Но Осинцев не дал разгореться как следует моему чувству самоуничижения.
- Быстро вперед! - скомандовал он. - Пассажиров в середину!
И мы легкой рысью побежали туда, где слабым желтым глазком мигал сигнальный фонарик.
Черной круглой дырой в преисподнюю показался мне уже открытый "ангелами" люк. Сначала в него проворно спустился один боец, имеющий позывной Рембо. За то время, пока мы ехали к месту назначения, я запомнил позывные (мне проще говорить "клички") всех четверых. Следом за Рембо спустился Лихой.
Мы ждали минут пять, потом в наушниках переговорных устройств, встроенных в шлемы, прозвучал тихий, но, мне показалось, зловещий голос Рембо:
- Все чисто, можно заходить.
Пошел Осинцев. После него мы с Костей.
Те, кто уже был внизу, помогали нам побыстрее сориентироваться в подземелье. Один светил фонарем в землю под крутой ржавой лесенкой, по которой мы спускались, Осинцев направил луч своего фонаря на боковую стену, чтобы не ослепить нас и хотя бы слегка осветить участок тоннеля, с которого начнется наше путешествие. Рембо высматривал возможную опасность в том проеме, куда нам скорее всего предстоит отправиться.
Вслед за нами спустились Босс и Брюс, поставили на место крышку люка, и я начал немного понимать людей, страдающих клаустрофобией, то есть боязнью замкнутого пространства. Впечатление было такое, будто меня замуровали рядом с очистными сооружениями. Где-то приглушенно разбивались о влажный и грязный пол подвала падающие сверху капли воды, пахло теплыми помоями и гнилью.
- Пошли, - сказал Осинцев.
Выстроившись гуськом в той же последовательности, как залезали в тоннель, мы двинулись вперед. Вскоре из глубин городского подземелья в лицо ударил затхлый, но прохладный сквозняк. Однако дорогу нам преградила дверь-решетка, сваренная из прутьев арматуры сечением не толще сантиметра.
Осинцев приказал отступить на почтительное расстояние, дал знак Рембо. Тот нашарил под ногами нечто продолговатое - длинный болт, кусок дерева или кость - и бросил в дверь. Железо отреагировало на удар глухим звяканьем. А я запоздало догадался, что Рембо проверял, не поставлена ли дверь на сигнализацию. Затем он потрогал ржавые прутья лезвиями странных, судя по всему мощных, кусачек. Нет, дверь не под напряжением. После этого Рембо проворно, всего за несколько секунд, перекусил своим необычным инструментом дужку висячего замка, запиравшего дверь, и мы, чавкая армейскими ботинками по скользкой грязи, вошли в длинный тоннель, такой длинный, что луч фонаря на шлеме Рембо нащупывал в десятке метров впереди себя не стену или очередную дверь, а вязкую и пугающую тьму…
ТЕЧЕНИЕ ЖИЗНИ
1
Слава Грязнов, Олег Величко и Дина Ткачева довольно благополучно добрались до Грозного, хмуро притаившегося в ожидании войны.
При въезде в город подобрали попутчика, средних лет мужчину по имени Хамид. Он уже вывез семью к родственникам в село, забрал и все наиболее ценное. А теперь, пока еще действует ультиматум, решил подскочить домой, в городскую квартиру, проверить, не забыл ли что-нибудь стоящее второпях, да рассовать кое-какие вещи по соседям. Есть у него хорошие соседи, русские старики, одинокие, ехать некуда, собираются пересидеть бои в подвале, говорят, им не привыкать. Узнав, что подвозят его журналисты, Хамид ругал всех - Дудаева и Ельцина, оппозицию и Хасбулатова, резонно утверждая, что виноваты все власть имущие, раз простому человеку из-за их политики приходится бросать все нажитое и бежать куда глаза глядят.
Попутчик попался слишком словоохотливый, но Слава и компания в конце концов возблагодарили судьбу за то, что послала им этого человека.
Их машину остановили боевики. Придирчиво посмотрели документы, поцокали языками, разглядывая Дину, перекинулись несколькими фразами на своем языке с Хамидом и все-таки пропустили.
Они подвезли Хамида почти к дому, он настойчиво предлагал труженикам пера зайти к нему на минутку, попробовать домашнего вина, "если, конэчно, какой-то шайтан не выпил уже все, к чертовой матэри!". Заманить их на застолье не удалось, тогда Хамид очень подробно объяснил, как проехать на Революционную.
Дина довольно быстро отыскала нужный дом. Скромный трехэтажный особнячок, скорее всего довоенной еще постройки, стоял посреди двора в окружении выросших значительно позже пятиэтажек.
- Там большие, глубокие подвалы, - сказала Ткачева, указывая на особняк. - Хозяева, наверное, вино хранили. Туда и лазал Андриевский в тот день…
- А Кук?
- Он - нет.
- Понятно, - кивнул Слава. - Ну и где же мы свои усталые кости бросим?
Олег Величко обошел со всех сторон особняк, вернулся к центральному входу, где стояли Грязнов и Дина.
- Там все досками забито, - сказал он и дернул за ручку дверь парадного входа.
Тяжело, с натужным скрипом она подалась.
- Что ж, хорошее место для хранения денег, - заметил он.
- Для кратковременного хранения, - уточнил Слава. - А то вместе со стенами истлеют. Так, говоришь, с той стороны в домишко ни войти, ни выйти?
- Да. Или топором придется поработать.
- Тогда задача упрощается - надо следить только за входом с этой стороны. К тому же всякий уважающий себя миллионер… там есть миллион, Дина?
- Российскими?
- Ну да.
- Там значительно больше, Вячеслав Иванович!
- Тем более! Такой человек должен не пешком ходить, а ездить на чем-нибудь солидном, на бэтээре хотя бы!
- Нет уж, лучше не надо! - не согласился Олег. - Как мы его тогда оттуда выцарапаем?
- Насчет бронетранспортера - перебор, - кивнул Слава и повторил вопрос: - Так к кому на постой пойдем?
- Надо посмотреть, может, пустующие квартиры есть? - предложила Дина.
- А если они все опечатаны и закрыты? Нехорошо закон нарушать!
- Мы в ноябре были, еще только когда начиналась вся заварушка, и то никакого порядка в городе не было. А сейчас и подавно.
- Ладно, пошли посмотрим, - кивнул Слава. - Только надо такую найти, чтоб все окна во двор выходили на этот палаццо.
Пустующую квартиру нашли в соседней пятиэтажке на четвертом этаже. Таких, откуда жильцы уехали, было, наверное, больше, но они были либо закрыты на ключ, либо вовсе забиты досками. Пока оставался шанс найти более или менее приемлемый вариант, взламывать не стали. Квартира оказалась не только пустая, но даже незапертая. Они вошли, включили свет. Похоже, уехали отсюда недавно. В квартире было две комнаты, и все три ее окна смотрели как раз во двор.
В комнатах почти ничего, только старый диван, подростковая расшатанная кровать в спальне и неказистый стол с табуретками на кухне.
- Ну вы пока располагайтесь, - сказал Слава спутникам. - А я пойду у соседей поспрашиваю, может, живет кто…
Соседи на площадке, если и были, на звонки не отзывались. Только в квартире напротив откликнулась старуха:
- Чего надо? Нет у меня ничего! Ни денег, ни водки!
- Мне только спросить, бабушка!
- Спросить? Так спрашивай!
Слава оглянулся.
- Скажите, в пятнадцатой квартире живет кто-нибудь?
- Зачем тебе?
- Поселиться хотим на пару дней.
- А чего вас сюда черт принес?
- По работе. Для газеты статьи писать.
У старухи любопытство пересилило страх, она открыла дверь, осмотрела Славу с пристрастием, осмотром осталась довольна:
- А в гостиницу чего не пойдете, коль для газеты? Таких пускают.
- Оттуда нас служба безопасности может турнуть. Наша газета Дудаеву не очень нравится.
- А там никто не живет. Съехали месяца два тому, собрались и съехали. Мне разрешили забрать что осталось. Так там и нет ничего. Вот табуреточки я ихние взяла бы печку топить…
- А батареи холодные разве?
- А то!.. Хорошо - знакомый "буржуечку" за литр водки поставил…
Завтра мы вам табуретки занесем.
- Да ладно уж, можете ко мне на постой заходить!
- Спасибо, мамаша, у вас небось одна комната?
- Ну.
- А у нас аппаратуры много. События будем снимать…
- Какие там события! Начнут молотить друг друга, как осатаневши, а потом слез не хватит всех оплакивать…
2
Слава вернулся в квартиру и по резким движениям, с которыми отскочили друг от друга Олег и Дина, понял, что они в лучшем случае обнимались, в худшем - целовались в засос, когда уши глохнут, сердце замирает, вот и бери его, глухаря, тепленьким, вякнуть не успеет.
- Значит, так, голуби мои, - сурово сказал он им. - Жилплощадь на указанный период наша, но спать здесь во всех смыслах слова нежелательно. На дворе уже стемнело. Пойду посмотрю поближе тот теремок. На это мне понадобится с полчаса. Вот это время вы имеете для лирических этюдов. Но не теряйте нюха!
- Вы не волнуйтесь, Вячеслав Иванович! - слегка покраснев, заверил Олег. - Все будет как надо!
- Хочется верить, - сказал Слава и тихо, осторожно вышел из квартиры.
Когда майор ушел, Олег взглянул на Дину без прежнего напряжения. В присутствии муровца он стеснялся показывать свое восхищение, может быть, порочной нравственно, но безупречной внешне девушкой.
Та в свою очередь заметила перемену настроения, происшедшую с молодым следователем.
- Молодой человек, не стесняйтесь! - улыбнулась она.
- Я не стесняюсь, о чем вы?! - слегка растерялся Олег.
- Что-что, а это я сразу вижу! Тем более что вы мне тоже нравитесь. Так какая разница, что подумает о вас этот бирюк из МУРа? Я ведь не преступница. Я ведь вам помогаю! Он что, не сказал вам?!
Говоря это, Дина подходила все ближе к Олегу и сейчас почти упиралась в его диафрагму спрятанными под свитером тугими бугорками аппетитной груди.
Следователь Величко пребывал в растерянности, не знал, что делать. Отступить под этим мягким и в то же время неумолимым напором значит продемонстрировать наиболее постыдную из слабостей: страх перед женщиной. Не отступить - очень возможно, что Дина спровоцирует на такое, чего Турецкий, если узнает, не простит.
Пока он раздумывал, девушка сделала еще полшага, слегка коснулась его, словно запятнала при игре в салочки, и, резко отстранившись, попросила:
- Проводите меня, пожалуйста, в ванную!
У Олега должна была отвиснуть челюсть от такой просьбы, но усилием воли он удержал ее на месте, спросил только:
- З-зачем?
- Какой вы, однако! Город на военном положении, вдруг туда кто-нибудь залез!
- Что вы! Только проверили!..
- Значит, не хотите?! - с угрозой спросила она.
- Нет, но если это так необходимо…
- Оставайтесь! Я не имею права подвергать опасности жизнь оперативного работника!..
Олег шагнул в сторону ванной комнаты, сохраняя на лице выражение угрюмости и озадаченности.
- Стойте! Я не имею права!.. - затараторила она.
- Не переживайте, я не оперативный работник! - проворчал Олег.
Сильно подозревая, что ведет себя как идиот, Величко подошел к двери, щелкнул выключателем, заглянул в неширокое помещение, в котором стены были выложены бирюзового цвета плиткой, а ванна покрыта салатовой эмалью. Комнатка конечно же совершенно пуста и заброшенна, даже кафель кое-где отвалился.
Олег повернулся и от неожиданности слегка вздрогнул: Дина стояла в дверях, озорно улыбаясь.
- Ну… вот… никого.
Она, не ответив, шагнула в ванную, не спуская глаз с Олега, ощупью закрыла дверь на задвижку и резко, словно швырнула сама себя, упала ему на грудь, сладострастно и с подвывом заговорила:
- Стой! Я мужика сто лет не пробовала!..
Олег снова не знал, что делать. То ли оторвать ее от себя, то ли впиться губами в вену на беззащитно подставленной шее. А она тем временем уже расстегнула ему штаны и хозяйничала там, лишая Олега последней воли к сопротивлению.
- Постой… а свет?..
- Нормально! - прерывисто дыша, негромко выкрикивала Дина. - Должен… видеть… кого… трахаешь!..
Олег лихорадочно пытался определить, как лучше разместиться. Но девушка все уже решила, сбросив джинсы-бананы и трусики, она уселась на край раковины, над которой хозяева некогда совершали утренние умывания, закинула стройные ножки на плечи следователя Величко. И тому ничего не оставалось, кроме как сдаться и доказывать, что он мужчина, самым древним, но неустаревающим способом.
…Работать пришлось дольше, чем обычно. Возможно, потому, что Олег нет-нет да прислушивался, не идет ли майор Грязнов. Дина, как показалось ему, испытывала неподдельное удовольствие, а может быть, просто действовала профессионально. Во всяком случае, стонала она натурально, а уж царапалась совсем по-настоящему!
Правда, когда все кончилось, Дина быстро оделась, пока Олег отдувался и приходил в себя.
- Ну ладно, отдыхай, малыш! - сказала она ему, отодвигая задвижку.
- Ты куда это?
- Пойду гляну, как там ветеран ментовский. Может, замерз!..
Вот нимфоманка! - устало подумал Олег.
Мягко ступая, Грязнов спустился по ступенькам, так что не разбежались даже притаившиеся под лестницей кот с кошкой, только настороженно проводили его глазами.
Во дворе было промозгло и сыро. Над городом стояла глухая тишина, только изредка взлаивали или завывали собаки да иногда ухал отдаленный взрыв или строчил автомат, а то и пулемет. Славе не довелось участвовать в боевых действиях, такое благополучное время выпало на его юность, но подумал, что именно так и должно быть в прифронтовом городе.
Мирный, гражданский Грозный жил надеждой на то, что войны не будет, что у противоборствующих сторон хватит ума не доводить дело до еще одного, более страшного штурма.
Слава подошел к особняку, прислушался, внутри как будто пусто и тихо. Его беспокоила дверь. Начни сейчас ее открывать, скрип несмазанных, ржавых петель в ночной тиши будет подобен грому. И все же надо войти.
Грязнов никогда не брал с собой фонарик. Это заблуждение, что он помогает в темноте. Плетясь за тускло-желтым световым пятном на земле, ты не видишь ничего по сторонам и сзади - там, где нет светового пятна. На улице, тем более городской, темнота не бывает кромешной, надо только дать глазам к ней привыкнуть, а ноги научить ступать легко и осторожно, чтоб не споткнуться или не провалиться в какую-нибудь яму.
Грязнов взялся за ручку двери, потянул ее на себя. Раздался скрип, показавшийся в тишине скрежетом. Слава вернул дверь назад, но не до конца, затем снова потянул, уже дальше на себя. Монотонность и постоянство скрежета должны были ввести в заблуждение чуткое ухо - будто ветер играет дверью.
На третий раз Слава нырнул в образовавшийся проем и на некоторое время замер у двери, прислушиваясь и ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
В здании не было слышно никаких звуков, только ветер теребил полуоторванный лист жести, прибитый когда-то на одно из окон.
Слава понемногу, делая небольшие аккуратные шажки, двинулся вперед. От центрального входа на первом этаже в обе стороны вели высокие массивные двери. Они были заперты, а для страховки забиты гвоздями. Это Слава определил, пробежав пальцами по запыленной крашеной панели дверей. Посередине, между двумя изолированными половинами здания, - широкая лестница. Грязнов решил подняться по ней, проверить второй и третий этажи, а потом - подвал. Наверху повторилась та же история - большинство дверей оказались заперты. А там, где не позаботились о запорах, и смотреть было не на что - кучи мусора и витающие над ними запахи свидетельствовали о том, что в теплое время года здесь гужевалось всяческое отребье, в наше время именуемое бомжами.
Глаза настолько привыкли к мраку, что Слава различал даже ступеньки широкой парадной лестницы. Вход в подвал, очевидно, располагался неподалеку от черного хода. Поэтому, спустившись на первый этаж, Слава направился туда, где, по его предположению, должен был находиться черный ход.
Там он и оказался - небольшая обшарпанная дверь. Незапертая, к тому же болтающаяся на одной петле. Так, за ней должны быть ступени вниз. Есть.
Грязнов начал осторожно спускаться по шершавым ступеням и вдруг остановился. От приземистых и широких подвальных дверей, которые уже были различимы на темно-сером фоне некрашеных, оштукатуренных стен, а точнее, из-под них тянуло дымком. Не горьким и вонючим тяжелым дымом, который поднимается над сгоревшими, заброшенными домами, а тонкий смолистый, дразнящий нос дымок, какой исходит от костерка. Причем запах свежий.
Слава подумал еще: не слишком ли беспечно он шляется по этому загадочному домику. И вдруг - никакого шороха, никакого движения за спиной, только тихий, но неумолимый голос:
- Стоять.
Слава начал было медленно поворачиваться. Он надеялся, что подловивший его неизвестный торчит в дверном проеме, представляя собой достаточно удобную мишень.
- Не поворачиваться! - упредил его желание неизвестный.
Правда, Слава успел бросить взгляд через плечо и заметил, что никто не отсвечивает в серо-фиолетовом прямоугольнике открытых дверей.
Говорит вроде без акцента, подумал Грязнов, хотя в подобной ситуации это обстоятельство не могло служить большим утешением.
- Оружие бросай в дверь!
- Нет у меня оружия, - соврал Слава.
- Не надо ля-ля! Без оружия здесь только сумасшедшие и собаки!
- Ты тут живешь? - спросил Слава.
Минутная растерянность, потом агрессивно:
- Твое дело - медленно доставать свою пушечку и кидать сюда! Пока этого не сделаешь, шаг вперед или назад расценивается как побег!
Молодой, русский, определил Слава, да еще и начитанный! Такому сдаваться не в пример приятнее, чем какому-нибудь босяку. При всем при том интеллектуал может оказаться большей сволочью.
Грязнов достал из потайного кармана свой ПМ и бросил назад, очень сильно желая, чтоб поймавший его парень потянулся за ним - вот тогда по хребту и получит!