- А дело было так, - рассказывала дальше синьора Фальконе. После того как Аза чудом осталась жива, она добралась до ближайшей деревни. Добрые люди оставили ее у себя. И вдруг Аза узнает, что в соседнем селе будто бы прячется цыган. По описаниям - ее брат. Вот она и отправилась туда и наткнулась на Луиджи. Лежит на земле, весь в крови, стонет. Хоть и враг, но сердце у девушки дрогнуло. Вспомнила, как с ней обошелся итальянец. Наклонилась к раненому - господи, да это же ее спаситель! Ну и потащила его в лес. Где-то вдалеке грохочет канонада. Фашисты уже ушли, а советские еще не пришли… Под вечер появился немец. Неизвестно, кто кого больше испугался - Аза его или он ее. Оказалось, что он отстал от своей части. И вообще был не от мира сего. Пожилой, в очках. Выяснилось - профессор. Мобилизован буквально месяц назад, когда Гитлер с отчаяния посылал против наших армий стариков и совсем мальчишек. Он довольно сносно изъяснялся по-русски, а итальянский знал, как свой родной. Стали они обсуждать, куда податься. К русским - наверняка зашлют в Сибирь. Если сразу не расстреляют. Да и выдержит ли плен раненый? К немцам - Азу могут посадить в концлагерь. А она ни за что не хотела бросать Луиджи. Обязана была ему жизнью. Короче, как с тем добрым молодцем на перепутье: направо пойдешь - голову сложишь, налево - костей не соберешь… Положеньице, а?
- Между огнем и полымем, - откликнулась Ольга Арчиловна.
- Решили пробираться на Запад. Ну а Аза вроде бы прибалтка, из фольксдойч.
- Цыганку выдали за прибалтку? - удивилась Дагурова.
- Вы увидите ее фотографию. Совершенно не похожа на цыганку. Она ведь метиска.
- А язык?
- Притворилась глухонемой. Одним словом, добрались до немцев. Луиджи отослали в тыл, в госпиталь. Через людей Дона Вито он сумел сделать так, чтобы Аза поехала с ним в Италию. На фронт он больше не вернулся. После ранения получил белый билет. О том, что между ними возникло чувство, говорить, сами понимаете, излишне. Об их любви в Палермо до сих пор ходят легенды. Как вы думаете, если бы они так не любили друг друга, народили бы пятерых детей?
- Сильно любили, - улыбнулась Ольга Арчиловна.
- Франческо был последним ребенком. - Синьора Фальконе погрустнела. - Возможно, народили бы еще, но Луиджи скончался от ран, полученных еще на войне. Аза пережила его всего четыре месяца. Франческо было три с половиной года.
- А кто был отец у Азы? - спросила Дагурова.
- Я же сказала: русский. Пришел в табор, стал настоящим цыганом.
- Романтическая любовь?
- Любовь была. Потом. Ну а насчет табора: не пойди он к цыганам, отправили бы на Соловки, а то и подальше. Как всех его родственников и друзей…
- За что?
- За происхождение. Потомственный дворянин. Закончил два университета. В таборе он стал своим, надежно укрылся от НКВД… Расстреляли его немцы. Уже как цыгана…
Фаина Моисеевна свернула с шоссе к знакомым Дагуровой воротам. Синьора Фальконе попросила Паолу сходить на соседнюю виллу и пригласить кого-нибудь в качестве понятого, а сама повела Ольгу Арчиловну и Нину в кабинет мужа. На письменном столе лежала Библия, что Луиджи пронес с собой всю войну. На стене висели две большие фотографии отца и матери Франческо. А между ними - те самые подснежники, которые подарила Аза своему спасителю. В позолоченной рамке.
- Действительно, не скажешь, что цыганка, - сказала Ольга Арчиловна, рассматривая красивую молодую женщину с чуть вздернутым аккуратным носиком и светлыми глазами.
- А вот пела и танцевала, как истинная цыганка. Луиджи не хотел связываться с мафией и открыл небольшую тратторию. От посетителей не было отбоя. Приходили посмотреть и послушать Азу.
- Франческо не тянет на родину матери? - поинтересовалась Ольга Арчиловна.
- Спит и видит! Даст бог, осенью соберемся в Советский Союз. Сонечка забросала нас приглашениями.
В комнату вошла Паола, а с ней пожилой мужчина в рабочем комбинезоне. И было непонятно, кто он, рабочий или владелец виллы. Хозяйка представила его Дагуровой и переводчице. Соседа звали Антонио. Через Нину следователь разъяснила ему и Паоле их функции. Затем Ольга Арчиловна предъявила бывшей Гринберг пять фотографий мужчин, одетых в милицейскую форму.
- Вот этот, - без всяких колебаний показала Фаина Моисеевна на фото, где был заснят Ларионов.
- Вы в этом уверены?
- Еще бы! - взволнованно проговорила хозяйка. - Я этого бандита узнаю среди тысячи людей! А что, он действительно работает в милиции?
- Работал. А сейчас в местах, не столь отдаленных…
- Уже? - удивилась синьора Фальконе. - За то, что ограбил меня?
- За другое…
- Ему было мало моих драгоценностей?! - вздохнула Фаина Моисеевна.
- Вам сейчас как раз и предстоит опознать одну из них, - сказала Дагурова.
Она разложила на столе несколько перстней, среди которых был и тот, что изъяли у внучки Шмелева.
- Боже! - всплеснула руками хозяйка. - Не может быть!
На ее глазах навернулись слезы.
- Ну? - поторопила Фаину Моисеевну следователь.
- Я могу взять его в руки? - словно не веря в подобное счастье, спросила синьора Фальконе.
- Конечно, - кивнула Дагурова.
Фаина Моисеевна благоговейно погладила черный камень, излучающий таинственный свет, потом надела перстень на безымянный палец.
- Вы даже не поверите: он мне иногда снился, - проговорила она с чувством, целуя перстень и прижимая руку с драгоценностью к груди.
Потом она разразилась длинной речью по-итальянски, предназначенной для Паолы и Антонио. Те слушали с восхищением и вниманием. Но наибольшее впечатление на них произвело то, что проделала с перстнем синьора Фальконе. Она нажала какую-то невидимую пружинку, и вдруг каст с алмазом повернулся внутрь шина, а на его месте появился огненный рубин.
- Тот самый секрет, - пояснила она по-русски Ольге Арчиловне, о котором говорила Измайлову…
- Да, тайну перстня мог знать только его владелец.
Следователь составила протоколы опознания. Понятые и переводчица поставили свои подписи.
- Грациа, - поблагодарила их Ольга Арчиловна. Антонио и Паола вышли.
- Могу оставить у себя? - Фаина Моисеевна показала руку с перстнем.
- К сожалению, пока он должен находиться у нас. Понимаете, еще идет следствие, потом будет суд, и, когда вынесут приговор, тогда…
- Можете не объяснять, - грустно улыбнулась синьора Фальконе, снимая драгоценность и протягивая Дагуровой. - Все должно быть по закону.
Расставалась она с перстнем с сожалением. Слишком много воспоминаний было связано с ним. Радостных и печальных.
- Как говорится, - кончил дело - гуляй смело, - с особым удовольствием употребила русскую пословицу синьора Фальконе. - Закатим пир на весь мир!
- Нет-нет, - запротестовала гостья. - Я очень польщена, но…
- И слышать ничего не хочу! - решительно заявила Фаина Моисеевна. - Посидите с нами за праздничным столом. И вы, Ниночка, тоже.
Дагурова не заметила, как в комнате появились двое мужчин. Один в джинсовом костюме, другой в полицейской форме.
- Вы арестованы, - положил руку на плечо Ольги Арчиловны тот, что был в штатском. - Криминальная полиция.
- За что? - опешила советский следователь. - По какому праву? - Она вспомнила инцидент с таксистом и осеклась: неужели за баночку икры?
- Во-первых, я использовать право хозяин, - не выдержав, рассмеялся мужчина. - Во-вторых, ви опоздал…
- Ты с ума сошел! - накинулась на него хозяйка-Так шутить!..
- Здравствуйт, уважаемая синьора Ольга, - стараясь четко выговаривать русские слова, произнес синьор Фальконе. - Добро пожаловать в мой дом!
- Очень рада с вами познакомиться, - протянула ему руку Дагурова, с трудом приходя в себя. - Бон Джорно.
- Полковник Джованни Росси, - представил ей полицейского хозяин. - Мой… - он защелкал пальцами, подбирая русское слово.
- Друг, - подсказала жена.
Полковник галантно поздоровался с Ольгой Арчиловной и Ниной. После того как Нину представили, итальянцы не удержались, чтобы не осыпать белокурую красавицу цветистыми комплиментами. Переводчица парировала по-итальянски. Сказала, видимо, что-то юморное, Франческо и Джованни закатились смехом.
- Ну и шуточки у него, - все еще сердясь, показала Фаина Моисеевна на мужа. - Недавно звонит среди ночи. Я спрашиваю, откуда? Из преисподней, отвечает. Представляете, что я пережила? Оказывается, они только что взяли банду.
- Ваш муж тоже служит в полиции? - спросила Дагурова.
- А разве я не говорила? - удивилась своей забывчивости хозяйка. - Третьего дня ему присвоили звание капитана.
- Мы его сегодня искупаем, - сказал Франческо.
- Обмоем, - поправила жена.
- Я комиссар криминальной полиции, - ткнул пальцем себя в грудь синьор Фальконе. - Против наркотики.
- Служит в подразделении по борьбе с наркобизнесом, - "перевела" Фаина Моисеевна.
- Джованни, - продолжал хозяин, указывая на приятеля, - другая полиция. Автомобиль. - И он жестом продемонстрировал, что якобы регулирует уличное движение.
- Понимаю, - кивнула Дагурова. - Автоинспекция.
- Си, автоинспекция, - по слогам повторил Франческо. - Очень сердитый.
- Строгий, - снова поправила его Фаина Моисеевна. - Между собой они его называют "дядюшкой Джо". Так здесь, на Западе, кличут Сталина.
- У вас нельзя быть нестрогим, - заметила Ольга Арчиловна. - Сумасшедшее движение!
По глазам Франческо было видно, что он не понял. Нина тут же перевела. Оба итальянца закивали. Дальше разговор пошел при помощи переводчицы.
- Наша служба тоже не бездействует, - сказал синьор Фальконе. - Кстати, у вас привлекают к уголовной ответственности тех, кто употребляет наркотики?
- Нет, - ответила Дагурова. - А у вас?
- В настоящее время тоже нет. И знаете, наркомания все растет и растет. А вот раньше, когда наказывали, наркоманов было куда меньше. Ставится вопрос, чтобы снова ввести уголовную ответственность. Лично я - за, - Франческо поднял обе руки.
- А откуда поставляют в Италию это зелье? - поинтересовалась Ольга Арчиловна.
- Из Турции, других восточных стран. В основном к нам везут сырье, а тут в подпольных лабораториях вырабатывают из него героин. А потом уже курьеры переправляют его в Америку, Канаду, и Европу.
- Много удается перехватить?
- Много. Сажаем в тюрьму, но это не останавливает дельцов от наркобизнеса. Слишком велик соблазн - барыши огромные.
- Какие, например?
- Судите сами. Килограмм сырья стоит сто пятьдесят миллионов лир. А когда оно превращается в конечный продукт, героин, его продают в четыре раза дороже.
- Вот это бизнес! - вырвалось у Ольги Арчиловны.
- Грязный бизнес, - сурово покачал головой комиссар полиции. - Замешан на человеческом горе. И смерти. Прежде всего - губит молодежь.
- Мы тоже столкнулись с этой проблемой, - сказала Дагурова.
- И поэтому надо объединиться, - продолжал синьор Фальконе. - А то получается: преступники сговариваются, а наша и ваша полиции пока даже не имеют контактов. У нас есть данные, что итальянские дельцы наркомафии снюхались с вашими.
"Вполне возможно, - подумала Дагурова. - Сейчас выезд и въезд в Советский Союз облегчен. Так сказать, издержки демократизации".
- Не понимаю, почему вы до сих пор не вступили в Интерпол, - пожал плечами синьор Фальконе.
Ольга Арчиловна развела руками и по привычке показала наверх: решают, мол, начальники. Франческо ее жест понял.
- Бюрократы? - усмехнулся он.
- Они везде одинаковы. Ну а насчет Интерпола: дело, кажется, уже сдвинулось с мертвой точки. О необходимости вступления в него говорят на самом высоком уровне. Кажется, были встречи,
- Это хорошо, - одобрительно отозвался синьор Фальконе. - Нельзя жить замкнутым обществом. Люди везде люди, преступления одинаковые и у нас, и у вас.
Контрабанда, убийства, ограбления, изнасилования…
- Согласна с вами, - кивнула Ольга Арчиловна. - Целиком и полностью. Нам есть чему у вас поучиться.
- У вас, я думаю, тоже, - совсем уже в духе дипломатического раута ответил хозяин.
- Товарищи, господа, - встряла в их разговор хозяйка, - соловья, как говорят в России, баснями не кормят… Прошу всех за стол, - показала она на дверь.
Действительно, по дому уже разносились аппетитнейшие запахи. Дагурова вспомнила, что, когда они проходили мимо кухни, там хлопотала у плиты какая-то женщина.
- Спасибо за приглашение, уважаемая Фаина Моисеевна, но не могу, - сказала следователь.
- Вы мне этого не говорили, я этого не слышала, - отмахнулась та.
- Нет, правда. Нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
- Но они закончились. Теперь - отдых. Мужчины напряженно вслушивались, стараясь вникнуть в смысл спора. Им на помощь пришла Нина.
- Вы нас смертельно обидите, - сказал хозяин, услышав перевод.
- Но поймите меня, синьор Франческо, - взмолилась Ольга Арчиловна, - как коллега… Есть же писаные и неписаные правила. Или у вас, в Италии, иначе?
- Но ведь это исключительный случай, - пытался оправдать свою настойчивость комиссар полиции.
Дагурова незаметно пожала руку Нине: мол, выручай. Та серьезно и убедительно заговорила по-итальянски.
- Я понимаю, что вам, Ниночка, нужно быть в гостинице, - перебила ее Фаина Моисеевна. - Но при чем здесь Ольга Арчиловна?
- И у меня дел по горло, - сказала следователь. - Надо позвонить в посольство, устроиться в гостинице.
- Очень жаль, - огорчилась Фаина Моисеевна. - А я хотела свозить вас в тот замок на горе, где был штаб эсэсовцев, показать собор, который находится в Монреале… А сколько здесь еще достопримечательностей! Действующий вулкан, парк фаворитки, картинная галерея, театр Гарибальди, памятник жертвам мафии…
- На это не хватило бы и недели, - улыбнулась Дагурова. - Ладно, может быть, выпадет случай еще раз побывать в Палермо…
Хозяева пытались одарить Ольгу Арчиловну и Нину подарками на память. Наборы косметики, коробки с шоколадом, игрушки. Например, забавную собачонку, которая прыгала, тявкала и махала хвостиком. К огорчению синьора и синьоры Фальконе, гости от сувениров отказались. Однако, чтобы окончательно не обидеть хозяев, Нина согласилась взять брелок для ключей с изображением папы римского.
Отвез советских женщин до "Паласа Монделло" Джованни Росси.
- Приезжайте еще, - сказал он, расставаясь. - Но только без официальных дел.
Полковник уехал.
- Спасибо, Ниночка, - сказала Дагурова, - прямо не знаю, как бы я смогла отбояриться…
- Да чего уж там. Откуда будете звонить в посольство? Может, зайдем в отель, из моего номера? Или прошвырнемся по магазинам? Уверяю вас, они что в Риме, что здесь - разницы никакой.
- Какие магазины, - вздохнула Ольга Арчиловна и рассказала о своем финансовом крахе в результате поездки на такси. - Тысяча лир - вот все, что я имею, - закончила она.
- На такую штуковину хватит, - поиграла брелоком, подарком Фальконе, переводчица. - И ни на что другое… А как же с гостиницей?
- Да никак, - грустно развела руками следователь. - Я должна была связаться с нашим посольством еще в Риме, но не позвонила. Глупость, конечно, страшная…
- А где будете ночевать?
- Придется на аэровокзале. Вопрос только, как туда добраться? Моих финансов хватит?
- Откуда, - протянула переводчица. - В Риме, например, билет на метро стоит семьсот лир. На автобус - шестьсот. Но это в черте города. А отсюда до аэропорта километров двадцать пять, не меньше. Но я вам могу одолжить. Мы почти миллионеры. Каждому члену делегации выдали на неделю полмиллиона лир.
- Богатенький же ваш Союз писателей…
- Да что вы, Союз не выделил нам ни копейки валюты! Лиры - из Фонда Монделло. Из него же оплачивали гостиницу, а это сто пятьдесят тысяч в день, и питание. Между прочим, один только обед обходится в сорок пять тысяч лир.
- Господи, сотни тысяч, миллионы! Голова идет кругом от таких цифр…
- Да, непривычно. - Переводчица вдруг забеспокоилась. - Ольга Арчиловна, а что вы будете делать в аэропорту до завтра? Там даже негде голову приклонить. Зачем вам мучиться? Давайте ко мне в гостиницу.
- Если я все с себя продам, - Дагурова показала на платье, туфли и тощий чемоданчик, - и то не хватит на оплату.
- Все давно оплачено.
- А дежурная?
- У вас наши, советские, представления. Абсолютно никого не интересует, кто будет со мной в номере. Кстати, там две кровати. А завтра утром подадут автобус до аэропорта. Место найдется. Когда ваш рейс?
- В двенадцать.
- А у нас в семь…
Откровенно говоря, предложение Нины было единственным выходом из создавшегося положения.
- Я не стесню вас? - все же спросила Дагурова.
- Нисколечко. Ведь в номере две шикарные кровати. А сейчас, - переводчица посмотрела на часы, - у нас есть время потолкаться по магазинам.
"Что бы я делала, если бы не эта отзывчивая душа?" - с благодарностью подумала о Нине Ольга Арчиловна.
Потолкаться. Это слово для здешних торговых заведений звучало с большой иронией. Покупателей было куда меньше, чем продавцов. Встречали их, как самых дорогих родственников. В пустых магазинах прилавки ломились от обилия товаров. Что продовольственных, что промышленных. И все броско развешано, разложено, расставлено, красочные упаковки так и притягивали взгляд. Постоянно звучало: синора, грациа, аривидерчи…
"До чего же убого мы живем, - вспомнила дорогую Родину следователь. - Сплошной дефицит, очереди. Самое страшное - уже свыклись с постоянным унижением…"
Она пробовала сопоставить стоимость товаров с нашими ценами, но запуталась. Например женские колготки стоили 3 тысячи лир. Это значит - пять поездок на автобусе. Если взять в расчет наши пять копеек… Самые дешевые часы - штамповка, как сказала Нина, - две тысячи. А вот туфли - 150 тысяч, килограмм говядины - 50 тысяч. С другой стороны, дубленка - 130 тысяч, выходит, меньше, чем три килограмма мяса!
Ольга Арчиловна поделилась своими наблюдениями со спутницей.
- Здесь, так сказать, совершенно отличные от наших градации, - пояснила Нина. - Например, бытовая электроника по сравнению с другими товарами очень дешевая. Однако развлечение и зрелище стоит дорого. Билет в театр - семь тысяч лир, в музей - восемь тысяч…
- Почти трое колготок.
- Вот-вот. Но те же самые колготки в фирменном магазине будут в несколько раз дороже.
- А как это соотносится с зарплатой?
- Водитель автобуса, закрепленного за нами, получает миллион лир в месяц. Профессор - четыре миллиона.
- А комиссар полиции, ну, тот же муж Фаины Моисеевны?
- Он капитан, так? Насколько я знаю - миллиона два…
- Это много или мало?
- Не богач. Хотя автомобиль стоит десять миллионов. Соображайте сами…
- Не могу, - засмеялась Ольга Арчиловна. - Тут черт ногу сломит.
- Ладно, чего ломать голову, тем более что с нашими возможностями ни к чему не подступиться.
Наличности Нины хватило на пару коробок конфет и печенья, да еще на две пачки жевательной резинки. Переводчица заставила свою новую знакомую взять из купленного половину.
Устав от хождения по магазинам, воротились в отель.