Урок второй.
Жил-был в одном районе заместитель прокурора района, назовем его Данила Петрович. По распределению должностных обязанностей отвечал он за надзор за деятельностью милиции, следствия и дознания. В том числе, он принимал решения о санкционировании ареста разных злодеев. Был он, на наш, молодой взгляд, древним дедком, лет этак за пятьдесят, с прескверным характером.
Ну, насчет характера, посудите сами. Звонит он как-то начальнику милиции и говорит с издевкой, мол, твоих милиционерчиков на внеплановый медосмотр надо, явно заболели, с тазиками на голове под окнами дежурки сидят (замечу, что окна его кабинета выходили на райотдел).
Начальник, конечно, чертыхнулся, но пошел глянуть, что там творится. Заходит в дежурку, а там один из участковых в присутствии понятых, сидящих на скамейке у стены, производит уничтожение из молочной фляги бражки. Уничтожает путем выливания этой самой браги за окно, ну вроде как на землю. И объяснение есть, фляга тяжеленная, так мы ее, эту подлую брагу, отраву народную, не вынося из помещения, ковшиками за окно… Что там было-о…
Так вот, этот Данила Петрович, да со своим характером, а тут и мы с жуликами. Не знаю почему, но, как мне казалось, он в нас самих видел тех самых жуликов. Опять же, судите сами.
Приходилось нам водить на аресты задержанных правонарушителей. Сначала в кабинет заходил следователь и докладывал дело, потом вызывали нас. Входим, докладываем:
- Товарищ прокурор, задержанный за кражу Такой-то для ареста доставлен.
Начинался допрос злодея.
- Воровал?
- Конечно, нет, гражданин прокурор.
- Дак тебя же в квартире задержали?
- Я мимо проходил, смотрю, дверь открыта. Думаю, надо хозяевам сказать, вот и зашел в квартиру.
- А следователь говорит, что тебя на выходе с вещами в руках задержали?
- Правильно. Я же смотрю, посреди комнаты чемодан и сумка стоят, заглянул, а там вещи всякие. Думаю, дверь не заперта, вещи упакованы, а ну, кто украдет, дай занесу их соседям. Только к дверям, а тут милиция.
- А в твоей квартире при обыске нашли краденное с такой-то кражи?
- Да это я на улице пьяницу встретил, он мне предложил купить подешёвке, я и купил. То, что это краденное не знал, пожалел мужика, ему похмелиться нужно было.
- Товарищ следователь, видите, он не виноват, а Вы предлагаете его арестовать. Нет. Отпустить под подписку о невыезде.
Воры знали эту ситуацию и изощрялись в своих оправданиях.
Может быть, так и было бы всегда, но однажды случилось нечто, перевернувшее прокурорское мировоззрение.
Знойным летним вечером Данила Петрович, хлебнув холодненького кваску, устроился с газеткой на диване, да ненароком задремал. Жена евойная зашла после трудов праведных, в ванну пот смыть - душ принять. И надо же такому случиться, забыли они дверь входную запереть, а тут и вор - шасть к ним в хату. Тихонько, стараясь не шуметь, собрал он, что ценного под руку попалось, да на выход. А там из ванны, из одежды одно полотенце на голове, супруга прокурорская в аккурат выплывает. Стоят они друг супротив друга онемевши. У каждого в голове мысли роем:
- Что за мужик в квартире? А он ничего. Ой, а у меня и губы не накрашены и непричесанная я.
- Ничего себе! Телеса роскошные, а украсть нечего!
Ну, ясно дело, она ручонками, что смогла, прикрыла, прыг обратно в ванну и в крик. Воровайка задерживаться и отвлекаться на объяснения не стал и был таков, благо светлый путь отступления освободился…
После этого случая, диалоги на арестах в корне изменились:
- Воровал?
- Конечно, нет, гражданин прокурор, у меня алиби.
- Арестован, подумай о своем поведении. Следующего.
- Воровал?
- Виноват, гражданин прокурор, бес попутал, прошу снисхождения.
- Арестован, подумай о своем поведении. Следующего.
Налёт
Сегодня много говорится о дедовщине. Рассказывают жуткие истории о том, как "деды" избивают и издеваются над несчастными молодыми солдатиками, как эти самые молодые, после зверских пыток ударяются в бега. В результате, например, у нас в ДВО, боец, скрываясь от этих "зверей-"дедов", много дней просидел в подвале залитым водой, заболел и стал инвалидом.
А мне вспомнились другие "деды".
Тайга, командир перед нами, десятью гавриками, разведчиками-"курками", стоящими в ломаном строю, и фраза: задача группы… обнаружить ракетную установку и произвести налёт…
Территория поиска впечатляет, наверное, больше любого района в Московской обл.
Раннее утро, ласковое солнышко, чирикают птички, воздух наполнен обалденными ароматами тайги. Обнаружили искомый объект поиска. Стоит себе на полянке наш бригадный ЗИЛ с кунгом, типа пункт управления, а невдалеке надувной "Першинг". На пеньке, с автоматом на коленях, дремлет "дед" из 3-й роты. Она сегодня играет нашего противника.
Естественно, весь периметр опутан хитроумными растяжками - взрывпакеты, "сигналки" и прочая пиротехника призвана охранить спокойный сон "дедов" от наших посягательств. Но не зря командиры гоняли нас на занятиях по минно-подрывному делу. Всего делов-то, в четыре руки за десять минут проходы подготовлены, и разведчики замерли на исходных в ожидании начала действа.
Команда: "вперед"! Через мгновенье часовой "дед" лежит связанный у ближайшего куста. Под ракету прикреплен макет тротиловой шашки. Осторожно приоткрывается дверь кунга, внутрь летит ЯДГ (это такой картонный цилиндр, заполненный порошком и снабженный запалом, от которого порошок поджигается и выделяет очень много слезоточивого газа), дверь подпирается. Группа сноровисто отходит и из леса наблюдает, как через узенькие окна-амбразуры в верхней части кунга, с ревом и воплями вылетают бойцы "противника". Убегая от кунга, пара бойцов "противника" рвет свои же растяжки. Грохот взрывов, хлопки и свист сигнальных мин. Иллюминация что надо. Налёт так налёт.
Задача выполнена. Группа растворилась в тайге.
Пункт постоянной дислокации бригады. Поздний вечер. В ленкомнате одной из рот собрались на совет "деды" отряда. Мы, разведгруппа из двух отделений - шесть "салаг"-рядовых, да "фазаны", два ефрейтора и один сержант, опять в строю, но уже перед ними и держим ответ за свою дерзость. Ст. сержант, замкомгруппы - сам "дед" и сидит среди "дедов", правда без права голоса.
Красочный, в несколько голосов, рассказ участников о происшествии. Бурное обсуждение, широкий диапазон предложений о наказании: от "большого мешка "рябчиков" (это наряды вне очереди, типа вечные дежурные по уличному туалету) до лишения увольнения… пока не дембельнётся последний из пострадавших "дедов" (т. е. до конца года, последнего разгильдяя выпускали за ворота части 31 декабря).
Крик, шум, наверное, слышно в ближайшем поселке, стоит уже с полчаса. Наконец поднимается молчавший до этого наш формальный и неформальный лидер - старшина роты, тоже "дед", срочник, призывался с Сахалина, здоровенный амбал, под два метра, с зычным голосом. Оглядел собравшихся, дождался пока стих шум и вдруг нам:
- Равняйсь! Смирно! - Оглянулся на "дедов", те сладострастно, в предчувствии сатисфакции, закатили глазенки…
- За проявленную инициативу и смекалку объявляю благодарность. - Как нам показалось, старшина внимательно посмотрел каждому из нас в глаза, мол, правильно ли поняли…
- Вольно. Разойдись.
Засада
По зимней лесной дороге, подпрыгивая на ухабах, неспешно едет "козлик" - легковой крытый тентом ГАЗ-69 с армейскими номерами. Но странный какой-то автомобиль. Дверей хоть, как и положено - четыре, но ни на одной снаружи нет ручки. В машине за рулем солдатик в шапке и бушлате с сержантскими погонами, на дверце в специальных креплениях автомат. Рядом с водителем мужчина, также в армейской форме, но погоны полковника, на коленях у него горкой лежат взрывпакеты и шашки оранжевого дыма. Полковник зорко поглядывает по сторонам, пытаясь что-то разглядеть на девственно чистом снегу прилегающего к дороге редкого леса.
В это время, несколькими километрами далее, двое, одетые как приведения во все белое, усердно перепиливают толстое деревом чем-то похожим на струну с зубьями и какими-то палками на концах.
Некто невидимый, вполголоса командирским баском поторапливает:
- Давай, ребята, веселей, Батя вот-вот появится.
Идут учения. Спецназ отрабатывает навыки организации засады. "Противника" играет сам командир бригады, любовно называемый личным составом - "Батя" (ну, очень строг, но справедлив, как отец родной). Лично натаскивает молодняк. Учения бригадные и основные задачи выполняют разведгруппы из двух рот, укомплектованных на 100 процентов рядовым составом из последнего призыва. Все знают, поблажек не будет, приказано работать максимально приближено к боевому. Это значит - можно все, кроме нанесения увечий. Именно поэтому на машине комбрига снаружи нет ручек - дабы шустрые разведчики не смогли влегкую выполнить задачу - захватить "языка".
"Газон" по-прежнему неторопливо миновал поворот, впереди показался мостик. Батя заметил, как за ним, метрах в сорока по ходу движения машины, качнулась стоящая у дороги осина. Полковник мгновенно поджигает огнепроводные шнуры и, приоткрыв дверь машины, бросает взрывпакеты и шашки оранжевого дыма. Раздается серия взрывов, все заволакивается оранжевым облаком. Из него, как черт из табакерки, появился Батя и громко скомандовал: "Командир группы, ко мне".
Из кювета поднимается фигура в белом и, приложив руку к голове, докладывает:
- командир 4-й группы лейтенант Луговский…
Комбриг, не скрывая злорадного раздражения, прерывает офицера:
- Лейтенант, Вы и личный состав первого отделения убиты, можете выдвигаться на пункт сбора. Второму отделению продолжить выполнение поставленных задач.
В ответ раздается унылое:
- Есть быть убитым.
Автомашина тронулась дальше, учения продолжаются.
Пункт постоянной дислокации. Бригада построена на плацу. Батя ведет "разбор полетов", т. е. подводит итоги учений.
Его "ланцепупы", как он любил называть подчиненных, напряженно ждут, кого сегодня Батя будет публично "причесывать". Четвертая группа уверена - сегодня их день. Они единственные, кого комбриг "выпас" до начала атаки. Правда, непонятно, почему только их. Обычно в штрафники попадало до половины групп.
Неожиданно командир командует выйти из строя второй группе. Десяток бойцов во главе с лейтенантом четко печатая шаг, выходят на положенное число шагов и поворачиваются лицом к строю. В глазах ни тени сомнения в справедливости вызова "на ковер". Физиономии как под копирку: сейчас нас будут иметь. Чует кошка, чьё сало съела?
Тем временем Батя, обращаясь к личному составу бригады, и показывая рукой на стоящую группу, начинает повествование, оно неизменно предшествовало наказанию.
- Вот эти ланцепупы в очередной раз имели наглость поставить на грань срыва учения. Они думают, что их проделки с ЯДГ командованию неизвестно. На предыдущих учениях они вывели из строя "противника" - четверых "дембелей", те не смогли продолжать учения, а в этот раз замахнулись на командира бригады. Водителя чуть "Кондратий" не хватил, а я от грязной и вонючей рукавицы только что не помер.
Кто-то из бойцов проштрафившейся группы тихонько хихикнул. Негодник, наверное, вспомнил ту засаду. Сержант негромко бормотнул: "Дураков (чес слово, это у бойца такая фамилия, в этой группе еще был боец с фамилией Дубина - внешне он действительно походил на дубину, с которой в стародавние времена разбойники выходили на большую дорогу), отставить смех".
После "разгрома" четвертой группы, Батя двинулся дальше и был уверен, что и следующую группу он вычислит. Особых изысков в технологии засады с целью захвата пленного из автомашины, проводимой на лесной дороге в зимнем лесу, придумать было сложно. Самое главное было в том, чтобы остановить машину. Конечно, в боевой обстановке хватило бы одного выстрела в шофера из 6П9 или ПБСа, но обстановка лишь приближена к боевой, так что, крутись - спецназ. Основным способом остановки машины было нечто, чаще всего дерево, перекрывающее дорогу. Батя это знал, знал, что на капот машины дерево ронять не будут - убоятся командирского гнева, и успешно вычислял начало атаки.
Машина все также неспешно двигалась вперед. Начался отрезок дороги, отведенный для организации засады очередной группе. Батя про себя отметил, как этой группе не повезло с местом засады. Из нарезанных пятиста метров, метров стопятьдесят-двести не имело ни бугорка, ни кустика. С обоих сторон поля - спрятаться некуда, приличные деревья, пригодные для остановки машины, были только в самом конце отрезка.
Ну-ну, подумал комбриг, посмотрим, как молодежь выкрутится.
Совершенно неожиданно из придорожного сугроба прямо под колеса машины бросился солдат. Водитель и комбриг, инстинктивно, но синхронно, даванули - один педаль тормоза, второй пол машины. Очевидно, от удвоенных усилий её немного занесло, но остановилась машина моментально. Сержант и полковник, как по команде, выскочили на дорогу к лежавшему бойцу. Дальнейшее происходило как в немом кино. Оба были мгновенно схвачены неизвестно откуда взявшимися фигурами в белых маскхалатах. С водителем никто особо церемониться не стал - связанного, с кляпом во рту, его бросили на заднее сидение машины. А почти стокилограммовое тело полковника вздернутое крепкими руками на уровень плеч, резво, покачиваясь в такт бегущим разведчикам, поплыло над землей в ближайший лес. Рядом с ним кто-то под мышкой нес бойца, кинувшегося под машину… При ближайшем рассмотрении, он оказался манекеном, сделанным из обмундирования набитого сеном.
Отойдя на приличное расстояние, группа остановилась, полковник был поставлен на ноги, изо рта у него был вытащен кляп и старший группы бодро доложил:
- Товарищ полковник, вторая группа выполнила задание по захвату пленного путем засады. Разрешите получить замечания. Командир группы лейтенант Николаев.
Если бы рядом был стог сена, то Батя, своим гневным взглядом наверняка поджег бы его. Но, на удивление разведчиков он не стал ничего говорить. Молча, махнув рукой, мол, что с вас возьмешь, полковник направился в сторону дороги.
Надо полагать, этот разбор на плацу и был ответом на вопрос командира группы, заданный в лесу.
Между тем, изложив обстоятельства и ход проведения засады, сдобрив это своими едкими комментариями, командир бригады замолчал. Над плацем повисла напряженная тишина.
Каждый разведчик второй группы невольно подумал о степени своей ответственности. Сержанты готовились уменьшить количество лычек на погонах (Батя это наказание практиковал), солдаты вспомнили, что командир бригады любил давать рябчиков и измерять их в виде некоего количества шагов отмерянных там, где требуется вырыть какую-то траншею. А тут, как некстати, меняли кабель связи и в части шли земляные работы. Если бы не нарядчики, рыть пришлось бы всем по очереди, а так вкалывали имеющие взыскания. Словом, уныние личного состава было видно без бинокля.
- Р-р-рняйсь! - Комбриг молодцевато оглядел строй. - Смирно!
Еще одна пауза, показавшаяся "штрафникам" вечностью. Умел Батя завернуть интригу. А дальше, с короткими интервалами:
- Личный состав второй разведывательно-диверсионной группы… за проявленную при проведении засады… смекалку… кхм-м… освобождается от работ по замене кабеля.
Над плацем прошелестело удивленное: о-о-о, прерванное враз повеселевшими голосами: "Служим Советскому Союзу".
- Вольно. Разойдись.
Эх, разведка - контрразведка…
Весной 19… года принял наш Михалыч высокую должность начальника районного отдела внутренних дел. Как происходило назначение - это отдельная тема и мы как-нибудь про это расскажем. Вскоре, как и определено распорядком работы райотдела, настала его очередь осуществлять прием граждан. Дело знакомое, будучи замом проводил эту процедуру не реже чем начальник. Так что все шло своим чередом.
Вот женщина средних лет с плохо запудренным синяком под левым глазом пришла пожаловаться на мужа-пьяницу. За ней расфуфыренная, вся в золоте, как новогодняя елка в игрушках, молодка с манерами базарной торговки пришла попросить ускорить оформление загранпаспорта. Отставной военный выразил свое недовольство работой булочной, куда рано утром привозили хлеб и вовремя разгрузки грохот стоял на всю округу…
В очередной раз дверь приоткрылась и в кабинет как-то настороженно-робко вошла женщина. Откликаясь на приглашение, она прошла, присела на краешек стула. Не ожидая начала рассказа посетительницы, Михалыч задал обычные в таких случаях вопросы о фамилии, имени, отчестве и месте жительства. Негромким голоском она поведала:
- Вы, как мне сказали, недавно назначены на эту должность. Я - Такая То, проживаю Там То. Моя проблема началась давно и проявляется регулярно.
Женщина немного помолчала, как бы раздумывая, стоит ли открывать своё, личное, затем, еще больше понизив голос, начала рассказ:
- ранее я работала в разведке и выполняла задания за границей. Одно из заданий было связано с разработкой враждебной боевой организации религиозного толка, костяк которой составляли татары. Разработка прошла успешно и закончилась разгромом боевиков, но им удалось расшифровать меня и вот уже несколько лет за мной идет охота.
За это время трижды пришлось сменить место жительства, но недавно, в очередной раз, меня выследили. Сюда, на прием, пришла с трудом оторвавшись от "наружки".
Ухоженное, но не испорченное макияжем лицо, дорогая одежда, красиво сидевшая на ее ладной фигуре, правильная, хорошо поставленная речь, применение специфических терминов, отсутствие каких-либо явных признаков ненормальности - ставили Михалыча в щекотливую ситуацию. С одной стороны рассказ, несмотря на его достоверность, походил на обычную манию человека, у которого "поехала крыша". В этом случае и реагировать было бы не на что. Главное, чтобы заявитель не разозлился, не начал писать жалобы, т. к. из письма, чаще всего, не просматривается, что его писал больной человек. Зато пустопорожнюю проверку в виде сбора многочисленных бумаг, придется проводить по полной. Но, с другой, всевозможных больных "на голову" Михалыч повидал более чем достаточно и умел "вычислять" их. Информация о криминальной обстановке в Казани и Крыму, хоть и скудная, но поступала периодически и ситуация, как говорится, имела право на существование и соответствующее реагирование. Как быть? Можно отправить её в КГБ, так сказать на основании принадлежности к разведке, но имелась негласная договоренность, правда постоянно нарушаемая, "психов" другим не отправлять и "разбираться" самостоятельно. А если и она обычный "щизоид"? Сделать какие-либо выводы не получалось.
- Вы запомнили тех, кто ведет за вами наблюдение?
- Конечно, "на хвосте" висят трое, два татарина и один славянин. Используют для маскировки милицейскую форму и машину - тентовый УАЗ с надписью "МИЛИЦИЯ" на дверцах.
- А госномер, случайно, не запомнили?
- Ну, как же, как же, номер Такой-то.
В это время на улице раздался громкий хлопок автомобильного выхлопа. Михалыч инстинктивно бросил взгляд в окно. И тут же появилось ощущение, как будто получил дубиной по голове…