузин выскочил на загородное шоссе. Миновали парк, где помимо других экзотических растений высились причудливые кактусы. Наконец машина свернула к воротам виллы, окруженной высоким забором. Видимо, Паола хорошо была знакома с хозяевами. Когда они зашли в сад с апельсиновыми деревьями, им навстречу бросился с лаем эрдельтерьер. Спутница Дагуровой прикрикнула на него, и пес умолк, виляя обрубком хвоста. А уже от двухэтажного коттеджа к ним спешила хозяйка.
- Ольга Арчиловна, дорогая, здравствуйте! - радостно проговорила Фаина Моисеевна. - Ваш приезд для меня - праздник!
- Здравствуйте, - ответила Дагурова, смущенная такой встречей.
Паола вернулась к воротам, чтобы загнать машину во двор, а синьора Фальконе повела гостью в особняк.
- Ради бога, простите, что не встретила вас дома, в Палермо. Вы же сказали, что прилетите вчера…
- Я прилетела дополнительным рейсом, - объяснила Ольга Арчиловна.
- Ну ладно, вы здесь, а это самое главное! Правда, у меня прекрасные соседи? Я имею в виду Карло и Паолу… А почему я здесь - у нас сегодня радостное событие, и мы решили отметить его на вилле в кругу друзей. Заодно отпразднуем и ваш приезд. Поверьте, я и муж счастливы принять у себя мою дорогую соотечественницу.
- Спасибо на добром слове, но я здесь по делу, - попыталась держаться в официальных рамках Дагурова.
- Одно другому не помеха.
Они вошли в просторную комнату на первом этаже. Хозяйка усадила гостью в кресло, села сама.
- До сих пор не могу поверить - у нас дома советский человек! Фантастика! Я так мечтаю, чтобы приехала Сонечка… Как ее здоровье?
- Я ее не видела, звонила по телефону. Судя по голосу - бодрая, энергичная.
- Ах, не говорите мне, - вздохнула Фаина Моисеевна. - Я же знаю: сестра так больна, так больна… Отправила ей самое новое лекарство, говорят, творит чудеса. Дай бог, чтоб помогло… А что Захар Петрович Измайлов? Опять стал прокурором?
- Нет, по-прежнему работает на такси.
- А я думала, вы занялись моим делом по его поручению… Но все равно, передайте ему мой сердечный привет.
- Непременно, - пообещала Ольга Арчиловна.
На нее обрушился град вопросов. От наличия товаров в магазинах до положения в Прибалтике и Закавказье. Дагурова, как могла, утолила ностальгические страсти бывшей соотечественницы и решила приступить к делу, ради которого совершила столь далекий путь.
- Фаина Моисеевна, я должна провести с вами опознание…
- Знаю, вы говорили это по телефону из Москвы.
- Для этого нужны двое понятых.
- Одна уже есть, - показала Фаина Моисеевна в окно на Паолу, которая забавлялась с эрдельтерьером. - А второй, - она на минуту задумалась, - позову кого-нибудь из соседей. - Хозяйка поднялась.
- Но это еще не все. Нужен переводчик.
- А я на что? - улыбнулась синьора Фальконе. - Не скажу, что говорю по-итальянски, как Данте, но меня уже принимают за свою…
- Увы, Фаина Моисеевна, вы переводить не имеете права.
- Почему? - удивилась та.
- Потому что вы потерпевшая сторона. Совмещать нельзя.
- Господи, к чему такие формальности?
- Ничего не поделаешь, закон есть закон… Чтобы не было ни малейшего повода ставить под сомнение результаты опознания. Как говорят киношники, второго дубля не будет… Вы бы знали, с каким трудом я выцарапала эту поездку…
- Что же делать? - растерянно посмотрела на следователя Фаина Моисеевна. Та тоже была в большом затруднении.
- Может, у вас есть здесь знакомые, кто знает русский язык? - спросила она.
- Да вот думаю…
- Или эмигранты из Союза?
- Таких в Монделло не встречала. - Хозяйка взяла толстую телефонную книгу. - А если позвонить в туристические фирмы?
- Нет-нет, - поспешно сказала Дагурова. - Переводчику нужно платить, а эта статья расходов не предусмотрена.
- О! - вдруг просияла Фаина Моисеевна. - Что мы голову ломаем? Здесь же делегация советских писателей. Вчера их показывали по телевизору. Переводчик был свой. Правда, говорил по-итальянски с большим акцентом.
- А что, это мысль! - ухватилась за идею следователь. - Но как их найти?
Синьора Фальконе засела за телефон, и минут через пять они уже знали, что писатели из Советского Союза живут в отеле "Палас Монделло", здесь же, в городке Монделло…
Фаина Моисеевна вывела из гаража свой малолитражный "фиат" и повезла Дагурову в отель.
- Я уже в который раз встречаюсь сегодня с названием Монделло, - сказала Ольга Арчиловна, когда они ехали по загородному шоссе.
- Это теперь курортный городок, - пояснила Фаина Моисеевна, поведя рукой вокруг. - Между прочим, когда-то было болото. А сейчас, как видите, райский уголок. Место знаменито еще тем, что тут на горе стоит старинный замок. Прямо над пропастью. Проклятые эсэсовцы во время войны устроили в замке свой штаб. Теперь там школа, где готовят работников для гостиниц… Ваши писатели тоже, видимо, не бедные…
- Почему вы так решили?
- "Палас Монделло" самый лучший и дорогой отель в этом городе. Пять звездочек! А вот и он.
Синьора Фальконе припарковала свой "фиат" у гостиницы, заперла машину, и они отправились в вестибюль.
- Насколько я поняла из интервью с писателями, - сказала Фаина Моисеевна, - они приехали на торжество по случаю вручения международной премии. Опять же - Монделло…
Между синьорой Фальконе и портье состоялся недолгий разговор.
- Часть русских поехала в Палермо, - передала она его содержание Ольге Арчиловне. - Кто-то на пляже. А часть разбежалась по магазинам.
- Узнаю соотечественников, - улыбнулась Дагурова. - А делегации из других стран?
- Поехали в университет на встречу со студентами… Ну что, подождем?
Ольга Арчиловна развела руками: выхода не было. Вдруг портье окликнул Фаину Моисеевну и что-то проговорил по-итальянски, указывая на мужчину, который входил в холл из внутреннего двора, похожего на парк, где из-за экзотических деревьев виднелся просторный плавательный бассейн.
- Грациа, - поблагодарила Фаина Моисеевна портье и негромко сказала спутнице: - Русский переводчик.
Дагурова глянула на него и смешалась: это был… Рэм Николаевич Мелковский. Загорелый, в цветастых шортах, пляжных сандалиях, с целлофановой сумкой в руке и полотенцем через плечо.
Ситуация складывалась весьма щекотливая. Уж кто-кто, а Мелковский меньше всего годился для участия в опознании. Его отношение к делу Киреева было совершенно определенным, и свою не последнюю роль он уже сыграл. Но посвящать в закулисные тайны Фаину Моисеевну было нельзя.
Как выйти из положения, не смутив синьору Фальконе и не выдав ничего подпевале Киреева с компанией?
- Здравствуйте, Рэм Николаевич, - шагнула навстречу ему Ольга Арчиловна.
- Приветствую, - машинально ответит тот, всматриваясь в незнакомую женщину с дежурной улыбкой на устах. - Извините, не припоминаю…
- И не старайтесь, - тоже официально улыбаясь, сказала Дагурова. - Мы не имели чести быть знакомыми. Разрешите представиться? Следователь по особо важным делам при Прокуратуре РСФСР Ольга Арчиловна Дагурова.
Прогреми с ясного голубого сицилийского неба гром, Мелковский, вероятно, поразился бы меньше, чем словам Ольги Арчиловны.
- Очень приятно, - с трудом выдавил он из себя. У Рэма Николаевича на лбу выступили капли пота, явно не от местной жары. Он протянул следователю руку. Она была влажная.
"От испуга или от купания?" - подумала Дагурова.
- Простите, - продолжал журналист, - вы и есть та самая Ольга Арчиловна, что ведет дело в Южноморске, начатое Чикуровым?
- Совершенно верно.
- Но, собственно, почему вы здесь?
- Служба, Рэм Николаевич, служба. Сами знаете, куда может она забросить следователя…
- Да-да, - еще больше стушевался он, вытирая полотенцем побледневшее лицо.
- Так вы еще, оказывается, и переводчик?
- От случаю к случаю, - ответил Мелковский. Он был растерян и, видимо, напряженно пытался разгадать, что нужно служителю закона. - Я ведь заканчивал институт международных отношений. Изучал английский и итальянский. Спасибо Союзу писателей, не забывают… Изредка посылают с делегациями. Ну и заодно родная газета дает задание, как своему спецкору, привезти очередной очерк…
- Трудно небось совмещать?
- Здесь, в Палермо, нет. Зная, сколько у меня сил уходит на сбор материала, основной груз старается взять на себя Нина Леонтьевна. Она из аппарата Союза писателей.
- Профессиональный переводчик? - заинтересовалась Дагурова.
- И очень неплохой, - кивнул корреспондент. - Знаете, Ольга Арчиловна, мы, журналисты, избалованы неожиданными, я бы даже сказал, невероятными встречами. Но увидеть на Сицилии следователя Дагурову!.. С вашего разрешения, отражу это в своем очерке. Вы даже не представляете, как он заиграет!
- Полноте, Рэм Николаевич. Уверяю вас, этот факт вовсе не заслуживает быть отраженным в вашей корреспонденции. Да и не имею права отнимать драгоценное время журналиста. Однако об одной услуге все же попрошу…
- Господи, всегда рад!
- Помогите мне разыскать Нину Леонтьевну.
- И разыскивать не надо - только что видел ее в баре. Позвать?
- Сделайте одолжение.
Мелковский бросился выполнять просьбу с явным облегчением. Фаина Моисеевна, со стороны наблюдавшая их разговор, видимо, приняла его за вполне светскую беседу. Что и требовалось Ольге Арчиловне. Главное, удалось избежать услуг Мелковского. Так что были убиты два зайца…
- Прошу любить и жаловать, - очень скоро вернулся Рэм Николаевич с переводчицей. - Нина Леонтьевна. А это - Ольга Арчиловна.
Женщины обменялись рукопожатием. Переводчица оказалась очень приятной, совсем еще молодой, с милым русским лицом. Она разительно отличалась от смуглых и черноволосых итальянцев. Светлые, с платиновым отливом волосы, голубые глаза. Даже загар не пристал к ней.
Мелковский теперь держался гоголем и тоном мэтра сказал:
- Послужите, Ниночка, советской юстиции.
- А что, собственно, нужно делать?
- Переводить, - сказала Дагурова. - Уверяю вас, это не займет много времени. - Располагаете?
- Ну, если меня подменит Рэм Николаевич… Слово "подменит" журналисту, видать, не понравилось, но он успокоил Нину Леонтьевну:
- Пока наши подопечные не обойдут все магазины, мы вольные птицы. Главное, чтобы вы были в отеле как штык к началу официального торжества.
Он расшаркался перед следователем и удалился. Ольга Арчиловна познакомила переводчицу с Фаиной Моисеевной, и они двинулись к ее "фиату". Следователь рассказала, для чего везут переводчицу на виллу Фальконе.
- Одна просьба: ни о самом опознании, ни о его результатах никому не рассказывайте.
"Особенно Мелковскому", - хотела бы добавить Дагурова.
- Конечно, конечно, - как о чем-то само собой разумеющемся проговорила переводчица. - И прошу, называйте меня просто Нина.
- Ну, если вы настаиваете, - улыбнулась Ольга Арчиловна. - Пожалуйста.
Она сразу почувствовала симпатию и уважение со стороны этой очаровательной женщины. Нине явно льстило, что она будет принимать непосредственное участие в работе следователя. И не простого, а по особо важным делам.
Когда они выехали на шоссе, Фаина Моисеевна спросила:
- Откуда вы знаете итальянский?
- Окончила иняз, потом два года работала при нашем торгпредстве в Риме.
Синьора Фальконе перекинулась с ней несколькими фразами по-итальянски
- Совершенно нет акцента! - восхитилась Фаина Моисеевна. - Отличное произношение. Муж будет рад поболтать с вами. И вообще, у нас прямо-таки русский день сегодня… Между прочим, Ольга Арчиловна, когда Франческо узнал о вашем приезде, схватился за словарь. Все пытался вспоминать русские фразы и просил эти дни говорить с ним только по-русски.
- Вы его приобщили? - поинтересовалась Дагурова.
- Зачем? Первые слова в жизни Франческо произнес на нашем языке. "Мама", "дай", "ням-ням"…
- Как? - вырвалось у Ольги Арчиловны.
- А так. У него четверть русской крови.
- И с какой стороны? - спросила Дагурова, заинтересованная сообщением синьоры Фальконе.
- Родословная у Франческо - романы писать. Читали бы не хуже, чем "Графа Монте-Кристо". Один покойный дед чего стоит! Может, слышали про Дона Вито? В свое время самый высший свет, даже епископы и депутаты считали за честь быть его друзьями.
- По книгам я знаю только одного Дона Вито, - сказала Дагурова. - "Крестного отца". Главаря итальянской и американской мафии. Такой же знаменитый, как Аль Капоне, Лучиано, Анастазиа… Надеюсь, это не тот?
- Не надейтесь, - засмеялась Фаина Моисеевна. - Тот самый!
- Да? - растерянно проговорила Ольга Арчиловна, не зная, как реагировать на эти слова.
- Я вам говорю! Между прочим, дед Франческо был очень даже не глупый человек. Хотя и вырос в деревне. А начинал он мелким анархистом. Когда Дон Вито приехал в Италию знаменитым и богатым, перед ним открылись все двери. Еще бы - он возглавлял знаменитую "Черную руку"! Но этот фашист Муссолини дал задание сфабриковать против него дело. Состоялся суд. Дон Вито очень остроумно сказал во время процесса: "Вы, - говорит, - не можете доказать мои многочисленные реальные преступления и вынуждены вынести приговор за то единственное, которого я не совершал…"
- Я читала об этом, - подтвердила слова синьоры Фальконе Нина.
- Правда, отец Франческо, его звали Луиджи, ничем не прогремел. Но биография - тоже будь здоров! Перед самой второй мировой войной его забрали в армию. Дослужился до небольшого чина, капрала кажется. Воевал на Восточном фронте, в России.
- Был убежденный фашист? - спросила Нина.
- Да что вы! В их семье дуче ненавидели! Но ведь людей гнали на бойню, не спрашивая про убеждения… А вообще, он с немцами конфликтовал.
Те особенно были злы, когда драпали из России. И вот как-то часть, в которой служил Луиджи, вошла в одно село. Офицер - вот этот действительно был отпетый фашист! - приказал Луиджи расстрелять совсем молодую девушку. Совсем девчонку.
- Что, партизанку?
- Нет. Ее звали Аза.
- Цыганка? - уточнила Нина.
- Вот именно. Фашисты уничтожали цыган так же, как и евреев, поголовно… Азу с начала войны укрывала русская семья, выдавала за свою. Но нашелся мерзавец, заложил ее… Значит, вывел Луиджи девушку за околицу, а у самого комок в горле. Бедняжка босая, в рваном платьице. А дело было ранней весной, снег еще не сошел. Сунул он ей в руки лопату, жестом показал: копай, мол, могилу. Девушка ткнула в землю несколько раз, ничего не получается - не оттаяла еще. Тогда Луиджи с большим трудом сам вырыл яму вершка на два. Несчастная стоит, смотрит, даже не просит пощады. Только слезы текут по лицу. Отбросил он лопату, и тут она плюнула ему в лицо. Вот, мол, тебе, гад! Не боюсь смерти!
Фаина Моисеевна на некоторое время замолчала, в который раз, видимо, переживая тот момент.
- Короче, - продолжила она, - у Луиджи прямо душу перевернуло. То ли из-за ее слез, то ли из-за протеста. Он снял шинель, потом френч. Шинель снова надел на себя, а френч накинул на плечи девушки. Иди, говорит, и показывает на лес, что был буквально метрах в пятидесяти… Той бы побежать, а она стоит как вкопанная. Луиджи опять ей - беги! Девушка ни с места. Потом рассказывала, что боялась: повернется, а ей пулю в спину… Тогда Луиджи как бабахнет в небо. Тут только она сообразила и припустила от него. Через кочки, проталины. Он проводил ее взглядом и начал закапывать могилу. А когда разравнивал холмик, глядь, девчонка тут как тут. Одной рукой придерживает френч у ворота, а другую протягивает своему спасителю. И в ней, что бы вы думали? Несколько подснежников. Не успел он даже удивиться, девушка сунула ему цветы, чмокнула в щеку и опять драпанула к лесу. Только он ее и видел! Между прочим, букетик тот Луиджи спрятал в Библию, которая прошла с ним через всю войну… Приедем на виллу, покажу Библию и цветы. Засушенные, естественно, в рамочке. Франческо хранит их, как самую драгоценную реликвию…
- Смелый же ваш свекор, - заметила Ольга Арчиловна.
- Вряд ли он тогда думал об этом. Ведь узнай командир про его проступок - не сидели бы мы сейчас в этой машине. Потому что не было бы на свете Франческо. На войне разговор короткий - к стенке, и никаких.
- Ну и что дальше? - нетерпеливо спросила Дагурова, увлеченная рассказом.
- Продолжение истории случилось осенью… Фашисты все отступали, часть Луиджи оторвалась от советских войск и попала в страшную бомбежку. Сам он был ранен и в довершение всего контужен. Его посчитали убитым или просто спасали свою шкуру. Одним словом, сколько он провалялся без памяти, не знает. Очнулся оттого, что кто-то вливал ему воду в рот. На минуту пришел в себя и опять потерял сознание. Сквозь забытье ему слышался женский голос. Его куда-то тащили по земле на его же шинели. Окончательно пришел в себя Луиджи ночью, у костра. Рядом действительно были какая-то женщина и мужчина. В немецкой форме. Сразу отлегло от сердца - не в плену. Ему дали травяной отвар. Глянул он на женщину и глазам своим не верит: это та девчонка, которую он отпустил в лес! Подумал еще: откуда она, почему вместе с немцем? А девушка улыбается, гладит его по щеке. Вот так произошла их вторая встреча. Оказалось - на всю жизнь…
- Но откуда взялась Аза и тот немец? - спросила Дагурова.