Другая мысль показалась куда интереснее: припасенная в холодильнике бутылка хорошего пива сейчас будет кстати.
Решив не переодеваться, он лишь скинул форменный пиджак и прошел на кухню.
Вот и бутылка умеренной охлажденности - очень холодное пиво теряет вкус. Дункан поднес открывалку, но зажурчала лежавшая рядом телефонная трубка.
Прервав процедуру, капитан взял трубку и сразу распознал голос прокурора города - с первых же слов голос выдал волнение.
Это не прямое его начальство, но прокуратура в известном смысле выше полиции, и Дункан начал вежливо отвечать, хотя понятное дело - без заключения медэкспертизы всерьез разговаривать не о чем.
У прокурора "не укладывалось в голове" как такое могло случиться со здоровым человеком, и когда он произнес это во второй раз, капитан, поигрывая открывалкой, вежливо заметил, что показаний лечащего врача Ванлейна у него еще нет, они будут только завтра утром.
За неимением реального материала, разговор скоро иссяк.
Однако не успел Дункан нацелиться открывалкой, как ситуация полностью прояснилась.
Говорил уже мэр.
Милейший человек, и первые же слова были - "у него не укладывается в голове". Мэр и не пытался скрывать свое расстройство.
Конечно, в отличие от Дункана, они все знали тут друг друга давно - что-то по жизни связывало, и продолжая вертеть открывалку, капитан вежливо объяснил, что лечащий врач погибшего получил уже распоряжение представить в полицию заключение о состоянии здоровья бывшего пациента, а криминалистическая экспертиза продлится за полночь, потому что обязана описать, в том числе, состояние всего организма, плюс исследовать биохимию крови.
К завершению беседы с мэром у Дункана созрел умный план - он сам позвонит городскому судье, а после этого выключит телефон на время ужина, потому что прочие должностные лица города уже ниже его рангом.
Однако пока капитан искал домашний телефон судьи, тот дозвонился сам и сразу объявил, что у него "не укладывается в голове".
А что, собственно, не укладывается?
Мэру простительно, но судье с прокурором надо бы знать, что по статистике внезапная смерть уносит в год по стране десятки здоровых людей без понятного этому объяснения. Внезапный сосудистый спазм, например, и попробуй потом, разберись.
На прощанье судья сообщил, что не только дружил с Ванлейнами, но был крестным отцом их двойняшек. Капитан заодно уж поинтересовался возрастом и узнал, что двойняшкам около восьми лет, а сами они - разнополые.
Черт возьми, куда он задевал открывалку?
Только что ведь держал в руке.
Вот напасть!
II
Ввиду особого интереса к случившемуся местной элиты Дункан выехал утром на работу раньше на час. Еще и потому, что следовало поспешить с публичными разъяснениями, иначе поползут слухи, пресса начнет их подогревать - тут дай только повод.
И результаты ночной работы медэкспертов наверняка уже у него на столе.
Разбуженный раньше времени организм норовил еще по дороге капризно не соглашаться с нарушением своих прав, а по приезде затеял мстить: первым делом, когда капитан сел в кресло и хотел двинуть к себе папку с заключением медиков, заставил сильно зевнуть.
Затем, мешая чтению, зачесались глаза.
А дальше действия приняли уже неприличный характер: вспомнилось приталенное платье миссис Ванлейн, которое все равно не сходилось на талии плотно, нежно-юное что-то во всей фигуре…
"Прекратить!" - внутрь себе приказал Дункан.
И похоже, там поняли.
Заключение медэкспертизы молодые полицейские всегда начинают смотреть с конца - это ошибка, так как, узнав окончательный результат, трудно прочитать потом все внимательно.
А непременно надо - никто не знает, когда именно и какая деталь сыграет важную роль, иногда решающую.
Дункан поэтому давно взял за правило читать без спешки с самого начала, читать предельно внимательно.
Но вот поди ж ты, каждый раз, когда он начинает с первой страницы, слегка зудит посмотреть в конец.
Пустяки в этом роде Дункана огорчали, вынуждая признать, что даже в возрасте сильно за сорок он толком не знает своего собственного устройства.
Как всегда, изложение открывалось фамилиями экспертов, временем и местом экспертизы… капитан быстро одолел эту страницу и перешел на вторую, с результатами общего осмотра тела. Обстановка в полицейском управлении очень способствовала работе - тихо досиживал смену дежурный ночной состав, лишь через час явятся следователи, оперативники, закипит обычный дневной сумбур, когда каждые пятнадцать минут лезут в кабинет или куда-то зовут.
Свежая голова быстро схватывала, внимание фиксировало каждую мелочь, впрочем, сложной задачи у медэкспертов не было.
Перед последней страницей уже сам собой обозначился вывод. Капитан, тем не менее, аккуратно все дочитал: "Смерть явилась следствием обширных кровоизлияний в головном мозге от удара при падении с высоты. Падение, в свою очередь, предположительно стало результатом головокружения, вызванного сердечной недостаточностью".
Капитан закрыл папку, откинулся в кресле и, теперь уже мысленно, перебрал пункты прочитанного.
Сломанное правое плечо и все имеющиеся на теле ушибы тщательно изучены, эксперты без сомнения отнесли их на счет самого падения. Царапин и ссадин иного происхождения, по их мнению, нет.
Состояние внутренних органов оценивается как хорошее, за исключением средней степени дисфункции желчного пузыря и еще какой-то мелочи.
Сосудистая система нормальная - ни бляшек, ни заметного склерозирования.
Сердце без морфологических признаков патологии, но биохимия показала, что погибший регулярно принимал корвалол. Хотя не в больших дозах. В этот день не принимал. Вероятно, Ванлейна тревожила стенокардия, анатомически необнаружимая.
Дункан отчетливо представил себе край с невысоким ограждением, далекий внизу асфальт… фантазия вдруг проявила инициативу, качнув в ту сторону, и легкий холодок метнулся внутри.
А почему, когда сердце Ванлейна сбилось и возникла моментная слабость, он не упал в другую сторону или попросту не плюхнулся у решетки?
Родной дядя Дункана - с молодости сердечник - вот так однажды рухнул при нем на пол, а через несколько секунд начал улыбчиво объяснять, что приступов с короткой темнотой в глазах уже так было много, что страшного ничего нет. Действительно, посидел минут пять в кресле и пошел в сад кусты обстригать.
Дежурный всунул голову в кабинет:
- Сэр, там уже журналисты. Сказать, вы еще не приехали?
Секретаря пока не было, но капитан решил не тянуть и отправился сам.
Решив проблему с прессой, Дункан, согласно вчерашнему телефонному обещанию, обзвонил троих главных людей города с сообщением о результатах медэкспертизы. Ему не очень понравилось, что судья, хотя в виде вопроса, констатировал смерть от несчастного случая. И нечто подобное позволил себе прокурор.
Тьма.
До рождения света была тьма.
Правильнее - жила.
Двигалась сама и двигала - поворачивала, тащила.
Иногда вдруг так быстро, что возникало чувство последнего мига.
Но чаще тащила, чтобы тащить.
Без направления.
Тянула куда-то в нутро, а оно находилось повсюду.
- Сэр, сотрудник не передал письмо, Коннерс куда-то отъехал. Обычно он в это время отправляется на север рыбачить.
Капитану понадобилась пара секунд, сообразить о чем речь.
- Ну, пусть передадут, когда Коннерс появится.
- Еще приехал лечащий врач Ванлейна, вы ему назначали.
- Пригласите, пожалуйста.
Почти тут же явился человек с кейсом, среднего возраста, невнятной наружности и очень быстрый в движениях.
Дункан успел взглянуть на листочек перед собой, поэтому, встав навстречу, поздоровался с доктором по имени и, приглашая сесть, любезно спросил, не желает ли тот чаю или кофе.
Гость пожал капитану руку, поблагодарил, от всего отказался и, усаживаясь в кресло, успел вынуть из кейса какой-то листок.
- Вот, капитан. Ванлейн практически не болел эти пять лет, что был моим пациентом. И за все годы я не мог заставить его пройти профилактический осмотр. Дело, таким образом, ограничивалось общим терапевтическим наблюдением, и еще он сдавал кровь.
Гость говорил быстро. Не успев взглянуть в принесенную ему бумагу, Дункан услышал:
- Я не понимаю этого падения, капитан.
Быстрая манера гостя вряд ли была намеренной, но слегка раздражала, поэтому Дункан ответил тем же:
- Нет патологий внутренних органов, не заметен склероз сосудов, но биохимия показала, что в последнее время он регулярно принимал корвалол.
И взглядом показал, что ожидает ответа.
- Корвалол?
Капитан кивнул.
Сработало.
Человек напротив задумался.
Его глаза, скользнув над головой капитана, двинулись вверх, пальцы поиграли по ручке кресла.
- Небольшая тахикардия у него была, - продолжая раздумывать, произнес гость… и опять переключился на быстрый темп: - в пределах возрастной нормы, очень распространенное явление, сэр.
- Эксперты полагают, что уже имела место стенокардия.
- Переросла за те полгода, что я его не осматривал? Хм, возможно. Если были, например, нервные нагрузки. Но почему тогда он не обратился ко мне за врачебной помощью? - гость уставился на капитана.
Тот согласно кивнул.
- Правильно, что спрашиваете у меня.
Лизе нравился капитан - так, вообще, совершенно дистантно.
Похож немного на киногероя.
Говорили, он в молодости долго находился на оперативной работе, имел ранение, не раз награждался.
В жизни ей иногда кто-то нравился, но так же вот - на расстоянии. Даже когда это были ее сверстники в школе. Потому что нравились красивые мальчики, а она среди девочек никогда не была в первом ряду. Правда и никогда не завидовала красивым девчонкам, во всяком случае, не помнит, чтобы это чувство у нее возникало. И боялась другого чувства - более сильного, чем симпатия, потому что безответным оно только унизит. А человек - Лиза отчего-то знала с самого детства - живет в великом мире. Совсем маленькая, она не удивилась, когда папа рассказал ей, показывая на звезды, что там целые миры. А как же еще? В ее детскую голову сама собой помещалась громадность и необъятность. И человек, значит, рождается для чего-то очень большого, потому что большое не создали бы для незначительного.
В одиннадцатом часу явился инспектор, которому надлежало с утра отправиться в охранное агентство.
- Какие у тебя новости?
- Можно, сэр, сначала узнать заключение медэкспертизы?
- Подозревают сердечный приступ. В последнее время Ванлейн употреблял корвалол.
- А что говорит лечащий врач?
- Для него это новость. Правда, у Ванлейна была тахикардия, и полгода врач его не осматривал.
- Тахикардия у моей тещи, - в лице инспектора появилось грустное выражение, - но с крыши пока не падает.
- Что тебе рассказали в охранном агентстве?
- Да ничего особенного. Они три года уже обслуживают Ванлейнов. Никто вчера не делал попыток проникновения, и никогда раньше. Вообще жизнь в особняке спокойная.
Инспектор подумал и начал вытаскивать из головы, что смог запомнить:
- Гости бывают часто, тусуются в основном на крыше. Но все проходит культурно. Ребятишки еще шалят - пролезают через заднюю решетку.
- Там ведь калитка.
- Откуда вы знаете? Да, есть калитка, гувернантка с детьми через нее выходит гулять. Но бывает, и сами между прутьев пролезут, и еще в камеру язык покажут.
- Ты сказал, с детьми занимается гувернантка? Ее вчера не было.
- Потому что после шести вечера там заправляет сама миссис Ванлейн, днем она, представьте себе, работает.
Дункан не то чтобы удивился трудовым наклонностям жены миллионера, но стало любопытно, чем та занимается - не разносчица ведь в кафе.
- Она, сэр, специалист-исследователь на фармацевтическом предприятии мужа, - инспектор вдруг озадачился, - как теперь правильно - бывшего мужа?
Капитан не нашел вопрос актуальным и, пожав плечами, приказал узнать у нотариуса содержание завещания.
- Съезди к нему сам, по телефону нотариус о таких вещах говорить не станет.
Требовалось протокольно оформить показания миссис Ванлейн и какой-то еще служанки, находившейся на момент несчастного случая в доме.
- И узнай, пожалуйста, в котором часу миссис Ванлейн сегодня нас сможет принять.
- Да, сэр. И будем закрывать дело?
Дункан хотел ответить - раз в доме были два взрослых человека, подозрения на их счет прежде следует устранить, но не успел, так как прозвучал короткий звонок на его спецаппарат и заработала запись.
Это значило - на связь вышел их главный агент.
Действовала стандартная процедура: агент сообщал кодом время и место встречи, капитан прослушивал запись и сразу ее стирал.
Кроме Дункана даже о самом существовании агента знал лишь начальник отдела по борьбе с наркотиками, знал, что на них работает некто Людвиг. Подходящее конспиративное имя для латиноамериканского парня.
Тьма не черная.
Тьма - мутная.
Никакого одного цвета ни в каком месте, потому что цвет не рождается до конца. Движенье и муть одним потоком заливают сознание, оставляя там крошечный кусочек "я".
Лиза не то чтобы стремилась к деньгам, но приятно, что у конспиративного агента с ними всегда неплохо. Полицейская зарплата с коэффициентом за риск только одна сторона этого благополучия, агент кроме того где-то легально работает, и это тоже его "законные". Еще ему выдаются некоторые неподотчетные суммы на увеселительные заведения, куда иной раз приглашают нужных людей. Разумеется, наряду с этим существуют подотчетные суммы целевого характера, у Лизы они тоже есть и предназначены для систематической покупки наркотиков, которые она передает в родное ведомство, а там путем химического анализа определяют, появилась ли очередная партия от прежних поставщиков или возникло что-нибудь новое. Затем данные такого рода сводятся по всей стране, и возникает своеобразная география наркооборота, позволяющая делать иногда очень важные выводы.
Впрочем, насколько ей известно, ситуация в их городе не меняется - наркотрафик от одних и тех же колумбийских поставщиков.
Минут через сорок инспектор нарисовался снова.
- Сэр, сейчас по телефону она сказала, что в любое время.
- Миссис Ванлейн?
- Ну да.
- А про завещание узнал?
- Узнал. Кое-что родственникам, кое-что детям под проценты до полного совершеннолетия, а основное переходит вдове. Когда к ней поедем?
Капитан поймал себя на желании увидеть эту красивую женщину, желании, при данных обстоятельствах не очень уместном, и даже правильнее сказать - недостойном своим безразличием к чужой трагедии. Откуда такое лезет? Да еще на службе, где за его спиной государственный флаг…
Капитан повернул голову и скосил глаза за плечо.
Флаг был на месте.
Проследивший движение шефа инспектор не обнаружил в нем смысла, но позволил себе удивиться только бровями.
- Так когда, сэр?
Дункан тряхнул головой, отгоняя ненужное, затем посмотрел на часы.
- Скоро ланч. После него и поедем.
Этого темнокожего мальчишку Лиза пару раз уже видела.
И где-то тут их "директор" - мелкооптовый дилер, очень надо бы с ним познакомиться. Но мягко, как-нибудь между прочим - здесь осторожная публика.
- А я тебя знаю!
- Да?
Сумка на левом плече у нее в таких случаях не застегнута, рука легко скользит внутрь - у маленького пистолета свое удобное место.
- Ты в школе музыку преподаешь.
Она уже видит - с боков никого нет.
И сзади тоже.
Рука достает сигарету.
- Ребята говорили, ты классная.
- Иди в задницу, "кок" есть?
- У нас все есть.
Лиза, чиркнула зажигалкой и еще раз убедилась - вокруг спокойно и вряд ли они сейчас под чьим-нибудь наблюдением.
- Сам закуришь? У меня хорошие.
- Нет, спасибо. Отец год назад умер от рака легких. Страшное дело, как приходил к нему в клинику…
Парень мотнул головой и отвел глаза, погрустневшие от ожившей в них чужой боли.
Лиза, в бесцеремонно ко всему любопытном подростковом возрасте, как-то спросила священника: "А чем различаются человеческие души?" и услышала: "Тем, сколько могут вместить в себя сострадания".
- Будешь брать?
- Да, две дозы. Почем у тебя?
Парень выставил пальцы.
- Ты что, кактусы ел?
- За две, мэм, - обидчиво протянул тот.
За одну получилось бы очень дорого, но за две выходило значительно ниже стандартной цены.
Странно.
Надо еще раз обратить внимание капитана.
Тьма внутри у себя самой и движется в самой себе, она единственное событие, и нет никакого другого.
Тьму нельзя исчислять ни временем, ни пространством.
Сразу после ланча поехать не удалось, так как все время вклинивались разные мелочи.
Кончилось тем, что отправились к миссис Ванлейн уже в конце рабочего дня.
Лизе нравилась криминальная полиция - своего рода орден, не только служба, но и единство неравнодушных к дурному людей. Даже пришедшие только ради надежных заработков и социальных гарантий, даже такие скоро делаются принципиальней, подтягиваются и начинают любить общее дело. Потом оно становится их философией.
Плохо только, ее родители очень волнуются. Последний раз, покидая их после короткого отпуска, она глупо бросила: "ребята, если что, за меня голову оторвут". Увидела боль в глазах у обоих - "если что" им не надо. Хотела их успокоить, а вот ляпнула ерунду. Тем более, ее жизни ничего не угрожает. Или почти ничего.
Что родители волнуются - неприятно, а что капитан за нее беспокоится, приятно наоборот…
Когда машина въезжала в уже знакомые ворота, Дункан отметил на ручных часах половину шестого.
Он вспомнил еще про здешних детей, здесь вчера находившихся - с ними следовало деликатно разобраться, вдруг кто-то что-нибудь видел.
Капитан показал инспектору встать немного не доезжая - некрасиво, когда чужой автомобиль торчит прямо напротив входа.
- Ты не помнишь, как, согласно процессуальным нормам, допрашивают маленьких детей?
Его сотрудник пришел в замешательство.
- …патрон, помню только, что когда-то такой вопрос был на экзамене.
- Это я тоже помню.
Охранник на въезде, конечно, уже сообщил в дом об их прибытии, но пока что никто не вышел. Одна из дверных створ главного входа была открыта, на другой виднелся черный траурный бант.
Они прошли от автомобиля к входу и здесь, в открытом дверном пространстве, возникла темнокожая женщина, по одежде для хозяйственных целей - явно служанка, молодая, с очень приветливым лицом и исполненная здоровьем, направлявшим уже себя в избыточный вес.
Женщина поздоровалась с ними вежливым поклоном.
- Здравствуйте, мэм, мы из полиции.
Та, желая освободить проход, не решила сразу, куда ей сдвинуться, и капитан воспользовался ситуацией:
- Вы здесь работаете?