- Да, сэр.
- Но вчера я вас не видел.
- Я была, сэр, я была, - уже готовая явиться улыбка осталась внутри, уступив место печали, - сидела с детьми, сэр, их нельзя держать взаперти одних, - голова грустно вслед словам покачалась.
- Да, мне сказали, четверо детей. Двое - близняшки Ванлейнов, а двое других?
- Один мой, сэр. Он с утра здесь, а вечером мы уходим домой.
- А еще?
- Еще мальчик, который тут живет постоянно. Его мать во Франции, получила на год хороший контракт, - грусть сменилась радостью за чужое благополучие: - Мы очень довольны за нее, сэр.
- Ваш сын ничего не видел?
- Где же, сэр, дети были в доме, - и опять, следуя теме, в лице возникла горькая складка: - Слава Богу, сэр, что они не видели этого ужаса.
Было заметно, как она напряглась, чтобы фантазия своевольно не нарисовало такую картину.
Инспектор рядом захотел зевнуть, уже потянул руку ко рту, однако удержался и только почесал нос.
Капитан больше не спрашивал, женщина встрепенулась:
- Пойдемте, джентльмены, миссис Ванлейн ждет вас в кабинете.
Сначала возникло другое.
Ощущения молчали, но разум сказал, что тьма перестала быть только собой.
Женщина за массивным письменным столом сидела лицом к вошедшим, спиной к окну, и от дверей большого кабинета на фоне светлого окна Дункан увидел издали только овал лица и темные волосы, опускавшиеся к плечам.
Она не поднялась, прозвучал мелодичный голос, ответивший им на приветствие и предложивший сесть.
Рука указала на кресла перед ее столом.
Там в разных местах лежали бумаги, а миссис Ванлейн, продолжая запись в блокноте, попросила их чуть подождать.
Впрочем, инспектор едва успел расположить перед собой на краю стола диктофон, как женщина захлопнула блокнот и сообщила:
- К вашим услугам, господа.
Инспектор указал на диктофон:
- Не возражаете, мэм, против такой процедуры? Пойдет в дело в качестве аудиопротокола, а перепечатку мы потом приготовим, и вы подпишете.
Волосы вслед качнувшейся голове совсем закрыли виски и щеки. Очень красивые волосы - темные, с блеском, но словно главная их задача - охранять от чего-то случайного, неожиданного.
Инспектор вежливо ждал, когда шеф начнет.
- Мы постараемся вас не задерживать, миссис Ванлейн.
Ему любезно ответили, что можно не торопиться.
- Итак, нам необходимо с максимальной точностью зафиксировать обстоятельства вчерашнего несчастного случая. Начнем, если позволите, за полчаса до события.
Она чуть задумалась, глядя поверх их голов.
Да, красивое лицо, но правильнее - интересное.
И не то чтобы очень молодое, кстати.
- Что же, за полчаса…
Хозяйка кабинета повертела в руках карандаш.
Затем стала медленно говорить, прослеживая в памяти детали:
- Точного времени я не знаю, поэтому начну с шести часов, когда детей посадили ужинать. Это всегда требует некоторых усилий - перед ужином у них время активной игры, а процессы торможения в таком возрасте еще не вполне срабатывают.
Инспектор широко улыбнулся:
- Знакомо, мэм, когда двое моих подрастали… - он тут же осекся. - Извините, что перебил.
Миссис Ванлейн извинила быстрой улыбкой.
- И обычно, когда дети едят, я им рассказываю что-то из американской истории. У меня на этот счет есть тематический план, поэтому я укладываюсь в определенное время. Могу сказать: лекция за ужином занимает от восемнадцати до двадцати минут.
Она встретилась глазами с капитаном, тот кивнул, предлагая двигаться дальше.
- Вчера мы ждали к себе попозже кое-кого из гостей. А начало вечера муж почти всегда проводит "на площадке" - так мы зовем нашу крышу, читает или работает с деловыми бумагами.
Капитану захотелось спросить:
- Дети тоже бывают там наверху?
- Только вместе со взрослыми. Дверь с номерным кодом закрывается последним, кто оттуда уходит.
Миссис Ванлейн, разумеется, поняла, к чему в первую очередь задан вопрос:
- Нет, капитан, никто из детей после ужина на площадку не поднимался.
- И не видел снизу падения?
- К счастью, нет.
Дункан опять кивком попросил продолжать.
- Марта - служанка, занималась приготовлениями для гостей, дети после ужина ушли во что-то играть, мне следовало подобрать посуду и разные мелочи. Я находилась в хозяйственной комнате, она смежная с кухней.
Здесь хозяйка дома на секунду задумалась.
- Помню, Марта вдруг прервала разговор, она первая услышала голос посыльного, который привез заказанный торт, он и обнаружил тело. Мы обе сначала подумали, не случилось ли что-то с кем-нибудь из детей, и поспешили туда.
Внезапно ее взгляд лишился всякого выражения, однако лицо было сосредоточенным.
Капитан понял - она находится уже не здесь в кабинете, а там у выхода, и переживает страшный миг, когда видит труп мужа, но еще не понимает, что это труп.
- Спасибо, миссис Ванлейн, - повысив голос, проговорил он.
Взгляд вернулся и обратился на Дункана… немножечко удивленный.
- Следующий вопрос, если позволите.
Ей все-таки понадобились еще секунды, прежде чем близкое прошлое отступило.
- Мистер Ванлейн не жаловался на сердце?
Дункан каким-то одиннадцатым чувством поймал, что вопрос не понравился.
И пауза подтвердила это.
Женщина хотела снова взять карандаш, но на ходу раздумала и резко сдвинула его в сторону.
- Муж относился к разряду людей, которые вообще не жалуются… во всяком случае, очень это не любят.
Не волнение, а скорее нервная досада ощутилась в паузах и мимике, которая не могла остановиться на одном выражении.
- Я не раз говорила, что надо снять электрокардиограмму. Если сердце в мои тридцать шесть дает знать о себе, в его возрасте нужно следить за организмом тем более, - она откинулась на спинку кресла и произнесла уже совсем раздраженно: - Но его злили мои слова, и злила сама мысль, что с ним может быть что-то не так.
- Значит, симптомы имелись?
- Он считал это неврозом сердечной мышцы. И как все медики, терпеть не мог лечиться.
- У вашего мужа было врачебное образование?
- Да, но он рано оставил практику и начал заниматься фармацевтическим бизнесом, доставшимся ему от отца.
К досаде в ее лице добавилось что-то горькое.
Рука инспектора двинулась выключить диктофон, взгляд за разрешением обратился к шефу, и тот кивнул.
Провожаемые любезной служанкой, они вышли наружу и приостановились, увидев здоровенного ротвейлера всего в нескольких ярдах. Пес стоял не то чтобы наготове, однако же и не расслабившись.
- Он не тронет, джентльмены, - поспешила успокоить их Марта, - он просто "бдит". Мистер Ванлейн так всегда говорил.
От глагола в прошедшем времени выражение ее лица опять поменялось.
Дункан вспомнил, как его дочь в детстве любила рисовать лица-маски, где всего лишь тремя-четырьмя линиями обозначались грусть, радость, уныние, злоба. Лезла к нему с этой ерундой и заливисто хохотала - маленькой душе весело оттого, что мир так легко изменить одним пустяком.
- Мэм, расскажите в нескольких словах, что происходило после детского ужина, в те примерно двадцать минут, как прибывший посыльный обнаружил тело.
Женщина даже расстроилась, что не в силах помочь, и развела руками:
- Почти ничего не происходило, сэр.
- Вы сами что делали?
- Как всегда, убрала со стола посуду, вымыла ее. Потом вымыла блюдо для сэндвичей - с чего-то оно очень засалилось, и стала готовить сами сэндвичи.
- А миссис Ванлейн?
- Она была в соседней хозяйственной комнате.
- Откуда вы знаете?
Служанка даже слегка удивилась:
- Сэр, там открытая дверь, - рука показала куда-то в сторону, - вот она, а вот я.
Инспектор, озабоченно всматриваясь в не грозящие дождем облака, проговорил тоном человека, которому наплевать на ответ:
- Миссис Ванлейн только один раз выходила к детям?
Марта задержалась, проверяя, на всякий случай, память.
- Нет, сэр, Ромми не выходила к детям.
Только сейчас Дункан узнал имя хозяйки.
К тому же ответ указывал на их короткие отношения.
Инспектор поинтересовался еще, в котором часу вчера служанка видела мистера Ванлейна в последний раз, и неожиданно поступили важные данные:
- Я отводила запереть в кабинет пса, а мистер Ванлейн поднимался по лестнице - это было в самом конце ужина, Ромми попросила меня запереть негодяя за плохое поведение, - она обратилась к ротвейлеру. - Стыдись, попрошайка.
Пес, вне сомнений, понял, что его в чем-то винят, но служанка не была авторитетом, чужаки - тем более, поэтому он просто отвернул морду в сторону.
Инспектор уточнил время - оказалось, когда Марта, заперев собаку, вернулась, дети вставали из-за стола.
Выходило, что падение не могло произойти раньше двадцати минут седьмого и позже, чем без четверти семь, когда приехал посыльный, то есть в пределах двадцати с небольшим минут.
- Вы говорили с мистером Ванлейном о чем-нибудь? - спросил уже капитан.
- Нет, сэр, он не успел нас заметить, - служанка вдруг прикинула что-то в уме. - Вообще-то, обычно он поднимался на площадку пораньше, в начале детского ужина.
Пес счел нужным культурно их сопроводить до машины и со значительным видом вышагивал несколькими ярдами сзади. А когда они остановились у автомобиля, тоже остановился и сел.
Превосходный, отменно ухоженный экземпляр, судя по всему, знал себе цену.
Его направленный на Дункана взгляд был изучающим и недружелюбным.
Капитан показал инспектору на собаку:
- Посмотри, глаза почти человеческие.
- Ага, и наглую ряху отъел.
Пес перевел взгляд на инспектора, и выражение стало еще менее ласковым.
- Тьфу на тебя! - сообщил тот.
III
Следующее утро порадовало ясной погодой.
В плохую трудней контролировать слежку.
На встречу с Людвигом Дункан всегда выезжал в гражданском. Из двора полицейского управления его вывозили на одну из городских точек, где легко было пересесть в малоприметный автомобиль, за стеклами которого ничего толком не видно. И прежде чем двигаться к месту встречи, он будет минут пятнадцать каверзно петлять по улицам, так что любой, даже комбинированный, хвост неизбежно засветится.
Меры защиты агентов - дело профессионального долга и человеческой совести шефа полиции, и люди обязательно чувствуют, когда для них делают все возможное.
Контроль указывал на полную безопасность, и капитан уже ехал вдоль сквера, в конце которого, примерно за тридцать ярдов, он притормозит, чтобы двигаться медленно, две-три секунды всего…
Две-три секунды, и хлопнула левая задняя дверка.
- Здравствуйте, сэр.
Автомобиль резко прибавил.
- Здравствуйте, лейтенант.
Дункан, взглянув в зеркальце, увидел смуглое лицо и белозубую улыбку.
Ему нравился этот парень и профессионально, и по-человечески - вырос в Центральной Америке, в бедноватой среде, откуда как раз часто и идут в подручные к криминальным боссам, а этот пошел в полицию на самый опасный рубеж борьбы.
- Сэр, я вызвал вас по странному вопросу, не проверенному еще мной вполне.
- Лейтенант, в нашей ситуации вы определяете, что важно, а что нет. Пожалуйста, никогда не церемоньтесь.
Почему-то боль коснулась сердца, просто от мысли, что в их работе неизбежны потери хороших людей.
- И соблюдайте максимальную осторожность, нам не нужны успехи ценой вашей жизни.
Сзади раздался смех с благодарными нотками.
- Вы заботливый, сэр. Домашние вами довольны, да?
- Устаете среди подонков?
Дункан не ответил на вопрос о близких, родителей уже нет.
- Как сказать, сэр…
Про супружеские годы нечего вспомнить, дочь уже взрослая.
- Я, сэр, вырос в поселке на побережье, сколько помню себя - песок и море, - сейчас, взглянув в зеркальце, капитан увидел задумчивое, с оттенком грусти лицо. - Это философия, сэр, песок и море. Море - невероятное целое, и всегда ведущее в другое - тоже в огромное. И песок. Из частиц. Их даже нельзя по отдельности рассмотреть. Стряхиваешь с ладоней и топчешь ногами. Когда человек постигает огромное, ему страшно остаться песчинкой, сэр.
Дункан вдруг снова почувствовал холодное касание к сердцу.
- Вы вполне контролируете ситуацию?
- Думаю, да. Но вот о ней самой, сэр… разболтался на посторонние темы, простите.
- Не за что, лейтенант. Мне приятно с вами общаться.
- Спасибо.
Агент замолчал.
Затем произнес в виде маленького предисловия:
- Вот какая история, сэр, странная, но уж какая есть.
- И ради бога.
- Ну да. Значит, из окружения босса просочилась информация о появлении некоего типа, который заправлял тут лет восемь-девять назад. "Джино", вы такое имя не слышали?
- Нет, я вообще не интересовался криминальной историей города.
- Наверное, теперь придется, сэр. Джино. А среди родственников его не кто иной…
Капитан даже вздрогнул, потому что прозвучало имя одного из лидеров колумбийских наркодельцов, и именно с тех плантаций к ним сюда шел товар. Последняя экспертиза закупок, переданных вчера Лизой, еще раз подтвердила идентичность сырья.
- Так вот, Джино обеспечивает поставки, которые позволяют сильно сбрасывать цены.
- Он что, отмотал срок, этот Джино? Откуда он взялся?
- Тут и странность, сэр. Он как бы исчез, а вот теперь появился.
- Как давно появился?
- Что-то с полгода. И даже болтают всякое… чуть ли он не воскрес с того света.
- Хотят что-нибудь прикрыть этой легендой?
- Весьма вероятно. Однако главное - у них действительно сейчас очень много товара.
"Много товара" означало, что колумбийский поток, проходивший транзитом через Майами, вырос - крайне неприятная информация, надо связаться, пусть ищут у себя "большую дыру".
Похороны Ванлейна назначили сегодня на час дня, и по тем же причинам служебного такта невежливо было на них не присутствовать.
В управление капитан вернулся, когда стрелки не дошли до двенадцати - оставалось еще время на ланч.
Заведение для этого, всего в пятидесяти шагах, хотя и имело свое название, но в городском обиходе значилось исключительно "Полицейским кафе", поскольку там колготилось все управление. И вечером отдыхал полицейский люд: кто-то просто забегал после смены, а некоторые, наоборот, усаживались надолго, иногда с женами или друзьями, нередко тут отмечались и семейные торжества.
К концу ланча капитан обогнал в еде инспектора, получив тем самым время выкурить сигарету, зажигалку он, как водится, оставил дома - это входило в "программу сдерживания", пришлось прикуривать от зажигалки официанта.
Инспектор, подбиравший подливу кусочком хлеба, иронично поднял глаза:
- Все мучите себя, сэр?
- Не твое дело. Скажи-ка, Джино тут у вас был лет восемь или девять назад - ты что про него знаешь?
- М-м… был такой, - инспектор сделал паузу и дожевал, - редкая сволочь, наркотики все от него шли. Сдох, скотина, кремирован полицией за счет государства.
- Как это кремирован?
- Натурально, патрон. Почему вас заинтересовало?
Утечку информации нельзя допускать даже в разговоре с самыми верными своими людей, капитан пожал плечами:
- Да так, я почему-то думал, он сел.
Инспектор мотнул головой:
- Нет, околел в госпитале у своего родственника. Там какая-то малопонятная история - ребята из наркоотдела уже выехали на его арест, а привезли труп. Я не знаю деталей, патрон, сам тогда был в отпуске.
Скоро пошла прямая дорога.
На кладбище.
Вот на кладбище - прямая, а куда-то еще - повернешь десять раз.
- Слушай, надо какие-нибудь цветы купить.
- Хоть пальму в кадке, там у въезда есть магазин.
В магазине, у главных ворот, действительно оказалась масса цветов. Инспектор, вошедший вслед за начальником, обвел цветочную выставку взглядом и укоризненно произнес двум работавшим барышням:
- Я вижу, вы готовы похоронить весь город.
Ответом стал веселенький смех.
Капитан купил две розы - красно-темные, очень большие, и на длинных твердых стеблях.
Полиции нигде не требуется показывать пропуск, при, куда хочешь, инспектор так и сделал - обогнул прочие машины и подкатил совсем близко к траурному собранию.
Когда они подошли, оказавшись в боковом зрении публики, многие их заметили, но среди повернутых голов, непонятно как, Дункан увидел только ее лицо.
Инспектор что-то произнес и грустно вздохнул.
- Извини?
- На таких мероприятиях священник отводит на речь не меньше пятнадцати минут.
- Мы просто отметимся и уедем.
Он вовсе не планировал сводить присутствие к такому минимуму, решение возникло внезапно от появившегося вдруг внутреннего дискомфорта.
Капитан деликатно преодолел неплотные ряды, бегло отметив "своих" - мэр, судья, прокурор - поздоровался кивком на ходу еще с кем-то, священник уже начал речь… а в пространстве между двумя белыми венками почти по центру образовалась узкая пустота, пригодная для двух роз на их твердых длинных стеблях.
Красно-темные встали, вписавшись между светлыми композициями, словно необходимая, задуманная прежде деталь.
Отшагнув назад, капитан заметил, что несмотря на траурные минуты в некоторых лицах отразилось удовлетворение эстетическим результатом.
Скоро, мелким втираньем обратно в ряды, он оказался за последними спинами, где его ожидал инспектор.
- Весь цвет города, сэр. Постоим или будем двигаться?
- Давай двигаться.
Однако им помешал чей-то шепот:
- Сэ-эр…
Дункан повернул голову и увидел недалеко в заднем ряду Марту. Он подумал, речь идет о размене приветственными кивками, но та двинулась осторожными, маленькими шажочками.
Дункан тоже сделал два шага навстречу.
- Сэр, у нас сегодня в семь часов собираются, - произнесла женщина почти на ухо, - мадам просила вас быть.
Сначала мелькнула мысль - отказаться, но тут же - что неприлично, и третья - можно просто не приехать, не ставя себя в условия объяснений.
Дункан изобразил сжатыми веками знак, который легко было понимать и как "принято к сведению".
Автомобиль, чтобы не помешать, двинулся очень медленным ходом.
На центральной аллее, затемненной сходившимися кронами старых больших деревьев, инспектор прибавил, и скоро впереди в пространстве открытых ворот свет улыбчиво пригласил их к себе - вдруг показалось, он рожден не контрастом, и даже не сегодняшним ясным днем, а чем-то извне: "Пожалуйста, господа, вам сегодня открыто… вам сегодня, пожалуйста…"
Через пару минут они влились в городской поток - подвижный, торопливый - суета втянула в границы привычного мира.