- Да, шеф. - Зонди облизал губы.
Ветер стих. Было очень свежо и очень-очень рано.
- Садись, я отвезу тебя домой.
- Как это? Нам же нужно в Писхэйвен, шеф.
- Сегодня уже нет. Я объясню тебе, почему. Давай…
Пока Крамер выезжал из города в Кивела Вилледж, он успел рассказать Зонди, в чем дело. А если полковник так ко всему относится, пусть не ожидает, что они будут крутиться всю ночь.
Зонди жил с женой и тремя детьми в двухкомнатном бетонном домишке площадью максимум в четыре стола для пинг-понга, с глинобитным полом. Каждый раз ему приходилось указывать Крамеру дорогу, потому что в поселке было несколько сот точно таких же лачуг. Его дом отличался от остальных только короткой дорожкой, выложенной перевернутыми жестянками из-под сгущенного молока, слишком, однако, ржавыми, чтобы отражать свет фар.
- Утром отправляйся к Гершвину, - приказал Крамер, остановив машину. - Должен знать, куда девался источник его доходов. Может Шу-Шу заболел? Я должен встретиться с полковником и с Перкинсом, а потом буду на рынке, если ты не вернешься в отдел до десяти.
- Ладно, шеф, до встречи.
Крамер подождал еще, чтобы посветить Зонди, пока тот открывал дверь, и потом поехал в город.
Счастливчик! Жена Зонди была красивой женщиной с роскошными формами.
Крамер поймал себя на мысли о том, не пора ли и ему найти такое же счастье, ему бы не помешала верная жена, да и детей он очень любил. Но нет, он человек твердых принципов. Было бы неверно при этой профессии взять на себя такую ответственность - никогда не знаешь, не очутишься ли ты на прозекторском столе и не будет ли доктор Стридом ковыряться у тебя в брюхе. Так что он нашел себе вдову с четырьмя детьми. И она рада каждому его неожиданному визиту.
Глава пятая
Крамеру опять не дали выспаться и чувствовал он себя совершенно разбитым. Кто-то безжалостно жал ему коленом в пах.
- Эй, осторожнее, что ты делаешь! - кричал ещё кто-то.
Крамер сорвал с лица простыню. По нему карабкался на четвереньках сияющий пятилетний карапуз.
- Доброе утро, дядя Тромпи, - засмеялся тот, косясь на свою мать, стоявшую в углу.
- Ты чуть не оторвал бедняге Питу голову, - укоряла лейтенанта вдова Фурье.
- Да мне это ничего, мама, - великодушно произнес Пит.
Но тут на шум влетело в комнату все остальное семейство и кинулось на беднягу Тромпи. Все остальные были старше, а значит и сильнее, но Крамеру было справиться с ними легче, чем матери.
- Что это вы делаете? - не выдержала та. - Все вон, чтобы ваша мама спокойно могла одеться. Сию же минуту - а то я опоздаю на работу!
- А минута - это много, дядя Тромпи? - спросила Мери, старшая из детей, которая все прекрасно знала.
- Вон! - закричала вдова.
- Да Бог с ними! - Крамер сел и потянулся за сигаретами. Купил он их в автомате, и под целлофан была засунута какая-то мелочь. Переложил её в карман брюк.
- Ну так сколько? - Мери подобралась поближе.
- Если ты мне скажешь, сколько длится минута, то все получите лимонад из той греческой лавчонки внизу, когда её откроют.
- Шестьдесят!
- Секунд! Почти правильно - а вы, бандиты, исчезнете отсюда и не возвращайтесь, пока не напьетесь от пуза!
Дети вылетели из дому, словно их ветром сдуло.
- Ты их балуешь, Тромпи.
- Я себя балую.
Вдова, занятая поисками чулок, неосторожно подошла слишком близко. Крамеру достаточно было достать её запястье и она уже лежала рядом.
- Вы, полицейские, видно думаете, что вам все позволено?
- Так тебе не нравится?
Рассмеявшись, она прижалась к нему.
- Из-за тебя я уже дважды опаздывала.
- Я подвезу.
- Тогда отлично - и она занялась своим делом.
Наслаждение - это нечто исключительное, - думал Крамер, наблюдая за сложной процедурой борьбы пышнотелой женщины со слишком тесным поясом. Только чистое наслаждение, а не то холодно рассчитанное свинство, которое цензура выдирает с газетных страниц. Грязное, гнусное свинство. Но истинное наслаждение…
- Не пора ли тебе вставать?
- Гм…
- Только потому, что ты зол на полковника, не стоит опаздывать на работу. И так кормить детей завтраком придется Мери.
- Гм…
- Ну давай, Тромпи, в ванной есть бритва, я ей брею ноги, так что вымой…
Крамер, ворча, выбрался из постели и потащился в ванную. Вдова Фурье бросила следом его штаны и обрадовалась, услышав звук текущей воды. Застегнув бюстгальтер, снова занялась поисками чулок.
- Тебе они нигде не попадались?
Крамер появился в дверях, пытаясь намылить щеки куском хозяйственного мыла в тщетной надежде хоть как-то побриться. Штаны перебросил через плечо.
- Какого они цвета?
- Розового, - вдова наспех набросила свой рабочий халат - она уже явно не успеет переодеться в раздевалке универмага Вулворта.
- Розового, - повторил Крамер. - Но такого цвета чулок не бывает.
- Что бы ты понимал… В нашем отделе мы все их носим, прилавки такие высокие, что покупателям ничего не видно.
И тут его осенило. Он так рванулся в комнату, что штаны и мыло полетели на пол. Вдова сердито заворчала на него.
- Иди сюда, - крикнул Крамер. - Да расстегни эти чертовы пуговицы!
- Не трогай меня, у тебя руки мокрые! - запротестовала она. - Ты с ума сошел, Тромпи!
- Расстегни!
Выглядела она настолько оторопевшей, что ему стало её даже жалко, но догадка была слишком важна, чтобы тратить слова. Крамер сосредоточенно уставился на белье, появившееся из-под разошедшихся пол халата. Открытый бюстгальтер был ярко-красным, отделанным черным блестящим кружевом, с вышитыми цветочками. Пояс для чулок - телесного цвета с нарядным карминным рисунком. Приспущенные на бедра трусики - ядовито-зеленого цвета, с вышитыми на известном месте желтыми розами.
Вдова Фурье стояла тихо, словно ожидая, что он коснется самого сладкого местечка.
- Закройся, - буркнул Крамер и даже улыбнулся. - Мне нужно было только взглянуть.
- Ах, так!?
Она снова начала одеваться. Надувшись, готова была рассердиться.
- Думаю, по пути нам надо поговорить.
- Ты мне сейчас скажи: почему ты все это носишь? Это для меня очень важно.
Теперь её терпение лопнуло.
- Ты что это имеешь в виду?
- Почему все такое крикливое? Почему не обычного белого цвета, как на всех витринах?
- Не знаю. Может быть, потому, что весь день приходится носить униформу…
- Продолжай, - Крамер подал ей чулки, оказавшиеся на полу у неё под ногами.
- О, спасибо. Ну, просто все продавщицы у Вулворта должны быть одеты одинаково, а это так ужасно… И цвет - серобуромалиновый…
- Да?
- И если женщина носит пестрое белье, такое, какое ей нравится, тогда - хоть этого никто и не видит - она хоть чувствует себя сама собой.
Его это явно поставило в тупик.
Чулок на левой ноге перекрутился. Опираясь на локоть Крамера, она поправляла его и одновременно ковыляла к постели, чтобы сесть.
- А что бы ты сказала о двадцатилетней девушке, которая сама себе хозяйка, может позволить себе все, что угодно, но носит серобуромалиновые туалеты, а под ними белье самых невероятных расцветок?
- Сказала бы, что нечто её вынуждало.
- Вынуждало?
- Конечно. Какая же женщина добровольно захочет испортить о себе впечатление?
- Ты права.
И поскольку ей польстило, с каким вниманием он следит за её словами, она добавила:
- Я лично утверждаю, и говорила это начальству не раз, что немного цвета никогда не повредит.
Но мисс Ле Руке явно опасалась, что ей это могло повредить. И сильно. А какова она была в действительности, нужно было ещё подумать. Но не теперь.
- Побреюсь на службе, - Крамер кинулся торопливо одеваться. Готов он был раньше, чем вдова нашла свой второй туфель. Он выгреб его из-под кровати и надел ей на ногу.
- Так, Золушка, внизу тебя ждет карета…
По дороге к лифту она заметила, что он довольно смеется.
- Ты чудовище, Тромпи Крамер, - заявила вдова. - Но все равно приезжай поскорее, ладно? Дети тебя обожают.
- Ах, бедные малышки, - засмеялся он и кивнул.
То, как взглянула на него миссис Перкинс, открывая дверь, Крамеру не понравилось. К тому же он ощущал на лице засохшую мыльную пену, шуршавшую по щетине.
- Бедный Боб так и не ложился, - укоризненно упрекнула она. - Я понятия не имела, чем все это кончится.
- Мне очень жаль, но я постараюсь, чтобы ему компенсировали…
- Не в этом дело. Но его здоровье… Ведь у него астма.
Это могло быть правдой. Отсюда столько книг по йоге.
- Мне очень жаль, - повторил Крамер. - Но только он мог сделать эту работу.
- В самом деле?
- Да, ваш Боб - ловкий парень, - заверил он, направляясь внутрь и уже шагал по коридору к мастерской.
- Лейтенант…
- Да?
- Вы завтракали?
- Ну…
- Бедняжка, вы ведь тоже - глаз не сомкнули… я принесу вам яйцо и поджарю гренки.
Чувство вины не было излюбленным ощущением Крамера. Так что он был не в духе, открыв дверь мастерской и найдя там Боба, растянувшегося на полу с закрытыми глазами. Но тот тут же оказался на ногах.
- Для вас все готово, лейтенант, - весело доложил он. - Извините, я не в форме.
- Не нужно извинений. Есть что-нибудь?
- Очень и очень странное. В чем дело, я так и не сообразил. Подождите, сейчас покажу. Как видите, сожженные места я заменил чистой лентой, причем точно такой же длины. Теперь её можно прослушать, хотя и есть места без звука.
- Ясно.
- Тогда включаю.
После долгой паузы из динамиков полились звуки. Игра на фортепьяно. Несколько тактов. Пауза. Снова музыка. Пауза. Мелодия изменилась, но оставалась такой же простой, словно для начинающего. И тишина.
Эти бесконечные паузы действовали Крамеру на нервы.
- И сколько там ещё такого?
- Все в том же духе до самого конца.
- И что это значит?
- Лента звучит ровно час.
- Черт, что это за прожженый тип?
- А вам ничего не приходит в голову?
- Да не могу сосредоточиться, все из-за этих провалов. Ч-черт!
- Я тоже не мог - и потому записал другую ленту, где все пропущенные места удалил и состыковал то, что осталось. Правда, все равно уши вянут, но хоть слушать легче!
Лента была под рукой, Боб запустил её. Крамер выдержал минуты полторы и был сыт по горло.
- Достаточно, благодарю вас, Боб.
- Полагаю, вам нужно послушать ещё немного, лейтенант.
- Ну нет, все, что нужно, я уже слышал. Тут две дорожки?
- Да, на второй - несколько рождественских песенок и бесконечные "Зеленые манжеты"…
- Значит, все ясно? Мисс Ле Руке была учительницей музыки, а те часто пользуются магнитофоном, чтобы ученики контролировали сами себя. На этом крошечном куске было пять ошибок.
- И ритм все время тот же самый, на любой мелодии. Типичное любительское трам-там, трам-там…
- Вот именно.
- А теперь давайте послушаем вот это, лейтенант - вот эту часть.
- Зачем?
- Я тоже не знал, пока не прослушал.
Крамер сам нажал кнопку.
- Так?
- Т-с-с, как раз здесь.
Музыка вдруг смолкла. Пауза. Долгая пауза, звучащая точно так же, как на сожженных кусках ленты. И потом снова - с того же места партитуры.
- Вот так-то, - Боб довольно усмехнулся. - Эта пауза была записана.
Крамер нахмурился.
- Ну и что? Слышал же неверную ноту - вот и начали снова. Именно так это и выглядит на уроке музыки.
- Тогда почему не слышны голоса? Во время паузы преподаватель бы что-нибудь сказал? Не мог же ученик так долго поправлять пальцы?
Это была правда. И в глубине души Крамера что-то зашевелилось, только он никак не мог вспомнить, что.
Услышав стук в дверь, Боб вскочил, чтобы впустить миссис Перкинс, принесшую поднос с завтраком. Яйцо было прикрыто крохотной шерстяной шапочкой.
- Премного благодарен, - Крамер поставил поднос на колени, - вы очень любезны.
- Значит, мой Боб вам помог?
- Я думаю, - ответил Крамер с полным ртом.
- Не слишком, моя дорогая, но зато задал ему задачу, к которой сам не знаю как подступиться.
Крамер налегал на гренки, и миссис Перкинс уставилась на него, потрясенная: похоже это было не на еду, а на заправку какого-то робота запасами энергии. Большая чашка черного кофе убивала как ликерная рюмка.
- Шутки в сторону, - Боб попытался отвлечь её внимание, - это вам хоть как-нибудь поможет?
Крамер вытер губы предусмотрительно предложенной ему салфеткой и встал.
- Разумеется да, и я вам очень обязан. У меня не было времени все как следует обдумать, но уверен, это нам поможет. В десять я встречусь с шефом и решу вопрос вашего гонорара.
- Да уже почти десять, - заметила миссис Перкинс.
- Господи, - воскликнул Крамер, - мне пора бежать.
Полковник Дю Плесси стоял у окна, когда Крамер без стука влетел в комнату.
- Добрый день, лейтенант, - сказал полковник, не оборачиваясь. - Я жду от вас полного отчета. Надеюсь, он у вас уже написан?
- Да плевать мне на него, меня интересует не то, что написано, а то, что напечатано!
Полковник Дю Плесси перешел к своему креслу под большим портретом президента республики. Сложив руки на круглом брюшке, осуждающе взглянул на Крамера.
- Не надо себя так вести! Сегодня это простительно мне, с утра желудок в ужасном состоянии…
И лицом и фигурой, и голосом напоминал он Крамеру старую бабу. Когда подавал через стол какую-то папку, казалось, на ней должен был стоять стакан слабого чая с диетическими сухариками. Но у него была репутация одного из самых крутых и грубых людей в полиции. По большей части - из-за его внезапных припадков ярости.
И завистлив был тоже как старая баба.
- Бригадный генерал был весьма доволен, узнав, что я поручил этот случай вам.
- Поручили? Вы меня насмешили. Я не буду заниматься этим дерьмом для того, чтобы ваше имя красовалось в газетах.
Полковник прошипел:
- Может быть, вы дадите мне договорить? Бригадный генерал мне сказал: Джепи, это один из наших лучших людей, помогите ему всем, чем можно. Собственно, это он рекомендовал мне сделать заявление для печати, - он же знает, что вы не любите проблем, возникающих при отсутствии близких родственников.
- Глупости.
Этого должно было хватить. Хватить для того, чтобы этот болван нарушил протокол. Крамер долго ждал возможности его спровоцировать, чтобы обвинить в том, что ударил коллегу-офицера; но теперь, когда у него было идеальное оправдание своему поведению, ничего не случилось. Как о нем говорили, болвана этого ничем нельзя было пронять.
- Садитесь, лейтенант, прошу. Ладно, я только что говорил с вашим черномазым сержантом. Ему было что рассказать, причем довольно интересного. И тревожного.
Значит вот как обстояли дела. Теперь он знал гораздо больше, чем удалось доктору Стридому выболтать по телефону. А если Зонди хорошо сыграл свою роль, то у полковника поджилки дрожали при мысли, что может сказать бригадный генерал, если узнает, как заметка в "Газетт" повредила следствию. Генерал, несомненно, ничего о прессе не говорил - он её терпеть не мог.
- Вы обеспокоены, господин полковник? - с невинной миной полюбопытствовал Крамер.
- Скажите, лейтенант, каким образом белая девушка, да ещё учительница, может быть связана с черномазыми, вооруженными спицами? Не представляю, как это может быть.
- Я тоже. Доктор Стридом говорит, что с подобными убийствами он встречался только в Ранде.
- И Зонди говорит, что на Барнато Стрит она жила уже два года.
Тут Крамеру кое-что пришло в голову.
- Кто сказал, что она вообще связалась с неграми? Убийцы не всегда собираются в банду - бывает, действуют и сами по себе. Нужны только связи и немного денег.
Собственно, ничего нового он не открыл; просто долго отгоняемая им мысль всплыла на поверхность. Почему он её отгонял, было ясно: от неё ему просто было не по себе.
- Господи Боже, - спросил полковник, - вы что, хотите сказать, что все организовал белый?
- Пока это только догадка, но логичная.
Они помолчали. Крамер снова и снова возвращался к той же мысли. Это было мерзко, гнусно и беспрецедентно, чтобы белый убийца на грязную работу нанял негра. Но какая-то странная логика в этом была.
- Это стоило бы кучу денег, - сказал наконец полковник. - Если убийца приехал из Ранда, ему кто-то должен был сделать фальшивый пропуск, иначе забрать его за бродяжничество могла любая патрульная машина.
Как всегда, он сосредоточился на наименее важном.
- Деньги тут роли не играют. Он мог приехать сюда сам по себе и устроиться куда-то прислугой. Может у него в Ранде горела земля под ногами; пожалуй, стоит послать запрос и поискать какие-нибудь следы.
- Это я устрою.
- Главная проблема - завязать контакт. Негру никогда и в голову не придет сделать такое для белого, разве что он ему абсолютно доверял, знал лучше родного брата. Но как такое могло произойти? Где они встретились? Ведь кто-то мог увидеть их вместе - наши люди все время бдят. Ведь мы имеем дело не с дураками.
- А что, если был посредник?
- К нему это тоже относится. Ведь он мог попасть в соучастники. Должен был доверять, но кому?
- А как насчет её жениха?
- Ах, это… пока остается надежда - если он, разумеется, существует.
- Что вы имеете в виду?
- Пока это только теория, но мы проверим.
- А Шу-Шу?
- Еще одна теория, но, кажется, она уводит нас в сторону. Пожалуй, заеду на рынок и отзову Зонди.
Крамер встал, полковник проводил его до дверей, по дороге заметил:
- Так вы нашли ещё один повод держать своего черного приятеля при себе?
- Это история настолько же черная, насколько и белая, - отрезал Крамер.
- Потише, потише. Я только обращаю ваше внимание, что нужно доверять, но проверять.
Уточнить свое замечание ему не пришлось, потому что Крамер не стал оправдываться, а, наоборот, вспылил.
- Послушайте, если вам не нравится, как я работаю, так пойдем обсудим это у генерала.
Удар пришелся ниже пояса.
- Извините, лейтенант, но это ни к чему. Мы оба знаем, что вы… гм, наша лучшая команда. Вы меня неверно поняли.
- Значит, все в порядке?
- Да, да, разумеется.
- И мне продолжать заниматься этим делом?
- Конечно, конечно.
- Ладно, но мне не нужна больше никакая реклама в "Газетт", ясно?
- Мне сказать им, что это была ложная тревога?
- Скажите, что если они ещё хоть пискнут, вы всерьез поговорите с редактором.
- Отлично, это ещё лучше.
- И ещё вот что: я не собираюсь писать отчеты, пока не закончу дело.
- Вы делайте свое дело и можете все решать сами. Я крайне заинтересован в вашем успехе.
- Ну, в этом-то я уверен, - сказал Крамер, закрывая за собой дверь.
Шу-Шу все ещё не появлялся.